Подчинение ордена Меченосцев стало последним успехом Германа фон Зальце. Вскоре гроссмейстер ордена тевтонских братьев умирает. И самой достойной эпитафией этому действительно великому магистру являются слова Петра из Дуйсбурга – официального хрониста тевтонского ордена. "Он был красноречивый, приветливый, мудрый, осмотрительный, прозорливый и прославленный во всех делах своих... Так с течением времени преуспел Орден, возглавляемый им, что вскоре после смерти его насчитывалось в вышеупомянутом ордене две тысячи братьев из знаменитых родов королевства Алемании (Германии)... Ведь так возвысился Орден благодаря ему, что неслыханно было испокон веков, чтобы какая-либо другая религия или орден так преуспели бы в этом мире благодаря одному человеку... Держал он в руке своей господина папу и императора, не говоря о прочих правителях и магнатах... получал все, чего бы ни попросил у них ради чести и пользы Ордена своего". Что ж, поистине великолепная эпитафия, перед которой остается только снять шляпу, пусть даже немецкий хронист в своем патриотическом рвении немного и преувеличил заслуги и таланты великого гроссмейстера.
Смерть Германа фон Зальце была тяжелой утратой для Тевтонского ордена, но дело, которому он посвятил жизнь, отнюдь не погибло. Его сподвижники, гроссмейстеры Конрад Тюрингенский и Генрих фон Гогенлоэ, с успехом продолжили линию своего предшественника. С этого времени деятельность ордена в Европе постепенно становится главной. Тевтонцы не отказываются от присутствия в Святой Земле, но их деятельность там понемногу затухает. Не в последнюю очередь этому способствует и страшное поражение крестоносцев под Газой в 1244 году. В этой битве тевтонцы потеряли убитыми и ранеными 397 рыцарей, а после нее в Святой Земле оставалось всего... трое орденских братьев.
После катастрофы 1244 года Святая Земля окончательно уходит для тевтонцев на второй план. Еще сохраняется штаб-квартира в Акре, но после 1291 года там не жил ни один гроссмейстер Ордена. Палестинские владения из главных превращаются в дальний орденский придаток. Здесь и братьев служит очень мало, никогда их число не превышает 1/5 от общей численности тевтонских рыцарей. Основные усилия Орден сосредотачивает на Прибалтике, добивается здесь значительных успехов, пока, наконец, в 1309 году и свою главную резиденцию не переносит из Венеции в собственную крепость Мариенбург (в совр. Латвии).
XIV век стал столетием наивысшего расцвета Тевтонского ордена. При гроссмейстере Генрихе фон Книпроде (1352 – 1382) в нем служит около семисот только рыцарских братьев, а в Мариенбурге несет постоянную службу целая сотня рыцарей. И по масштабам владений, и по богатствам, и по числу членов Тевтонский орден становится самым мощным в Европе, превзойдя даже иоаннитов. В это же время происходит окончательное закрепление устава Ордена, устанавливается его иерархическая структура. Во многом орден продолжает походить на своих предшественников тамплиеров, но кое в чем и отличается, так что об устройстве и формах деятельности ордена стоит, видимо, рассказать особо.
Строение Тевтонского ордена было более сложным, чем у храмовников и госпитальеров. Члены объединения делились на несколько групп: братья-рыцари, братья-священники, прочие братья, полубратья, сестры, полусестры и фамилиары. Но особый интерес представляет категория "прочих братьев", не имеющая аналога, скажем, у иоаннитов. На самом деле, к этому разряду относились те, кто в интернациональных орденах назывался сервиентами (сержантами), но в отличие от тех же тамплиерских сержантов, "прочие братья" являлись юридически абсолютно полноправными членами ордена – они даже участвовали в выборах великого магистра. Прочие братья не были дворянами, но имели те же обязанности, что и братья-рыцари, главной из которых являлась военная служба. Но на них же возлагались и главные усилия по содержанию госпиталей и уходу за ранеными и больными, причем в подчинении у брата обычно находилось несколько полубратьев. Полубратья же были мирянами, то есть, они не давали полного монашеского обета, но подчинялись уставу Ордена, и выполняли все возложенные на них обязанности, главным образом, хозяйственные. Аналогичным было положение и в женской части ордена.
