* * *
Посмотрим, чем характеризовался 1915 год в стане главного противника - Германии. С началом этого неудачного для России года один за другим немецкие союзы промышленников, аграриев, "среднего сословия" принимают резолюции экспансионистского характера. Все они указывают на необходимость захватов на Востоке, в России прежде всего. Венцом этой кампании стал съезд цвета немецкой интеллигенции, собравшейся в конце июня 1915 года в Доме искусств в Берлине. На нём в начале июля 1915 года 1347 германских профессоров различных политических убеждений - от правоконсервативных до социал-демократических - подписали меморандум правительству, в котором обосновывалась программа территориальных захватов, оттеснения России на восток до Урала, немецкой колонизации на захваченных русских и славянских землях. Но и Австро-Венгерская не сдавалась, хотя чаще терпела военные поражения.
Например, британский фельдмаршал Смэтс, лично сомневавшийся в возможности чисто военной победы после выхода из войны России и вступления в нее США, имел инструкции предложить Монархии сепаратный мир, при условии расторжения ее союза с Германией и предоставления автономии своим народам. Чтобы сохраниться как целостное образование, Австро-Венгрия должна быть преобразована в союз четырех государств (конфедерацию) - Австрии, Венгрии, Польши с Галицией, Сербии с Боснией-Герцеговиной и Далмацией. Проект предполагал, что Франции возвращается Эльзас без Страсбурга и части Лотарингии; Триест получает статус свободного города; Трентино присоединяется к Италии, Буковина и Бессарабия - к Румынии; Болгария расширяется за счет румынской Добруджи и сербской части Македонии. Вот как планировали кроить славянский мир, чертить границы произвольно! Какая же это была война, если не империалистическая?
В разгар наступления в Галиции 28 мая 1915 года германский канцлер Бетман-Гольвег выступил в рейхстаге с разъяснением стратегических целей Второго рейха в войне.
"Опираясь на нашу чистую совесть, на наше правое дело и на наш победоносный меч, - вещал премьер государства, не раз и не два поправшего международное право в ходе той войны, - мы должны оставаться твёрдыми до тех пор, пока мы не создадим все мыслимые гарантии нашей безопасности, чтобы никто из наших врагов - ни в отдельности, ни совместно - не осмелился начать опять вооружённый поход". В переводе на обычный язык это означало: война должна идти до установления полной и безраздельной гегемонии Великогерманского рейха в Европе, чтобы больше ни одно государство не могло противостоять любым его притязаниям. Применительно к России это естественным образом могло означать одно. Поскольку большая территория составляет основу российского могущества, Российская империя должна быть расчленена. Однако не только это. В планы германского правящего класса уже тогда входила колонизация "жизненного пространства" на Востоке.
Так что у гитлеровского плана "Ост" Второй мировой войны имелись вполне "респектабельные" предшественники в кайзеровской Германии. Там эти идеи вынашивались многими десятилетиями. Ещё в 1891 году возникло объединение немецких интеллектуалов, военных, землевладельцев и промышленников под именем Пангерманского союза. До Первой мировой войны включительно Пангерманский союз служил главным вдохновителем империалистской политики кайзеровской Германии. Союз ратовал за активные германские колониальные захваты, усиление мощи германского военно-морского флота. С течением времени деятели Союза стали выступать за экспансию Германии в Юго-восточную Европу и на Средний Восток. Полагая, что в этом германском стремлении Россия является конкурентом, Союз причислил её к противникам Германии. Деятельность Пангерманского союза сыграла немалую роль в ориентации кайзеровской политики накануне 1914 года на конфронтацию с Россией.
Планы пересмотра сложившегося геополитического равновесия на востоке Европы развивались в Германии ещё до официального создания Пангерманского союза и независимо от него. В 1888 году немецкий философ Эдуард Гартман выступил в журнале "Гегенварт" со статьёй "Россия и Европа", в которой проводилась мысль о том, что огромная Россия опасна для Германии. Следовательно, Россию необходимо разделить на несколько государств. В первую очередь, нужно создать своего рода барьер между "Московитской" Россией и Германией. Главными составными частями этого барьера должны стать т.н. "Балтийское" и "Киевское" королевства.
"Балтийское королевство", по плану Гартмана, должны были составить "остзейские", то есть прибалтийские, губернии России, и земли бывшего Великого княжества Литовского, то есть нынешняя Белоруссия. "Киевское королевство" образовывалось на территории нынешней Украины, но со значительным расширением к востоку - вплоть до нижнего течения Волги. Согласно этому геополитическому замыслу, первое из новых государств должно состоять под протекторатом Германии, второе - Австро-Венгрии. При этом Финляндию следовало передать Швеции, Бессарабию - Румынии. Данный план стал геополитическим обоснованием украинского сепаратизма, над разжиганием которого усиленно работали в то время в Вене.
