Опасность обозначилась и на крайнем левом фланге. Мощная группировка противника спускалась с карпатских перевалов, обтекала и пыталась окружить 24-й корпус Цурикова. По приказу Брусилова он совершил дерзкий маневр. Оставил с фронта заслон, собрал в кулак все силы, перекинул их южнее и сам перешел а атаку - в обход обходящих. Австрийцы переполошились и попятились, перешли к обороне. Но другая их группировка скрытно выходила еще южнее, в обход всего русского фронта. Она неожиданно перевалила Карпаты у Сколе и Болехова и устремилась на Стрый - с юга открывалась прямая дорога на Миколаев и Львов, в тылы 8-й армии. Здесь, за Днестром, располагались части 30-го корпуса. Но он вообще находился еще на стадии формирования. У Стрыя собрали несколько батальонов 71-й пехотной дивизии, только что прибывших на фронт и необстрелянных. Враг смял их, они отступали на Миколаев, казачьи дивизии откатывались в другую сторону, на Дрогобыч.
Ближайшие к месту прорыва 24-й и 8-й корпуса сами вели жестокие бои и помочь не могли. Резервов не было. Главнокомандующий фронтом Иванов уже счел, что Львов обречен, распорядился начать его эвакуацию. Но севернее Перемышля нашелся спокойный участок, Брусилов снял отсюда 58-ю пехотную дивизию 11-й армии. От места прорыва она находилась слишком далеко - более 100 км. Но, как писал командующий, "8-й железнодорожный батальон сделал невозможное". В вооруженных силах России железнодорожных войск было немного, всего 40 тыс. человек. Куда меньше, чем в неприятельских странах. Но немцы во Франции очень долго не могли пользоваться железными дорогами, которые порушили отступающие. В Галиции русским достался такой же хаос, вдобавок отличалась ширина колеи, однако военные железнодорожники сумели всего за месяц наладить перевозки.
А в критической ситуации они перекрыли все нормы загрузки, сверх предела цепляли в составы вагоны, быстро отправили всю пехоту. Артиллерию погнали по шоссе аллюром. Умело действовал и начальник 58-й генерал Альфтаг. Прибыв к Миколаеву, он не ждал, пока соберется вся дивизия. С передовыми подразделениями сразу же вышел севернее Стрыя и атаковал австрийцев во фланг. Они остановились, стали осматриваться, и время было выиграно. Альфтаг сорганизовал отступавшие части, подтягивались его полки, и в двухдневных боях врага разбили, отогнали обратно к Карпатам.
Главное сражение, на Висле, тем временем продолжалось. Но изначальный германский замысел потерял смысл. Те армии, которые Гинденбург хотел обойти, находились уже перед ним. Чтобы выйти им в тыл, теперь нужно было прорывать фронт в Галиции, где они располагались раньше. Именно поэтому австрийцы так нажимали на Брусилова. А в Польше Гинденбург поставил более скромную задачу - хотя бы одержать "громкую" победу, захватить Варшаву. Отменил наступление на Ивангород. Из 3 корпусов 9-й германской армии создавалась ударная группа Макензена. 9 октября она вдруг повернула на северо-восток, через Радом и Белобржеж устремилась к Варшаве.
Немцы рассчитывали, что у польской столицы нет крупных русских сил. Они грубо ошиблись. Как раз от Варшавы русское командование планировало нанести фланговый удар по германским войскам, вышедшим к Висле. Тут были собраны 3 корпуса 2-й армии, начали прибывать передовые эшелоны 5-й армии. Тем не менее маневр Макензена оказался неожиданным, ему удалось потеснить наши части. Его войска форсировали Вислу у Гуры Кальварии, Козенице, Новой Александрии. Но бригада 3-го Кавказского корпуса удержала у Козенице плацдарм за Вислой. Немцы яростно атаковали его, силились сбросить бригаду в реку, но она стойко держалась. За несколько дней боев группа Макензена понесла огромные потери, натиск стал слабеть. А силы русских, напротив, росли. На фронт все еще подходили полки, отправленные из Галиции. Грандиозная перегруппировка, начатая три недели назад, завершалась.
