Из Иерусалима чаще всего привозили мощи младенцев, убитых по приказу царя Ирода, воду Иордана и других святых источников, а также реликвии, связанные с Гробом Господним: свечи, зажженные на нем, его меру, масло от кадила из кувуклии храма Воскресения. Члены царской семьи одаривались реликвиями, которые приносили с собой и обычные паломники в память о своем пребывании на Святой Земле. Свечи, зажженные на Гробе Господнем, почитались наравне с другими святынями. Их закладывали в драгоценные мощевики, изготовленные уже в России.
Среди реликвий в материалах Посольского приказа упоминается и печать Александра Македонского, которой были запечатаны мощи Феодора Тирона, присланные архимандритом Макарием, бывшим поверенным иерусалимского патриарха Феофана (1608–1644). После смерти патриарха, в 50-х гг. XVII в., Макарий продолжал информировать русское правительство о политической ситуации в Высокой Порте. Он же предлагал московским властям некие соборные постановления: "грамоты, приходящие ко отцу моему (патриарху Феофану. – Н. Ч.), писаны патриархом на утверждение догматом их". К сожалению, сведения о получении в Москве названных соборных постановлений пока не обнаружены. Неизвестно также, что стало и с печатью Александра Македонского. Связь же имени Александра Великого и Иерусалима не случайна. Согласно сирийской традиции V–VI вв., Александр знал о будущем пришествии Мессии и хотел сделать Иерусалим столицей своей империи. Имя Александра Македонского было хорошо известно просвященной русской аудитории по переводным литературным памятникам, бытовавшим в Москве. Изображения Александра Македонского, в том числе как императора ромеев, были широко распространены в миниатюрах византийской и поствизантийской эпохи. Образ Александра Великого помещался на рельефах храмов св. Софии (Константинополь), Сан-Марко (Венеция), Успенского и Дмитровского соборов (Владимир) и многих других. Он выражал идею торжества царской власти, входил в число сюжетов, охраняющих от сил зла. Наряду с реликвиями было привезено немало рукописных книг и печатных изданий, в первую очередь Евангелия. Например, в 1655 г. антиохийский патриарх Макарий преподнес государю "Евангелие греческое", а в 1657 г. из янинского Успенского монастыря привезли "напрестольное Евангелие, листы харатейные".
Информация о происхождении реликвии, а главное, о ее чудотворной силе была, по-видимому, необходимым условием для представления ее царю. Однако собственно "свидетельствованных грамот" в фондах Посольского приказа сохранилось немного. Нередко описание реликвий и творимых ими чудес находится в грамотах, содержащих какую-либо другую информацию. Вот один из примеров подобного акта: "В нынешнем 165-м (1657) году генваря 24 приехал с назарецким митрополитом Антонием архидиакон Иаким и привез к государю от антиохийского патриарха Макария мощи св. апостола Филиппа… А в грамоте антиохийского патриарха Макария, какову прислал к великому государю с ним, архидиаконом Иакимом, написано: "Были де те мощи во Царегороде у некоторого знатного человека Лазаря. И у ево де двора взяли турчанина убитого человека, и за то посадили ево в тюрьму, и вымучили на нем 4 000 ефимков. И он… заложил жену свою и детей, и как де он свободился и приехал с теми мощми в молдавскую землю. И он де патриарх взял у него те мощи, послал к великому государю с тем архидиаконом Иакимом, и чтоб великий государь пожаловал того греченина милостынею и на окуп, как ему, великому государю, Бог известит".
В апреле 1641 г. греческий купец Константин, родной брат Фомы Остафьева и племянник известного политического агента Ивана Петрова (Тафрали), передал в Посольский приказ грамоту александрийского патриарха Никифора и письмо от Ивана Петрова с политической информацией и свидетельством о панагии бывшего константинопольского патриарха Кирилла Лукариса. Любопытно, что Константин Остафьев вез два письма от Ивана Петрова, содержание которых совпадало почти буквально, очевидно, на тот случай, если одно из них попадет в руки врагов. Панагия, с которой служил патриарх Кирилл, содержала "менший перст руки святого Василия". Его преемник на константинопольской патриаршей кафедре Кирилл Веррийский заложил панагию "во иноплеменных агарянских руках" за две тысячи пятьсот ефимков. Это – одно из нечастых упоминаний о мощах, находящихся в закладе у турок. Скорее всего, турки оценили золото и камни, которыми была оправлена панагия. Мощи были специально выкуплены для русского государя и привезены к царю Михаилу Федоровичу. Другая "панагея золота с каменем хрусталем", преподнесенная Константином Остафьевым царю, видимо, не содержала останков святых и не заинтересовала Михаила Федоровича. По его указу она была отослана назад к Константину.