Несколько специфической группой были т. н. фамилиары. Они, как и полубратья, были мирянами, но основных обетов не давали, не требовалось от них и соблюдения орденских требований или участия в общих работах. Суть в том, что в фамилиары вступали состоятельные люди, которые оказывали братству материальную поддержку, а по смерти завещали ему свое состояние. За это им предоставлялась возможность пользоваться дарованными ордену привилегиями, главной из которых была отмена десятины. Это привлекало к тевтонцам много богатых собственников, особенно из числа бездетных. Фамилиары получали отличный шанс повысить свое благосостояние – десятина, все же, налог довольно обременительный; а орден после их смерти – богатое владение. Институт фамилиаров был одной из главных составляющих тевтонского могущества, наряду с его военной силой, и основой орденской материальной независимости.
Менее сложной была иерархия Ордена и, в целом, она походила на тамплиерскую. Во главе воинов-монахов стоял великий магистр (гроссмейстер), который, выражаясь современным языком, представлял исполнительную власть. Избирался гроссмейстер группой выборщиков, каковую составляли восемь братьев-рыцарей, четверо из числа "прочих братьев" и один брат-священник – всего, таким образом, тринадцать человек. Власть гроссмейстера не была абсолютной, по главным вопросам решения принимал великий капитул из пяти верховных сановников и руководителей территориальных округов – ландмейстеров. Одним из ландмейстеров считался также магистр бывшего ордена Меченосцев, теперь обычно называемого Ливонским орденом. Среди прочих территориальных начальников заметно выделялся ландмейстер собственно Германии, он даже носил особый титул – дейчмейстер – и обладал огромной властью, в частности, на него возлагалась функция контроля над деятельностью гроссмейстера. При необходимости он мог даже возбудить процедуру "импичмента" – отстранения великого магистра от должности, и такие случаи в орденской истории бывали.
В повседневной деятельности гроссмейстеру помогал совет из пяти высших иерархов. Это были: великий комтур, хранитель орденской казны и первый зам. великого магистра; великий маршал, заведовавший военными силами и вооружениями; главный надзиратель, наблюдавший за орденским убежищем и соблюдением братьями монастырского устава; главный кастелян, заботившийся об одежде братьев и их бытовых удобствах; орденский казначей, в обязанность которого входило руководство финансовой деятельностью Ордена (но не контроль над казной; все деньги в одни руки – нет, этого тевтонцы себе позволить не могли). Совет собирался довольно часто, поэтому главные должностные лица, как правило, проживали в Мариенбурге; чаще всего из их числа выбирался и великий магистр.
Устав тевтонского братства был довольно суровым. Так, обязательной была пятичасовая ежедневная молитва, которая особо неукоснительно соблюдалась в Мариенбурге. Строго следили и за соблюдением всех постов, а постных дней было немало – в год около ста двадцати. Жестко запрещались всякого рода развлечения; турниры, охота, азартные игры и т. д. В тоже время, устав соблюдал границы разумного, например, разрешалось в зимнее время носить шубы поверх обязательного белого плаща с черным крестом. Впрочем, строгость уставных юридических норм, вообще заметно смягчалась по мере удаления от главной штаб-квартиры. Скажем, устав запрещал рыцарям владеть имуществом, но многие из них, а особенно комтуры, были в орденских замках полновластными хозяевами и над богатствами, и над прикрепленными к замку крестьянами. Конечно, юридическим владельцем оставался Орден, но на повседневной жизни того же комтура это почти не отражалось, фактически, он был таким же феодалом, как и его светские собратья.
Вот такую картину представлял собой Тевтонский орден в период своего расцвета. Богатый, могучий, со стоящей за его спиной огромной Германией – будущее Ордена могло казаться современникам безоблачным. Но уже назревали события, которые вскоре нанесут немецкому крестовому братству смертельный удар. И первым шагом в этом направлении стала... свадьба Великого князя Литовского Ягайла и польской королевы Ядвиги. Вроде бы, что может быть невиннее, но эта конкретная свадьба стала для Тевтонского ордена началом конца. И причина этого крылась в самой сути орденского существования. Вспомним, ведь главной, определяющей, целью всех монашеских братств, была война за христианскую веру против язычников и неверных. В это время единственными язычниками Европы оставались литовцы, Пруссия была уже давно завоевана. Но по условиям брачного договора и заключенной в результате него унии между Польшей и Литвой, все Великое княжество Литовское должно было перейти в католичество (исключение делалось только для его русской части, где господствовало православие). И в 1389 году гром грянул – великий князь Витовт принимает католическую веру, а за ним крестится и вся языческая Литва (добровольно или по принуждению – это другой вопрос). Тем самым, под всю деятельность ордена подводится бомба замедленного действия. С кем теперь воевать католическому объединению – с такими же католиками? Орденские пропагандисты пытаются утвердить мысль, что крещение литовцев – обман, но с течением времени нелепость этих обвинений становится все более очевидной. Орден начинает подвергаться серьезной критике, многие вообще ставят вопрос о том, есть ли необходимость в его дальнейшем существовании, сокращается и приток новых членов. И тогда тевтонский гроссмейстер Ульрих фон Юнгинген не находит ничего лучшего как объявить войну объединенному польско-литовскому государству.
