Вся мощь монгольского урагана обрушилась именно на славянские народы: русские сражались при Калке и Коломне; поляки – при Лигнице; чехи и моравы – при Ольмюце. В то же самое время немцы отделались от монгольского вторжения легким испугом – варвары свирепствовали в основном на русских равнинах, которые были словно продолжением азиатских степей. Каковы же были взаимоотношения победителей и побежденных и почему прошло более трех веков, прежде чем Русь окончательно избавилась от татаромонгольского ига? Ответ может прозвучать на первый взгляд довольно парадоксально: возможно, многих русских князей попросту устраивало такое положение вещей. В подтверждение такого вывода приведем мнение беспристрастного французского историка Альфреда Рамбо, у которого не было никакой необходимости подтасовывать или замалчивать объективные исторические факты.
1. Как известно, русские князья обязаны были ездить в Орду как для подтверждения своей покорности, так и для решения своих внутренних распрей. Но для успеха при "дворе" Великого хана надо было иметь много денег. Прежде всего необходимо было оделять щедрыми подарками татарских князей, а также мать хана и его многочисленных жен. Но злейшими врагами русских князей в ханском стане были не варвары, а собственные соотечественники – князья-соперники. Так, в результате интриг московских князей в 1246 г. в Сарае был убит князь Михаил Черниговский, а в 1319 г. то же самое произошло с князем Михаилом Тверским.
2. Побежденные в войне должны были платить дань, которая ложилась тяжким бременем как на бедных, так и на богатых. Сперва дань с величайшей строгостью собирали доверенные люди монгольских ханов – хивинские купцы. Позже эту "тяжелую обязанность" взяли на себя московские князья, которые стали собирать татарскую подать не только со своих подданных, но и с соседних областей. Сделавшись главными сборщиками дани, они тем самым создали основу собственного благополучия, богатства и могущества.
3. Кроме подати, побежденные должны были ежегодно отправлять в армию завоевателей определенное количество воинов. В XIII в. русские князья присылали к татарам отборные войска и не гнушались занимать в их армии место впереди своих дружин. Так, в 1276 г. Борис Ростовский, Глеб Белозерский, Федор Ярославский и Андрей Городецкий пошли с ханом Мангу в поход против кавказских народов и разграбили город Додяков – столицу яссов в Дагестане, после чего монголы отдали им их долю добычи.
Недостойно было поведение потомков Мономаха и во внутренних делах России. Среди прочего они использовали монгольскую поддержку в борьбе против своих соотечественников. В 1281 г. Андрей, сын Александра Невского, разграбил сообща с татарами Владимирскую, Суздальскую, Муромскую, Московскую и Переяславскую области, которые он оспаривал у старшего брата Дмитрия. Он участвовал в осквернении варварами церквей и монастырей.
4. Ни один князь не мог занять свой престол без ханского утверждения – ярлыка. Даже гордые новгородцы не пустили в 1304 г. на княжество своего князя Михаила, говоря: "Правда, мы выбрали Михаила, но с условием представить нам ярлык".
5. Ни одно русское княжество не смело воевать без ханского разрешения. Кроме этого, когда монгольские послы приносили ханскую грамоту, русские князья должны были расстилать на их дороге драгоценные ковры, подносить кубки с золотыми монетами и выслушивать чтение ярлыка, стоя на коленях.
6. Татары, поработив русских, продолжали уважать их мужество и вступать в брачные союзы с их князьями. Около 1272 г. князь Белозерский Глеб взял жену из ханского семейства, которая, правда, исповедовала христианскую веру; Федор Рязанский стал зятем ногайского хана, который отвел в Сарае дворец для молодой четы. В 1318 г. великий князь Юрий женился на Кончаке, сестре хана Узбека, нареченной в крещении Агафьей.