До начала церковных реформ в России посланцы Восточной церкви нередко привозили к царскому двору вместо реликвий предметы из разряда посольских даров. Например, в январе 1640 г. севастийский митрополит Иосифпреподнес Михаилу Федоровичу, царице и царевичу драгоценные венецианские ткани, чарку из яшмы, оправленную золотом, и опахало из "индейского перья" с рукоятью из яшмы, украшенной также золотом, яхонтами, изумрудами и жемчугом. При патриархе Никоне иконы, кресты, мощи святых становятся главными среди подношений на царском приеме в Кремле, хотя привозились, особенно греческими купцами, и другие предметы.
Центральное место среди реликвий, попавших в Россию в середине XVII столетия, занимают Крест царя Константина, Иверская и Влахернская иконы Божьей Матери, а также глава Иоанна Златоуста и глава Григория Богослова. Их роль в идейной и политической жизни русского государства была яркой, отмеченной в документах и свидетельствах современников. Они почти сразу заняли почетное место в соборах Кремля, использовались в богослужении, во время торжественных процессий по случаю государственных праздников и в военных походах.
Эти памятники неоднократно описаны в исторической литературе. Интерес ученых к нескольким сакральным предметам эпохи, с одной стороны, выделяет их из большого числа остальных реликвий, с другой – дает возможность считать какую-то одну из прославленных святынь наиболее значимой. В поле зрения историков попали, в основном, те реликвии, на которые обратили внимание ученые XIX в., первыми использовавшие архивные документы. Однако основным оценочным критерием должно быть отношение к священным реликвиям современников анализируемых событий, в первую очередь – русского правительства.
По документам можно проследить особое внимание русских государей к вполне определенным афонским святыням, прежде всего, Иверской иконе Богоматери Портаитиссы, Кресту царя Константина и главе Иоанна Златоуста. Этот интерес стимулировал появление в России множества других священных памятников православного мира.
Как следует из источников, список с чудотворной Иверской иконы Портаитиссы был изготовлен на Афоне в 1648 г. по инициативе архимандрита Новоспасского монастыря Никона, поддержанной царем Алексеем Михайловичем.
Рис. 12. Богоматерь Иверская Портаитисса. Ямвлих Романов. 1648 г. Новодевичий монастырь.
Вместе с грамотами из Иверского монастыря, содержащими подробное описание ее создания, икона была доставлена в Москву, где сохраняется и поныне. Ее почитанию в России посвящено большое число исследований, и авторы очерка по истории Иверского образа в "Православной энциклопедии" попытались подвести итоги многолетних изысканий, снять противоречия в существующей историографии. Однако нерешенных проблем осталось немало. Потенциал источников не исчерпан, о чем свидетельствует только что вышедшая монография В. Г. Ченцовой.
Оставляя подробный анализ сюжетов, связанных с Иверской иконой для будущей работы, сделаем несколько предварительных замечаний. Судя по документам, известие об иконе быстро достигло дворца. 13 октября 1648 г. в Посольском приказе уже был составлен доклад о приезде ивиритов. В это время молодая супруга царя готовилась к своему трудному часу. Через девять дней, 22 октября, у государыни родился первенец, царевич Дмитрий. Неудивительно, что царица, молившаяся о благополучном рождении наследника, захотела оставить чудотворный образ Вратарницы у себя. В этой ситуации Новоспасский архимандрит не посмел оспаривать решение Марии Ильиничны. Как пишет Павел Алеппский: "…царица взяла икону от Никона, а он заказал таким же образом другую".
