Это был план, разработанный на основе лучших принципов обороны – выжидать, пока приток свежих сил не позволит вернуться к наступлению. Он тем более интересен как классический пример морской обороны без какой бы то ни было иной цели, кроме контроля домашних вод. Правительство не опасалось попытки вторжения через Канал, но вторжение в Ирландию было в самом разгаре, и любую его поддержку следовало пресечь, сохранив свободными британские коммуникации. Кроме того, существовало серьезное опасение, что французы могут расширить свои операции до Шотландии, куда как раз подходил конвой Киллигрю. Ситуация принадлежала к числу тех, которые невозможно урегулировать иным путем, кроме завоевания общего господства на море. Но по соображениям Торрингтона ее можно было обезопасить и оспаривая господство. Поэтому он рассчитывал действовать в обороне и не позволить противнику добиться каких-либо позитивных результатов, пока он не окажется в положении, когда сможет вступить в бой, имея большие шансы на победу. Временная оборона, по его убеждению, была единственным способом завоевать господство на море, а идти на риск, имея недостаток сил, – это лучший способ его потерять.
Ничто не могло лучше соответствовать принципам хорошей стратегии в нашем теперешнем понимании. План существенно опередил свое время, и вряд ли стоит удивляться, что правительство не сумело оценить его по достоинству. Правительство подвергло план суровой критике, однако представляется, что его скорее неправильно поняли, чем не сумели оценить. Граф Ноттингемский, стоявший во главе правительства, считал, как показывает его ответ адмиралу, что Торрингтон имел в виду уход в Ганфлит немедленно. Сегодня мы отчетливо понимаем, что Ганфлит был для него самым крайним случаем, и он вовсе не собирался туда забираться, если его не вынудят к этому французы. Министр, как и многие другие после него, не смог понять, что адмирал считал "существующим (живущим) флотом". Он думал, что, по мнению Торрингтона, это был флот, стоящий в безопасности в порту, хотя Торрингтон ничего подобного не имел в виду. Насколько Ноттингему удалось постичь намерения Торрингтона, он видел, что, хотя при этом сохраняется флот, все остальное остается без прикрытия и может быть уничтожено. Иными словами, он был подавлен особой характеристикой войны на море, которая позволяет действия против невыраженной цели, если противник не дает шанса действовать против своих вооруженных сил.
Учитывая такое неправильное понимание, которое не объяснялось словами депеши Торрингтона, Ноттингем сумел получить у королевы приказ, сформулированный в следующих выражениях: "Мы расцениваем последствия вашего ухода на Ганфлит как фатальные и считаем, что вам лучше, как только позволит ветер, дать бой врагу, а не уходить дальше, чем необходимо, чтобы получить преимущество над противником". Однако Торрингтону была предоставлена свобода следовать в западном направлении, чтобы завершить концентрацию, при этом "ни при каких обстоятельствах не теряя из виду французский флот, который может воспользоваться возможностью и попытаться высадиться на берег, или войти в реки Темзу и Медуэй, или уйти без боя".
Этот приказ крайне отрицательно оценивается современными критиками, хотя он говорит о настоящем превентивном наблюдении и даже содержит идею, заключенную в хорошо известном высказывании Нельсона: "Когда враг полностью разобьет наш флот, он больше не причинит нам вреда в текущем году". Понятно, что Нельсон мог полагаться на доказанное превосходство британского флота в то время, но правда и то, что Ноттингем и его коллеги в правительстве имели информацию, заставившую их сильно недооценить силы Турвилля. Это следует из депеши Ноттингема, содержавшей этот приказ, причем является настолько очевидным, что Торрингтон вполне мог приостановить выполнение приказа, основанного на неверной информации. Только он знал, сколько интриг плетется против него при дворе, и предпочел не спорить.
