96____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
СЛОВЕНЕ, ПОЛЯНЕ, РУСЬ И ДЕРЕВЛЯНЕ
Будучи по существу единственным источником по этногеографии племен Восточной Европы IX-XII вв., ПВЛ пользовалась неизменным вниманием историков, географов, этнографов и археологов, обращавшихся к ней как к путеводному компасу в своих исследованиях и определениях. Упоминания различных народов в ее текстах часто оказывались основаниями для построения широких и далеко идущих умозаключений о процессах этногенеза 1, освоения ими территории будущего Русского государства 2, внешней и внутренней политики князей 3, причинах военных конфликтов и пр. Особый интерес у исследователей неизменно вызывали вводные статьи ПВЛ, опираясь на которые они пытались разрешить как вопросы этнической географии славянского средневековья 4, так и идеологические задачи Нестора и его предшественников5. Однако за всеми этими широко____________________
1 Барсов Н.П. Очерки русской исторической географии. География начальной (Нестеровой) летописи. Варшава, 1885; Кузнецов С.К. Русская историческая география, вып. 1. М., 1910; Рыбаков Б.А. Древние русы. // СА, XVII, М, 1953, с. 23-104.
2 Насонов А. Н. "Русская земля" и образование территории древнерусского государства. М., 1951.
3 Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968; Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси. IX - первая половина X в. М., 1980.
4 Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982; Кузьмин А. Г. Русские летописи как источник по истории Древней Руси. Рязань, 1969.
5 Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908; Никольский Н.К. Повесть временных лет, как источник по истории начального периода русской письменности и культуры. К вопросу о древнейшем русском летописании. Выпуск первый. // Сб. по РЯС, т. II, вып. 1. Л., 1930; Истрин В.М. Моравская история славян и история поляно-руси, как предполагаемые источники начальной русской летописи. //Byzantinoslavica, III. Praha, 1931; ГУ, Praha, 1932.
СЛОВЕНЕ, ПОЛЯНЕ, РУСЬ И ДЕРЕВЛЯНЕ____________________
97
масштабными исследованиями остался не выяснен принципиальный вопрос о содержании самих используемых этнонимов.
Речь идет не о частоте употребления того или иного племенного названия, хотя в определенных случаях это имеет немалое значение, а о выяснении содержания "знаковых" этнонимов текста. Из них наиболее важными для ранней русской истории после "варягов" безусловно являются "русь", "словене", "поляне" и "деревляне", поскольку остальные племена выступают всего только в качестве некоего ретроспективного фона событий (ср. перечни племен, участвующих в "призвании князей", походах Аскольда и Дира, Олега, Игоря и пр., однако не зафиксированных ни одним документом, будь то тексты договоров с греками или "Правда Ярославичей"), отмечая этапы территориальных приобретений киевского государства.
Следуя логике и прямому указанию заголовка ПВЛ, открывающегося вопросом "откуда есть пошла Руская земля", такой обзор следовало бы начать с лексемы "русь", явившегося судьбоносным для самого древнерусского государства. Однако предыдущее рассмотрение лексемы "варяги", которое привело к ее исключению из категории этнонимов, уже при анализе ст. 6370/862 г. выявило суперстратность этнонима "русь" по отношению к "словенам". Более того, как установили еще мои предшественники, основным содержанием недатированной части ПВЛ является попытка определения места славянской общности в общемировой истории, начиная от потопа и разделения земель между сыновьями Ноя, в результате чего "словене" были идентифицированы ее автором/авторами с "норцами", а их прародина определена "по Дунаеви, кде есть ныне Угорьская земля и Болгарьская" [Ип., 5]. Последующий рассказ о расселении славянских племен и возникновении местных этнонимов (с Дуная - в Моравию, Чехию, Хорватию, на Вислу, в Мазовию, Поморье, по Западной Двине, вокруг озера Илмера, в "севера" и т.д.), который заканчивается многозначительной фразой "и тако разидеся словенескъ языкъ, темь же и прозвашася словеньская грамота", дал основание сначала АА.Шахматову б, а затем Н.К.Никольскому 7 считать его вступительной частью самостоятельного сочинения, условно названного "Сказанием о грамоте словенской", текст которого частично отразился в ПВЛ под 6406/898 г.
