Такая договоренность была достигнута. В связи с заключенным секретным русско-австрийским соглашением, касавшимся, в частности, и корпуса Понятовского, 17 (29) марта 1813 г. Кутузов предупредил командующего корпусом русской армии Ф. В. Остен-Сакена о необходимости точного выполнения всех предписаний, чтобы не "возбудить никаких подозрений в том, что операция будет разыгрываться по обоюдной договоренности". Предполагалось, что "после отступления австрийцев польский корпус окажется открытым", и тогда у него останется единственный выход – самороспуск. Полякам будет разрешено мелкими партиями перейти в Галицию или в занятые русскими войсками провинции, а если они сдадут оружие австрийцам, не следует протестовать. Кутузов подчеркивал, что намерение императора состоит в том, чтобы "избежать, елико возможно, кровопролития". В штаб к Остен-Сакену должны были приехать несколько бывших депутатов сейма, они направлялись к Понятовскому, чтобы просить его распустить польский корпус. Остен-Сакену предписывалось помочь им добраться до места назначения, и, если Понятовский выразит пожелание, чтобы его представители прибыли в штаб-квартиру Александра I, выполнить это немедленно. Разрешалось также заключить с Понятовским официальное перемирие на определенный срок. Однако русско-австрийская договоренность не была реализована на деле, и Остен-Сакен, выполняя полученный приказ, 30 марта (11 апреля) 1813 г. известил командовавшего австро-венгерским корпусом И. Фримона о денонсировании соглашения. Командование русских войск не могло "оставить у себя в тылу и на флангах постоянно возбуждающий национальное восстание очаг, каковым является польская армия под командованием Юзефа Понятовского". Вскоре русские войска захватили крепость Торн (Торунь), оборонявшуюся поляками, и 4 (16) апреля 1813 г. был подписан акт об их капитуляции. В нем, в частности, констатировалось, что "польские офицеры и солдаты получат паспорта и возвратятся поодиночке домой, обязуясь не служить больше против России и ее союзников".
Один из руководителей внешней политики России статс-секретарь К. В. Нессельроде в ответ на вопрос Г. О. Штакельберга, каковы российские планы "для восстановления европейского равновесия", писал 17 (29) марта 1813 г., что планы на будущее строить опасно – возникнут разногласия, "которые не могут не повлиять на ход военных действий", поэтому пока возможно установить только самые общие принципы: "Рейн, Альпы, Пиренеи – вот естественные границы Франции". В письме, направленном 31 марта (12 апреля) 1813 г. канцлером Н.П. Румянцевым Александру I, также ставился вопрос о целях внешней политики России. Поводом для обращения канцлера к императору было полученное им донесение русского посла в Лондоне графа X. А.Ливена, который передал "явно ложный секрет, доверенный ему сент-джеймским комитетом", о войне, якобы грозящей России со стороны Турции. Как его заверяли, этой опасности можно избежать, если возвратить Турции вновь присоединенные территории. Великобритания, опасаясь усиления России, плела свои интриги. Румянцев с возмущением комментировал прилагавшееся письмо английского посла в Петербурге. Посол утверждал: ему известно, что среди окружения российского императора есть люди, "обладающие глубокой мудростью", поскольку они убеждают его придерживаться здравой политики и не делать "никаких новых территориальных приобретений и даже отдать уже завоеванное, чтобы обрести соблазнительную награду в виде искренней дружбы своих соседей". "Какая прекрасная и великодушная доктрина, какое отвращение к территориальным захватам! – с сарказмом замечал Румянцев. – И кто же призывает Вас к этому, государь? Та самая Англия, которая в ходе войны захватила и удерживает громадные территории". Румянцев обращался к Александру I: "Не только ничего не отдавайте, государь, но и не позволяйте, чтобы иностранные державы помешали Вашей империи воспользоваться самым счастливым часом, который пробьет для нас в Ваше царствование. Наследник Петра Великого и бессмертной Екатерины, несомненно, не отвергнет их принципов. […] Не пренебрегайте их правилами, государь, они принесли нам благоденствие".
24 марта (5 апреля) 1813 г. В.В.Ханыков сообщал, что авангард русской армии вошел в Дрезден. "Саксонский король колеблется, – писал он, – ему трудно отказаться от суверенных прав на Княжество Варшавское". Вообще позиция Фридриха-Августа I, ввиду сложности его положения и изменявшейся военной ситуации, долгое время оставалась непоследовательной: то он ориентировался на Наполеона и подтверждал ему свою верность, то подписывал соглашение с Австрией, которая гарантировала неприкосновенность наследственных владений короны или соответствующую компенсацию за потерю Княжества Варшавского.