Великий князь Николай Николаевич провел в Холме совещание с командованием фронтов и наметил общее наступление. Основной удар возлагался на Северо-Западный фронт, ему вернули 2-ю армию. Хотя немцы все еще атаковали. Козеницкий плацдарм стал "занозой", которую всеми мерами старались удалить. Макензен стягивал сюда все больше сил, но и наше командование переправляло на плацдарм свежие части, перемолачивало наседающих неприятелей. А 18 октября русские армии обрушились на врага. Контингенты Макензена оказались сосредоточены возле Козенице и на своих плацдармах южнее Варшавы, а 2-я армии Шейдемана прорвала его северный фланг, стала углубляться на запад. Над противником нависла угроза окружения.
Гинденбург и Людендорф придумали, как перехитрить русских. Передали второстепенные участки австрийцам, снимали с них свои соединения, и севернее, в районе Лодзи, начали собирать еще одну группировку из 3 корпусов. А Макензену приказали отступить на 3 перехода - пусть русские кинутся за ними, тут-то и попадут под фланговый удар. Эта идея обернулась полным провалом. Части Макензена отступили, но и на новом рубеже зацепиться не сумели. Наши преследующие войска с ходу сшибли их и погнали дальше. А корпуса, предназначенные для контрудара, так и не успели собраться в кулак. На северном русском фланге продвигались на Лович и Лодзь 23-й корпус и кавалерийские соединения 2-й армии. Они встретили немцев на марше, разбили их корпуса по очереди и тоже погнали.
21–23 октября перешли в наступление 4-я и 9-я русские армии. Против них стояли австрийцы, и Конрад тоже замыслил хитрость. Оставил по берегу Вислы сторожевые заслоны, а основные силы отвел поглубже. Пускай часть русских переправится, а когда их войска разделит река, навалиться и скинуть в Вислу. Собрал побольше своих солдат и артиллерии вблизи мест, где будут происходить переправы. Но наши воины порушили его расчеты. Они форсировали Вислу широким фронтом, повсюду. Например, на участке 83-й пехотной дивизии генерала Гильчевского не было бродов, а понтонных парков ей не дали. Ширина реки достигала 500 м, но на ней были острова. А солдаты, обшаривая берег, нашли несколько лодок, которые хозяева спрятали, затопили на мелководье.
Гильчевский велел свозить в одно место бревна, доски: показывал, будто хочет строить мост. А лодки собрали в стороночке и ночью стали перевозить бойцов от острова к острову. Когда противник обнаружил их, было поздно. От последнего острова солдаты кинулись в атаку по отмели, по грудь в воде, захватили плацдарм. Сюда сразу бросили подкрепления. А соседу Гильчевского дали понтоны, и как раз здесь австрийцы собрали большие силы. Но переправившаяся 83-я ударила им во фланг. Подобное происходило и на других участках. Преодолев Вислу, русские войска на едином порыве смели врага. 4-я армия взяла г. Радом, южнее опрокинула австрийцев 9-я. Еще южнее, пользуясь их успехами, перешла в наступление и 3-я армия Радко-Дмитриева.
Будущий генерал, а в то время есаул А. Г. Шкуро вспоминал об этих боях: "Мы были направлены к Тарнове, к которой подошли в самый разгар боя. Без мостков, в чистом поле выпрыгнули казаки верхом из вагонов. С места, в конном строю помчались они в конную атаку на немецкую гвардию и австрийскую пехоту. Пролетая карьером, я видел, как наши славные апшеронцы, выскакивая из вагонов со штыками наперевес, в свою очередь, бросались в атаку. Мы бешено врубились в неприятельские цепи. Казаки дрались как черти, нанося страшные удары. Неприятель не выдержал, побежал. Далее последовала картина разгрома вдребезги. Мы пустились в преследование, забирая массу пленных… Через реку Сан переправились вплавь на конях". Под Сенявой взвод Шкуро из 17 шашек порубил неприятельский гвардейский эскадрон, взял 50 пленных. В дальнейшем наступлении, уже командуя сотней, он захватил в плен две роты, вражескую батарею, был награжден Георгиевским оружием.
