На сходе нижегородских граждан мясной торговец Кузьма Минин сказал: "Если мы хотим помочь Московскому государству, то нечего нам жалеть имения, не пожалеем ничего: дома свои продадим, жен и детей заложим и будем бить челом – кто бы вступился за православную веру и был у нас начальником". Жертвовать всем, вооружаться самим – таково было всеобщее настроение. Минин и другие граждане отдали на эти цели треть своего имущества, а одна женщина, имевшая 12 тыс. рублей, пожертвовала 10 тыс. Но нужен был знатный предводитель. И он нашелся. В это время жил в Стародубе князь Дмитрий Пожарский, лечившийся здесь от полученных в боях с иноземцами ран. Его и просил Минин стать предводителем освободительного войска. Князь Пожарский согласился, и тут же начались приготовления к походу. На собранные деньги вооружили боярских детей. Вместе с освободительным войском в поход отправились монахи и епископы, впереди несли иконы. Когда все войска сосредоточились в Ярославле, Пожарский двинулся к Москве. В результате была одержана решительная победа, а осажденные в Кремле поляки были доведены до того, что стали есть человеческое мясо. Они сдались на условии, чтобы им была оставлена жизнь и возвратили пленных русских, среди которых находился молодой Михаил Федорович Романов. Король Сигизмунд спешил на помощь осажденным в Кремле соотечественникам, но, узнав о последних событиях, повернул назад. Таким образом, сам русский народ освободил свое отечество, и произошло это в 1612 г. Россия наконец-то смогла свободно приступить к избранию нового царя. В Москву съехались выборные от духовенства, дворян, боярских детей, торговых, посадских и уездных людей, имевшие полномочие насчет царского избрания. Прежде всего решили не избирать ни поляка, ни шведа. Когда же пришлось делать выбор между русскими, начались привычные козни и смуты. Но наконец было произнесено имя, примирившее все партии, – Михаил Федорович Романов. Его выбрали не ради него самого (ибо ему тогда исполнилось только пятнадцать лет), но ради его предков Романовых и его отца, митрополита Филарета, томившегося в заточении в Мариенбурге. Имя Романовых, родственных с домом Ивана Грозного, в 1613 г. привело к полному национальному согласию. Новое царствование имело все шансы на прочность, которых не было ни у Годунова, ни у Шуйского. С этим именем не ассоциировались никакие преступления, но с ним были связаны воспоминания об освобождении отечества и о других славных событиях. Восшествие Романовых на престол совпало с могучим побуждением патриотизма, со стремлением к единству и общим желанием порядка и умиротворения. Романовы уже пользовались со стороны русских такой же преданностью, какой пользовались древнейшие династии. Согласно преданию, когда поляки узнали об избрании на русский престол Михаила, то послали своих людей, чтобы схватить его в Костроме. Но их проводник, Иван Сусанин, завел этих людей в болота и там погиб сам под ударами сабель, спасая своего государя. Таким образом, с избранием на русский престол Михаила Федоровича Романова Смутное время на Руси наконец-то окончилось.
2. К пересмотру экономической политики большевиков вынуждала крайне тяжелая обстановка в стране. Было ясно, что к экономическому и политическому кризису привела не только война, но и политика "военного коммунизма". К 1921 г. население России по сравнению с осенью 1917 г. уменьшилось более чем на 10 млн человек: промышленное производство сократилось в 7 раз; транспорт был в совершенном упадке; добыча угля и нефти достигла уровня конца XIX в.; ощутимо сократились посевные площади; валовая продукция сельского хозяйства составляла только 67 % довоенного уровня. В течение нескольких лет люди жили впроголодь; катастрофически не хватало одежды, обуви, медикаментов. Весной и летом 1921 г. в Поволжье наступил страшный голод. Он был вызван не только сильнейшей засухой, но и в основном тем, что после конфискации излишков продукции осенью у хлеборобов не осталось ни зерна для посева, ни желания обрабатывать землю. Голод унес жизни более 5 млн человек. Последствия Гражданской войны появились и в городе. Из-за недостаточности сырья и топлива многие предприятия вынуждены были закрыться. Зимой 1921 г. остановили работу 64 крупнейших завода Петрограда, в том числе и Путиловский. Оказавшись на улице, рабочие отправились в деревню на поиски пропитания. В 1921 г. Москва утратила половину рабочих, Петроград – две трети. Резко снизились производительность труда: в некоторых отраслях она достигала только 20 % довоенного уровня. Наиболее страшными последствиями войны стала детская беспризорность. Небывалый рост ее был зафиксирован во время голода 1921 г. Согласно официальной статистике в 1922 г. в республике Советов насчитывалось 7 млн беспризорных детей. Масштабы этого явления стали настолько угрожающими, что Комиссию по улучшению жизни детей, призванной бороться с беспризорностью, пришлось возглавить председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому. Переход к нэпу – новой экономической политике – был объявлен В. И. Лениным в марте 1921 г. на Х съезде РКП (б).