Обширные вставки, разорвавшие в XII в. первоначальный текст ПВЛ (напр., легенда о "хождении" апостола Андрея, дати____________________
6 Шахматов А.А. Сказание о преложении книг на словенский язык. // Jagic-Festschrift. Zbornik u slavu Vatroslava Jagica. Berlin, 1908, S. 181.
7 Никольский Н.К. Повесть временных лет…, с. 20-44.
98____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
руемая этим временем по наличию "варягов" и "моря Варяжского", о "полянах" в Киеве, о неславянских племенах Верхнего Поволжья и Поочья), значительно исказили первоначальную картину "введения". И всё же можно видеть, что в ней присутствуют следы двух "этнических генеалогий" - собственно "словен", которые под давлением "волохов" ушли с Дуная на Вислу, "прозвашася ляхове, поляне, ляхове друзии - лютиче, инии мазовшане, а инии поморяне", и тех "словен", которые "седоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане седоша в лесех" [Ип., 5]. В том, что здесь произошла какая-то путаница по вине переработчика первоначального текста, убеждает последующая фраза, что "словене же седоша около озера Илмера и прозвашася своимъ именемъ, и сделаша городъ и нарекоша и Новъгородъ".
Попробуем в ней разобраться.
У меня нет сомнений, что последняя фраза об "Илмере" и "Новгороде" была заимствована "краеведом" (или его предшественником) из исходного текста, поскольку связывалась в его сознании с озером Ильменем на северо-западе России и Новгородом на Волхове, куда потом пришел Рюрик с "русью". Этому соответствовало и население Новгорода - "словене", к которым Рюрик "пришел первее", т.е. "сначала". В исторической реальности ничего подобного не было, во-первых потому, что Рюрик, кроме "словен"8, более ни к кому не приходил, а, во-вторых, потому, что Новгород на Волхове стал городом почти столетие спустя после смерти Рюрика/Рорика. Его приход к "словенам" действительно имел место, однако к "словенам" западным, ушедшим из Подунавья в Повисленье и далее к западу, в один из вендских "Новгородов". Убеждает в этом необычная для русского Северо-запада форма гидронима "Илмер", отличная от зафиксированной поздними новгородскими летописями ("Ильмень"), замечание Н.Т.Беляева о том, что Зейдерзее на территории древней Фризии до своего превращения в морской залив носил название "Илмер" 9, а также указание С.А.Гедеонова со ссылкой на хронику епископов Мерзебургских, что "Ильменью называлась одна из рек, протекавших по вендской земле" 10.
____________________
8 Стоит отметить, что сами новгородцы нигде не называют себя "словенами", а исключительно "новгородцами", тогда как уже в древнейших списках Правды Руской перечень фигурантов открывается "русином" и, после перечисления различных категорий княжеских слуг и общественных лиц, заканчивается "словенином" (Правда Русская, т. I. М.-Л., 1940, тексты).
9 Беляев Н. Т. Рорик Ютландский и Рюрик Начальной летописи. // SK, t. III, Praha, 1929, S. 234, прим. 94.
10 Гедеонов С.А. Варяги и русь. СПб., 1876, с. 346).