А на правом фланге 2-й армии наступала на г. Калиш Кавказская кавалерийская дивизия. 8 ноября разъезды 16-го Тверского, 17-го Нижегородского и 18-го Северского драгунских полков обнаружили на шоссе у местечка Бжезины немецкие обозы с пехотой и артиллерией. Лихо налетели на них, пехота не успела развернуться к бою, кого порубили, кто сдался. Взяли 200 пленных, 35 повозок. За этот бой был награжден своим первым Георгиевским крестом унтер-офицер 18-го Северского полка Семен Буденный. Отличился и командир его взвода поручик Улагай - будущий противник Буденного.
Сплошного фронта в Польше уже не было, возникала мешанина. Уссурийская казачья бригада наступала на г. Цеханов, а в тылу у нее, в местечке Сахоцин, скопились обозы разных полков. Внезапно нагрянула немецкая кавалерийская бригада. Пленила обозных, захватила массу трофеев, знамя 1-го Нерчинского полка. Повернула вслед за уссурийцами, чтобы напасть на них сзади, растянулась по дороге колонной полков. Но в Сахоцин возвращался с 10 казаками из разведки хорунжий Григорий Семенов, будущий Забайкальский атаман. Узнав о случившемся, он мгновенно сориентировался. Налетел с казаками на заставу, оставленную в местечке. Порубил, обратил в бегство, и произошло невероятное. Немцы не разобрались, какие силы преследуют их. Удирая, догнали свою бригаду, заразили ее паникой. Нарастая, паника покатилась от хвоста к голове колонны, вся бригада бросила добычу и поскакала прочь. В результате 11 человек отбили знамя полка, 150 повозок, артиллерийский парк, освободили 400 пленных и сорвали вражеский удар в тыл своей бригады. Семенов был награжден орденом Св. Георгия IV степени, все его казаки - Георгиевскими крестами.
В Пруссии к нашим частям, сражавшимся у Красного Багна, подходили подкрепления, Подтянулись тылы, наладилось снабжение, и 10-я армия предприняла общий штурм неприятельских позиций. А с юга ударила 1-я армия Ренненкампфа, захватила Зольдау и Липно. Германская оборона была взломана. В 30–35 км от границы были оборудованы запасные позиции, но на них остановить русских не удалось. Сбили немцев с ходу, заняли Видминен, Гумбиннен, Гольдап. Вышли к Мазурским озерам и внешним обводам крепости Летцен. Между озерами, по речкам и каналам были устроены доты, траншеи с проволочными заграждениями, их прикрывала артиллерия крепости, курсировали бронепоезда. Атаковать этот мощный узел войска Сиверса не стали, закрепились на достигнутых рубежах.
А в Галиции австрийцы, наращивая удары против 8-й и 11-й армий, сняли слишком много сил с фронта армии Радко-Дмитриева. Она легко форсировала Сан и быстро двинулась на Краков. Чтобы задержать ее, неприятельское командование начало обратные переброски. 11-я армия Селиванова снова осадила Перемышль. 8-й Брусилов приказал наступать, но сделать этого не получалось. Наоборот, противник продолжал атаки на нее. Железная бригада Деникина возле г. Самбора 9 дней отражала ожесточенный натиск. 6 ноября генерал заметил, что австрийцы ведут какие-то переброски и на одном участке ослабили войска. Их позиции отстояли от русских на 500–600 шагов, и Деникин тут же, без артподготовки, поднял бригаду в стремительную атаку. Неприятели ошалели от неожиданности и побежали.