Русские историки расходятся во мнениях о степени влияния, оказанного монгольским игом на развитие русской жизни. Например, Карамзин и Костомаров считают его значительным. "Быть может, – писал Карамзин, – наш народный характер представляет еще ныне пятна, происшедшие от монгольского варварства". С. Соловьев же, напротив, утверждал, что влияние этих кочевников было не большим, чем влияние печенегов или половцев. Но если монгольское иго и имело влияние на развитие русской жизни, то скорее всего оно было косвенным. Во-первых, отделив Россию от Запада, обратив ее в страну, которая в политическом отношении зависела от Азии, монгольское иго "заморозило" здесь византийскую полуцивилизацию, недостатки которой с течением времени выявлялись все резче. Во-вторых, татарское владычество так же косвенно способствовало установлению на Руси самодержавной власти: московские князья, отвечавшие перед ханом за общественное спокойствие и взимание податей, имели благодаря монголам широкие возможности уничтожать независимость отдельных городов, побеждать сопротивление мелких князей, обуздывать строптивых бояр, отнимать льготы у свободных крестьян. Великий князь не щадил своих подданных, потому что не щадили его самого: страх перед монголами так сильно давил на всю русскую иерархию, что сильнее подчинял дворянство князьям, а крестьян – господам. Как писал Карамзин, московские князья "приняли смиренный титул ханских слуг и по тому самому сделались могущественными монархами". В-третьих, благодаря косвенному влиянию татаромонгольского ига увеличились роль и богатства русской церкви, так как татары отличались удивительной веротерпимостью. Татарские ханы поняли, что духовенство может как волновать, так и усмирять народ. Поэтому сразу же после победы они стали щадить духовенство, избавили его от поголовной подати, ласково принимали в Орде и оказывали милость по их просьбам. В 1313 г. хан Узбек по просьбе московского митрополита Петра подтвердил все льготы церкви и запретил забирать у нее имения, "ибо, – как говорилось в грамоте, – это имущество свято, так как принадлежит людям, которых молитвы сохраняют нам жизнь и укрепляют наше оружие". Право суда было формально признано за церковью, а святотатство наказывалось смертью. Число монастырей, несмотря на иго, увеличивалось. Именно в это время русская церковь приобрела то богатство, которое впоследствии не раз служило русским государям в дни великих национальных кризисов. Церковь, которая, будучи даже слабой, постоянно стремилась к единству земли русской и установлению самодержавия, оказала теперь ему мощную поддержку. С тех пор московские митрополиты стали самыми верными союзниками московскими.
2. В 1906 г. для России существовало три возможных пути дальнейшего развития:
1) продолжение революции;
2) активизация контрреволюции;
3) превращение революции "снизу" в революцию "сверху", т. е. попытка разрешить обозначенные революцией проблемы путем постепенного реформирования страны.
В первых двух случаях не обошлось бы без больших человеческих жертв. Бескровным представлялся только третий вариант. Хотя Россия все еще находилась в ожидании новой волны народных восстаний, а самодержавная власть пребывала в решительной готовности подавить эти восстания силой, в стране все-таки была реальная возможность проведения экономических и социальных реформ и политических преобразований. 27 апреля 1906 г. в присутствии государя императора Николая II была торжественно открыта I Государственная дума. Самыми большими фракциями в ней были кадетская – 153 депутата и крестьянская ("трудовики") – 107 депутатов. Эсеры и большевики решили выборы бойкотировать. Октябристы получили только 13 мандатов, а правые партии не смогли занять ни одного места.
Правительство рассчитывало, что традиционный политический консерватизм крестьян нейтрализует интеллигентскую склонность кадетов к оппозиционности. Но крестьяне после революционных событий 1905 г. почувствовали вкус бунтарства и, хотя политические свободы и идеи парламентаризма по-прежнему были далеки от них, стали ратовать за передел земельной собственности. Не дождавшись земли от царя, они обратили свои надежды на Думу и готовы были идти за любой политической партией, пообещавшей им быстрого достижения заветной цели. Поэтому именно аграрный вопрос постоянно был в центре внимания думских депутатов. Фракция трудовиков предложила законопроект, предусматривавший отчуждение помещичьих и других частновладенческих земель, превышающих "трудовые нормы", создание "общенародного земельного фонда" и введение уравнительного землепользования. Во время обсуждения этого проекта часть трудовиков выдвинула еще более радикальное предложение: немедленное и полное уничтожение частной собственности на землю и объявление ее вместе с недрами и водами общей собственностью всего населения России. Верховная власть, не допускавшая даже мысли о национализации земли, предъявила Думе обвинение в революционных настроениях и замыслах. 9 июля 1906 г. I Дума, не успевшая проработать и двух с половиной месяцев, была распущена царским манифестом. В тот же день новым Председателем Совета министров был объявлен П. А. Столыпин.
