Также для русских добровольцев вводились погоны, идентичные Русской императорской армии.
Первоначально был сформирован отряд из 50 человек. Командные должности в нем заняло несколько эмигрантов (из примерно 110), прибывших в 9-ю армию. Изгнанники набирались не только из живших в Германии русских, но и из других европейских стран. Один из них, старший лейтенант Насанов, еще в 1932 году бежал из Советского Союза в Финляндию, но большинство принадлежало к первой волне. Отношения между ними не были простыми. Вот несколько характеристик-портретов своих коллег, сделанных Ранценом во время их следования на фронт: "Борис Федорович Шишка-рев - дурак и выскочка… Одиночка. Поп расстрига, рыжий; Князь Мещерский (говорят, сволочь); Жоржик из Франции (…с моноклем); Сычев называет себя v. Sythev - мерзавец, в общем, порядочный. На фронт ехать боится, метит в штаб подальше в тыл". Отличались и политические взгляды коллаборантов. Если Гешвенд и Светлов надеялись на возрождение национальной России и скептически (по крайней мере, после войны) оценивали политику Гитлера ("враждебное, антирусское мировоззрение"), то Ранцен вполне благожелательно относился к национал-социализму, отождествляя себя с Германией. Так, в записи после 23 ноября 1941 года он отмечал: "сегодня получили хорошие и плохие сведения. Хорошие: Клин взят нашими танками… Плохие: Удет и Мельдерс разбились". Нельзя исключить, учитывая небольшое число эмигрантов, что кто-то из названных Ранценом лиц или же разделяющих его мировоззрение оказался в "Белых крестах".
Основной состав набирался из красноармейцев. Часть из них сразу же заняла должности младшего начальствующего состава соединения (август - сентябрь 1941 г.). Роту возглавил Заустинский, приехавший на фронт, по одним сведениям, из Парижа, где у него был небольшой продуктовый магазин, по другим - из Германии, где он работал на одном из заводов. Ротмистру легко удалось найти общий язык с бывшими красноармейцами. Он вспоминал в интервью Николаю Брешко-Брешковскому (сыну печально знаменитой "бабушки русской революции"): "формируйте из пленных красноармейцев отряд… Вы же командир этой отдельной части. Мы верим в вас и верим вам… Я получил из лагеря пятьдесят красноармейцев… Пустые глаза, до жуткости пустые. В них и животный страх, и отупение, и забитость, и недоверие, недоверие зверенышей, не знающих ни доброго слова, ни человеческого отношения!.. Они принесли с собою все то дурное, отвратительное, чем отравляла их каторжная власть: ложь, шпионство друг за другом, воровство, жадность, боязнь сказать лишнее слово… Первое впечатление, и щемящая тоска и гнев: во что превратила жидовская сволочь этого русского парня, умного, разбитного? Во что? И я решил: попытаюсь воскресить в них русского человека… Я был мягок, сердечен и в то же время - требователен и строг. Они это поняли и оценили… Я им внушал, как детям: стыдно и нехорошо лгать, доносить друг на друга, брать чужое, быть трусом. Русский человек, да еще солдат, защитник Родины, всем должен открыто и честно смотреть в глаза. Он и надежда и опора, и защита всех женщин, детей, всех слабых… Я пробуждал в них чувство собственного достоинства… Что же вы думаете? До жути пустые, мертвые глаза стали оживать… Затеплилась мысль… Тогда я начал чтение общедоступных лекций, мною же составленных. О России: чем она была и во что ее превратила советская власть. Об ней, об этой самой власти. О религии и о Боге, о сельском хозяйстве. О рабочем вопросе. О жидомасонах. О семье. О государственном строительстве… Какую любознательность выявляла моя странная аудитория… Меня засыпали вопросами… Насильственно прибитое, убитое политруками, - жажда знания, желание думать, свободно высказываться - все это, освобожденное, хлынуло через край… Тогда только я принялся обучать их строю.
Переучивать, вернее… Воинская безграмотность их была ужасающая!.. Кроме шагистики - ничего! Но и шагистика - срам один! Да и откуда? И тело их, и бедные мозги пребывали в вечном маразме, в обалдении от непосильных потуг объять идиотски-талмудическую проповедь ненависти бородача Маркса… Еще две недели усиленной муштровки, и получились отличные солдаты. Не только строй, выправка, но и чувство и знание каждым своего "маневра"… И вот вам: казалось, невозможное возможным стало… Я отдал им свою душу, и, взамен, их души раскрылись, потянулись к моей".
Гешвенд также подтверждал, что недавние красноармейцы любили ротмистра.
В отечественной историографии участников этого формирования ошибочно представляют как военных переводчиков. Возможно, подобное заблуждение было вызвано функцией рекрутировавшего их Управления делами русской эмиграции, действительно отправлявшего в армию именно переводчиков, а также тем, что создателями соединения выступили переводчики. На самом деле "Белые кресты" были подразделением, первоначально созданным для борьбы с партизанами. В дальнейшем они стали батальоном в составе 18-го полка 6-й пехотной дивизии вермахта. Батальон продолжал заниматься контрпартизанской борьбой, а в дальнейшем выступал и как обычное полевое соединение.