СЛОВЕНЕ, ПОЛЯНЕ, РУСЬ И ДЕРЕВЛЯНЕ____________________
99
Другой ветвью "словен", собственно и находившейся в центре внимания "краеведа", работавшего над текстом ПВЛ в XII в., были "поляне", расселившиеся по Днепру и получившие свое имя "от ляхов", "занеже в поле седяху", как он объяснил в завершении ст. 6406/898 г., тогда как этноним "деревляне" переведен им как 'жители лесов' ("зане седоша в лесехъ"). На последнем толковании стоит остановиться, поскольку имя "полян" с древности до настоящего времени является самоназванием поляков и их страны - "Polonia", хотя, подобно днепровским "полянам", они обитали и обитают отнюдь не в "полях", т.е. в степи, а в лесной зоне. Таким образом, использование этого названия, имеющего оговорку, что оно - "от ляхов", может быть объяснено только текстуальным заимствованием с последующей адаптацией сюжета к географической обстановке Среднего Поднепровья 11.
Во-вторых, и это тоже немаловажно, указание на два вида "словен" - "полян" и "деревлян, зане седоша в лесех", - сразу же вызывает в памяти такое же членение готов на две основные группы: восточные, или остготы (остроготы, грейтунги), и западные, или вестготы (визиготы, или тервинги). Как писал А.И.Попов, "для нас представляет интерес разделение готов на грейтунгов - 'степных жителей', 'полян' и тервингов - 'лесных жителей', 'древлян', совершенно совпадающее с разделением спустя несколько столетий обитавших примерно на этих же приднепровских землях славянских племен ("поляне" и "деревляне" русской Начальной летописи)" и.
Я не знаю, каким образом "поляне" (т.е. поляки), действительно входящие в семью славянских народов, оказались идентифицированы с готами-грейтунгами, чтобы затем отождествить с ними киевлян. Вероятно, в этом повинны какие-то тексты, описывавшие "полян", поскольку вся дальнейшая их история оказывается своего рода панегириком "Полянскому добронравию" в противоположность "деревлянам", которые "жи____________________
11 [Исаевич Я.Д.] Древнепольская народность и ее этническое самосознание. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982, с. 152-153. Автор указывает на безусловную изначальную принадлежность этнонима "поляне" гнезненскому княжеству полян и на последующее использование этой лексемы в западноевропейских хрониках исключительно по отношению к Польше и ее населению. К этому можно прибавить наличие среди польских земель "Куявии", точное воспроизведение названия которой у восточных авторов и Константина Порфирогенита обычно идентифицируется с Киевом на Днепре ("Куяба/Куява").
12 Попов А.И. Названия народов СССР. Л, 1973, с. 25; Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пп, 1919, с. 29, прим.
100____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
вяху зверьскымъ образомъ, живуще скотьскы: и убиваху друг друга, ядуще все нечисто, и браченья у нихъ не быша, но умыкаху уводы (т.е. "умыкали уводом". - А.Н.) девица" [Ип., 10]. Единственное, о чем здесь можно говорить с уверенностью, так это о роли "краеведа-киевлянина", провозгласившего, что его герои "бяхуть бо мудре и смыслени, и нарицахуся поляне, от них же суть поляне въ Кыеве [вар. - кияне] и до сего дни" [Ип., 7]. Другими словами, загадка "полян", упоминаемых за пределами этого панегирика, как можно охарактеризовать "легенду о полянах", помещенную в недатированной части ПВЛ, в собственно летописце сводится к тому, что ими "обладает" Олег (ст. 6393/885 г.), их теперь называют "русью" (ст. 6406/898 г.), и хотя они называются "полянами", но говорят на словенском языке (там же), их взял с собой Олег под стены Константинополя (ст. 6415/907 г.), их берет в поход Игорь (ст. 6452/944), после чего они навсегда исчезают со страниц ПВЛ.
