"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
225
подготавливая дальнейшее развитие сюжета, и вернуть Святослава в Киев для того, чтобы он мог проститься с матерью и распределить "столы" между сыновьями. Всё это носит весьма условный характер, учитывая странную топографию этого "Киева" (отсутствие у киевлян воды и пищи, плотность осады, подход помощи с левого берега, близость Переяславца на Дунае, откуда Святослав "пришел вборзе" и пр.), однако особенный интерес вызывает неожиданное появление у Ольги "внуков", которых после ее смерти Святослав "сажает" в Киеве и "в Деревах", отдавая Владимира "в Новгород" [Ип., 57].
Смерть Ольги и "распределение столов" между сыновьями, о которых известно только, что "Володимиръ бо бе от Малуши", позволили "краеведу", которому целиком принадлежат все эти рассказы о Святославе, отправить его к Переяславцу на Дунай, на этот раз навстречу поражению и смерти.
Рассказ о войнах Святослава в Болгарии, который исследователь находит в ПВЛ под 6479/971 г., относится к реальной истории так же, как и новелла о поездке Ольги в Константинополь, хотя некоторые историки считают его столь же достоверным, как повествование Льва Диакона75. Как известно, Святослав со своими росами был наголову разбит войсками Иоанна Цимисхия, заперт в Доростоле "огненосным" флотом ро-меев и вынужден был дать обязательство впредь не воевать не только Византию и Корсунь, но и "землю Болгарскую". Между тем, "краевед" представил всю эпопею Святослава на Дунае в качестве некоего триумфа, остановленного на пути к Царыраду только покорностью греков и недостатком войска. Эта "героическая сага", построенная на бесстрашии руси перед опасностью76 и на легенде об "искушении дарами" Святослава (что пере____________________
75 Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М., 1982, с. 23-43.
76 Обращение Святослава к воинам "уже нам некамо ся дети, и волею и неволею стати противу: да не посрамимъ земли Руские, но ляжемы костью ту, мертвы бо сорома не имаеть; аще ли побегнемъ, то срам нам; и не имамъ убегнути, но станемъ крепко, аз же перед вами пойду. Аще моя глава ляжеть, то промыслите о себе" [Ип., 58] имеет текстуальное совпадение со словами другого Святослава Ярославича перед сражением с половцами под Сновском 1-го ноября 6576/1068 г., когда против двенадцати тысяч половцев оказалось только три тысячи черниговцев: "потягнемь, оуже намъ не льзе камо ся дети" [Ип., 161]. При всей кажущейся очевидности заимствования второго текста из первого, т.е. усвоения Святославу Ярославичу слов Святослава Игоревича, следует настаивать на обратной зависимости по причине присутствия в тексте лексемы "земля Руская", оправдываемой ситуацией 1068 г., тогда как Святослав Игоревич сам был агрессором и находился в чужой земле.
226____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
кликается с таким же искушением Олега вином), столь далека от действительности, что помещает в Доростоле ("Дерьстеръ" ПВЛ) не осажденного византийцами Святослава, а "царя", к которому отправляются всякий раз послы росов [Ип., 59-60].
Однако наибольший интерес в этом отношении представляет договор Святослава с греками.
Клятвенное обязательство Святослава, данное им "месяца июля, индикта 14" "ко Иоану, нарецаемому Цимьскому, царю грецкому" [Ип., 60], и получившее в литературе названия "договора 971 г.", как можно видеть из обзора мнений, приведенных А.Н.Сахаровым 77, не вызывало сомнений у исследователей в своей аутентичности. Подлинность текста, в частности, подтверждается упоминанием в нем "Феофила сенкела", каковым по свидетельству Скилицы был "Феофил, архиерей Евхаитский", проводивший одновременно переговоры с печенегами78, и воевода Игоря "Свенгельд", который предупреждал Святослава о необходимости "уходить на конех" из-под Доростола. Однако именно это последнее имя, внесенное в обязательство Святослава, ставит вопрос если не о подлинности документа, то об адекватности его текста. И дело не только в том, что Свенгельд/Свенделд снова возникает на страницах ПВЛ спустя 25 лет после своего участия в карательной экспедиции против "деревлян".
