ПИСЬМА С ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА
Особенность восприятия и освещения Первой мировой войны заключается ещё и в том, что мы больше читаем штабные документы, научные исследования и мемуары военачальников. В отличие от Великой Отечественной войны на фронт военными корреспондентами не поехали лучшие умы и перья империи, как это сделали в первые же дни войны Михаил Шолохов, Алексей Толстой, Леонид Леонов, Александр Твардовский и многие другие. Константин Симонов завещая развеять свой прах над полем под Могилёвом (напомню, что там во время Брусиловского прорыва была Ставка Верховного главнокомандующего - Николая) в память о том, что он здесь увидел первую победную контратаку отступающих от границы советских войск. Позднее к читателям пришли стихи и проза с передовой - "В окопах Сталинграда" Виктора Некрасова, "Батальоны просят огня" Юрия Бондарева, "На войне как на войне" Виктора Курочкина, "Убиты под Москвой" Константина Воробьёва и так далее, выдающаяся фронтовая лирика младших лейтенантов и рядовых. Один из них - наш старший друг и наставник Константин Старшинов - составил целый 12-томник "Венок славы" для издательства "Современник" исключительно из художественных произведений - пронзительных стихов, честной прозы, разящей публицистики обо всех этапах Великой Отечественной. А сколько фильмов документальных и художественных запечатлели ратные подвиги и окопные будни! Такой полнокровной картины Первой мировой мы не имеем. Из-за этого тоже она остаётся Неизвестной войной.
Тем ценнее прочитать уникальный документ - письма с передовой участника Брусиловского прорыва, обыкновенного прапорщика Евгения Георгиевича Герасимова (1890–1916) из фондов Ковровского историко-мемориального музея, в котором любовно собраны весточки родителям с австрийского фронта командира 2-й роты 310-го пехотного Черноярского полка, уроженца города Коврова Владимирской губернии. Комплекс включает 14 писем, отправленных родственникам в Ковров с ноября 1915 по май 1916 года, и два неотправленных письма, переданных семье денщиком после гибели Е.Г. Герасимова в бою 27 мая 1916 года, в самом начале наступления.
Евгений, погибший в 26 лет, принадлежал к одному из невыдающихся, но замечательных провинциальных русских родов, в котором тяга к знаниям, природная доброта и порядочность, верность Отечеству и долгу считалась неотъемлемой чертой хорошего воспитания. Мать автора писем - Варвара Павловна Герасимова, урожденная Невская. Отец ее - П.А. Невский служил во Владимирской губернской палате, имел чин коллежского асессора, за свой добросовестный труд, безупречное исполнение служебного долга был удостоен личного почетного дворянства, которое впоследствии передалось детям. Варвара Павловна слыла в Коврове женщиной образованной, недюжинного ума, высокой культуры. Известный советский писатель, друг выдающегося песенника Алексея Фатьянова и мастер лирической прозы Сергей Никитин (1926–1973), приходившийся автору писем родным племянником по материнской линии, в своей автобиографической повести "Падучая звезда" нарисовал ее так: "Высокая, красивая дородной румяно-белой красотой русской женщины, бабушка была заметна и почитаема в их маленьком городке…" Во время Первой мировой войны шила белье для отправки на фронт, а когда через Ковров шли эшелоны с беженцами, она с другими женщинами выходила на станцию с корзиной напеченных булочек для детей.
Не менее колоритна и личность отца, Георгия Лаврентьевича Герасимова, родившегося в семье крепостного крестьянина. В 1856 году его отец выкупился на волю, поступил в Москве на Нижегородскую железную дорогу, откуда и был переведен в Ковров мастером в железнодорожные мастерские. Сам же Георгий Лаврентьевич окончил Ков-ровское железнодорожное училище и работал начальником котельного цеха в мастерских. В молодости играл в любительских спектаклях, состоял много лет председателем ковровского "Общества любителей литературы и музыкально-драматического искусства". Авторитет Георгия Лаврентьевича был непререкаемым и в рабочей среде, и среди жителей поселка железнодорожников. Его уважали за высокие деловые качества и безупречную честность. Когда началась империалистическая война, его старшие сыновья, Евгений и Михаил, только что окончившие Московский университет, первый - физико-математический факультет, второй - медицинский, могли не идти на фронт. Но их воспитали патриотами, и они не захотели оставаться в стороне от ратного дела спасения Родины.