Впереди лежало большое село Горный Лужок, и солдаты влетели в него на плечах отступающих. А в селе располагался штаб командующего армейской группы эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Он как раз собирался завтракать. Ему донесли, что русские близко, он не поверил. Но услышал на окраине характерный стук "максимов" и едва успел удрать. Деникин и его офицеры нашли накрытый стол с кофейным сервизом, украшенным вензелями эрцгерцога. Не отказали себе в удовольствии выпить еще горячий кофе. Доложили о взятии Горного Лужка, и в штабе корпуса сперва усомнились. Переспрашивали: "Не произошло ли ошибки в названии?" Но захват села изменил обстановку перед всей армией. На соседних участках австрийцы тоже начали откатываться к Карпатам, русские выступили преследовать их.
Деникина за достигнутый успех наградили орденом Св. Георгия IV степени, а великого князя Николая Николаевича за Варшавско-Ивангородскую операцию - Георгием III степени. Россия одержала внушительную победу. Людендорф признавал, что их положение стало "исключительно критическим". Гинденбург отдал любопытный приказ об "отступлении широким фронтом". 9-я германская и 1-я австрийская армии были разгромлены и бежали, остальные армии понесли серьезнейшие потери. В Берлине и Вене были в ужасе, ждали русского вторжения. Чтобы затруднить продвижение наших войск, немцы начали повсеместно разрушать железные и шоссейные дороги, мосты.
Людендорф сам разъезжал по Польше и следил, как бы подчиненные не халтурили, портили основательно. Оставляя российскую территорию, взрывали фабрики, шахты, калечили лошадей, угоняли в Германию всех мужчин и юношей - не дать русским пополнений. Из своих приграничных районов эвакуировали запасы продовольствия, военные склады, людей. По Германии хлынули беженцы, разнося панику, жуткие слухи о "казаках". Но наступающие русские армии оторвались от тылов, израсходовали боеприпасы. Разрушение немцами дорог тоже сыграло свою роль. Продвижение стало тормозиться, и 8 ноября операция была прекращена. Фронт замер по линии р. Варта - Ласк - Мехов - р. Дунаец - Карпаты.
22. Севастополь
Сражения корежили Европу, а к вступлению в войну тайно готовилась Турция. Но на Востоке такой секрет скрыть было невозможно, о нем знали на всех базарах. От русской агентуры, от консулов в разных городах сыпались донесения о передвижениях войск, о развернувшейся пропаганде "священной войне против России". Но наша страна вела тяжелую борьбу с Германией и Австро-Венгрией, и всячески старалась избежать открытия еще одного фронта. По, крайней мере, отсрочить. 29 августа министр иностранных дел Сазонов направил в Ставку и в штаб Черноморского флота циркуляр: "Нам нужно сохранить мирные отношения с Турцией, пока не определится решительный перевес русско-французских войск над австро-германскими". Признавалось "нежелательным какое-либо вызывающее действие против турок", способное стать поводом к войне. Предписывалось не поддаваться на провокации.
План войны с Турцией генштаб составлял в 1908 г. и корректировал в 1912 г., он был чисто оборонительным. России нападать на южную соседку было незачем, но считалось вероятным, что Германия подстрекнет турок нанести удар. Указывалось, что даже их поражение будет немцам выгодно - они подомнут ослабевшее государство. В случае войны Черноморский флот должен был блокировать Босфор легкими кораблями, минами. Если вражеская эскадра атакует, основные силы флота давали ей бой вблизи Севастополя - это позволяло вывести на противника больше кораблей (в основном, устаревших), обеспечить эвакуацию и ремонт подбитых, использовать подводные лодки. А три Кавказских корпуса защищали Закавказье.