Как сообщает Лев Диакон, в войске росов, кроме Святослава, было еще два военачальника, погибшие под Доростолом - Икмор и Сфенкел, которого обычно отождествляют со "Свенгельдом" документа. Но если даже предположить, что этот Сфенкел "краеведом-киевляниным" был превращен в "Свёнгельда", что само по себе вполне возможно, остается непонятным, на каком основании это имя вообще оказалось в тексте обязательства, выданного грекам Святославом? Что касается Феофила, то он выступал в переговорах посредником и гарантом с греческой стороны, тогда как Сфенкела вообще убили за двое суток до заключения Святославом мира с греками79. Столь же странным представляется упоминание "бояр", якобы находящихся при Святославе ("и со мною"), которых можно представить в ситуации XII в., но не в составе войска росов второй половины X в., причем, как можно понять из текста, именно они (или, м.б., первоначально Икмор со Сфенкелом?) должны были "своими печатьми запечатахомъ" (мн. число) данное обязательст____________________
77 Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М., 1982, с. 183-190.
78 Скилица. О войне с русью. //Лев Диакон. История…, с. 132.
79 Лев Диакон. История, IX, 2 и 10; с. 76 и 81.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
227
во. Естественно, что все эти противоречия и анахронизмы, а, равным образом, отражение в документе статей, известных ранее по договору Игоря ("власть Коръсунская", "аще инь кто помыслить на страну вашю", "Перун и Волосъ"), ставит под сомнение весь текст соглашения 971 г., резко отличный от обычного формуляра византийского договора.
Вместе с тем дата "договора 971 г." ставит перед исследователем еще один вопрос, на который до сих пор не получено внятного ответа: если Святослав ушел из-под Доростола в конце июля 971 г., каким образом он оказался "зимующим" в Белобе-режье, рискнув только весной следующего 972 г. подняться навстречу своей гибели "в пороги", чему безусловно доверяют историки? 80
Объяснение ПВЛ, что печенеги "заступиша порога" так, что вся армия Святослава решила отсиживаться в Белобережье на протяжении десяти месяцев, и всё это время печенеги "стояли в порогах", не выдерживает никакой критики, а потому не может соответствовать действительности. Если Святослав из-под Доростола возвращался в Киев морским путем (т.е. спустившись по Дунаю, а затем по морю войдя в устье Днепра), роковая встреча с печенегами могла произойти в любой точке на морском или речном берегу не позднее августа того же 971 г., поскольку печенеги, как это описывал Константин Порфироге-нит, неизменно сопровождали по берегу морские караваны росов в надежде на поживу. Однако Святослав, как известно, пришел со своим войском в Болгарию не на конях, а в лодьях, и не из Киева, а с берегов Керченского пролива, куда и должен был отплыть на своих судах, как обо всем этом согласно свидетельствуют Лев Диакон 81 и Скилица 82. Таким образом, предупреждения воскресшего Свенельда и обстоятельства смерти Святослава весной 972 г. принадлежат целиком литературе, а не истории, точно так же как и легенда о нравоучительной надписи на оковке чаши из черепа Святослава, сделанной пресловутым князем печенежским Курей 83. В действительности нападение печенегов на Святослава произошло, скорее всего, в июле или августе того же 971 г. между гирлом Дуная и днепровским "белобережьем", каковой отрезок пути был указан еще Константином Порфирогенитом в качестве наиболее опасного от печенегов.
____________________
80 Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава…, с. 203.
81 Лев Диакон. История.., с. 36, 44, 57, 82.
82 Скилица. О войне с русью императоров Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия. // Лев Диакон. История. М., 1988, с. 132.
83 См. об этом: Лихачев Д. С. Комментарии. // Повесть временных лет, т. II. М.-Л., 1950, с. 319.
228____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
Похоже, именно здесь должна была закончиться жизнь князя, по поводу которого "краевед" вложил в уста "киян" горький упрек: "ты, княже, чюжей земли ищешь и блюдешь, а своея ся лишивъ" [Ип., 55]. Итак, о Святославе с достоверностью можно сказать только, что он родился, вероятнее всего, в конце лета 6449/941 г., потерял отца осенью 6452/943 г., был откровенным разбойником и пиратом, вел разбойничьи войны в Подунавье в 969-971 гг. и погиб в конце лета 6479/971 г., оставив по себе, как видно, неурядицы в государстве и запутанные отношения с византийцами, что не помешало полтора с лишним века спустя одному из крупнейших наших историографов создать легенду об аскетическом князе-рыцаре ("иду на вы"), ничего общего не имеющем со своим историческим прототипом.
Впрочем, рядом с ним мы находим не менее странную фигуру.
