Торгово-экономические отношения России и Королевства Польского в 1815-1830 гг. можно разделить на несколько этапов. Первый длился до конца 1819 г., когда происходил поиск наиболее приемлемых для каждой из сторон принципов таможенного контроля, второй – с конца 1819 г. до 1822 г. – был временем таможенной унии России и Королевства, и третий – с 1822 г. – характеризовался восстановлением таможенной границы; он завершился ноябрем 1831 г., когда, после подавления восстания, был принят новый торговый тариф со значительно возросшими пошлинами на привозимые из Королевства в Россию товары.
Включение в состав России Королевства Польского создавало для обеих стран и их соседей ряд проблем, одна из которых состояла в том, что положения Венского конгресса о едином экономическом пространстве разрозненных польских территорий находились в противоречии с российским таможенным тарифом 1810 г., носившим запретительный характер. Поэтому в марте 1816 г. в Петербурге был опубликован новый тариф по европейской торговле, допускающий некоторые послабления в запретительной системе. Согласно новым таможенным правилам, с одной стороны, в течение 12 лет предполагалось сохранить запрет на импорт ряда товаров, а с другой стороны, товары, разрешенные к ввозу, облагались пошлиной от 15 до 30% их стоимости; последнюю объявлял хозяин перевозимых изделий в письменном виде на таможенной заставе. Торговцы немедленно воспользовались образовавшейся лазейкой: объявляемая ими цена товаров была невысокой, что влекло за собой понижение взимаемых пошлин.
Выход из тяжелого экономического положения, в котором оказалось Королевство Польское, разоренное не только военными действиями, но и неурожаями 1816 и 1817 гг., польское правительство видело в развитии внешней торговли. Этим же целям должны были служить подписанный 5 (17) августа 1818 г. между Россией и Австрией дополнительный акт о торговле и промышленности в польских провинциях, вошедших в состав этих государств, а также коммерческая конвенция, заключенная между Россией и Пруссией 7 (19) декабря 1818 г. Последняя предусматривала установление "в областях бывшей Польши" неограниченной свободы торговли. Оптовая продажа и покупка сельскохозяйственных и промышленных изделий "своего края" освобождалась от уплаты пошлины. Любое запрещение на ввоз, вывоз и транзит товаров могло последовать только после согласия "обоих правительств". На основании подписанного документа, в целях оказания помощи соотечественникам по вопросам торговли, Россия и Пруссия могли "назначать и отправлять […] консулов или коммерческих агентов" в области, составляющие "часть бывшего Королевства Польского после 1772 года". Конвенция отменяла запрещение на ввоз шерстяных, льняных и кожаных изделий, введенное тарифом 1816 г. Отдельные статьи, приложенные к конвенции, определяли, что транзитная пошлина с прусских сукон в Азию останется по 12 коп. с аршина, "а за то, что свыше пошлины, требовать по-прежнему только одно поручительство". Подобная уступка впоследствии обернулась вредом для русской промышленности, так как привела к разорению российских суконных фабрик, а скопление в большом количестве не проданных изделий в Кяхте негативно отразилось на торговле империи.
3 (15) октября 1819 г. увидел свет указ "Об установлении полной свободы в торговых сношениях между подданными Империи Всероссийской и Царства Польского". В этом документе говорилось, что "сырые произведения", предназначенные "для внутреннего употребления", должно пропускать свободно, не требуя свидетельств о происхождении и не взимая пошлин. Мануфактурные и фабричные изделия, произведения искусств, художеств и ремесел должны были быть снабжены "свидетельствами местных начальств […]. Товары и изделия, обработанные из собственных сырых произведений […], пропускать без взимания пошлин". Кроме того, купечеству разрешалось записываться в гильдии и пользоваться всеми правами, предписанными для подданных Королевства и Российской империи, а при пересечении границы не требовалось "никаких других паспортов или видов, кроме тех, какие выдаются при переезде или переходе из одной внутренней губернии в другую". Также отмечалось, что необходимо учредить в удобных местах, по взаимному соглашению министра финансов с правительством Королевства Польского, "взимание отпускных пошлин с произведений Российской Империи, перевозимых через Царство Польское для отпуска за границу как по рекам, так и сухопутно" ".
