Легенда о царе Иване, трех Индиях и Чаше Грааля
Юлиус Эвола, анализировавший средневековые западноевропейские легенды об Александре и Святом Граале, обнаружил утверждения, что Александр Македонский достигал царства пресвитера Иоанна, причем до него этих земель достигали Геракл, Дионис и Ксеркс, а после него датский король Огьер [74, с. 409]. Вопрос о локализации государства царя-священника Ивана рассмотрен мною в книге "Сибирская Прародина" – это Томское Приобье. Остается думать, что именно этих мест достигал в IV в. Александр Великий, хотя до воцарения Иоанна здесь оставалось еще полтора тысячелетия.
Западноевропейский ареал распространения легенд о Граале совпадает с ареалом расселения кельтов и древнегерманского племени готов. Топонимические, лингвистические, археологические и источниковедческие данные позволяют предполагать, что образ Грааля как чаши (graal по-старофранцузски "чаша") был принесен кельтами готами с Востока из Сибири. Прототипом Грааля можно считать чашеобразные травертиновые родники, широко распространенные на юге Томской области.
На западе Европы от Пиренеев до Скандинавии издревле бытуют легенды о Святом Граале. Они зафиксированы в Испании, на юге Франции, в Германии, в Англии, в Исландии и в других странах. Несмотря на широту ареала, содержание этих легенд на удивление однотипно. Где-то в неприступном месте, в горах или дремучих лесах, высится гора Монсальват – гора спасения. На вершине этой горы находится неприступная твердыня, обитель высшего Братства. В дивном святом храме оно оберегает Чашу Грааля. Кругом непроходимые леса на тридцать миль. У подножия горы большое озеро или даже море; по другой версии, вокруг горы протекает быстрая непреодолимая река. Над потоком нависают скалы, преграждая путь наверх. В лесу во все стороны от замка выставлена стража, никого не пропускающая безнаказанно.
В это таинственное Братство могут попасть лишь такие же, как сам Грааль, чистые сердцем, чей дух способен преодолеть любые соблазны этого мира. Грааль не терпит близости нечестивого, он сжигает человека, не достойного лицезреть его. Поэтому стать рыцарем и хранителем Грааля – величайшая честь и наивысшее достижение, доступное смертному. Вот почему немало людей в Средние века устремлялись к этой цели всех целей, к этому таинственному месту на Земле.
Без преувеличения можно сказать, что Грааль – самое возвышенное и сокровенное внехристианское понятие средневековой Западной Европы. Грааль – это символ чистоты, незамутненности, первичности. С Граалем ассоциируются в первую очередь родники с чистейшей водой, а также чистота непорочной женщины и древняя неискаженная мудрость. Трудно сказать, породила ли какая-нибудь другая легенда столько помыслов, переживаний, устремлений, как легенда о Граале. О ней написаны горы книг. Какие только теории не создавались о происхождении самого сказания, о понятии Грааля и о Братстве Грааля, подчеркивает Рихард Рудзитис в монографии "Братство Грааля". Это, по его мнению, свидетельствует о том, что средневековые европейцы относились к Граалю и Братству Грааля как к реальности. Но при этом ни один церковный историк даже не обмолвился о Граале [57].
Считается, что легенда о Граале проникла на Запад в XII–XIII веках во время крестовых походов, когда впервые Запад непосредственно соприкоснулся с Востоком. Мне представляется, что это случилось как минимум на тысячелетие раньше и было связано с переселением народов из Азии в Европу. Подтверждением может служить обнаружение персидской легенды о Граале. В 1940 году в очерке "Скрыня" Н. К. Рерих писал: "Считали, что сказание о Парцифале, о Граале есть чистейший вымысел. Но чешский ученый недавно нашел в иранской литературе V века книгу "Парси Валь Намэ", где рассказана в манихейском понимании легенда о Парцифале, о Граале".
Самым древним воспроизведением легенды о Граале на Западе является роман Кретьена де Труа на французском языке. Это сочинение использовал Вольфрам фон Эшенбах в своей величественной поэме о Парцифале, позже Альбрехт фон Шарфенберг, Рихард Вагнер и многие другие авторы. В Англии эта легенда слилась со сказаниями о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
Наиболее удивительным в легендах о Граале является эпилог, практически одинаковый во всех вариантах легенды, в котором описывается возвращение Грааля на Восток, как подчеркивал Рихард Вагнер, на родину. В старофранцузском романе о Граале последние рыцари Грааля Галаад и Парсеваль перевозят чашу Грааля в восточную страну Саррасу и помещают ее в "духовном замке". Так же в другом романе Галаад переносит Святой Грааль из Британии, которая уже недостойна лицезреть его, в ту же восточную страну. И в древнекельтской легенде о Мерлине хранители священного сосуда Грааля отправляются на Восток. В испанской легенде хранительница Грааля Эсклармонда, укрыв чашу Грааля глубоко в недрах горы, сама превращается в белую голубку и улетает на горы Азии, где живет и по сей день в земном раю. Наиболее подробно возвращение Грааля на родину описано Альбрехтом фон Шарфенбергом в "Новом Титуреле".
