По уполномочию Соединенного Королевства
Антони Иден
* * *
Приложение 1 к Соглашению относительно юрисдикции в Соединенном Королевстве над членами советских соединений
Статья 1
Поскольку это не противоречит условиям статьи 2 настоящего Приложения, юрисдикция в вопросах дисциплины и внутреннего управления над членами советских соединений и групп в Соединенном Королевстве будет осуществляться в соответствии с советским законом, и проступки дисциплинарные будут рассматриваться и наказываться соответствующим образом советскими судами и властями.
Статья 2
Дела о мелких нарушениях, которые не влекут за собой по британским законам судебного разбирательства, будут передаваться на рассмотрение соответствующих советских властей. Дела о преступлениях, которые по британским законам требуют судебного разбирательства, будут рассматриваться общегражданскими судами Соединенного Королевства.
Статья 3
В случае какого-либо преступления, которое, согласно вышеозначенной статье 2, подлежит рассмотрению судов Соединенного Королевства, факты о нем должны быть незамедлительно сообщены в соответствии с договоренностью, которая должна быть достигнута между компетентными британскими и советскими властями, старшим офицером советского соединения или группы заинтересованным властям Соединенного Королевства, если правонарушитель еще не задержан гражданскими властями.
Статья 4
Когда член советского соединения или группы должен быть судим судом Соединенного Королевства, ответственные власти соответствующего советского соединения или группы окажут соответствующим гражданским властям Соединенного Королевства такое содействие, которое может оказаться необходимым для проведения судебного разбирательства.
* * *
Приложение 2 к Соглашению относительно финансовых мероприятий, регулирующих выдачи ссуд, производимых Правительством Соединенного Королевства освобожденным советским гражданам как членам советских соединений, и обеспечение припасами и снабжением этих соединений
Статья 1
Ссуды, выданные в стерлингах Правительством Соединенного Королевства этим советским гражданам как членам советских соединений в соответствии со статьей 5 этого Соглашения, будут возмещены в стерлингах Правительством СССР по представлении требования компетентными британскими властями. В случае, если выдача ссуды Правительством Соединенного Королевства произведена в валюте освобожденной невражеской территории, то Правительство СССР произведет необходимое урегулирование с правительством соответствующей территории, которое будет уведомлено о количестве ее валюты, выданной для этой цели. Не подлежат возмещению ссуды, выданные Правительством Соединенного Королевства в валюте какой-либо вражеской территории.
Всякая выдача ссуды в валюте британских военных властей, которая может быть использована на освобожденной невражеской территории или на вражеской территории, будет рассматриваться с целью урегулирования согласно этой статье, как если бы это была выдача ссуды, сделанная в местной валюте соответствующей территории.
Статья 2
Правительство Соединенного Королевства не будет требовать возмещения стоимости питания, одежды, помещения и медицинского обслуживания, предоставляемых компетентными британскими властями этим советским гражданам, в соответствии с данным Соглашением.
Источник: Толстой Н. Жертвы Ялты. С. 516–525.
ЧАСТЬ II
Глава 1. БЕЛЫЕ КРЕСТЫ
Вопрос о времени начала войны Германии против СССР не являлся тем, что принято называть top secret. Представляется, что это была, используя название повести знаменитого нобелевского лауреата Габриэля Гарсия Маркеса, "История одной смерти, о которой знали заранее".
Так еще 21 мая 1941 года руководитель Объединения русских воинских союзов (ОРВС) в Германии (бывший 2-й отдел РОВСА) генерал-майор Алексей фон Лампе направил письмо главе ОКХ генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу. Причины своего послания он мотивировал "неизбежностью боевого столкновения между Германией и СССР" и уверенностью, что "все чины Объединения как основоположники белой борьбы, веденной большинством из них в 1917–1920 гг. против коммунистов, захвативших власть на нашей родине, будут стремиться принять непосредственное участие в борьбе, которую возьмет на себя германская армия". В письме фон Лампе, в частности, писал: "Русские военные эмигранты с первого дня героической борьбы Германии за свое существование с глубоким вниманием присматриваются к событиям, связанным с этой борьбой, и, не считая себя вправе сказать свое слово, всеми силами стараются заменить ушедших в армию на фронт бойцов на их должностях в далеком тылу, чтобы хотя бы в небольшой степени принять участие в борьбе Германии против Англии, векового врага национальной России.