Представляется излишним доказывать фантомность этнонима "поляне" в приведенных примерах, поскольку в большинстве случаев они оказываются названы в ряду других племен-статистов, объявленных данниками Киева, но не более. Подтверждение их чужеродности славянскому миру проявилась лишь однажды в пояснении "краеведа", что "аще и поляне звахуся, но словеньская речь бе; полянми же прозвашася, занеже в поле седяху, а языкъ словеньскыи бе имъ единъ" [Ип., 20]. Всё это заставляет предположить, что истинное происхождение киевлян для автора первой половины XII в. оставалось неизвестным, и этот пробел в истории был им восполнен путем адаптации текстов, способных ввести киевлян (потомков готов-грейтунгов?), во-первых, в семью славянских народов через "полян-ляхов", и, во-вторых, подвести их к главному событию их действительной истории - превращению "словен" в "русь" ("а словенескъ языкъ и рускыи один: оть варягъ бо прозвашася русью, а первее беша словене" [Ип., 20]). При этом исследователь данного вопроса не должен упускать из виду, что построения древнерусского историографа основаны не на местных преданиях, как, например, предание о Кие и его родственниках, вызвавшее у "краеведа" полемику со своим предшественником, а на текстах, повествовавших о событиях какой-то иной историко-географической реальности, например, Среднего и Нижнего Подунавья, на что указывает постоянное упоминание "болгар", "угров" и самого Подунавья.
С успехом разрешив задачу "прививки" киевлян-полян к древу всего славянства и тем самым, определив им место в истории распространения христианства, автору ПВЛ пришлось решать не менее сложную задачу - объяснить, каким образом они
СЛОВЕНЕ, ПОЛЯНЕ, РУСЬ И ДЕРЕВЛЯНЕ____________________
101
стали называться "русью". Для этого в его распоряжении имелись какие-то тексты, содержащие рассказ о Рорике/Рюрике, пришедшем к "словенам" с "русью" в Новгород, воспринятый им как Новгород на Волхове. Так под пером древнерусского книжника произошла встреча двух разошедшихся за четыре-пять веков до этого из Подунавья ветвей славянства, одна из которых обосновалась в Северной Германии и на берегу Балтийского моря (венды-ободриты 13), а другая оказалась оттеснена аварами в Поднепровье (?) и Трансильванию. На этот древний центр славянства еще в конце прошлого века обратили внимание АА.Кочубинский 14 и И.П.Филевич 15. Именно здесь, в мадьярском массиве, как отмечено в ст. 6406/898 г. ("посемъ же угре прогнаша волохы и наследиша землю ту, и седоша съ словеньми, покоривше я подъ ся; и оттоле прозвася земля Угорьска" [Ип., 18]), сохранились живыми этноним "русин", впервые зафиксированный в договоре "руси" с греками 912 (911) г. и в Руской Правде, а также компактные островки исконного русинского населения со славянской литургией и памятниками древнейшей славянской письменности.
Трудно сказать, содержало ли Сказание о грамоте словенской легенду о приходе Рорика/Рюрика к "словенам". Скорее всего, что нет, поскольку в легенде об апостоле Андрее ничего не сказано о "руси", а использование в ней, как и в ст. 6406/898 г., лексемы "варяги" и производных от неё свидетельствует о том, что современный свой вид они получили не ранее первой половины XII в. С другой стороны, отсутствие "варягов" в рассказе 6374/866 г. о походе Аскольда и Дира на греков исключительно с "русью" (и это при том, что в предшествующем тексте, попавшем в конец ст. 6370/862 г., сказано, что они "многы варягы съвокуписта"), позволяет думать, что оба эти загадочные персонажа русской истории действительно были одними из первых "росов", закрепившихся на Нижнем Дунае или в Среднем Поднепровье.
Сложность идентификации "росов/русов" с каким-либо определенным народом Европы заключается, во-первых, в том,
____________________
13 "Ободриты" - т.е. живущие по реке Одра/Одер, а вовсе не "бодричи" или "ободричи", как это можно прочитать у многих историков (напр., Державин Н.С. Славяне в древности. [М., 1946], с. 30-31) после П.-Й.Шафарика.
14 Кочубинский А.А. О русском племени в Дунайском Залесье. // Известия о занятиях VII Археологического съезда в Ярославле 6-20 августа 1887 г. Ярославль, 1887; с. 3.