Вероятно, магистр хотел решить проблемы Тевтонского ордена с помощью победоносной войны, ведь победителей, как известно, не судят. Но фон Юнгинген очень серьезно просчитался. Первым ударом для него стал отказ от участия в войне бывших меченосцев – ливонский магистр заявил, что с ним не советовались при объявлении войны, а значит, он вправе отказаться от участия в ней. Но даже это не остановило упрямого гроссмейстера, и судьба Ордена была предрешена. 15 июля 1410 года, у небольшого местечка Грюнвальд, 30-тысячное тевтонское войско встретилось с 60-тысячной польско-литовско-русской армией. Битва была исключительно кровопролитной, и, несмотря на численное превосходство союзников, чаша весов в сражении долго колебалась. Но, в конце концов, упорство русских и ярость поляков принесли плоды – крестоносцы начали отступать, а вскоре были полностью окружены, и в итоге потерпели сокрушительное поражение. На поле боя осталась почти вся немецкая рать, погиб и сам зачинщик войн Ульрих фон Юнгинген.
Грюнвальдская битва сломила военную и политическую мощь Тевтонского ордена. С нее начинается закат некогда крупнейшего духовно-рыцарского объединения. В 1433 году ордену отказывают в повиновении ливонцы. Постепенно сходит на нет и германская помощь, особенно в области приема новых членов. Наконец, после еще одной неудачной войны, Орден в 1466 году признает свою вассальную зависимость от Польши. Но окончательный удар тевтонскому братству наносит начавшаяся Реформация. Последний тевтонский гроссмейстер Альбрехт Бранденбургский в 1525 году официально объявляет о секуляризации всех владений Ордена, слагает с себя обязанности великого магистра, и, воспользовавшись вассальной присягой польскому королю, получает от него орденские земли в ленное владение. Лишь некоторые рыцари, несогласные с секуляризацией, протестуют против деятельности Альбрехта и пытаются воссоздать орден уже на территории Германии. Братство восстанавливается, но с потерей всех земельных владений, влачит самое жалкое существование, пока в 1809 году не запрещается Наполеоном. В 1834 году в Австрии вновь объявляют о воссоздании Тевтонского ордена как невоенного учреждения, и в этом виде он продолжает свою деятельность до настоящего времени, но это уже совсем другой орден и другая история.
* * *
Наш рассказ о католических духовно-рыцарских орденах будет неполным, если не упомянуть об еще одной группе военно-монашеских союзов, тех, которые нашли себе приют на противоположном конце Европы – в государствах Пиренейского полуострова. Эта территория уже с VIII века стала ареной борьбы двух цивилизаций – исламской и христианской. Семивековую эту войну в историографии обычно называют Реконкистой (исп. "отвоевание"). Об основных перипетиях сей необычайно долгой войны будет рассказано особо, сейчас же речь пойдет о том, каков был вклад Реконкисты в специфической области – жизни и деятельности объединений воинствующих монахов.
Говоря о крестоносном движении на крайнем западе Европы, стоит, вероятно, сказать, что в течение первых трех веков, вплоть до XI столетия, Реконкиста не имела ничего общего с религиозной войной. Мелкие королевства Северной Испании воевали с мусульманскими эмирами отнюдь не за веру, это была типичная для всей тогдашней Европы борьба за увеличение собственных владений, за богатства и подданных. И совсем не случайно карликовые христианские государства зачастую боролись между собой, порой даже используя мусульманских эмиров, как союзников. Конечно, конфессиональные различия принимались во внимание, но не играли решающей роли. Лишь со времени папы Григория VII (см. о нем в главе "Католическая церковь..."), объявившего войну против мавров (так называли в Европе мусульман Пиренейского полуострова) "священной борьбой за веру" идеологическая составляющая начала постепенно меняться. Но только после появления в Испании в 1086 году пришедших из Северной Африки Альморавидов, фанатично преданных исламу, война приобрела подлинно крестоносный характер. Кстати, эти изменения подвигли некоторых позднейших историков к выводу о том, что именно Реконкиста была родоначальницей крестоносного движения. Все же это выглядит натяжкой, так как ни по масштабам, ни по степени воздействия на Европу, пиренейские дела даже не приближались к тому небывалому накалу страстей, который охватил христианский мир после клермонского призыва.