Когда христианство по мере своего распространения стало все больше уподобляться язычеству, хранители Святого Грааля сочли Запад слишком греховным и неподходящим местом для пребывания Грааля. Их взор обратился на Восток – родину всех духовных ценностей. И вот Братство Грааля с Парцифалем во главе отправляется из Европы на Восток, где они прибывают в страну брата Парцифаля Фейрефица. Тот встречает их и, высоко вознося хвалу, рассказывает о могущественной стране индийского царя священника Ивана, вассалом которого является и сам Фейрефиц со своим государством. Власть Ивана простирается на две трети мира. Его страна находится вблизи рая, отделенного от мира высокой горой.
Священнослужитель Иван известен на небесах и Богу своими великими добродетелями. Также и жителям его страны присуща нравственная чистота, им неведомы зависть, скупость, воровство и суеверие. Страна его изобилует редкими чудесами природы: там есть источник, охраняющий от болезней, есть и драгоценный камень, дарующий человеку молодость. Его обитель – чудесный замок, напоминающий замок Грааля.
Когда Парцифаль и Хранители Грааля выслушали рассказ Фейрефица о царе Иване, сердца их воспламенились, и они отправились дальше в Индию, чтобы служить ему. Царь Иван, узнав об этом, выходит в торжественном шествии навстречу Граалю. После встречи все сердца пылают горячим желанием, чтобы и замок Грааля находился здесь же. Сердечные моления возносятся к Граалю, и Грааль внемлет молитве. Святой замок не будет больше находиться среди развращенного народа: он исчезает с Монсальвата, и лучи утреннего солнца приветствуют его в Индии.
Теперь, когда чаша Грааля находится в святом своем доме, в Индии, и пребывает в полной безопасности, Титуреля, бывшего хранителем Грааля на протяжении вот уже 500 лет, охватывает сильная тоска по райскому покою, и через девять дней он умирает.
Царь Иван, признавая святость, достоинства и могущество Парцифаля, предлагает ему корону своего государства, когда же тот из скромности отказывается, на чаше Грааля появляется надпись: "Парцифаль должен стать царем, но он должен принять имя Ивана". Лишь десять лет правит Парцифаль Ивановым царством, ибо на нем лежит грех: мать его умерла в сердечной тоске по нему.
Владыкой Грааля теперь становится сам священнослужитель Иван. Чаша Грааля более не охраняет от смерти, она только очищает души. Отныне всегда на чаше будет появляться имя того, кому суждено стать царем Иваном.
Но на Западе, особенно среди рыцарей Круглого стола короля Артура, молва о Граале не умолкает, и во многих сердцах возгорается стремление найти его. В этих поисках рыцари странствуют чуть ли не по всему миру, но Святой Чаши так и не находят. Далеко на Востоке пребывает Грааль, скрытый его Хранителями. Таков эпилог возвышенной поэмы Альбрехта фон Шарфенберга [57].
Некоторые ученые отрицают реальность существования Ивана и его царства, несмотря на то, что византийский император Мануил Комнин (1143–1180) получал от него письмо. Н. Горелов в книге "Послания из вымышленного царства" указывает, что сегодня известно около ста шестидесяти списков только латинской версии этого текста. В одном из них, опубликованном Н. Гореловым, трижды упоминается индийский царь Пор. Сам царь Иван утверждает, что живет время от времени во дворце, построенном Пором. Кроме того, на равнине под названием Римок царь Пор поставил большой и высокий обтесанный камень. Высота его – сотня шагов, длина – пятьдесят [53, с. 39, 43, 44].
Альфред, король англосаксов, отправил в Индию посольство с дарами, и даже существуют свидетельства, что оно возвратилось [53, с. 49].
5 мая 1122 года индийский патриарх, посланник царя Ивана, был принят папой Каликстом [153, с. 56].
А папа Александр III 27 сентября 1177 года отправил к царю Иоанну лейб-медика магистра Филиппа с длинным посланием.