Намеченные Гартманом в 1888 году границы государств, которые предполагалось вычленить из тела России, практически совпадают с границами намеченных в 1942 году планом "Ост" "рейхскомиссариатов" Остланд и Украина. В сентябре 1914 года рейхсканцлер Бетман-Гольвег провозгласил одной из целей начавшейся войны для Германии "по возможности оттеснить Россию от германской границы и подорвать ее господство над нерусскими вассальными народами". То есть почти неприкрыто указывалось, что Германия стремится к установлению своего влияния на землях Прибалтики, Белоруссии, Украины и Кавказа.
В это же время руководство Пангерманского союза подготовило памятную записку кайзеровскому правительству. В ней указывалось, в частности, что "русского врага" необходимо ослабить путём сокращения численности его населения и предотвращения в дальнейшем самой возможности её роста, "чтобы он никогда в будущем не был бы в состоянии аналогичным образом угрожать нам". Этого следовало достигнуть изгнанием русского населения из областей, лежащих к западу от линии Петербург - среднее течение Днепра. "Пангерманский союз" определил численность русских, подлежащих депортации со своих земель, приблизительно в семь миллионов человек. Освободившаяся таким образом территория должна быть заселена немецкими крестьянами.
Нужно различать, конечно, планы Германии в Первую и во Вторую мировые войны. В Первой это были действительно именно планы, не дошедшие до стадии реализации. Не дошедшие, однако, лишь благодаря тому, что Германия не имела в то время возможностей для их воплощения в жизнь. Намеченные к освоению территории нужно было ещё захватить, и мирным договором обеспечить себе безраздельное обладание ими. Даже оккупация этих земель кайзеровскими войсками в 1918 году не давала ещё такой возможности, ибо на Западе продолжалась отчаянная борьба, в конечном итоге неудачная для Германии. Но основы будущей "остполитики" Третьего рейха намечались и выкристаллизовывались именно в это время. Реализации этих установок в годы Первой мировой войны помешало сначала героическое сопротивление русских войск, потом окончательное поражение Германии. Об этом не следует забывать.
Особое значение все германские агрессоры придавали отделению Украины от России. Ещё Отто фон Бисмарк говорил: "Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное - дело времени".
Князь Отто фон Бисмарк, призванный в 1862 году королём Вильгельмом I на пост министра-президента Пруссии, спустя 9 лет получил практически неограниченную власть на посту имперского канцлера. Но задолго до этого, с 1859 по 1862 год, фон Бисмарк был послом Германии в России, поэтому русских он знал неплохо и, будучи талантливым человеком, понимал, в чём сила русских и в чём их слабость. Бисмарк понимал также, что оружием русских не победить, а потому при планировании стратегии Германии канцлер много сил уделял идеологической войне. Фактически именно он, Отто фон Бисмарк, стоял за идеей создания Украины и признавал, что термин "Украина" ему весьма импонирует. На картах Бисмарка Украина простиралась от Саратова и Волгограда на северо-востоке до Махачкалы на юге. Программа украинизации была запущена Австро-Венгрией в конце XIX века, и в основе этого лежала переидентификация малороссов и галицких русинов в так называемых "украинцев".
Кстати, ни у "умеренного" русофоба Тараса Шевченко, ни у "махровой" Леси Украинки нет таких терминов, как "украинец", "украинская нация", а есть славяне, малороссы, русины. Но планы фон Бисмарка стали реализовываться и, согласно переписи населения 1908 года, украинцами назвались уже до 1% жителей юго-запада России. В Германии "научно доказывалось", что русские - не славяне и даже не арийцы (хотя племена, из которых вышли германцы и славяне, так и называют - славяно-германскими племенами), а представители некоего монголо-финского племени. В 1898 году в Германии была запущена идея создания "самостийной украинской нации" в рамках автономии на территории Австро-Венгрии. В подконтрольной Вене печати вместо понятий "Русь", "русский" стали тиражироваться термины "Украина", "украинский" и т.д. В мемуарах генерала Гофмана в 1926 году можно прочитать: "Создание Украины не есть результат самодеятельности русского народа, а есть результат деятельности моей разведки".