Непосредственной причиной создания отряда коллаборантов была активность выходящих из окружения красноармейцев и появление первых партизанских отрядов. Так, Векманн "в первые недели войны с Советами… был глубоко возмущен, что плен избежавшие красноармейцы по-партизански скрываются и стреляют в спину немецких солдат, и говорил: "Они же воюют не шпагой, не рапирой, а булавой!"". На самого Векманна было совершено покушение в Сычевке. В качестве акции возмездия нацисты казнили около 20 человек. Слова Векманна подтверждал и Ранцен. В записи от 8 августа 1941 года он писал: "во всех лесах и тылу у нас партизаны".
Следует отметить, что нежелание капитулировать было характерно и для других участков фронта. Названный теоретиком танковой войны Гейнцем Гудерианом "самым лучшим оперативным умом" вермахта, Эрих фон Манштейн вспоминал: "Уже в этот первый день нам пришлось познакомиться с теми методами, которыми велась война с советской стороны… часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются в плен, а после того, как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат".
В дальнейшем пополнение шло также из числа окруженцев. При этом критерий отбора был в первую очередь личностным. Вопрос о зачислении решался Заустинским и его ближайшими помощниками. Немецкие инструкции игнорировались, а контрразведка не вмешивалась.
Тогда же была предпринята попытка политического строительства. Командование "Белых крестов" предложило создать в Смоленске "Русское временное освободительное правительство". Мысль понравилась Штраусу, который также придерживался мнения, что необходимо сформировать "русское независимое правительство, с которым надо заключить мир", также идею одобрил и командующий группой армий Центр генерал-фельдмаршал Федор фон Бок.
Но дальше заявлений дело не пошло. Возможно, он был включен в меморандум о создании 200-тысячной Русской освободительной армии, который составили фон Хеннинг фон Тресков, Рудольф-Кристоф фон Герсдорф и Вильфрид Штрик-Штрикфельдт. Меморандум также получил одобрение фон Бока, который переслал его фон Браухичу. Последний наложил резолюцию: "считаю решающим для исхода войны". Однако отрицательная оценка политического руководства рейха и отставка Браухича (19 декабря 1941 г.) свели на нет усилия части командования вермахта.
Командование добровольцев надеялось, что у него будет достаточно времени для создания полноценного соединения (к сентябрю "Белые кресты" были развернуты в четыре роты общей численностью 300 человек). Однако внешние факторы привели к тому, что когда линия фронта подошла к Вязьме, Ржеву и Сычевке (октябрь 1941 года), помимо контрпартизанской деятельности коллаборантам пришлось сражаться и против кадровой армии.
Возможно, конец октября ознаменовался новым расширением деятельности "Белых крестов". К этому времени часть эмигрантов начала пропаганду среди военнослужащих РККА. Судя по всему, инициатива исходила от самих коллаборантов. Так, Николай Ранцен составил текст листовки, "после разговора с военнопленными о… всех листовках, которые наши самолеты сбрасывают на советской территории" (Приложение 1).
Несмотря на продолжающийся приток эмигрантов, в "Белых крестах" происходит изменение в формировании начальствующего состава отряда. Чаще на должности командиров назначают бывших офицеров РККА. Сами же "кресты" превысили по численности батальон. Правда, регулярные бои с Красной армией, особенно в ходе отступления частей вермахта от Москвы, принимали ожесточенный характер, а сам отряд, как и другие соединения немцев, "уменьшался скоропостижно".
Вот одно из описаний боя, данное Николаем Ранценом: "Советы три раза атаковали нас, атаки были отбиты. Вечером, когда стемнело, мы хотели уже отступить, как советы вновь пошли на нас в атаку с танками. Окружили со всех сторон. Было совершенно темно… Кое-как удалось нам пробить проход и уйти. Было снова ранено два офицера и много солдат. Как я остался жив - не знаю. Вся моя шинель в сгустках крови, так как вокруг падали люди, подкошенные пулеметом".
К сожалению, воспоминания Гешвенда и Светлова ограничиваются упоминанием участия "Белых крестов" в боях под Москвой и Ржевом. Мемуаристы лишь указывают, что после отставки Штрауса и ранения Векманна сменившие их Вальтер Модель и Ганс Кребс отнеслись прохладно к возможности расширения "Белых крестов" и ничего не делали для решения вопроса коллаборации в политическом ключе ("были равнодушны"). В любом случае реконструкция истории "Белых крестов" остается вопросом будущих исследований.