С этого момента первый список Иверской иконы стал семейной святыней, и мог находиться в одном из домовых храмов, например, в любимой царицами и царевнами церкви св. Екатерины. В октябре 1676 г. изографу Оружейной палаты Сергею Рожкову было поручено написать "в церковь великомученицы Екатерины к образу пресвятые Богородицы Иверския на деревянном киоте с лица и ниже подписи, и по столбцам образы святыя живоначальныя Троицы и дванадесятные празники, и святых разных". Вполне вероятно, что это и была Иверская икона Марии Ильиничны, не имевшая оклада и помещенная для сохранности в ковчег. Новые изображения иконописцу надлежало выполнить "с лица во главе и ниже подписи", т. е. известной греческой записи на иконе Ямвлиха Романова. Мастера Оружейной палаты также ставили на иконах авторские подписи, но о заказе им списка Портаитиссы для храма св. Екатерины ничего неизвестно. Можно предположить, что икона находилась в церкви св. Екатерины вплоть до пожара 1737 г. Возможно, что пожар и стал причиной ее перемещения из Кремля в Новодевичий монастырь. Судя по описи храма св. Екатерины, после бедствия уцелел местный образ пресвятой Богородицы с превечным младенцем. Не исключено, что этой иконой оказался первый список Вратаницы. Названия икон в документах и их истинные названия иногда не совпадали, о чем далее скажем более подробно.
В 1676–1677 гг. для Верхоспасского собора, где причащались цари и крестили царевичей Ивана и Федора Алексеевичей, Георгий Зиновьев и Сергей Рожков создали новую копию иконы Иверской Богоматери, которая и размерами и надписями повторяла первый греческий список. В настоящее время она находится в трапезной собора. Георгий Зиновьев автор еще нескольких копий иверского образа, в том числе написанного в 1678 г. для церкви Иоанна Предтечи в Старо-Конюшенном переулке. Икона Портаитиссы 1648 г. не просто почиталась в царской семье, она стала образцом для многочисленных русских списков, выполненных прежде всего для членов семьи Алексея Михайловича, а также для разных храмов в Москве и за ее пределами.
Ссылаясь на сочинение Павла Алеппского, исследователи указывают еще на один список иконы, который Никон заказал для Иверского Валдайского монастыря, уже будучи патриархом. А. М. Евсеева и М. М. Шведова относят появление этой иконы в Москве к 1633 г. Однако Павел Алеппский не уточняет, когда именно вторая Иверская оказалась у московского патриарха. Известно только, что в 1655 г. сирийские архиереи увидели прославленный образ. По нашему мнению, он появился в русской столице раньше. Вторая Портаитисса была привезена в 1652 г. В архивных материалах она значится как "образ пречистые Богородицы Одегитрия… на кипарисной деке, а на полях писаны дванадесят апостол на золоте". Эта икона, щедро украшенная золотом и драгоценными камнями, и описана в сочинении архидьякона Павла.
Кроме названных икон Иверской Богоматери А. М. Евсеева и М. М. Шведова упоминают еще две. Одна из них, с изображением чудес, принадлежала царевне Софье Алексеевне, другая, небольшая келейная икона, – царевне Евдокии Алексеевне. Принадлежность икон определяется по их нахождению в надгробных иконостасах царевен в Новодевичьем монастыре. Происхождение же этих иконографических памятников авторы реконструируют благодаря косвенным свидетельствам. Так, по их мнению, икона Софьи Алексеевны могла быть заказана для нее патриархом Никоном одновременно со второй Иверской. Царевна Софья родилась в 1657 г. Вторая Иверская появилась в Москве на пять лет раньше. В более поздней публикации появление икон царевен Софьи и Евдокии в Москве объясняется просто даром ивиритов царской семье.
Вместе с тем архивные материалы позволяют добавить к уже известным образам Портаитиссы еще несколько икон из афонского Иверского монастыря. В 1686 г. в московский греческий Никольский монастырь приехал иверский архимандрит Нектарий. Он сменил митрополита Леонтия, бывшего настоятелем монастыря предшествующие четыре года. На приеме в Кремле Нектарий преподнес царю Ивану Алексеевичу "образ пресвятые Богородицы Иверския да образ святаго Иоанна Предтечи писан на золоте на одной деке", государю Петру Алексеевичу – "образ пресвятые Богородицы Иверския, по сторонам ея два архангела, да образ святых апостол Петра и Павла писаны на одной деке на золоте".