Для нас нет никаких сомнений в том, что в последний период борьбы она выразится в военном столкновении Германии с Союзом Советских Социалистических Республик. Это неизбежно уже в силу того, что коммунистическая власть, стоящая сейчас во главе нашей родины, никогда не сдержит ни своих договоров, ни своих обещаний, уже по самой своей коммунистической сущности. Мы твердо верим, что в этом военном столкновении доблестная германская армия будет бороться не с Россией, а с овладевшей ею и губящей ее коммунистической властью совнаркома, мы верим в то, что в результате этой борьбы придет мир и благополучие не только для Германии, но и для национальной России, верными которой остались мы, политические русские военные изгнанники, за все двадцать лет нашего пребывания вне России. Мы верим также, что в результате борьбы, которую ведет Германия, родится союз между Германией и национальной Россией, который обеспечит мир Европе и процветание вашего и нашего отечества.
И потому теперь, когда наступает новый, быть может, самый решительный час, самая решительная стадия борьбы, в которой мы уже не можем удовольствоваться скромной ролью в тылу, а должны принять то или иное активное участие - я считаю своим долгом заявить вашему превосходительству, что я ставлю себя и возглавляемое мною Объединение русских воинских союзов в распоряжение германского верховного командования, прося вас, господин генерал-фельдмаршал, дать возможность принять участие в борьбе тем из чинов его, которые выразят свое желание это сделать и физически окажутся пригодными".
Будучи главой воинского союза, Алексей фон Лампе не мог не знать, что набор русских беженцев в вермахт на должности переводчиков и разведчиков (отдел 1С) проводился через эмигрантские структуры. Отсюда такая на первый взгляд удивительная осведомленность генерал-майора. Следует, впрочем, отметить, что осведомленность на самом деле была относительной. Еще в марте - апреле 1941 года руководство абвера вело переговоры с лидерами ОУН о создании украинских разведывательно-диверсионных подразделений в составе германских войск (будущие батальоны "Роланд" и "Нахтигаль"). Попытки сотрудничества, в преддверии ожидавшейся войны, предлагали Берлину и другие украинские националисты. При этом, как и в случае с фон Лампе, многие их проекты (меморандумы Скоропадского и правительства Гиренюка) отклонялись немцами. Отказ от проекта Павла Скоропадского, судя по всему, исходил от Гитлера. "Появился украинский гетман, который предложил нам свои услуги. Я сказал тогда: "Розенберг, чего вы ждете от этого человека?" - "О, он организует революцию". Я сказал тогда: "В таком случае, он должен находиться в России"".
Конечно, самозамкнутость большей части русской диаспоры (как, впрочем, и любой другой диаспоры зарубежья), ее ориентация на внутренние, национальные интересы (без учета целей и намерений других этносов бывшей империи), вероятнее всего, сделала появление подобных источников информации недоступными. Подобная тенденция, позволила Борису Николаевскому с иронией заметить, что изгнанники живут "изолированно друг от друга, почти как на разных планетах".
Впрочем, тогда же, в марте 1941 года, вермахт произвел набор русских эмигрантов, свободно владевших немецким языком, в качестве переводчиков. Позднее, 8 июня 1941 года, была предпринята попытка создания антибольшевистского правительства с участием русских эмигрантов со стороны рейхсляйтера и главы гражданской администрации Генерал-губернаторства Ганса Франка, которую высшее руководство рейха отклонило. В итоге "не больше чем за неделю" до начала войны вербовка русских в армию стала широко известным фактом в кругах военной эмиграции.
Поэтому вызывает определенные сомнения утверждение "берлинца" Константина Кромиади о том, что известие о конфликте с Германией стало для него шоком, так как хотя слухи о войне "муссировались в обывательской среде… мы, русские эмигранты, этим слухам не предавали особого значения".
Контакты с эмигрантами со стороны руководства Германии продолжились и позднее. В мемуарах (Bericht über mein Leben) ветерана Гражданской войны генерал-лейтенанта Петра Глазенапа есть еще одно свидетельство, относящееся к лету 1941 года. "В начале восточного похода Кейтель от имени ОКВ обратился к нему (Глазенапу. - А. М.)с вопросом, каким образом можно было бы вовлечь русские силы эмиграции в антибольшевистскую борьбу. Глазенап поставил условием:
а) русская национальная армия
б) русское национальное правительство
Кейтель ответил, что эти условия неприемлемы, в результате чего Глазенап отказался от участия в войне против России".