Письма Е.Г. Герасимова, несмотря на сугубо личный характер и не претендующие на полную объективность, заключают в себе много ценной и недостающей информации по различным сторонам фронтовой жизни. Например, таким как устройство солдатского и офицерского быта, снабжение и обеспечение русской армии, занятия на войне, помимо участия в боевых действиях, отношения между боевыми и штабными офицерами, между солдатом и офицером и другие ценные сведения. Вообще, Первая мировая война впервые высветила ряд проблем, которые касались в первую очередь, как сегодня выражаются, гуманитарных аспектов военных действий, в том числе и повседневной жизни военнослужащего, условий, влияющих на его настроение, убеждения, психологию воина, на управляемость частями и подразделениями. Военный быт определял и отношение военнослужащих к гражданскому населению, взаимоотношения рядового и командного состава. В сущности, подобные проблемы свойственны любому военному конфликту, но особенно войнам начала XX века, когда развитие военной техники, стратегии и тактики действий огромных подразделений достигло того уровня, при котором человеческий фактор как бы отошёл на второй план, а жизнь человека, как военнослужащего, так и гражданского, ни во что не ставилась.
Немецкий историк А. Лодгке, один из основоположников истории повседневности, так определил сферу своих исследований социальной повседневности: "Она фокусируется на анализе поступков тех, кого называют "маленькими, простыми, рядовыми людьми". Важнее всего изучение человека в труде и вне его, это детальное историческое описание устроенных и обездоленных, одетых и нагих, сытых и голодных, раздора и сотрудничества между людьми, а также их душевных переживаний, воспоминаний, любви и ненависти, тревог и надежд на будущее. Центральными вопросами в анализе повседневности являются жизненные проблемы тех, кто остался безымянным в истории. Индивиды в таких исследованиях предстают действующими лицами и творцами истории, активно производящими и изменяющими социально-исторические реалии прошлого (и настоящего). Такая перспектива обостряет наше видение тех контуров жизни, которые приносят страдания людям, иными словами, позволяют видеть, как творцы истории становятся её жертвами".
Понятно, что составляющими фронтового быта, или так называемого "уклада повседневной жизни в боевой обстановке", являются боевое снабжение и техническое обеспечение войск, жильё, бытовое снабжение (питание и обмундирование), санитарно-гигиенические условия и медицинское обслуживание, денежное довольствие, а также связь с тылом. Важными деталями фронтового быта, определяющими психологию солдатских масс, их настроение, готовность к выполнению поставленных задач, готовность к решению трудных и зачастую опасных для собственной жизни задач, являются самые простые вещи - устройство жилого помещения, распорядок дня, рацион питания, денежное довольствие, состояние обмундирования и обуви. Так, российская военная форма после неудачной Русско-японской войны 1904–1905 годов претерпела кардинальные изменения. Императорское правительство одно из первых в мире произвело переоснащение армии, в котором войска получили не только новую форму, но и специальную защиту (цвет одежды типа "хаки"), применение которой оказалось весьма полезной и своевременной. Можно говорить о другой амуниции, включая упомянутые противогазы даже для лошадей.
Тем не менее в ходе войны внешний вид обмундирования военнослужащего претерпел изменения, особенно офицерская форма, изменившись в сторону наименьшего выделения из солдатской массы. Среди причин, побудивших к подобному отклонению от устава, главенствовало приспособление к конкретной обстановке, где определяющим фактором на эволюцию формы и снаряжения явился окопный тип ведения войны, её машинный, а не полупарадный характер, как в Отечественной войне 1812 года, например, когда мундиры и доспехи определяли психологию уланов, гусаров, гренадеров. Однако армейское руководство не могло предвидеть как будущий размах конфликта, так и воздействие отдельных факторов (например, спекуляции обмундированием в солдатских кругах, недостатки в функционировании транспортной системы и работе предприятий, обеспечивавших армию обмундированием), которые оказали значительное влияние на качество амуниции военнослужащего, количество изготовляемого обмундирования и своевременной его доставки в подразделения. Особо стоит отметить, что за годы войны так и не была создана эффективная система борьбы со спекуляцией и коррупцией, продолжавших набирать обороты на протяжении всего военного конфликта.