Первым действием новой экономической политики стала отмена продразверстки. Взамен ее был введен натуральный налог, который не только был вдвое меньше разверстки, но и объявлялся заранее (накануне посевной). Его размер не мог быть увеличен в течение года. Теперь излишки, оставшиеся после сдачи налога, находились в распоряжении крестьян. Появился реальный материальный стимул для увеличения производства сельскохозяйственной продукции. Однако для усиления этого стимула большевики вынуждены были вернуться к свободе торговли.
Перемены к лучшему произошли и в области промышленного производства. Для начала был отменен декрет о всеобщей национализации промышленности. В силу этого мелкие и даже часть средних предприятий вновь перешла в частные руки. А некоторые крупные промышленные предприятия можно было брать в аренду частным лицам. Разрешалось также создание концессий с использованием иностранного капитала, смешанных акционерных обществ и совместных предприятий. Эти нововведения были невозможны без отмены принудительного труда и введения рынка рабочей силы, реформирования системы заработной платы (была введена тарифная система оплаты труда). Была осуществлена также денежная реформа, результатом которой стало введение в стране твердой денежной единицы, обеспеченной золотом, – "золотого червонца", который высоко котировался на мировом валютном рынке. По своему номиналу советский червонец стоял выше английского фунта стерлингов и равнялся 5 долларам и 14,5 центам США. Несмотря на это, основная часть промышленности, вся внешняя торговля оставались в руках государства. Декретами Совнаркома 1923 г. были утверждены новая структура и устав государственных промышленных предприятий (трестов) и государственной торговли (синдикатов). Получив большую хозяйственную самостоятельность, они строили свою деятельность на принципах хозрасчета и самоокупаемости. Наиболее быстро новая экономическая политика привилась в мелкой промышленности, розничной торговле и в деревне. Гораздо медленнее происходило восстановление тяжелой промышленности. Но внедрение хозрасчета, материальной заинтересованности, возрождение понятия прибыли все-таки дали положительный результат.
Оправившись от ужасной засухи 1921 г. и голодного 1922 г., сельское хозяйство начало постепенно увеличивать свои объемы. К 1923 г. в целом были восстановлены дореволюционные посевные площади. В 1925 г. валовой сбор зерна превысил среднегодовой сбор наиболее удачного для России пятилетия 1909–1913 гг. почти на 20,7 %. К 1927 г. довоенный уровень был достигнут в основном и в животноводстве. В двадцатые годы в селе насчитывалось свыше 60 % середняцких хозяйств, 3–4 % кулаков, 22–26 % бедняков и 10–11 % батраков.
Невзирая на частые кризисные сбои, вполне успешно развивалось и промышленное производство. К 1928 г. Россия по основным экономическим показателям, включая и национальный доход, добралась до довоенного уровня. Это позволило в некоторой степени улучшить материальное положение рабочих, крестьян и служащих. Реальная зарплата рабочих к 1925–1926 гг. в среднем достигала 93,7 % их довоенного заработка. Продолжительность рабочего дня при шестидневной трудовой неделе составляла 7 ч. Однако, дефицит промышленных товаров оставался высоким, что приводило к увеличению цен, а это никак не способствовало росту жизненного уровня всех категорий населения. Страшным бичом была безработица. Несмотря на проведенные в первые годы революции "уплотнения буржуазии", жилищный вопрос обострился еще больше. Настоящей проблемой для страны было аграрное перенаселение: в деревне находилась многомиллионная масса "лишнего" населения, еле сводившего концы с концами. Огромные потоки таких людей в поисках лучшей жизни отправлялись в город, пополняя собою и без того длинные ряды городских безработных. Было ясно, что нэповский курс требовал основательной корректировки.