Вслед за этим указом в ноябре 1819 г. был издан "Общий тариф для всех портовых и сухопутных таможен Российской Империи и Царства Польского по европейской торговле". Величина пошлины, в соответствии с заключенными с Австрией и Пруссией трактатами, не могла превышать 10% от цены. Поэтому на товары, разрешенные к ввозу, вводился консомационный сбор в размере 60%, взимаемый вместе с ввозной пошлиной. По новому тарифу пошлиной облагались не цена товаров, а их мера, вес и число. Новые правила призваны были способствовать улучшению организации подобной операции и значительно уменьшить возможность злоупотреблений , не допустить нанесения ущерба государственным доходам.
Опубликование нового тарифа имело ряд негативных моментов. Во-первых, правительство нарушило обещание, данное купечеству в 1816 г., не разрешать ввоза большинства промышленных изделий ранее чем через 12 лет. Во-вторых, проведение российским правительством принципов свободной торговли негативным образом сказалось на отечественной промышленности, находившейся в этот период на грани гибели. В то же время тариф 1819 г. сыграл важную роль в развитии польской промышленности, так как "русские купцы закупали еще на станках сукно", вырабатывавшееся в Королевстве, а "иностранные мастера, видя выгодное положение" польской промышленности, стали стекаться в страну "со всех сторон". Автор статьи в одной из польских газет отмечал, что "Польша может скоро стать для России тем, чем является Англия для Европы". Прядильщики и ткачи, которые не могли сбыть изделия у себя на родине, устремились в Королевство. Иммигранты приносили с собой знания, капиталы, технику, способствуя закладке прочного фундамента польской промышленности.
Однако проведение в жизнь новых таможенных правил показало, что они не всегда соответствовали интересам экономического развития России и Королевства Польского. Поскольку свобода торговли уже отрицательно сказалась на состоянии промышленности, правительствам приходилось выбирать на будущее: либо фритредерство и невмешательство в торгово-промышленные дела, либо протекционизм и политика стимулирования создания отечественной промышленности. Выбор был сделан в пользу последнего принципа. Реализовать эти идеи на практике было возможно в случае пересмотра конвенции, заключенной с Пруссией, и изменения основных положений тарифа 1819 г.
Обострение отношений между Россией и Пруссией наступило после введения в июле 1821 г. нового регламента внешней торговли Королевства и нового прусского тарифа в октябре того же года. В первом документе говорилось о том, что ввозить колониальные товары и напитки можно было только водным путем. Во втором оказались увеличены в 3-4 раза ввозные пошлины на традиционные товары экспорта России и Королевства в Пруссию. По мнению петербургского двора, это означало, что Пруссия возвращается к системе запретительных тарифов и нарушает торговую конвенцию 1818 г. Кроме того, в Правительственной комиссии внутренних дел и финансов Королевства Польского считали, что Пруссия нарушает не только условия конвенции 1818 г., но и подписанные на Венском конгрессе договоры о свободе навигации по рекам и каналам, о едином торговом пространстве в границах 1772 г., о использовании портов Данцига, Эльбинга, Кёнигсберга и Мемеля для транзитной торговли с другими странами и др. Укрепить позицию России на переговорах с Пруссией о пересмотре конвенции должно было заявление о том, что будут увеличены транзитные пошлины на провозимые через Королевство и Россию прусские товары и введен запрет на ввоз как в Королевство, так и в империю готовых изделий прусской промышленности. Министр финансов Королевства Польского князь Ф. К. Любецкий, пользовавшийся большим доверием Александра I, обрисовал императору все гибельные последствия нового прусского тарифа и ходатайствовал о том, чтобы при заключении торгового договора с Пруссией были приняты во внимание и интересы польской стороны. Ф. К.Любецкий считал необходимым предусмотреть меры, облегчавшие перевозку польских товаров в российские порты, расположенные на Балтийском море. Он обосновал необходимость постройки каналов к балтийским портам и энергично взялся за проведение топографической съемки для определения трассы двух из них. Первый должен был соединить приток Вислы Нарев с Неманом, а второй – Неман с Аа, впадающей в море в окрестностях Риги. Ф.К.Любецкий считал, что сообщение прусской стороне о подобных планах сделало бы Пруссию более сговорчивой на переговорах, так как строительство каналов привело бы к изменению маршрута польской торговли хлебом – в обход прусской территории, что повлекло бы за собой разорение Торуня (Торна) и Гданьска (Данцига).