В первую очередь набор русских изгнанников проходил через Управление делами русской эмиграции в Германии (Vertrauensstelle für russische in Deutschland), в Берлине. Им занимались белые офицеры Сергей Таборицкий и Петр Шабельский-Борк (Попов). Они были печально знамениты неудачным покушением на главу партии конституционных демократов историка Павла Милюкова 28 марта 1922 года в Берлине, в ходе которого погиб соратник политика дипломат Владимир Набоков (отец известного писателя). Кстати, и Петр Шабельский-Борк не был чужд сочинительства (наиболее популярным его произведением является повесть "Павловский гобелен"), свои опусы он подписывал псевдонимом "Старый Кирибей". Шабельский-Борк был приговорен к 12 годам заключения, а непосредственный убийца Таборицкий - к 14. Правда, уже спустя пять лет они были амнистированы, а после прихода к власти нацистов смогли сделать вполне удачную карьеру в администрации СС. Петр Шабельский-Борк входил в крут не только ближайших сотрудников, но и друзей генерала Василия Бискупского, возглавлявшего Управление делами русской эмиграции. Последний был дружен с некоторыми руководителями рейха. В частности, с Альфредом Розенбергом, которого генерал и его супруга Любовь Бискупская называли Альфредом Владимировичем. По некоторым сведениям, Бискупский примерно в одно время с фон Лампе также обращался к германским властям с предложением помощи в войне с Советским Союзом, но так же получил отказ. Косвенно это подтверждается показаниями ротмистра Бориса Карцева (Карцова) и письмом Владимира Кержака Борису Николаевскому от 28 ноября 1949 года. В нем, в частности, Кержак вспоминал: "Знаком я и с Бискупским, и с секретарем von Lampe (забыл фамилию), который мне показывал интереснейшую переписку между УДРЭ в Г<ермании> и Гитлером (предложение помощи и отказ от нее. Неоднократно! Первое предложение еще за 3 или 4 недели до начала войны!)".
Именно через Управление делами русской эмиграции был сделан набор в возможно первую коллаборационистскую часть на Восточном фронте - "Белые кресты", сражавшуюся в составе 9-й армии вермахта (группа армий "Центр").
Инициатива создания добровольческого формирования принадлежала выпускникам Николаевского кавалерийского училища (Санкт-Петербург), ветеранам Гражданской войны Борису Карцеву и Александру Заустинскому, служившим переводчиками при штабе 9-й армии (Карцев был переводчиком командующего генерал-полковника Адольфа Штрауса). Его поддержал начальник штаба, "светлая и благородная личность" Генерального штаба полковник (в дальнейшем генерал-лейтенант) Курт Векманн и глава оперативного отдела подполковник (в дальнейшем генерал-лейтенант) Эдмунд Блаурок.
Описывая создание "Белых крестов", его ветераны придерживались устоявшейся мифологемы "чистого" вермахта и "чистой" коллаборации. Согласно версии служившего в "Белых крестах" Олега Гешвенда, генерал-полковник Адольф Штраус, "настоящий представитель старой школы немецкой армии", в начале советско-германского конфликта сказал лично молодому переводчику своего начальника штаба: "Не имейте угрызения совести. Ваша совесть должна быть чиста. Мы не воюем и не думаем воевать с самим русским народом. Война идет против советской власти, против правительства большевиков. Это война не против русского человека". Об идеализме "благородного, рыцарски мыслящего командующего" вспоминал и другой ветеран "Белых крестов", Олег Светлов. Именно переговоры Карцева и Штрауса привели к окончательному решению формирования русского отряда.