4
Насколько мне известно, личностью Свенельда/Свендельда никто из историков специально не интересовался, довольствуясь указанием, что он - "воевода Игорев". В текстах ПВЛ Ипатьевского и Лаврентьевского изводов сохранилось упоминание его "отроков", которые "изоделеся суть оружьемь и порты" [Ип., 42], и только обращение к НПЛ восстанавливает предшествовавший некогда этой фразе текст, в котором Свенельд предстает своего рода "мажордомом" Игоря, держащим в своих руках как проведение военных акций против окрестных племен, так и сбор дани с "углечей" и "деревлян", из-за чего дружина Игоря заключила, что "се даль еси единому мужеве много" [НПЛ, 109]. Объяснение причин такого расположения Игоря к Свенельду, скорее всего, выпало из текста ПВЛ при очередном его сокращении, однако несколько сохранившихся реплик и тот факт, что в момент смерти Игоря Свенельд находился "в Киеве" вместе с Ольгой и "кормильцем" (т.е. 'дядькой') Святослава, Асмудом, достаточно хорошо объясняет самоволие молодого князя, за что ему пришлось поплатиться жизнью.
В последующем Свенельд вместе с тем же Асмудом сопровождают Святослава (и Ольгу) в карательной экспедиции против деревлян [Ип., 46], после чего Асмуд исчезает совершенно, а Свенельд неожиданно возникает в самом конце рассказа о войне Святослава с Цимисхием [Ип., 60-61], благополучно возвращается из-под Доростола в Киев к сыну Святослава, Ярополку, и там становится подстрекателем братоубийственной войны в
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
229
отместье за своего сына, убитого Олегом Святославичем на охоте [Ип., 62-63]. Тем самым, оправдывается комментарий "краеведа" в ст. 6453/945 г. (дубл.) к его имени, что Свенелд "тоже отець мьстишинъ", что, скорее всего, является испорченной в архетипе фразой "тоже мсти сына". Дальнейшая его судьба после смерти Олега Святославича неизвестна. Попытка А.А. Шахматова объявить все упоминания Свенельда интерполяциями, а его самого и его сына "Мстишу" представить действительными убийцами Игоря, чтобы вывести из этого заключение о намерении сводчиков составить с помощью Свенельда/Свенгельда "легендарную генеалогию" Владимира Святославича84, не вызвала сочувствия исследователей и была оставлена ее автором.
И всё же следует признать, что основания для сомнений по поводу Свенельда у А.А.Шахматова были, хотя не в том плане, как он их попытался развернуть.
История Свенельда оказывается слишком растянутой во времени. Даже если предположить, что в 920-925 гг., когда с наибольшей вероятностью родился Игорь, Свенельду было уже 30 лет, к моменту поражения Святослава у Доростола ему оказывается не менее 75 лет, тогда как к моменту убийства Олега "древлянского" ему идет уже девятый десяток - вещь совершенно невероятная для активно действующего воеводы X в. Эту коллизию Шахматов почувствовал интуитивно, не делая расчетов, и предположил, что при переработке текстов в ст. 6483/975 и 6485/977 гг. имя воеводы Ярополка - Блуд, было заменено именем Свенельда85, тогда как действительным воеводой у Святослава был "кормилец" последнего Асмуд, почему Свенельд и не упоминается при перечислении всех походов Святослава - на "козар", ясов, касогов, вятичей и даже болгар86.
Замечание справедливое, однако мне представляется, что сокращать историю жизни Свенельда следует с ее конца, признав интерполяцией упоминания его имени в ст. 6480, 6483 и 6485 гг., т.е. там, где их полагал достоверными Шахматов, а, равным образом, и в завершении ст. 6479/971 г. (вместе с "договором Святослава"), поскольку они принадлежат исключительно литературе, а не истории. Как я уже заметил, в битвах с византийцами под стенами Преславы, а затем и под стенами Доростола участвовал, а затем был убит некий Сфенкел/Сфангел, по
____________________
84 Шахматов А.А. Разыскания…, с. 370-378.
85 Там же, с. 364.
86 Там же, с. 369.
230____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
Льву Диакону - третий, по Скилице и ПВЛ - второй по значению человек в войске росов после Святослава87. Такая неопределенность статуса "вождей росов" после Святослава позволяет думать, что оба они, Икмор и Сфенкел, возглавляли союзные, однако независимые по отношению к Святославу отрады росов. Поэтому синтагма "при Свенгельде" договора 971 г. скорее всего может быть объяснена заменой стоявших здесь в подлиннике имен Сфенкела и Икмора, в первом из которых "краевед-киевлянин" увидел знакомого ему Свенелда/Свенгельда и, "поправив" его, не задумываясь выбросил другого члена этого триумвирата, противостоявшего Цимисхию.