* * *
В мае 1915 года российская армия начинает отступление из Польши и лишь недавно занятой Галиции. Львов и Галич, а еще раньше и крепость Перемышль, которую шесть месяцев держали в осаде, прежде чем она капитулировала, пришлось оставить под напором германо-австрийского наступления. Дождливая Галиция, где русские добыли первую громкую победу в войне, растворялась в туманных окулярах офицерских биноклей. А солдаты, по воспоминаниям полковника Брыгина, частенько затягивали "ностальгическую" песню:
Брала русская бригада
Галицийские поля.
И достались мне в награду
Два солдатских костыля.
Вскоре противник попытался еще раз накатиться на ослабленный отступлением, лишенный пополнений Юго-Западный фронт. Главный удар пришелся по правому флангу 8-й армии, нависла угроза охвата всей армии. Новый вызов судьбы Брусилов парировал неожиданным, как тогда считалось, решением: отвести корпуса, которые и так бы не сдержали вражеского натиска, а двумя дивизиями атаковать в сторону Луцка, откуда неприятель снял четыре бригады. Эти бригады пустились догонять отходящие русские полки. И сразу 4-я австрийская армия получила достойный ответ. Вот цитата из дневника фельдмаршала Конрада фон Хетцендорфа: "Брусилов вновь проявил хитрость. Мы думали, что его армии уже не существует, но русские с диким воем ворвались в Луцк… Венгерские гусары побросали обозы… Впереди у русских какой-то генерал на автомобиле". Этим генералом был начальник 4-й дивизии А.И. Деникин. За взятие Луцка в ходе боёв 17 (30) сентября - 23 сентября (6 октября) 1915 года Деникин был произведён в генерал-лейтенанты. Позже командование, выравнивая фронт, приказало оставить Луцк. Вообще многие, потом известные по Гражданской войне, генералы, служили под началом Брусилова.
В его армии 48-й дивизией командовал Л.Г. Корнилов, сменивший в семнадцатом году Алексея Алексеевича на посту Верховного главнокомандующего. Судьба их свела ещё в начале войны. А уже в ноябре 1914 года начальник дивизии чуть не угодил под суд. 8-я армия пробилась в Карпаты, откуда 2-я сводная казачья дивизия совершает набег в Венгерскую долину. В рейд казачков отправили налегке, без артиллерии. Приказ один: наделать шума и быстро вернуться, так как подлинный смысл операции - замаскировать намерения главкома Иванова. Показать, что его войска пойдут на Будапешт, хотя на самом деле их планировалось повернуть в другую сторону - к Кракову. Но Корнилов, увлекаемый жаждой отличиться, не выполнил указания командира 24-го корпуса "стоять на позиции" и "скатился с гор" вслед за казаками. Те "произвели на всю долину панику" и повернули назад, как им и полагалось, при появлении свежих венгерских сил. А 48-я дивизия втянулась в мелкие стычки и через неделю попала в окружение. Лавру Георгиевичу, как пишет Брусилов, "пришлось бросить батарею горных орудий… часть обоза, несколько сотен пленных и… вернуться тропинками". Командарм объявил выговор корпусному командиру А.А. Цурикову, не удержавшему корниловской дивизии в горах, а самого Корнилова хотел отдать под суд. Но взмолился Цуриков, просил не наказывать "человека за храбрость". Лавр Георгиевич отделался выговором. Похожая ситуация случилась в апреле 1915 года - 48-я дивизия, перешедшая в состав 3-й армии, опять оказалась в окружении. Последовал приказ отступить, так как 2-й германский корпус прорвался в тыл русскому 24-му. Корнилова подвела самонадеянность, отходить он не захотел. В результате - плен.
Теперь биографы Корнилова считают, что именно мемуары Брусилова утвердили отрицательное мнение о полководческих качествах Лавра Георгиевича. Связывают это с личными отношениями двух генералов. Но в архивах сохранились донесения Цурикова, отражающие истинное положение 48-й дивизии весной 1915 года. Там оценки покруче брусиловских. Но все, что надо отметить, называют Корнилова храбрым, отчаянным, себя не жалеющим. Он потому и унижения пленом не перенес, сбежал, переодевшись в австрийскую солдатскую форму. Вышел к своим через месяц, босой, оборванный…
В изложении военного министра А.А. Поливанова общее отступление 15-го года выглядело так: "Пользуясь огромным преобладанием артиллерии и неисчерпаемыми запасами снарядов, немцы заставляют нас отступать одним артиллерийским огнем. Тогда как они стреляют из орудий чуть ли не по одиночкам, наши батареи вынуждены молчать даже во время серьёзных столкновений. Благодаря этому, обладая возможностью не пускать в дело пехотные массы, неприятель почти не несёт потерь, тогда как у нас люди гибнут тысячами. Естественно, что с каждым днём наш отпор слабеет, а вражеский натиск усиливается". Отступление 1915 года стало тяжёлым ударом для морального духа российских войск. По воспоминаниям генерала Деникина: "Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии - отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы".