В сложной военно-политической обстановке Александр I опасался обострения отношений из-за Польши с Австрией и Пруссией. Он твердо придерживался позиции сохранения за собой свободы действий. Когда 26 марта (7 апреля) 1813 г. император назначил Д. М. Алопеуса главой миссии при прусском короле, то в данной ему инструкции отдельно оговаривал: "Возможно, Вас будут особенно обхаживать, чтобы выведать мои намерения относительно Польши. При всякой попытке такого рода Вы должны решительно отказываться от какого-либо обсуждения этого вопроса".
В это время А. Чарторыский проявлял большую активность, пытаясь ускорить решение польского вопроса. 27 марта (8 апреля) 1813 г. он направил Александру I письмо, в котором настойчиво советовал поторопиться с решением польских дел. Он старался убедить императора в том, что ему необходимо "вызвать к себе доверие и привязанность поляков". Он внушал Александру I мысль, что если будет разбит польский корпус, то в военном отношении это будет иметь "малое значение", но в политическом – станет "ошибкой и большим злом". Обладая широкими связями в среде польской аристократии и в европейских политических кругах, А. Чарторыский располагал возможностями получать самые разнообразные сведения, в том числе и конфиденциального характера. Так, от князя А. Радзивилла, женатого на родственнице прусского короля и хорошо осведомленного о происходившем при берлинском дворе, ему стало известно, что "прусский король ничего не имеет против существования Польши, он чувствует необходимость удовлетворить желания этой нации, считая их справедливыми и разумными". О позиции прусского короля, как бы ставя его в пример, Чарторыский не преминул сообщить российскому императору. Таким образом, ссылка Александра I на препятствия восстановлению Польши со стороны Пруссии становилась необоснованной: "[…] таковых совершенно не существует", – писал князь. Напротив, по его словам, прусский король "был удивлен, что Ваше императорское величество не сделали для поляков ничего определенного". Фридрих-Вильгельм III "жаловался", продолжал Чарторыский, что каждый раз, при его "желании завести об этом речь, Вы казались чрезвычайно смущенным и меняли разговор". Далее следовал осторожный зондаж: "Не могли бы оба монарха обратиться с совместным воззванием к полякам, как они обратились к немцам?" Это, по мнению Чарторыского, могло бы повлиять на настроения русского общества: "Подпись прусского короля заставила бы замолчать Ваших генералов в Петербурге". Чарторыский разъяснял Александру I, на чем основывается позиция Фридриха-Вильгельма III: "Именно тревога за исход войны и заставляет прусского короля сознавать важное значение шага, который привлек бы поляков к участию в общей защите" 0. Князь несколько преувеличивал значимость польских войск, к этому времени уже существенно ослабленных и вдобавок не слишком надежных, способных с легкостью менять союзников и воевать как на стороне Наполеона, так и против него. К тому же если вопрос об изменении позиций элиты польского общества касался сравнительно небольшого числа лиц, причастных к
разработке и осуществлению политических планов, то задача изменения политической ориентации армии приобретала совершенно иной масштаб, речь шла о тысячах и даже десятках тысяч людей. Причем это были люди, представлявшие наиболее дееспособную часть населения, и в конечном итоге их взгляды могли оказывать еще более широкое воздействие и, возможно, даже влиять на формирование определенных черт национального сознания, национального менталитета.
А. Чарторыский предлагал также меры, которые должны были бы нейтрализовать Австрию. Если российский император и прусский король обратятся с совместным воззванием к полякам, поучал он, не отказываясь от менторского тона, то Александр I может объяснить это императору Францу I желанием успокоить "столь многочисленные в Польше мятежные умы" в момент, когда продвигающиеся на запад русские войска оставят Польшу. Причем в начале этого же письма Чарторыский утверждал, успокаивая русского императора, что распространявшиеся в Варшаве "тревожные слухи, будто бы в Польше повсеместно готовится на днях восстание", были ложны.
В заключительной части своего послания Чарторыский затронул вопросы, связанные с имущественным положением поляков. "Я с огорчением узнал, – писал он императору, – что главной квартирой отдан приказ конфисковать имущество всех поляков, служащих в польской армии". Приказ этот, по его мнению, был "совершенно бесцельный и несправедливый", так как нельзя наказывать людей за то, что они "служат своей родине и повинуются приказам своих монархов". Выступая в роли защитника всех поляков, он напоминал императору о его обещаниях, которые были даны Л. Радзивиллу (что его имения не будут конфискованы) и А. Потоцкому (что ему разрешат вернуться к семье) .