15 Филевич И.П. История древней Руси, т. I. Варшава, 1896.
102____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
что византийские авторы рассматривают "народ рос" в целом как некоторую данность, не требующую объяснений, о чем собственно идет речь; во-вторых, наименование этого народа и производные от этой лексемы совпадают с названием прилагательного "русский" (напр., "русский народ"), т.е. в буквальном смысле слова 'принадлежащий росам/русам', что подтверждается не только нарративными текстами, но и вполне официальными документами X-XI вв.; в третьих, существованием исходного написания "рос/русь", первое из которых соответствует греческим источникам и теории "росов/фризов" Н.Т.Беляева 1б, тогда как второе - собственно русской (и арабской) традиции. Наконец, основным аргументом как норманистов, так и их противников оказывается известное сообщение Бертинских анналов о появлении в Ингельгейме послов "народа рос", которые были опознаны как "свевы", т.е. шведы, из чего одни делают вывод о том, что "росы/русы" - это норманны, а другие, соглашаясь с тем, что в Ингельгейме были именно норманны, считают их представителями "варяжской аристократии", подобно послам Олега, а затем и Игоря, отмеченным в преамбуле договоров с греками.
Для Н.Т.Беляева основанием отождествления "руси" с фризами послужило отсутствие последних в перечне "варяжских народов" (т.е. наемников) ст. 6370/862 г., заставив его обратиться к изучению обширного документального материала и к исследованиям своих предшественников событий VIII-IX вв. в северном регионе Европы. Как удалось выяснить историку, богатый и цветущий в то время народ фризов, - народ ремесленников, мореплавателей и купцов, - гораздо теснее, чем с англами и саксами, связанный с вендами-ободритами, с VII по IX в. держал в своих руках основные направления северной и юго-восточной торговли Европы. Эти пути вели по Балтийскому морю, его берегам и островам к Ладоге и далее по Великому Восточному пути в Каспийское море17; по Рейну, Эльбе и Одеру - на юг по Дунаю до Черного моря и Константинополя 18.
Торговые пути фризов хорошо известны и отмечены многочисленными находками предметов фризского экспорта, в том
____________________
16 Беляев Н.Т. Рорик Ютландский…, с. 249-250.
17 Херрманн Й. Полабские и ильменские славяне в раннесредневековой балтийской торговле.//Древняя Русь и славяне. М., 1978,с. 191-196.
18 Херрманн Й. Ruzzi. Forsderen liudi. Fresiti. К вопросу об исторических и этнографических основах "Баварского географа" (первая половина IX в.). // Древности славян и руси. М., 1988, с. 163-169.
СЛОВЕНЕ, ПОЛЯНЕ, РУСЬ И ДЕРЕВЛЯНЕ____________________
103
числе и в раскопках российских археологов19. История фризов в первой половине и середине IX в., в особенности фризов округа Рустринген, называвших себя "рос" или "рус"20, оказалась тесно связана с Рориком/Ререком Ютландским, маркграфом фризским, историю которого я вкратце изложил в очерке о Рорике/Рюрике. Вместе с ним часть фризов была вынуждена покинуть свою родину из-за участившихся нападений викингов и, судя по всему, переселиться к вендам-ободритам21, которые сами испытывали жесточайший натиск саксов и франков с одной стороны, и данов, шведов и норвежцев - с другой. Кроме этого к переселению, похоже, вынуждало фризов и затопление их земель в результате развивавшейся в эти столетия трансгрессии Северного моря и мирового океана в целом22.
Примечательно, что сведения, собранные Н.Т.Беляевым, хорошо согласуются с рассказом одной из вводных глав ПВЛ о расселении "словен", поскольку среди поименованных в тексте поморян, ляхов, мазовшан, лютичей, заселивших северные земли нынешней Германии и Польши, отсутствуют венды-ободриты,