Петр Аркадьевич Столыпин (1862–1911 гг.) начинал свою работу в Министерстве внутренних дел. В 1899 г. он становится уездным, а затем и губернским предводителем дворянства. В 1903 г. он уже губернатор Гродненской, а в феврале 1903 по апрель 1906 г. – Саратовской губернии. 26 апреля 1906 г. он был переведен в столицу и назначен на пост министра внутренних дел, а уже через два месяца встал во главе правительства. 24 августа 1906 г. П. А. Столыпин обнародовал новую правительственную программу, которая состояла из двух частей. В первой части доказывалась необходимость применения радикальных мер, в частности объявления в некоторых районах империи военного положения с обязательным введением там военно-полевых судов. Во второй части говорилось о том, что правительство незамедлительно начнет проведение аграрной реформы, не дожидаясь созыва II Государственной думы. Одновременно шла интенсивная подготовка пакета законопроектов, которые способствовали бы превращению России в правовое государство: были подготовлены законы о свободе вероисповедания, о гражданском равноправии, об улучшении быта рабочих, о реформе местного самоуправления, о реформе высшей и средней школы, о введении всеобщего начального обучения и улучшении материального обеспечения народных учителей, о подоходном налоге и полицейской реформе. Эти законопроекты П. А. Столыпин намеревался представить на обсуждение в новой Думе.
Первым документом нового правительства стал Указ от 9 ноября 1906 г. Его основной идеей было уничтожение крестьянской общины вследствие разрешения свободного выхода из нее любого домохозяина. Покинувший общину крестьянин оставлял за собой в частной собственности все ранее закрепленные за ним земельные наделы, которые должны были быть сведены в один участок. Указ приветствовал образование отрубного и хуторского крестьянского хозяйства, не посягая при этом на помещичью земельную собственность. Причиной такого резкого перехода от политики принудительного сохранения общины к политике ускоренного ее разрушения стали уроки революции. Недавние события доказали правящему классу, что именно община способствует революционному объединению крестьян, их организации в более или менее управляемые сообщества. Не зря П. А. Столыпин считал, что общинная жизнь крестьян в деревнях, совместный труд и общие беды способствуют их сплочению, облегчая тем самым работу революционным агитаторам. Только крестьянина-собственника, живущего на уединенном хуторе, занимающегося обработкой собственной земли и улучшением своего хозяйства, поднять на бунт практически невозможно. Социальный же аспект аграрной реформы П. А. Столыпина заключался в том, чтобы как можно скорее заполнить существовавший в стране социальный вакуум путем создания широкого слоя буржуазных собственников, которые стали бы основным гарантом политической стабильности государства. Вместе с тем основной задачей Указа было желание отвлечь внимание крестьян от идеи насильственного отчуждения помещичьих земель. Ратуя за создание в России правового государства, Столыпин тем не менее был безусловным противником посягательства на частную собственность.
II Государственная дума приступила к работе 20 февраля 1907 г. Поскольку на этот раз участие в выборах приняли и революционные партии – социал-демократы и эсеры, то эта Дума по своему составу оказалась еще более левой, чем предыдущая. По этой причине депутаты, несмотря на то что правительство уже активно претворяло в жизнь Указ от 9 ноября 1906 г., решительно отказались не только от его утверждения, но и от его обсуждения. Новая Дума занялась собственным законотворчеством. Такая Дума не могла устроить правительство. Поэтому власти решили распустить II Государственную думу, а заодно обнародовать новый избирательный закон, не допускающий к выборам антиправительственные элементы. Эта идея шла вразрез с основными законами империи, согласно которым изменить избирательный закон можно только с согласия Думы. Тем не менее 3 июня 1907 г. был обнародован царский манифест о роспуске II Думы и об изменении Положения о выборах. Это событие было названо в истории третьеиюньским государственным переворотом. Новый избирательный закон решительно перераспределял число выборщиков в пользу помещиков и буржуазии. Теперь один голос помещика равнялся четырем голосам буржуазии, 65 голосам мелкой буржуазии, 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих. Права нерусских народов вновь подверглись резкому ограничению.
Первое заседание III Государственной думы, избранной по новому закону, состоялось 1 ноября 1907 г. Самую большую фракцию в ней составили октябристы (154 мандата) и монархисты самых различных оттенков (147). Кадеты получили 54 места, социал-демократы – 19. Что касается эсеров, то они вновь бойкотировали выборы. Новый состав Думы вполне устраивал правительство, которое смогло наконец вывести аграрный проект на утверждение.
Вопреки всем ожиданиям, крестьяне отнюдь не стремились к переходу на хутора и отруба. Пока выход из общины могли себе позволить только зажиточные крестьяне и беднота, надеявшаяся улучшить свое материальное положение за счет продажи земли. Из 2 млн вышедших из общины хозяйств (кроме 470 тыс. дворов в беспередельных общинах, где выделение было обязательным) свои наделы продали 1,2 млн крестьян, т. е. 60 %. Несмотря на действия правительства, действительно единоличные хозяйства, созданные по типу фермерских, к 1915 г. занимали всего 8,8 % надельной земли и составляли только 10,3 % всех крестьянских хозяйств.