15 (27) апреля 1813 г., уже прибыв в Варшаву, Чарторыский отправил Александру I очередное письмо. Он писал, что известие, полученное от Вавжецкого из Литвы, "повергло его в глубочайшую грусть": пять литовских губерний "стонут под бременем тягостного режима", там царит небывалый произвол, "никто не в состоянии поручиться за свое имущество, за свою честь и жизнь". Осуждая поведение русских чиновников, старающихся "увеличить число конфискаций", Чарторыский предупреждал императора о возможных волнениях в Литве. Он упрекал Александра I в неудачном подборе чиновников и в качестве примера приводил факт назначения литовским губернатором (в то время Виленская и Гродненская губернии нередко назывались Литовской, как это было постановлено при третьем разделе Речи Посполитой) А. С. Лавинского, "питающего к полякам вражду". Также вызывало нарекания князя и поведение русских войск. Чарторыский обращался к императору с просьбой дать высшим гражданским и военным чинам в Литве такие же инструкции, какие даны были В. С. Ланскому в Княжестве Варшавском. В окружении Александра I, подчеркивал он, много лиц, или совершенно не знающих польских дел, или настроенных к полякам враждебно. В виде осторожного вопроса он предлагал: "Нельзя ли было бы назначить при главной квартире на определенную должность кого-либо из поляков, который был бы как бы "защитником", представителем народа". Он лично претендовал на это назначение: "Мне кажется, – писал он Александру I, – я сам мог бы занять это место".
18 (30) апреля 1813 г. Россия и Австрия подписали секретную конвенцию о перемирии: российский и австрийский корпуса в верховьях Вислы рассматривались как "обсервационные", т. е. выполняющие наблюдательные функции, военные действия между которыми "противоречили бы гуманным правилам ведения войны". Сандомир (Сандомеж), Опатовец и Краков сохранялись за Австрией. В мае 1813 г. польский корпус оставил Краков и, пройдя через австрийскую территорию, соединился с французской армией на Эльбе. По этому поводу Александр I выразил свое неудовольствие находившемуся в его ставке со специальной миссией австрийскому представителю Л. Лебцельтерну.
Рассчитывая играть руководящую роль в делах Европы, Австрия предложила союзникам свое посредничество в переговорах о перемирии с Францией. Венский двор ставил своей целью создать такую систему, при которой Франция и Россия уравновешивали бы друг друга. В результате переговоров 10 апреля 1813 г. французский министр иностранных дел Г. Б. Маре (герцог Бассано) выразил согласие на заключение перемирия и установление демаркационной линии по Эльбе, а также на созыв мирного конгресса, который мог бы состояться в Праге или другом месте .
1 (13) мая 1813 г. Нессельроде подал записку Александру I об условиях, сообщенных ему австрийским уполномоченным И. Стадионом, на которых Австрия могла бы заключить мир. Ими предусматривалось восстановление Австрии в границах до 1805 г., воссоздание Пруссии в рамках подписанного ею договора с Россией, полное освобождение Германии от французского влияния, роспуск Рейнского союза, ликвидация Княжества Варшавского. Российский император в принципе согласился на эти условия, несколько изменив, но не конкретизировав формулировку относительно Польши: "[…] прекращение существования Варшавского Герцогства под этим названием и в той форме, в какую оно ныне облечено с точки зрения его политического устройства" .
Однако военные действия продолжались. После неудачного для союзных армий сражения при Лютцене (Люцене) 2 мая 1813 г. наполеоновская армия вновь вошла в Саксонию, и саксонский король по требованию Наполеона вернулся в Дрезден.