В течение февраля-июля 1822 г. Александр I и Фридрих-Вильгельм III вели оживленную переписку. Российская сторона стремилась доказать необходимость пересмотра конвенции от 7 (19) декабря 1818 г. и сохранить протекционистский курс во внешней торговле. Пруссия выступала за то, чтобы не менять условий конвенции и начать разговор с позиций, на которых обе державы находились до подписания Венского договора.
Камнем преткновения на российско-прусских переговорах был вопрос о транзите прусского сукна в Азию, оживление которого было напрямую связано с договоренностями на Венском конгрессе и последующими соглашениями, в частности, коммерческой конвенцией от 7 (19) декабря 1818 г. Так как срок предоставления льгот, дарованных конвенцией, завершался в 1822 г., то российское правительство надеялось к концу года договориться с Пруссией о принципах взаимных торговых отношений в будущем. Поэтому за месяц до публикации тарифа по европейской торговле от 12 (24) марта 1822 г. российская сторона предложила пересмотреть торговую конвенцию от 7 (19) декабря 1818 г. ввиду ее ограничительного и запретительного характера . В ответ на введение российского и польского тарифов Пруссия в апреле 1823 г. опубликовала новый тариф, в котором отсутствовала транзитная пошлина, однако были значительно повышены (от 40 до 200%) пошлины на товары, ввозимые из России и Королевства .
Торговые отношения между Россией и Королевством Польским, также должны были развиваться на новой основе. Правительству Королевства было предложено изложить свои взгляды на таможенную автономию. Эту работу возглавил князь Ф. К. Любецкий, который в апреле 1822 г. представил проект установления торговых связей с империей. В нем предусматривалось освобождение от всяких пошлин русских и польских сырых произведений; взимание 1% пошлины с цены товаров, выработаных из польского или русского сырья, а для "фабрикатов, выделываемых из иностранного сырья, следовало установить пошлину в размере 3%, с обязательством представления свидетельства о происхождении".
Предложенные принципы были поддержаны русским правительством и нашли отражение в соответствующем указе, увидевшем свет в августе 1822 г. Параграф 6 этого документа гласил: "Транзитный торг и отпуск товаров для Царства Польского через порты и таможни остзейских губерний […] производить свободно и беспрепятственно". Это постановление защищало польскую промышленность от прусских и австрийских товаров, а также способствовало успешному развитию основной отрасли польской индустрии – шерстяной промышленности, которая получила возможность обслуживать не только русский, но и китайский рынок, благодаря открывшемуся транзиту через Россию. Беспошлинный ввоз непереработанного иностранного сырья привел к созданию в Королевстве Польском обрабатывающей промышленности, изделия которой при ввозе в Россию облагались незначительной пошлиной. Предусмотренные указом меры благоприятно повлияли также на развитие некоторых отраслей русской промышленности (в частности, хлопчатобумажной). В сущности, это был компромисс, выгодный для обеих сторон. Между тем, проблемы оставались. Как писал экономист И. И. Янжул, "от всего остального света Россия была ограждена высокой стеной запретительного тарифа, и лишь Польша представляла собой ворота в этой сплошной стене и притом ворота […] плохо оберегаемые". Поэтому главной заботой русского правительства стала борьба с проникновением под видом польской продукции изделий из Пруссии. Выход из сложившейся ситуации видели в том, чтобы ужесточить правила выдачи свидетельств о происхождении польских и русских изделий.
Нерешенные вопросы торговых отношений между Российской империей и Королевством должен был урегулировать специально созданный в Петербурге комитет, заседания которого проходили в течение лета 1823 г. В соответствии с достигнутыми договоренностями предполагалось, что обе стороны будут обмениваться перечнями существующих и вновь создаваемых мануфактур и фабрик, сведениями о фабричных марках и знаках. Российские товары должны были ввозить в Королевство Польское в соответствии с положениями тарифа 1822 г. Оба правительства решили не "вносить никаких изменений в законы и регламенты, касающиеся торговых отношений между Империей и Царством, не согласовав их предварительно между собой". Очевидно, что Россия и Королевство Польское пытались выработать общие принципы не только торговой, но и промышленной политики.