В исторической литературе сложилась концепция, будто "Белые кресты" были образованы на базе 9-й моторизованной роты гауптмана Георга Титьена, которая также входила в 18-й пехотный полк 6-й пехотной дивизии. В дальнейшем она фигурировала как штурмовая (по другой версии, добровольческая) группа Титьена, которая к сентябрю 1942 года состояла из 628, 629 и 630-го батальонов. В декабре 1944 года 628-й и 630-й батальоны группы Титьена вошли в состав ВС КОНР (629-й батальон был после боев в Нормандии в сентябре 1944 года расформирован).
Вместе с тем в воспоминаниях Гешвенда и Светлова Титьен не упоминается. Ничего мемуаристами не сказано и о включении "Белых крестов" в состав ВС КОНР. Также Гешвенд писал, что в составе 9-й армии "до самого конца, до последней битве на Одере… оставались или пришли новые русские".
Окруженная 9-я армия была деблокирована 12-й армией генерала танковых войск Вальтера Венка и 7 мая 1945 года сдалась американским войскам в районе Эльбы.
Следует отметить, что, в отличие от попыток включить в состав ВС КОНР Главное управление казачьих войск Краснова или Зондерштаб Р Хольмстона-Смысловского, каких-либо активных действий по слиянию "Белых крестов" с РОА Власов не предпринимал. Правда, часть русских коллаборантов из "крестов" к Власову все же перешли. Так, в частности, ротмистр Борис Карцев в дальнейшем служил в 3-й пластунской дивизии имени полковника Кононова (15-й казачий кавалерийский корпус) и вместе с ним вошел в состав ВС КОНР. После войны был депортирован в Советский Союз и осужден.
Приложение 1
Граждане России, русские люди, бойцы русской армии!!!
Кончайте войну! Сдавайтесь! Германская армия непобедима, и оказывать вам ей сопротивление бесполезно.
Москва через несколько дней будет в руках германских войск, - это вы сами видите.
Зачем же проливать зря кровь?
Зачем?..
Сдавайтесь, переходите через фронт, не бойтесь, примут вас здесь хорошо.
Опомнитесь, русские!!!
Все население желает скорейшего окончания войны. Ваши семьи ждут вас домой, кончайте!!!.. С приветом! Ваши братья.
(Источник: Записная книжка Николая Ранцена. Л. 363.)
Глава 2.
РУССКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ АРМИЯ
В отличие от Алексея фон Лампе, так и не дождавшегося положительного ответа из штаб-квартиры вермахта, другому сотруднику РОВСа, бывшему офицеру императорской армии, ветерану Гражданской войны, а теперь капитану абвера графу Борису Алексеевичу Смысловскому (он же Хольмстон-Смысловский, он же Артур фон Регенау) повезло больше.
Руководитель отдела контрразведки у Хольмстона-Смысловского подполковник Сергей Каширин позднее вспоминал, что "приближавшиеся военные события 1941 г. на Востоке особенно остро переживались русскими военно-национальными организациями, фактически находившимися на будущем театре военных действий, то есть в Польше, где в Варшаве действовал Восточный отдел Русского общевоинского союза. Командовал этим отделом генерал Трусов, его начальником штаба был гвардии капитан Смысловский. Весной 1941 г. генерал Трусов (генерал-майор, участник Белого движения в рядах Северо-западной армии, Валериан Трусов. - А. М.) с капитаном Смысловским едут в Берлин к председателю объединения общевоинских союзов генералу фон Лампе для принятия мер к созданию и организации русских национальных вооруженных сил за рубежом". Как уже упоминалось, переговоры фон Лампе с фон Браухичем ни к чему не привели, а потому "фон Лампе разрешил своим офицерам действовать по собственному усмотрению. Инициатива дальнейших переговоров с немецким командованием переходит в руки капитана Смысловского. Мостом для этих переговоров служит факт окончания им высшего военного образования в Труппенамт и обширные знакомства в среде германской армии".
В ходе переговоров с чинами OKW согласие на формирование русской части было получено, а сам капитан Смысловский был зачислен в состав вермахта в чине майора под псевдонимом Артур фон Регенау. Уже в июле 1941 года им был сформирован в составе группы армий "Север" русский учебный батальон для сбора дополнительной информации о противнике (Lehrbatallion für Feind-Abwehr und Nachrichtendienst) численностью примерно 1000 человек. Последний также являлся школой по подготовке разведчиков и диверсантов, а также занимался контрпартизанской деятельностью, в частности, в форме сбора информации, разложении отрядов Сопротивления.
Основу отряда составили эмигранты, а потому учебный лагерь при батальоне играл очень важную функцию некоего моста между диаспорой и метрополией. По мысли фон Регенау, она заключалась "в том моральном воспитании, принципы которого выразились в "слиянии душ" - советской, не знавшей, но чувствовавшей Россию, и эмигрантской - знавшей старую Россию, но не знавшей ни Советского Союза, ни советских людей. У советских людей пробуждалось чувство "русскости", проявлявшееся в активном национализме, а у эмигрантов этот национализм обрастал в живое и трепетное тело и очищался от иноземщины".
Позднее были созданы лжепартизанские отряды, что привело к увеличению числа прямых столкновений с повстанцами.