2 (14) июня 1813 г. Нессельроде информировал российского посла в Лондоне X. А. Ливена о сложившейся к этому времени международной обстановке, в частности, о позиции Австрии. Пока только Пруссия, писал он, присоединилась к армии российского императора, а "Австрия предпочла вооруженное посредничество". Выполняя поручение императора "точно выяснить, каковы намерения венского кабинета", Нессельроде непосредственно обратился к Меттерниху, и тот передал ему конкретные пункты "в качестве условий прелиминарного мира, который подготовил бы заключение всеобщего мира". На первом месте значилась ликвидация Княжества Варшавского. Затем выдвигались условия о территориальном расширении Австрии и Пруссии (по возможности, в границах 1805 г.), о восстановлении ганзейских городов, роспуске Рейнского союза. В качестве особого условия ставилось заключение соглашения между Австрией, Россией и Пруссией относительно территории Княжества Варшавского. В начале июня 1813 г. Наполеон через Коленкура предпринял попытку добиться заключения сепаратного мира с Россией. В ответ Александр I твердо заявил, что он никогда не пойдет на заключение такого мира и что все переговоры могут вестись только при посредничестве Австрии. В ноте, направленной Меттерниху, Нессельроде излагал позицию российского правительства по вопросу о заключении мира с Францией: "Первое и важнейшее из условий мира, отвечающее потребностям Европы и всех трех держав, есть, несомненно, усиление Австрии и Пруссии"; мир может стать лишь перемирием, "если две центральные державы не окажутся в состоянии противопоставить Франции достаточно внушительной силы, чтобы навсегда парализовать ее устремления". В то же время каждая из воюющих стран опасалась, что одна из них может все-таки согласиться на подписание сепаратного мира с Францией. Англия, зная о предложениях Наполеона, беспокоилась, что без предоставления ею субсидий России та может выйти из войны. 3 (15) июня 1813 г. между Россией и Англией была подписана Рейхенбахская конвенция. Там же, в Рейхенбахе, 15 (27) июня 1813 г. была подписана и секретная союзная конвенция между Россией, Пруссией и Австрией. Конвенцией предусматривалось, что австрийский император в качестве посредника передаст Франции условия мира. Если до 20 июля 1813 г. Франция их не примет, то Австрия объявит ей войну и присоединит свои войска к российским и прусским. Насколько важным для договаривающихся стран был вопрос о Польше, свидетельствовал первый пункт конвенции, которым предусматривалось "уничтожение Герцогства Варшавского и раздел его провинций между Россией, Австрией, Пруссией по соглашению, без всякого вмешательства со стороны французского правительства". Таким образом, предполагалась ликвидация польского государства при отстранении Франции от участия в решении его судьбы. Остальные условия касались территориального расширения Пруссии и Австрии, восстановления ганзейских городов, определения численности войск каждой из стран, заключавших конвенцию. Отдельной статьей исключалась возможность подписания сепаратного договора с Францией какой-либо одной из участниц конвенции .
После неудачных для союзников сражений при Лютцене и Бауцене положение Наполеона несколько улучшилось, и он неохотно шел на переговоры. Александр I был недоволен австрийско-французскими переговорами, проходившими в Праге. Он считал, что Австрия должна действовать более решительно: либо форсировать согласование условий мира с Францией, либо решиться выступить против нее. При этом и Россия, и Пруссия опасались, что Наполеон постарается отделить Австрию от союзников и возложить на них ответственность за продолжение войны. В Праге вопрос о Княжестве Варшавском не обсуждался, в соответствии с договоренностью его должны были решать три державы без участия Франции. 10 августа Австрия объявила Франции войну. 29-30 августа 1813 г. благодаря, главным образом, русской армии были одержаны победы над войсками Наполеона под Кульмом.
Военные события развивались драматически: 7-8 сентября 1813 г. в сражении под Дрезденом союзники были разбиты французами, и австрийское правительство стало колебаться, не отойти ли от России и Пруссии. Но все же 28 августа (9 сентября) 1813 г. в Теплице союзники подписали три двусторонних договора. Договор о дружбе и оборонительном союзе между Россией и Австрией включал секретные статьи, содержавшие те же условия, что предлагались и раньше (восстановление Австрии и Пруссии в границах, насколько возможно приближенных к границам 1805 г., роспуск Рейнского союза). В прусско-австрийском договоре был опущен пункт о Княжестве Варшавском. Аналогичным был и договор между Россией и Пруссией. Относительно будущей судьбы Княжества Варшавского предусматривалось отдельное соглашение между тремя дворами . Неопределенность в решении польского вопроса отвечала интересам России, продолжавшей располагать свободой действий в этом направлении, и не вела к обострению противоречий с Австрией и Пруссией, что было чрезвычайно важно с военной точки зрения. Англия занимала выжидательную позицию, не вмешиваясь в переговоры, и не давала своим представителям в Европе никаких указаний по польскому вопросу.
Ход военных действий стал складываться благоприятно для сил союзников. Одно из крупнейших сражений, получившее название "Битвы народов", произошло с 16 по 19 октября 1813 г. в окрестностях Лейпцига. Армия Наполеона (около 190 тыс. человек и 700 орудий) потерпела поражение от союзных войск России, Австрии, Пруссии и Швеции (300 тыс. и более 1300 орудий). Во время сражения погиб командовавший польским корпусом Ю. Понятовский.