Допущенные тыловой службой ошибки по заготовлению продовольствия, а также нерациональное использование, плохо скоординированная работа по его транспортировке на фронт, вкупе с кадровым дефицитом квалифицированного командного состава, привели к регулярным перебоям в поставках продовольствия в части и подразделения действующей армии. Качество пищи порой оставляло желать лучшего, кухня не всегда поспевала за армией, вынуждая солдат подстраиваться под реалии фронтовой жизни и заботиться о своём питании самостоятельно - за свой собственный или семейный счёт, с применением мародёрства, взрывчатки для глушения рыбы или простого собирательства грибов и ягод, растущих в тех местах, где проходили бои. Понятно, что в таких условиях, когда человек сталкивается с дефицитом пищи, а порой попросту голодает, но при этом должен нести военную службу и выполнять свои служебные обязанности, его охватывает апатия, происходит снижение психологической устойчивости, пересмотр моральных принципов, ведущие к падению боевого духа и, как следствие, нежеланию проявлять боевую активность, что ведёт к невыполнению поставленной цели в бою или дезертирству в периоды затишья. А ведь это в 1917 году проявилось в полной мере! Письма Герасимова показывают, что на Юго-западном фронте снабжение было весьма неплохим, и Брусилов как опытный командир никогда не оставлял требовательным вниманием тыловые службы.
Тут следует заметить, что и общее состояние медицинского обслуживания личного состава российской армии было далеко от идеального. Недостаточное внимание уделялось профилактическим мерам. Перебои с поставкой (заменой) тёплой одежды и доставкой горячей пищи в комплексе с неблагоприятными климатическими условиями, тесным размещением частей в землянках, блиндажах, крестьянских избах и несоблюдение правил санитарии и гигиены стали причинами заболеваемости в войсках. Основными массовыми недугами были холера, дизентерия, оспа, тиф (сыпной, брюшной, возвратный). Общее число заболевших в армии за годы Мировой войны с 1914 года по февраль 1917 года составляло 3 909 434 человека. А потом и считать перестали! Естественно, что к этим цифрам надо прибавить данные об умерших скоропостижно и умерших в плену военнослужащих. Огромные потери!
На такое положение дел серьёзно повлияло то, что военно-медицинская (санитарная) служба оказалась слабо подготовленной к ведению современной войны. На это значительное влияние оказали допущенные ошибки командования и всей государственной машины в расчётах масштаба войны, о чём свидетельствует незначительное количество медицинских учреждений в составе как армейских подразделений, так и организаций, работавших под флагом Российского Общества Красного Креста, а также обеспечение медикаментами и необходимым оборудованием. Да, стали спешно развёртываться новые госпитали, куда пошли работать сестрами милосердия даже женщины императорской фамилии, стали формировать санитарные поезда, в одном из которых и служил молодой Сергей Есенин. Но следует отметить, что неудовлетворительная работа медицинского ведомства была вызвана отсутствием планов по координации деятельности различных служб на всех этапах транспортировки и лечения военнослужащего. Попытка объединить все разрозненные медицинские и санитарные службы провалилась по причине отсутствия опыта (а во многом, и способностей) у главы объединенной военно-санитарной службы принца Ольденбургского. Не хватало квалифицированного персонала на всех уровнях ведомства - врачей, санитаров и медицинских сестёр, умелого менеджмента, как сегодня выражаются, по координации работы госпиталей, лазаретов, складов и управлений.
При таком обустройстве медицинского дела в строй возвращалось меньшее число раненых, чем это следовало ожидать, учитывая выносливость русского, в основном крестьянского организма. Из 100 раненых солдат в строй возвращалось только 44 (без данных по лазаретам дивизий, откуда также попадали обратно в строй легкораненые), а остальные либо умирали (10%), либо оставались инвалидами (40%), после чего подлежали демобилизации по состоянию здоровья как непригодные к несению службы.
Необходимо добавить, что в Первой мировой войне роль офицеров среднего звена оказалась ключевой не только для военных действий в плане осуществления управления подразделениями во время того или иного манёвра, но для организации бытовых условий военнослужащего. Именно от офицеров этого звена и от прапорщиков зависела правдивая информация об отсутствии конкретного количества продовольствия у солдат той или иной части, необходимости замены обуви на новую или ремонт старой, организации хотя бы нехитрого досуга. И чем эффективнее и быстрее оно справлялось с докучливыми задачами, тем выше был боевой дух конкретного подразделения и его готовность участвовать в боевых действиях. Прописные, казалось бы, истины, но они сильно сказывались на успехах или неудачах российской армии во время Брусиловского наступления.