Общая обстановка усугублялась непродуманным вывозом беженцев. Многие из них принадлежали к национальным меньшинствам западных национальных окраин империи: поляки, выселяемые из прифронтовой полосы евреи, немецкие колонисты, не желавшие жить при германской оккупации латыши и др. Примерно в то же время с южных окраин бегут от турок армяне и греки.Общие масштабы явления оцениваются до 2 млн. 200 тыс. чел., основная масса которых прибывает в центральные районы России в июле - августе 1915 года, окончательно же эта миграция завершается в декабре 1915 года. Среди беженцев свирепствовали дизентерия и тиф. Около 16% из них умерли в пути. Исследователь И.В. Нам приводит другую оценку - по крайней мере в 5 млн. перемещённых лиц, в том числе 3,2 млн. "призреваемых", из которых на конец 1916 года насчитывалось 58.8% русских, 15% поляков, 10% латышей, 6,4% евреев, больные - медленно тянулись по дорогам, хороня у дороги на обочинах детей и стариков, не выдержавших трудностей пути. Трупы лошадей вдоль дорог отступления были другой приметой.
Двигаясь к местам назначения, беженцы сеяли панику и деморализовали тыл, разносили болезни. Однако шоссейных и грунтовых дорог в конце концов тоже не хватило. В ряде районов беженцы шли сплошной стеной, вытаптывали хлеб, портили луга и леса, оставляя за собой пустыню. Не только ближние, но и глубокие тылы русской армии были опустошены, разорены, лишены последних запасов… Опустошение губерний запада России, изгнание их населения в глубь страны привели к деморализации населения внутренних губерний, дезорганизации транспорта и хозяйства, к росту недовольства и недоверия к власти в стране, которые в 1917 г. вылились в революцию".
В середине лета 1915 года в результате Горлицкого прорыва немецких войск русские армии были вынуждены целиком оставить Галицию. До конца года войска вели позиционные бои, не приносившие ни одной из сторон успеха. Лишь к декабрю сражения на Юго-западном фронте затихли, а в Ставке стали разрабатывать планы будущей кампании. Американский журналист Джон Рид в качестве корреспондента журнала "Metropolitan Magazine" летом 1915 года побывал на Юго-западном фронте, изложив затем свои впечатления в очерке "Как они воевали", впервые опубликованном на русском языке в журнале "30 дней". Он рассказал о случае пропажи 17 миллионов мешков муки, предназначавшихся для армии Юго-западного фронта. Русский полковник, разговаривавший с Ридом, предполагал, что мука была продана румынам, а затем переправлена в Австрию. Рид также обнародовал и много других чудовищных фактов неорганизованности, халатности, воровства и взяточничества, царивших в русском тылу.
В 1915 году окончательно стала очевидной необходимость мобилизации российской экономики, её перевода на военные рельсы. В России подобные шаги принимают форму Особых совещаний и Военно-промышленных комитетов. Параллельно аналогичные усилия предпринимают, в той или иной степени, все остальные воюющие державы. Требовались и перемены в командовании. По воспоминаниям современников, великий князь ещё в 1915 году пользовался значительной популярностью как среди солдат, так и среди горожан. Широко раскупаются его портреты и почтовые открытки с его изображением. Разошедшиеся в народе слухи приписывали ему личное нахождение в окопах, избиение и срывание погон с непопулярных среди солдат генералов, особая нетерпимость к офицерам и генералам с немецкими фамилиями. Слухи также утверждали, что великий князь в ответ на предложение Распутина приехать на фронт якобы телеграфировал: "Приезжай - повешу", а на вопрос царя "Где противник?" ответил: "В двух шагах позади", намекая на военного министра.
Разросшийся культ великого князя Николая Николаевича поначалу охотно поддерживался властями, считавшими, что "вера армии и народа в вождя - первый залог успеха". Со временем, однако, пропаганда превращает его фактически во второе лицо империи, и слухи становятся всё более фантастическими: "Николаю Николаевичу, может быть, доверяют, но государю никто не доверяет. Он баба, даже хуже бабы", "Нужно молиться за воинов и Великого князя Николая Николаевича. За государя же чего молиться. Он снарядов не запас, видно, прогулял…", "Государь Император продал Перемышль за 13 миллионов рублей, и за это Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич разжаловал царя в рядовые солдаты", "наша Государыня передаёт письма германцам. Если бы я был на месте Николая Николаевича, я бы ей голову срубил".