Конечно, военно-морская стратегия может высоко ценить концепцию Торрингтона, но нет оснований и слишком уж сильно ругать план правительства. Это был определенно один из путей решения проблемы, и при таких огромных резервах поражение не означало бы катастрофы. Тем не менее он был, несомненно, продиктован неспособностью понять стратегическую силу плана Торрингтона, плана, который был не только безопаснее, но и был рассчитан на достижение в конечном счете больших позитивных результатов. Подлинная ошибка плана правительства заключалась в том, что, хотя он имел обманчивый вид смелого наступления, он не мог достичь ничего, кроме негативного результата. Самое большее, что могло дать сражение в сложившихся обстоятельствах, – это оставить господство спорным. В худшем случае противник получил бы позитивный результат, который подверг бы опасности кампанию Вильгельма в Ирландии.
Торрингтон дал правительству ответ. Относительно высказанного министрами беспокойства о кораблях на западе и средиземноморском конвое, нависшая над которым опасность стала причиной запрета ему идти на Ганфлит, он указал, что этим судам мало что грозит, если они способны позаботиться о себе. А все из-за того, что, повторил он, "пока мы наблюдаем за французами, они не могут напасть на корабли и на берег, не подвергаясь большому риску, а если нас разобьют, все останется на их милость". Так, прямо не говоря о неверном истолковании своей депеши, он указал, что его намерением является не отступление, а наблюдение.
К тому времени, как Торрингтон отправил этот ответ, он уже был оттеснен к Бичихеду. Больше не было возможности уйти в западном направлении, и на следующий день он атаковал. Но убежденный в необходимости обороны и перенеся ее на свою тактику, он отказался дать противнику шанс добиться серьезного успеха и вышел из боя, как только позволил ветер. Он считал себя вправе таким образом интерпретировать приказ, основанный на неверной информации. Он был уверен в себе, о чем и сказал в защиту своих действий, что "королеву невозможно было бы уговорить подписать такой приказ, если бы и наша слабость, и сила противника не были представлены ей в ложном свете".
Флот получил такие сильные повреждения, что Торрингтон уверовал в невозможность дальнейших действий по его плану. "Какие могут быть последствия этого несчастливого сражения, – писал он, – знает только всемогущий Господь, но осмелюсь предположить, что мне все же удалось предотвратить атаки на берег, обезопасить западные корабли, Киллигрю и торговые суда". Действительно, во всем этом он достиг успеха. Медленно отступая на восток, он увлек французов за собой до Дувра, прежде чем ушел в Нор, и Турвилль не сумел вернуться на запад до того, как все находившиеся в опасности суда укрылись в Плимуте. Несмотря на то что Торрингтон был вынужден вступить в бой в неудачное время и не в том месте, его замысел пока был успешным. Он не только не позволил французам сделать что-либо, способное повлиять на исход войны, но и расстроил план Турвилля по уничтожению британского флота по частям. Все это он сделал, но перейти в наступление уже было не в его власти.
То, что метод произвел впечатление на Турвилля или его правительство, стало ясно в следующем году, когда Турвилль, в свою очередь, оказался в меньшинстве и не имел шансов на победу в сражении. Летом его флот находился в море у входа в Канал, не давая британскому адмиралу шанса на контакт. Однако метод Турвилля был отличен от метода Торрингтона, и Турвиллю удалось достичь своей негативной цели, только держась вне поля зрения противника. По его убеждению, если флот остается в море под наблюдением активного противника, сражения избежать невозможно. "Если (адмирал), – писал он по этому поводу в своей памятной записке, – имеет приказ находиться в море, чтобы ввести в заблуждение противника, заставив его поверить, что мы готовы атаковать, если он попытается высадить десант, считаю своим долгом сказать, что в этом случае мы должны решиться в конечном счете вступить в бой. Потому что, если противник действительно стремится к бою, он будет сражаться, ведь невозможно так долго делать пируэты вокруг флота, не вступив в бой". Это означает, что временное отступление необходимо для "существующего флота", что, по сути, и было основной частью плана Торрингтона.