Венецианец Марко Поло, 17 лет прослуживший Великому монгольскому хану, в своей знаменитой книге написал, что царь Иван погиб в битве с Чингисханом в 1221 году [50]. Поскольку между описываемой битвой и приездом Марко Поло в Камбалык прошло меньше пятидесяти лет, думается, Марко Поло можно верить. "Говорится в сказаниях, как узнал поп Иван, что Чингисхан со всем своим народом идет на него, выступил и он со своими против него; и все шел, пока не дошел до той самой равнины Тандук, и тут, в двадцати милях от Чингисхана, стал станом; отдыхали здесь обе стороны, чтобы ко дню схватки быть посвежее и пободрее.
Вот раз призвал Чингисхан своих звездочетов, христиан и сарацинов и приказывает им угадать, кто победит в сражении – он или поп Иван. Колдовством своим знали то звездочеты. Сарацины не сумели рассказать ему правды, а христиане объяснили все толком; взяли они палку и разломали ее пополам; одну половинку положили в одну сторону, а другую в другую, и никто их не трогал; навязали они потом на одну половину палки чингисханово имя, а на другую попа Ивана.
"Царь, – сказали они потом Чингисхану, – посмотри на эти палки; на одной твое имя, а на другой попа Ивана; вот кончили мы волхование, и чья палка пойдет на другую, тот и победит".
Захотелось Чингис-хану посмотреть на то, и приказывал он звездочетам показать ему это поскорее. Взяли звездочеты-христиане псалтырь, прочли какие-то псалмы и стали колдовать, и вот та самая палка, что с именем была Чингисхана, никем не тронутая, пошла к палке попа Ивана и влезла на нее; и случилось это на виду у всех, кто там был.
Увидел то Чингисхан и очень обрадовался; а так как христиане ему правду сказали, то и уважал он их завсегда и почитал за людей нелживых, правдивых.
Вооружились через два дня обе стороны и жестоко бились; злее той схватки и не видано было; много было бед для той и другой стороны, а напоследок победил-таки Чингисхан. И был тут поп Иван убит [50].
С того дня пошел Чингисхан покорять свет. Процарствовал он, скажу вам, еще шесть лет от той битвы и много крепостей и стран покорил; а по исходе шести лет пошел на крепость Канги, и попала ему тут стрела в коленку; от той раны он и умер".
Известно, что Чингисхан погиб в битве с тангутами в 1227 году. Следовательно, царь Иван был убит в 1221 году. Названия же Тандук, Тангут характеризуют местность, весьма далекую от Индостанского полуострова.
Несколько по-другому, но все с той же убежденностью в реальности его существования, рассказывает о царе Иване монах-францисканец Плано Карпини. Его направил на разведку в Монгольскую империю Римский папа Иннокентий IV. В 1246 году, через 25 лет после гибели Чингисхана, Карпини четыре месяца провел в ставке Великого хана Гуюка, присутствовал на его коронации. Отчет о его путешествии был опубликован уже в XIII веке в энциклопедии Винцена "Великое зеркало". Карпини писал: "Также другого сына он (Чингисхан. – Н. Н.) послал с войском против Индов, и он покорил малую Индию; это черные Сарацины, которые именуются Эфиопами. Это же войско вышло на бой против христиан, которые находятся в большой Индии. Слыша это, царь той страны, который именовался в народе Пресвитером Иоанном, выступил против них с соединенным войском и, сделав медные изображения людей, поместил их на седлах на лошадей, разведя внутри огонь, а сзади медных изображений поместил на лошадей людей с мехами, и со многими изображениями и лошадьми, так подготовленными, они вступили в бой против вышеназванных татар; и когда они пришли на место боя, то послали вперед этих лошадей одну рядом с другой; мужи же, бывшие сзади, положили что-то на огонь, который был в вышеназванных изображениях, и стали сильно дуть мехами. Отсюда произошло, что греческий огонь опалял людей и лошадей, и воздух омрачился от дыма, и тогда они пустили стрелы в татар; от этих стрел много людей было ранено и убито, и таким образом они выгнали их в замешательстве из своих пределов, и мы никогда не слыхали, чтобы татары впредь к ним возвращались" [28].
Сравнивая рассказы Поло и Карпини, мы видим, что у одного побеждает Чингисхан, у другого Иван, у одного царь Иван погибает в битве, у другого продолжает здравствовать в качестве победителя. Чему верить? Оставим этот вопрос будущим исследователям, а зафиксируем то, что и Поло, и Карпини с одинаковой уверенностью говорят о реальности существования христианского царя Ивана.
Далее Карпини приводит еще две важные подробности монгольских походов, имеющие отношение к походу Александра:
1. "Когда они возвращались через пустыни (имеются в виду ненаселенные места. – Н. Н.) …нашли каких-то чудовищ, имевших женский облик… мужчины же имеют облик собачий". Именно собакоголовых кинокефалов средневековые ученые отождествляли с легендарными яджуджами и маджуджами.