Другими словами, "воскрешение" Свенельда во время заключения мира под Доростолом, его возвращение в Киев к Ярополку и трагическая роль, которая отведена ему в братоубийственной резне сыновей Святослава (ст. 6479/971 - 6485/977 гг.), оказываются целиком на совести "краеведа", рукой которого и созданы все эти новеллы, некогда входившие в единое повествование, не разнесенное по годовым статьям. Более того, изначальная связанность Свенельда с Игорем и древлянами/деревлянами, которых он воюет, "примучивает", с которых берет дань "черной куной" (т.е. двойную), повторяя действия Олега после его утверждения в Киеве, делает вероятным предположение, что первоначально в истории Игоря именно Свенельд выступал в качестве его воспитателя, опекуна и воеводы до совершеннолетия, и только обнаружение договора Олега с греками заставило "краеведа" отодвинуть Свенельда в тень, передав его функции новооткрытому русскому князю.
В настоящее время исследователь не располагает фактами, способными пролить свет на происхождение Игоря, Свенельда и Асмуда, как в плане исторической реальности, так и в отношении нарративных источников, использованных автором повествования об этих лицах. Возможно, более тщательное изучение списков ПВЛ в отношении сюжетов, связанных с Олегом, Игорем и Ольгой, поможет выяснить их взаимозависимость, в частности, принадлежность известного фрагмента, представленного в новелле об Олеге ("и живяше Олегъ, миръ имея къ всемъ странамъ, княжа в Киеве; и приспе осень, и помяну Олегъ конь свои" [Ип., 28]) и повторенного в рассказе об Игоре ("Игорь же нача княжити въ Киеве, миръ имея къ всемъ странамъ; и приспе осень, и нача мыслить на деревляны" [Ип., 42]). С точки зрения логики,
____________________
87 Лев Диакон. История, кн. VIII, 5, 7; с. 71 и 72; кн. IX, 2; с. 76; Скилица. О войне с русью…, с. 125 и 128.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
231
он первичен в контексте рассказа об Игоре, поскольку сбор дани ("полюдье"), как известно, происходит именно осенью, тогда как "вспомнить о коне" можно было в любое время, и указание на "осень" в случае с Олегом ничем не оправдано.
Однако можно ли быть уверенным, что история с конем изначально принадлежала истории Олега? Логично предположить, что данный сюжет был "переадресован" ему так же, как роль Свинельда в отношении Игоря и походы на "радимичей", "козар" и "деревлян". При этом стоит учесть два обстоятельства: во-первых, известие об Олеге и его смерти новгородский летописец мог почерпнуть только из ПВЛ, обратная зависимость здесь исключена, и, во-вторых, "смерть от коня" не могла быть связана с Игорем. Эти два факта дают возможность в качестве рабочего варианта, не более, выдвинуть предположение о существовании некоей "саги о Свенельде", воспитателе Игоря, причем перенос на Олега функций Свенельда неизбежно ставит вопрос об "усвоении" Олегу и смерти Свенельда от коня "на пятый год после похода на греков", т.е. в 946 г., сразу после разгрома "деревлян", что хорошо согласуется с последующим исчезновением имени Свенельда из повествования. Более того, упоминание имени Свенельда в паре с Асмудом, "кормильцем" Святослава, приводит на память другую пару - Одда и его побратима Асмунда, поскольку образ Свенельда, выступающего против "деревлян" на коне (вместе со Святославом и Асмудом, в противоположность Олегу и Игорю, предводительствующих "морскими росами"), больше согласуется с характером предсказанной смерти, нежели образ жизни Олега. В таком случае может оказаться, что Свенельд и Асмуд в своем отношении к Игорю и Святославу изначально восходят не к саге об Одде и не к рассказу об Игоре и Святославе, а к эпическому протосюжету мести Ольги, на что указывают их германские имена.
Последовательное рассмотрение известий ПВЛ о первой княжеской династии росов/русов, какими являются Игорь, Ольга, Святослав и действующие рядом с ними Свенельд и Асмуд, приводит к выводу о недостоверности (исключая тексты договоров) абсолютного большинства сообщаемых здесь фактов, и, соответственно, об отсутствии достоверных хронологических ориентиров в самом тексте, что далеко не всегда учитывается исследователями, относящимися с доверием к хронометрии ПВЛ и к тем баснословиям, которые заключены в ее статьях. Такими, безусловно не адекватными действительности сведениями можно считать рассказ о событиях похода Игоря под 6452/944 г., подтверждение которому пытаются найти в так