Утверждение нэпа было напрямую связано с изменением социальной структуры и образа жизни людей. Олицетворением новой экономической политики были неповторимые, социально-индивидуально разнородные типы: красные наркомы – недавние революционеры-подпольщики и солдаты; красные директора – вчерашние рабочие и технические специалисты; многочисленная армия служащих различных контор – "барышни" – бывшие гимназистки и курсистки; приказчики и мелкие лавочники; наконец-то встающие на ноги крестьяне-единоличники. Это был пестрый, социальный мир, где уживались и взаимодействовали разные культуры, каждая – со своими идеалами, целями, нормами поведения. Самой знаковой фигурой того времени была новая советская буржуазия – "нэпманы", "совбуры". Эти люди, как никто другой, определяли лицо своей эпохи, но они находились несколько за рамками советского общества: были лишены избирательных прав, не могли вступить в профсоюз. Советская власть не могла обойтись без них, но в то же время постоянно акцентировала их классовую ущербность, демонстрировала по отношению к ним идеологическую брезгливость, прямо давая понять, что хотя "нэп – это всерьез и надолго", но все-таки не навсегда, и что их непременно ждет суровая кара уже за то, что они своим присутствием отравляли атмосферу великого дела построения коммунизма.
Предприниматель хорошо чувствовал шаткость своего положения. Поэтому в частное предпринимательство кинулись прежде всего различного рода авантюристы и спекулянты, стремившиеся как можно быстрее урвать кусок, истратить деньги, пожить в свое удовольствие. Разумеется, что ни о каком долгосрочном вложении капиталов, расширении сферы деятельности и выпуске товаров в подобной ситуации не могло быть и речи. Поэтому доля частника в общем объеме промышленной продукции были незначительной. Частные капиталы вкладывались прежде всего в торговлю. И если оптовая торговля находилась в основном под контролем государства, то в розничной торговле безраздельно господствовал частник.
Серьезные изменения коснулись и традиционных слоев населения. В период Гражданской войны была полностью уничтожена и без того немногочисленная исконно русская буржуазия. В то же время, начиная с Первой мировой войны, шел активный процесс маргинализации населения. Это полностью относилось и к рабочему классу: после Гражданской войны и последовавшей за нею разрухой получился "пролетариат, ослабленный и до известной степени деклассированный разрушением его жизненной основы – крупной машинной промышленности", – констатировал В. И. Ленин. Согласно официальной статистике в 1920 г. в России насчитывалось 1,7 млн промышленных рабочих, причем кадровые рабочие составляли не более 40 %, т. е. около 700 тыс. человек. Но уже к 1928 г. общая масса рабочих возросла в 5 раз. Основу рабочего пополнения составляла пауперизированная молодежь из села. Оседая в городе, она изменила свой социальный статус, что сопровождалось сложной гаммой настроений. С одной стороны, это было ожидание хороших перемен, что в сочетании с крестьянской психологией превращало ее в послушную и доверчивую по отношению к государству массу населения. С другой стороны, попранные нэпом уравнительные настроения делали ее яростной противницей тех, кто сумел ассимилироваться в изменившейся ситуации, обеспечить себе хороший материальный достаток. Этот акцент значительно усиливался за счет той части сельских мигрантов, которые вынуждены были покинуть деревню, но не нашли работы в городе и пополнили растущие ряды безработных.