Такой повседневный не только ратный, но и малозаметный труд требовал достойной оплаты. Ещё в дореволюционные времена система денежного довольствия в России была исключительно прогрессивной: размеры денежного довольствия (как относительные, так и абсолютные) были достаточно велики, а дополнительные выплаты, предназначенные компенсировать различные расходы военных, весьма многочисленны по назначению и велики по размерам.
Так, денежное довольствие складывалось из жалованья, столовых денег и добавочных выплат и пособий. Существовали даже такие "экзотические" по нашим временам выплаты, как компенсация представительских, почтовых и канцелярских расходов - не бизнесменам, а офицерам!
Первая мировая война поставила в строй тысячи прапорщиков запаса. В действующей армии они обычно назначались командирами взводов и на другие равные им должности. Ближе всех стоявшие к солдатам, прапорщики делили с ними и радость побед, и горечь военных неудач, первыми поднимались в атаку. Вовсе не случайно "Новейший военный песенник", изданный в 1916 году, открывался песней "Прапорщик", в которой были такие слова:
Вот прапорщик юный со взводом пехоты
Старается знамя полка отстоять…
Остался один он из всей полуроты,
Но нет! Он не будет назад отступать!..
Сколько же получал такой несгибаемый прапорщик с одной звёздочкой на погонах? Для примера возьмём самого известного мне прапорщика - Николая Гумилёва, который только среди немногих образованных офицеров почитался как поэт, а в основной массе - как заурядный вояка. Так вот, получив на руки денежное довольствие и сопроводительный билет, Гумилёв 17 августа 1916 года выехал в Петроград. О полученном Гумилёвым денежном довольствии можно судить из приказа по полку № 243 от 25 августа 1916 года: "Прапорщику Гумилёву: дополнительные пособия из жалованья 240 руб., на покупку револьвера, шашки и пр. - 100 руб.; на покупку верховой лошади 299 руб., вьюка 75 руб., на обмундирование 300 руб. и военно-подъемных 100 руб.". Напомним, что в Уланском полку, будучи рядовым-вольноопределяющимся, он никакого жалованья не получал. Здесь же ему, как младшему офицеру, было положено жалованье, о котором можно судить из приказа № 367 по полку от 24 декабря 1916 года: "§14. Жалованье прапорщику Гумилёву с 1 августа 1916 г. по 1 января 1917 г. - 355 руб.". Это весьма внушительная сумма с учётом казённого питания. Век назад, в 1914 году, был опубликован отчет статистического ведомства России. По состоянию на начало года средняя зарплата рабочего в стране составляла 23 рубля, служащего - 85 рублей. При этом мешок ржаной муки стоил 6 рублей с полтиной, мешок картошки - 1 рубль, фунт (400 грамм) мяса - 10–12 копеек, а пара ботинок - 7 рублей. В 1916 году Россия стала испытывать огромные затруднения в продовольствии. С ноября 1916 года (а не после Октябрьской революции, как многие полагают!) была введена продразверстка, то есть принудительное изъятие продовольствия, прежде всего зерна, у крестьян по твёрдым ценам, чтобы обеспечить им армию и городское население. Как уже написано на этих страницах, зарплата к этому времени поднялась на 100%, а цены на продовольствие выросли на 300%, значит, мешок картошки стоил уже 3 рубля. Прикиньте финансовый достаток прапорщика. Ну а другие детали - в письмах прапорщика Герасимова.
Вот 1-е незаконченное письмо, найденное в бумагах покойного и привезенное денщиком:
"Дорогие мои!
Знал, как трудно представить себе описываемое словами, и зная, что вам хочется, вероятно, яснее представить себе условия, в которых я живу, посылаю вам набросок моей землянки. Набросок, правда, неважный, но все же он лучше, чем слова. Примите только к сведению, что это - худшая землянка, в которых я живал за эту зиму, и что она гораздо уютней изнутри, чем можно это думать по наружному виду. Но все же я ей недоволен и строю себе другую - огромную и светлую, с отделением для вестовых и телефонистов. Скоро она будет готова. Великолепная вещь эти землянки: большую хорошую землянку можно построить в 2–3 дня и получается удобное сухое и теплое жилье. [Если, конечно, место для нее выбрать подходящее]. Ребята у нас смеются: "Нипочем теперь себе изб строить не будем, коли живы домой вернемся: да мы теперь себе за 25-то целковых такую домину махнем - комнаты в 4 или в 5". Да, большое спасибо нашим землянкам: всю зиму с ними холода не видали, а теперь, пожалуй, скоро уж и бросим.