2. Когда войско Чингисхана возвращалось из земли черкесов мимо Каспия на восток, ему встретились люди, жившие под землей: "Всё подвигаясь оттуда к востоку с лишком на месяц пути, они прошли по большой степи и добрались до некоей земли, где, как нам передавали за вполне достоверное, они видели наезженные дороги, но не могли найти ни одного человека; но они так усиленно искали по земле, что нашли одного человека с его женой, которых привели пред очи Хингис-хана; и, когда он их спросил, где находятся люди этой страны, те ответили, что они живут в земле, под горами…" [28].
Мы в наше время считаем, что катакомбы под Томском, Юргой, Омском и другими сибирскими объектами создавались после прихода в Сибирь казаков Ермака, а указания Карпини, Поло, Патканова свидетельствуют о другом: во времена Чингисхана они уже существовали, а создавались гораздо ранее.
Известный историк Л. Н. Гумилев посвятил Ивану и его царству монографию со следующим предуведомлением: "Возьму-ка я заведомо правильное суждение, что Чингисхан был и его империя существовала, и заведомо сомнительное, что пресвитер Иван царствовал в "Трех Индиях", и сопоставлю их на авось. Вдруг от такого сочетания сама собой получится органическая концепция" [49?]. Разумеется, Гумилев пришел к выводу о вымышленности Иванова царства, и к другому выводу он никак не мог прийти с той предубежденностью, которую продемонстрировал в предуведомлении. Результат, полученный Гумилевым в отношении царя Ивана, показывает, что предубеждение сильнее любых источников, сильнее Марко Поло и Плано Карпини вместе взятых.
Большинство исследователей, признающих, в отличие от Гумилева, Ивана исторической личностью, отождествляли Иванову Индию с Индией на полуострове Индостан. Однако это представление базировалось на игнорировании миграционной метаистории. С учетом глобальных переселений народов локализация Ивановой Индии представляет большой вопрос. И понятно, что если была бы установлена локализация этого царства, то и само былое существование Ивана, равно как и существование Чаши Грааля, получило бы дополнительный критерий достоверности.
В этой связи особую важность приобретает свидетельство безымянного монаха-францисканца. В его "Книге познания", написанной в Испании в 1345–1350 гг., говорится, что Иваново царство располагалось в центре Азии, называлось оно Ардеселиб и столицей имело город Грасиону. Рядом с Ардеселибом располагался Кара-Китай, включавший такие провинции, как Иркания и Готия [69]. В Иркании с определенной смелостью можно предполагать юргинскую лесостепь, населенную геродотовыми иирками, а Готия не может интерпретироваться иначе, чем земля древнегерманского племени готов. Коли так, становится понятно, почему в легендах о Граале рядом с Ивановым царством располагалось королевство брата Парцифаля Фейрефица.
Конечно, на первый взгляд представляется довольно странным существование в томском Приобье готского королевства, однако это только на первый взгляд и опять же без учета метаистории.
Что касается локализации Ардеселиба и его столицы Грасионы, то благодаря средневековой картографии она проясняется довольно уверенно – это томское Приобье. Дело в том, что на средневековых картах западноевропейских картографов Г. Меркатора 1585 г., И. Гондиуса 1606 г., Г. Сансона 1688 г., С. Герберштейна и других Грасиона в транскрипции Грустина показана на правом берегу Оби, причем Герберштейн указывает, что от устья Иртыша до Грустины два месяца пути. Но самое существенное состоит в том, что, благодаря координатной сетке, имеющейся на многих картах, уверенно определяются координаты г. Грустины. Его северная широта безупречно определяется как 56° и 20–30 минут, что в идеале соответствует широте Томска и соответствует томскому Приобью. С долготой несколько сложнее, поскольку она (у Меркатора) составляет 105 градусов. Однако следует помнить, что Гринвичской лаборатории в те времена еще не было, и нулевой меридиан каждый картограф проводил по-своему. Птолемей через Лондон проводил 20-й меридиан, таким образом, после внесения необходимой поправки и приведения к Гринвичу, восточная долгота Грустины оказывается равной 85°. Долгота Оби на широте Томска равна 84°, а долгота самого Томска равна 85°. Таким образом, получается, что Иваново царство, в которое несли Чашу Грааля его хранители, располагалось в томском Приобье, а его столица Грасиона, быть может, находилась на территории города Томска. Более того, есть основания предполагать, что хранители несли сюда Чашу Грааля не случайно, потому что именно здесь, в Томском Приобье, имеют место интереснейшие природные образования, послужившие прототипом Грааля.