Гешвенд вспоминал, что вступившие в вермахт эмигранты "надеялись, что начнется война с Советским Союзом. А надеялись, потому что в войне видели единственный путь освобождения России от большевиков, от Сталина, от НКВД - от порабощения. Были уверены, что советская власть падет и опять возродится русская - национальная, свободная и, конечно, совсем независимая Россия". При этом, в случае противодействия нацистского партийного руководства, эмигранты готовы были бороться с ним "любой ценой". Правда, по утверждению ветерана, "люди тогда не верили, что нацисты с Гитлером не хотят свободной - национальной России. Было у русских и у немцев (антинацистов) мнение, что дальше влияние армии опять усилится, а мощь нацистской партии ослабеет. Что Гитлер пойдет с генералами на компромисс". В свою очередь, подчеркивая антинацистскую оппозиционность руководства 9-й армии, Светлов утверждал, что личный адъютант полковника Векманна лейтенант фон Реден выразил пожелание, чтобы в помещениях русских добровольцев не вывешивались портреты Гитлера. В итоге последние "так и собирали пыль на складе пропагандной роты". Он же писал, что "нацистского мышления, конечно, ни в малейшей форме не было и его считали враждебным, антирусским мировоззрением".
Данная мифологема не соответствует фактам. Тот же Штраус, в отличие от генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича или командующего 2-й танковой группой генерал-полковника Гейнца Гудериана, не пытался блокировать недоброй памяти приказ о комиссарах (Kommissar Erlass), как это утверждал Гешвенд. Мемуарист, в частности, писал, будто Штраус "издал запретительный приказ", а Векманн "в виде меморандума этот приказ еще повторил и еще добавил, что солдаты вермахта ни в коем случае не следовали примеру СС и СД". Последнее опровергается свидетельствами из записной книжки другого эмигранта, переводчика одного из "разведывательных отрядов" 9-й армии Николая Ранцена: "29 июля.
Ездил на вылавливание коммунистов… 5 октября. Сегодня попался в руки политрук. Свез его сейчас же в штаб дивизии. Сделали допрос - и к стенке".
Одновременно утверждения Гешвенда и Светлова опровергаются текстом обращения к населению Штрауса от 12 сентября 1941 года: "Кто укроет у себя красноармейца или партизана, или снабдит его продуктами, или чем-либо ему поможет… тот карается смертной казнью через повешение. Это постановление имеет силу также и для женщин… В случае, если будет произведено нападение, взрыв или повреждение каких-нибудь сооружений германских войск, как то: полотна железной дороги, проводов и т.д., то виноватые, начиная с 16.9.41 г., будут в назидание другим повешены на месте преступления. В случае же, если виновных не удастся немедленно обнаружить, то из населения будут взяты заложники. Заложников этих повесят, если в течение 24 часов не удастся захватить виновных, заподозренных в совершении злодеяния, или соумышленников виновных. Если преступное деяние повторится на том же месте или вблизи его, то будет взято и, при вышеприведенном условии, повешено двойное число заложников".
Следует сказать, что тогдашнее командование 9-й армии в лице Штрауса и Векманна не было после войны осуждено за военные преступления (впрочем, к заговору полковника Клауса фон Штауффенберга они также не примкнули).
Важно, что отчасти ценностные установки, а отчасти тактические цели командования 9-й армии, русских эмигрантов, а затем перебежчиков и военнопленных, перешедших на сторону противника, совпали. "В расположении 9-й армии решили создавать русские добровольческие отряды без разрешения главной ставки Гитлера. Так поступали и отдельные армейские корпуса".
Собственно сами "Белые кресты" были сформированы под Велижем. В мемуарной и исследовательской литературе нет точной даты их появления. Олег Светлов писал о том, что отряд создали в августе - начале сентября, за месяц до начала операции "Тайфун" (2 октября 1941 года). Историк Кирилл Александров в качестве даты назвал 24 августа. Можно сказать, что образование отряда произошло не ранее 14 июля, когда Велиж был взят частями вермахта.
Не все ясно и с выбором названия соединения. Светлов вспоминал: "в отличие от немецких частей, солдаты и офицеры русского добровольческого отряда носили свой символический знак на левом рукаве. Это был белый крест на черном фоне".
Возможно, учитывая, что его первоначальный костяк составили эмигранты, оно восходит к символике Северо-западной армии генерала от инфантерии Николая Юденича. Белый крест присутствовал и в символике Балтийского ландвера, а в эмиграции - на знаках Пражского отделения РОВСа, Русского общенационального державного движения. Вероятность влияния офицерского креста Особого маньчжурского отряда или Знака беженцев (Гирин) представляется маловероятной.