Во времена Торрингтона и Турвилля, когда суда были плохо управляемы, а флотская тактика находилась в зачаточном состоянии, уклониться от сражения, если сильный и упорный противник уже установил контакт, несомненно, было очень трудно. Разве только рядом находился порт, в котором можно укрыться. Но с развитием военно-морского искусства возможности "существующего флота" стали намного шире, во всяком случае, это можно сказать о британском флоте. Прошло почти сто лет, прежде чем мы снова были вынуждены широко использовать тот же механизм, и тогда считалось, что более высокая скорость и тактическая четкость являлись факторами, на которые можно рассчитывать без каких-либо ограничений. В самые тяжелые дни американской Войны за независимость широкую известность получила памятная записка Кемпенфельта по этому вопросу, в которой подробно излагалась идея активно "существующего флота" и высокий агрессивный дух, бывший его сутью. Кроме того, в ней также разъяснялось значение этого флота не только как средства обороны, но и как средства, позволяющего вести решительное наступление, даже если вы находитесь в меньшинстве. "Когда вы знаете замыслы противника, – писал он, – чтобы совершить что-то эффективное, вы должны постараться превзойти его именно в той части, где он собирается претворять свои замыслы и где в случае его успеха он нанесет вам максимальный ущерб. Если ваш флот разделен и во всех местах находится в меньшинстве по сравнению с флотом противника, у ваших врагов будет шанс преуспеть везде. Если не может быть сформирована боевая эскадра, достаточно крупная, чтобы встретиться с врагом дома, тогда предпочтительнее сделать ваше меньшинство еще меньше, чтобы за счет этого достичь большинства в другом месте".
"В том случае, если вы в меньшинстве по сравнению с противником и если у вас есть только эскадра наблюдения, которая должна следить за передвижениями противника, она должна состоять только из двухпалубных судов (то есть самых мобильных) для обеспечения эффективного выполнения ее функций. Эта эскадра должна иметь преимущество перед противником в скорости и маневренности, иначе может создаться ситуация, когда ей будет навязан бой, или ей придется отказаться от самых тихоходных судов. Иметь такую "летающую" эскадру в высшей степени необходимо, чтобы следить за флотом противника и не дать ему разделиться на отдельные эскадры для нападения на вашу торговлю или распространить свои суда на большую территорию для получения более полной информации. У вас будет шанс получить выгоду от случайного разделения вражеского флота из-за сильных ветров, туманов и других подобных причин. Вы сможете перехватывать снабженческие грузы, разведывательные и другие суда, посланные к противнику. Короче говоря, такая эскадра будет контролировать и ограничивать перемещения противника и позволит предотвратить многие неприятности, которые он в противном случае может нам доставить".
Тремя годами ранее, впервые став начальником штаба флота на Канале, Кемпенфельт подчеркивал те же моменты. "Многое, – писал он в июле 1779 года, – я бы даже сказал – все зависит от этого флота. Он находится в меньшинстве по сравнению с превосходящим флотом противника. Поэтому необходимо высочайшее мастерство и ловкость, чтобы противостоять замыслам противника, наблюдать и пользоваться любой благоприятной возможностью для активных действий, видеть преимущества нанесения удара по слабым местам линии противника. Если же благоприятные возможности не представятся, важно постоянно находиться вблизи противника, удерживать его в порту и не позволять ему действовать, разве что ценой большого риска. Необходимо отвлекать его внимание и вынуждать не думать ни о чем другом, кроме вас и опасности нападения".
Именно на основе этих принципов велась война. Район Вест-Индии, где находилась основная цель противника, считался наступательным театром и домашними водами для обороны. Флот Канала был в меньшинстве в сравнении с домашним флотом союзников, его оборонительные операции оказались достаточно адекватными, чтобы не позволить союзникам добиться успеха. Но это еще не все. Кемпенфельт сумел продемонстрировать позитивную сторону своей теории в яркой и убедительной манере. Если говорить о концентрации, мы увидели, как, командуя такой летающей эскадрой, он сумел в районе Ушанта воспользоваться благоприятной возможностью для нападения, в результате чего захватил конвой военных грузов, жизненно необходимых для французской операции в Вест-Индии, под носом у Де Гишена с эскортом почти вдвое больше.