Еще одним перекосом нэпа был непомерно раздутый чиновничье-бюрократический аппарат. Этому способствовало не только постоянное вмешательство государства в сферу производства и распределения, но и низкий профессионализм кадров, который вынуждал держать на одном участке работы сразу несколько человек. В 1917 г. в совучреждениях насчитывалось около миллиона чиновников, в 1921-м – уже 2,5 млн Большинство служащих работа в советских учреждениях привлекала системой известных привилегий и прежде всего размерами продовольственного пайка. Невероятные темпы роста экономики в период нэпа во многом диктовались "восстановительным эффектом": в промышленности – введением в эксплуатацию уже имевшегося оборудования, которое не использовалось, поскольку население было занято войнами и революциями, в сельском хозяйстве – восстановлением заброшенных пахотных земель. В конце 20-х гг. эти резервы закончились, и стране понадобились огромные капиталовложения для реконструкции старых заводов и создания новых отраслей промышленности. Большевики попытались было привлечь иностранные инвестиции, но это им не удалось: сам факт их нахождения у власти делал этот путь бесперспективным для инвесторов. Иностранные предприниматели не собирались рисковать своими капиталами в условиях полной непредсказуемости большевистского режима. К тому же они слишком хорошо помнили опыт безвозмездной национализации иностранной собственности, произведенной большевиками сразу же после Октябрьской революции. Тем более в 1929 г. на Западе разразился крупномасштабный экономический кризис. Размеры внутренних резервов оптимизма не внушали. Частному капиталу путь в крупную и в значительной мере среднюю промышленность был заказан; в стране существовала драконовская система налогообложения; отсутствие юридических гарантий вынуждало население скрывать свои доходы, держать их не в сберегательных кассах и ценных государственных бумагах, а в кубышках, пускать на спекуляцию. Таким образом, частный капитал не имел возможности скорейшей модернизации отсталой российской экономики. Государственный же сектор, обладая приоритетами, был малорентабельным. В 1928 г. прибыльность промышленного производства была меньше довоенного уровня на 20 %, железнодорожного транспорта – в 4 раза. Можно было исключить и сельское хозяйство, некогда являвшееся поставщиком экспортной продукции. Одной из примет нэпа было дробление крестьянских хозяйств, осереднячивание деревни, а это приводило к снижению производства товарной продукции, так как середняк производил продукты в первую очередь для собственного потребления и удовлетворения личных потребностей и почти не был связан с рынком. До революции львиную долю хлеба поставляли помещичьи хозяйства, о которых теперь никто и не вспоминал. К тому же новая власть отнюдь не радовалась росту индивидуального крупного хозяйства в деревне. Низкая товарность неизбежно вела к уменьшению объема экспорта сельскохозяйственной продукции, а, следовательно, импорта, столь необходимого для модернизации страны оборудования, не говоря уже об импорте товаров широкого потребления. В 1928 г. импорт оборудования снизился по сравнению с дореволюционным уровнем почти вдвое.
Сельскохозяйственные неурядицы наслаивались на проблемы растущего товарного голода. У крестьян исчезал стимул к расширению товарного производства: зачем вкалывать, если на вырученные деньги ничего нельзя купить? Уяснив, что необходимые для модернизации средства отсутствуют, большевистская власть уже с середины 20-х гг. попыталась решить эту проблему путем все большего сосредоточения в руках государства финансовых и материальных ресурсов и ужесточения распределительной политики. Неожиданно конкретные формы и методы корректировки экономического курса определились в ходе сложной политико-идеологической борьбы среди партийных лидеров.
Главным предметом обсуждения был вопрос: какие экономические рычаги может использовать государство для получения средств, необходимых для развития промышленности, в то время, когда сельское хозяйство почти целиком находится в руках собственников и нет никакой надежды на получение иностранных кредитов? Постепенно выработались две противоположные точки зрения. Первая из них была четко сформулирована крупным финансистом руководителем страны Е. А. Преображенским. Он утверждал, что социалистическая революция произошла в стране, в которой отсутствовала необходимая промышленная база для претворения в жизнь социальных программ коммунизма. Капиталистическая промышленность, напомнил он, создавалась за счет средств, полученных от эксплуатации колоний. Стало быть, социалистическую промышленность в Советской России можно создать лишь за счет эксплуатации "внутренней колонии" – крестьянства. Автором второй точки зрения был главный редактор "Правды" Н. И. Бухарин. Он настаивал, что война с крестьянством будет иметь для Советского государства самые пагубные последствия, как экономические, так и политические. Поэтому развитие индустрии страны возможно лишь на основе тесного союза с крестьянством, которому необходимо обеспечить условия повышения производительности труда, организации кооперативов, поддержания формы рыночного обмена. В 1925 г. прозвучало знаменитое бухаринское обращение к крестьянам: "Обогащайтесь, развивайте свое хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут". Эти две противоречащие программы отражали такую же противоречивую ситуацию, которая сложилась в стране. С одной стороны, росло недовольство рабочих новым социальным неравенством, порожденным нэпом. С другой – необходимо было учесть интересы крестьян, из-за позиции которого в конечном итоге и была затеяна новая экономическая политика.