Позже внимание генштаба переключилось на растущую угрозу со стороны Германии, а армия турок представлялась слабой, ее били все кому не лень, и были допущены серьезнейшие ошибки. Не учли, что Турция может выступить вместе с немцами, что к 1914 г. она реорганизовала армию. С началом войны вступил в действие план, нацеленный только против Германии и Австро-Венгрии. Для прикрытия границы с Румынией и Черноморского побережья была растянута на сотни километров 7-я армия из 7 пехотных и 2 кавалерийских дивизий. А из 3 корпусов Кавказского округа 2 отправились на австро-германский фронт. В Закавказье остался лишь 1-й Кавказский корпус. Получая информацию о приготовлениях Турции, спохватились. 21 августа генштаб распорядился вместо уходящих Кавказских корпусов перебросить из Средней Азии 2-й Туркестанский. Но на это требовалось немалое время - в Закавказье вела всего одна железная дорога, по берегу Каспия.
Сазонов и посол в Стамбуле Гирс упорно продолжали переговоры с Турцией. Но она вела и другие переговоры, с Болгарией и Румынией, о союзе против России или хотя бы их нейтралитете. Иттихадисты обратились и к грузинскому эмигрантскому "Комитету независимости", армянской партии "Дашнакцутюн", предлагали поднять восстания на Кавказе, а за это после победы обещали автономию (в составе Османской империи). Грузины откликнулись, они сговорились и с немцами, в Трапезунде началось формирование Грузинского легиона под командованием капитана фон Шуленбурга. Но дашнаки помнили, как их надули после свержения Абдул-Гамида. Отвечали уклончиво, что армяне будут добросовестно служить в османской армии, но от подрывных акций в России отказались.
Да и как было не отказаться, большинство армян и других христиан в Османской империи симпатизировали русским, присылали делегации через границу, в консульства. Начальник разведотдела Кавказского округа Драценко представил доклад, что в случае войны в Турции наверняка начнется резня христиан. С ним был согласен начальник штаба округа Юденич, предлагал вооружить для самообороны турецких армян, айсоров и дерсимских курдов, просил выделить 25 тыс. винтовок, 12 млн. патронов. Но лишнего оружия в России не было, все запасы израсходовали на мобилизацию. А Сазонов еще и еще раз предупреждал - "надежда на мир пока не утрачена", поэтому следует избегать всего, "что может вызвать конфликт". Предписывал остерегать дружественных турецких подданных от восстаний. Чтобы не давать туркам придирок, Россия даже вывела свои отряды из Северного Ирана.
Куда там! Немцы торопили союзников. Кайзер писал: "Сейчас важна каждая винтовка, которая может стрелять по славянам". Мольтке требовал от своего представителя в Стамбуле фон Сандерса: "Желательно, чтобы Турция возможно скорее выступила". Младотурки нисколько не возражали, они были уверены в победе Центральных Держав. В официальных документах "Иттихада" указывалось: "Наше участие в Мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом. Идеал нашей нации ведет нас к уничтожению нашего московского врага, для того, чтобы благодаря этому установить естественные границы нашей империи, которые включат в себя и объединят все ветви нашей расы". Но турки вели свою игру - ждали, пока побольше русских войск из Закавказья будет переброшено против друзей-немцев. Да и дороги в Турции были отвратительными, мобилизация занимала много времени.
В Порту прибывало из Германии все больше офицеров, вагоны с орудиями, боеприпасами. В сентябре по турецким городам глашатаи с барабанами стали собирать для призыва в армию всех мужчин, знающих немецкий язык. Отменили льготы тем, кто прежде получил отсрочки от службы. А по мере подготовки к войне Стамбул вел себя все более дерзко. 9 сентября отменил привилегии и особые права иностранцев. Французы и англичане протестовали, но вынуждены были проглотить. Вскоре в российских водах задержали турецкий пароход, он курсировал под русским флагом и явно вел разведку. Даже в этом случае царское правительство предпочло замять дело, судно и команду отпустили, протест составили в крайне вежливых тонах. А 13 октября наместник на Кавказе Воронцов-Дашков доложил царю - банды курдов стали нарушать границу, угонять скот, на сопредельной территории растет число войск, в Эрзеруме вдруг арестовали товары наших купцов, закидали камнями секретаря русского консульства. Николая II эти выходки возмутили, на докладе он поставил резолюцию для Сазонова: "Сделать резкое представление Турции".