Появление хуторян-фермеров вызвало ненависть к ним со стороны крестьян-общинников. Единоличные хозяйства часто поджигали, травили скот, уничтожали посевы, истребляли сельскохозяйственный инвентарь. Только за один год (1909–1910) было зарегистрировано около 11 тыс. фактов поджога хуторских хозяйств. Нередко инициаторами крестьянского сопротивления реформам становились представители самой власти. Членам землеустроительных комиссий не хотелось возиться с отдельными крестьянами-собственниками, и они предпочитали разбивать на хутора и отруба сразу все селения. Чтобы крестьянская община дала согласие на такую разбивку, к ней применялись различные способы давления, вплоть до привлечения военной силы. Несмотря на это, за семь лет интенсивного проведения реформы сельскохозяйственное производство достигло значительных успехов: посевные площади увеличились в целом на 10 %, а в районах наиболее активного выхода крестьян из общины – на 15 %; в 3 раза вырос объем хлебного экспорта, достигнув в среднем 25 % мирового экспорта зерна, а в урожайные годы – 40 %. За это же время вдвое возросло количество используемых минеральных удобрений, почти в три с половиной раза увеличились закупки крестьянами сельскохозяйственных машин. Успехи в сельском хозяйстве благотворно сказались и на развитии промышленного производства, темпы роста которого в эти годы были самыми высокими в мире (8,8 %).
Одним из главных пунктов аграрной программы стала правительственная политика массового переселения крестьян за Уральский хребет. Такими действиями верховная власть пыталась ослабить земельный голод во внутренних российских губерниях, а главное – отправить миллионы безземельных и недовольных крестьян, как можно дальше от помещичьих угодий – в бескрайние просторы Сибири, где пустующей земли хватило бы на всех. Те, кто соглашался на переезд, на длительное время освобождались от уплаты налогов, получали в собственность участок земли (15 га на главу семьи и 45 – на остальных домочадцев), а также денежное пособие – 200 руб. на семью. Кроме этого, взрослые мужчины освобождались от воинской повинности. В первое послереволюционное время массовое переселение шло быстрыми темпами. Через некоторое время этот процесс заметно замедлился. Всего же за период с 1906 по 1914 гг. в Сибирь было переселено 3 млн 40 тыс. человек. Однако плохая подготовка переселенческого ведомства к перевозке и устройству огромного количества людей привела к тому, что, несмотря на высокий процент закрепившихся на новом месте переселенцев, часть из них все же вернулась обратно (524 тыс., или 17 %). Несмотря на это, политика массового переселения имела большое значение. Так, например, резко возросло население сибирских земель. Переселенцы освоили более 30 млн десятин пустующей целины, возвели тысячи сел, ускорив развитие производительных сил сибирского региона. А главное, как и предвидел П. А. Столыпин, становление земельных отношений в освоенных районах шло в направлении создания крепких единоличных хозяйств. Однако крестьяне-переселенцы, даже освободившись от помещичьего гнета и проблем малоземелья, все же не пошли по пути американского фермерства. Традиционная тяга к коллективизму заставила их сменить общину на кооперацию. Так, в 1907 г. был образован Союз сибирских маслодельных артелей. В 1913 г. сибирские предприниматели вывезли 6 миллионов пудов масла, в том числе за границу – 4,4 млн пудов, или 90 % всего российского экспорта масла. Экспорт сибирского масла приносил казне баснословные прибыли. Сибирские кооператоры экспортировали за рубеж также пшеницу, шерсть, пушнину. В 1912 г. был организован кооперативный Московский народный банк (МНБ), который занимался предоставлением кредитов и поставками крестьянам сельскохозяйственной техники, удобрений, семян. Банк также координировал деятельность местных кооперативных союзов, которые выполняли роль механизма, осуществлявшего включение мелкого крестьянского производства в общую систему не только российского, но и мирового рынка. Кооперативная деятельность позволила значительно снизить цены на рынке. Кроме того, она оказывала ощутимую поддержку не только зажиточным и средним слоям крестьянского населения, но и беднякам. В начале 1917 г. в России насчитывалось 63 тыс. различных видов кооперативов, которые обслуживали 94 млн человек, или 82,5 % деревенского населения.