Основание первых духовно-рыцарских орденов в странах Пиренейского полуострова относится к середине XII века. В это время на его территории существовало несколько независимых христианских государств: королевство Леон (бывшая Астурия – родоначальник Реконкисты), королевство Кастилия в центральной Испании, Арагонское королевство, находящееся в унии с Каталонским графством, графство Португальское, правитель которого Алфонсу VII как раз в этот момент также объявил себя королем, и, наконец, на крайнем севере, у Пиренейских гор – королевство Наварра. При этом, к середине XII века Наваррское королевство было уже отрезано от исламских территорий и дальнейшего участия в Реконкисте не принимало; Леон и Кастилия постоянно то объединялись в единое государство, то вновь разъединялись – вплоть до окончательного слияния в 1230 году. Такая обстановка наложила свой отпечаток и на формирование военно-монашеских братств, которые, в отличие от основных европейских орденов, изначально носили, за одним исключением, сугубо национальный характер.
Член испанского ордена Монтесы. Рисунок XVI века
В учреждении духовно-рыцарских союзов, начиная с 1145 года, отметились почти все пиренейские страны, кроме Наварры. За какие-то сорок лет на этих землях оформилось не менее семи рыцарских орденов, и это при том, что здесь же чрезвычайно активно действовали также тамплиеры и иоанниты. Крупнейшими обществами такого рода были: португальский орден Авиш, созданный при значительной поддержке Алфонсу VII; в Кастилии – орден Калатрава; в Леоне – Алькантара и Сантьяго-де-Компостела; Арагон и Каталонию представлял орден Монтегаудио, впоследствии слившийся с тамплиерами. Из всех этих объединений лишь орден Сантьяго позднее приобрел интернациональный характер, распространившись и на Португалию.
Важнейшей особенностью всех пиренейских духовно-рыцарских корпораций была их значительная зависимость от светских властей. Они не обладали правами экстерриториальности, не имели полномочий апеллировать к Святому престолу без разрешения национальных церквей. Ордена были лишены и права военной инициативы – все боевые действия велись ими только по приказу соответствующего короля. Согласно тому же принципу, не могли они и вступать в переговоры с врагами, тем более, заключать с ними соглашения. Словом, реальные возможности пиренейских орденов были куда более ограниченными, в сравнении, скажем, с потенциалом тамплиеров. Главной, и почти единственной военной задачей этих монашеских братств была оборона крепостей.
Однако слабость этих рыцарских религиозных союзов тоже не стоит преувеличивать. Огромные пожертвования, большие финансовые льготы и значительная до середины XIII века военная добыча превратили испанские и португальские ордена в крупнейших собственников. Накопленные богатства позволяли им проводить достаточно независимую политику, вмешиваться во внутригосударственные дела и даже выступать в роли арбитров на межнациональном уровне. Очень частыми были случаи, когда то или иное братство возглавлял член королевской семьи. Особенно отличался таким взаимопроникновением государственных и религиозных структур португальский орден Авиш. Один из его великих магистров в XIV веке стал португальским королем, больше того, сама эта династия, правившая до 1580 года, получила название Авишской. Крупнейшим сановником другого военно-монашеского объединения – ордена Христа – был знаменитый португальский принц Генрих Мореплаватель.
Зависимость от государственной власти оказывала сильное влияние на внешнюю деятельность орденов, но в очень малой степени затрагивала их внутреннюю жизнь. Уставы всех братств были, по существу, слепками с тамплиерского или госпитальерского статутов и отличались лишь некоторыми нюансами. Например, орден Калатравы разрешал братьям охотиться в целях пропитания, в нем же, единственном из всех, был установлен испытательный срок для вновь вступающих. И, пожалуй, только орден Сантьяго стоял несколько особняком, поскольку его устав разрешал принимать в братство женатых мужчин. Вероятно, именно это послабление и сделало Сантьяго крупнейшим из испанских орденов – по числу членов он превосходил своих собратьев в два-три раза.
Время Реконкисты было "золотым веком" пиренейских орденов. Когда в середине XIII века войны с маврами пошли на убыль, для них настала тяжелая година. Уменьшались финансовые поступления, слабел приток новых членов. Однако до полного окончания Реконкисты в 1492 году эти трудности не были фатальны. Но после завоевания Гранады король объединенной Испании Фердинанд объявил себя великим магистром всех крупнейших орденов. В 1523 году это подчинение государству было окончательно санкционировано римским престолом, и с этого времени ордена перестают играть хоть какую-то самостоятельную роль, постепенно вырождаясь в подобие аристократических клубов. В наступавшей новой эпохе для этих выходцев из средневековья уже не было места.