В декабре 1824 г. Пруссия опубликовала транзитный тариф, в котором были несколько увеличены пошлины на пшеницу, сушеные овощи, рожь, овес и несколько повышены на ячмень. Продолжавшиеся переговоры между Россией и Пруссией завершились подписанием новой конвенции о торговле и судоходстве от 27 февраля (11 марта) 1825 г. Она определила юридическое положение российских и польских купцов в Пруссии и прусских в России и Королевстве, режим судоходства по рекам; правила торговли, учреждения таможен, вывоза и ввоза товаров, а также пограничный режим и порядок транзита через территории договаривающихся держав. Были аннулированы конвенции 1818 г. и ряд статей Венского договора 1815 г.; устанавливался свободный транзит ввозимых в Королевство и вывозимых из него польских товаров через Данциг (Гданьск) и другие прусские порты; строго фиксировались транзитные пошлины; запрещался транзит прусского сукна в Китай через территории Королевства и России и др. Иными словами, на взаимной основе были удовлетворены главнейшие требования России и Королевства Польского. Конвенция действовала до 19 (31) августа 1836 г.
Увеличение в семь раз пошлины на польское сырье и промышленные изделия австрийским октябрьским тарифом 1824 г. привело к длительным переговорам между Россией и Австрией. Соглашение было достигнуто, однако его содержание не внушало оптимизма. Ввозные пошлины, в отличие от транзитных, уменьшены не были. Австрийская сторона обязалась принять меры для борьбы с контрабандной торговлей.
По инициативе Ф. К. Любецкого в 1826 г. ставился вопрос о таможенном объединении России и Королевства Польского. Однако это предложение не нашло поддержки у министра финансов Е. Ф. Канкрина, который указывал на сложность борьбы с контрабандной торговлей в польских таможнях и отмечал, что реализация высказанной идеи приведет к упадку российскую промышленность.
Польское восстание 1830 г. прервало торговые отношения России и Королевства. В ноябре 1831 г. был утвержден новый торговый тариф, согласно которому были значительно увеличены пошлины (3, 10, 12 и 15% от стоимости) на привозимые из Королевства Польского товары, а также прекращено субсидирование польской промышленности. Е. Ф. Канкрин воспользовался ситуацией. Увеличение пошлины на шерстяные изделия в 13 раз (с 3 до 40 коп. серебром с фунта) решило судьбу транзита польского сукна в Азию. "Только по настойчивым ходатайствам польских фабрикантов, доказывавших, что они в восстании не участвовали и только потерпели убытки от него, "дозволено в виде особого снисхождения" отправлять еще в течение трех лет в Кяхту транзитом сукно: в 1832 г. было отправлено 300 тыс. арш. с пошлиною в 3 коп. сер. с фунта; в 1833 г. – 200 тыс. арш. с пошлиною по 4 коп. сер. и в 1834 г. – 200 тыс. арш. с пошлиною по 5 коп. сер.".
Анализ особенностей торговой политики России и Королевства Польского в 20-е годы XIX в. показал, что в первые годы после Венского конгресса главенствующие интересы аграрного экспорта привели к распространению в них, как и в большинстве европейских государств, идей свободной торговли. В правительственных кругах России и Королевства Польского интересы аграрного сектора выражали дворяне. Они являлись крупнейшими поставщиками сырья на внешнем рынке, что было выгодно при низком курсе национальных валют и при создании условий для беспрепятственной торговли, так как сокращение экспорта могло привести к сокращению доходов. Приверженцы либеральной политики всячески поддерживали развитие крестьянской промышленности, приносившей помещикам необходимые денежные средства, и считали, что мануфактуры не могут развиваться, так как в стране ощущается недостаток рабочих рук. Протекционисты, к сторонникам которых принадлежали правительства всех европейских государств, выражали интересы нарождающейся буржуазии, ратовали за развитие крупного производства, в том числе и купеческой мануфактуры, за поддержание высокого денежного курса системой запретительных мер. Все это должно было создать, по их мнению, необходимые условия для экономической независимости государства. Противостояние между фритредерами и протекционистами, выражавшими различные стороны экономической стратегии государственного развития, было не столь непримиримым. Несмотря на то, что в начале XIX в. экономическое развитие в странах Западной Европы требовало "привнесения буржуазных элементов" в проводимую политику, тем не менее, преобладающие в большинстве правительств сторонники протекционизма не могли принимать решения, противоречившие дворянским интересам. Поэтому можно говорить о том, что правительства России и Королевства Польского стремились разумно сочетать либеральную политику с протекционизмом даже в тех случаях, когда международные обязательства вносили коррективы в принятую концепцию государственного развития.