Нельсон разделял взгляды Кемпенфельта относительно возможностей активной силы меньшей численности. "Что касается нашего флота, – писал он со Средиземного моря в 1796 году, – при таком командующем, как сэр Джон Джервис, никто не боится… Сейчас у нас 22 линейных корабля. Численность объединенного флота не превысит 35 кораблей… Я не сомневаюсь, что сэр Джон одержит победу. Я имею в виду не традиционное сражение, а высочайшее искусство нашего адмирала, активность и высокий боевой дух офицеров и матросов. Эта страна чрезвычайно благоприятна для действий небольшого флота с опытным командиром. Здесь настолько непостоянны ветра, что бывает, в течение двадцати четырех часов вы можете атаковать часть крупного флота, затем наступит затишье или ветер подует в противоположном направлении. Поэтому, надеюсь, правительство не будет тревожиться о нашей безопасности".
Такая концепция обороны прижилась в Великобритании. Она стала одной из причин, заставивших сэра Джона Орда в 1805 году после ухода Вильнева из Средиземного моря отойти к Ушанту вместо того, чтобы войти в пролив. "Я верю, – писал он, – что лорд Нельсон окажется в состоянии, имея 12 линейных кораблей и многочисленные фрегаты, действовать в обороне без потерь и даже следить за флотом противника, если тот попытается что-то предпринять, в особенности обремененный войсками".
Говоря о потенциальных возможностях активности "существующего флота", действующего в обороне, нельзя забывать, что мы имеем дело с его возможностями относительно общего господства на море – вдобавок к его способности оспорить господство, как Торрингтон. Его возможность предотвратить конкретную операцию, такую как заморское вторжение, является еще одним фактором, который будет всегда зависеть от местных условий. Если "существующий флот" сдерживается таким образом, что не может достичь линии, по которой ведется вторжение, он не будет для него препятствием. В 1690 году, насколько это касалось флота Торрингтона, французы, если бы они так понимали ситуацию, могли высадить десант, скажем, в Портсмуте, пока Торрингтон был в Норе. Но флот Торрингтона был не единственным фактором. Его отступление вынудило Турвилля оставить позади, не вступая с ними в бой, эскадры Шовела и Киллигрю, и, если говорить о линии вторжения, Турвилль был так же ограничен, как и Торрингтон. Условия военно-морской обороны против вторжения являются настолько сложными, если сравнивать с условиями общей морской обороны, что их следует рассматривать как особый раздел науки.
Доктрина "существования флота", сформулированная и отработанная Торрингтоном и развитая Кемпенфельтом, не идет дальше следующего: там, где враг считает общее господство на море необходимым для своих наступательных целей, вы можете не допустить этого, используя свой флот в обороне, отказываясь от традиционных сражений и пользуясь каждой возможностью для контрудара. Использовать его, как это сделали французы в случае известного устрашающего плавания Турвилля, где цель была наступательной и не могла быть достигнута иначе как наступлением, – это совсем другое дело.
Трудно понять восхищение, с которым во Франции относились к его campagne au large. Летом 1691 года он находился в море в районе входа в Канал в течение пятидесяти дней, причем сорок из них находящийся на Канале британский флот не делал попыток его разыскать. Турвилль вышел в море в попытке перехватить британский конвой из Смирны, который тогда был основой британской торговли. Рассел с основным флотом англичан занял такую позицию, чтобы прикрыть его подход, предполагая, что Турвилль, если захочет выполнить свою задачу, сам явится к нему. Когда конвой оказался в безопасности, пошел в район Ушанта, то есть оказался между противником и его базой. Коммуникации Турвилля оказались перерезанными, отход стал проблематичным, и потому француз воспользовался первой же благоприятной возможностью, чтобы обойти Рассела и укрыться в порту. Кроме захвата нескольких судов конвоя из Вест-Индии, больше ему похвастать было нечем. Центральное наступление французов на Ирландию было прервано сражением на Бойне, и престиж Великобритании на море был восстановлен. Правда, британская торговля в Северном море еще находилась под угрозой и терпела убытки, но это было не из-за концентрации, которую англичанам навязал Турвилль, а по причине неспособности голландцев, очевидно в связи с непониманием, обеспечить эффективную блокаду Дюнкерка.