К 19:30 "Шеер" израсходовал треть своего боезапаса. Нападение на конвой продолжалось уже три часа. Кранке решил прервать акцию, поскольку никто не знал, что может принести завтрашний день. Весь эфир был заполнен призывами о помощи, и можно было не сомневаться, что англичане вскоре предпримут самые энергичные контрмеры против "Шеера". Диспозиция английских боевых кораблей была неизвестна, а это означало, что они могли находиться совсем близко. В любом случае дальнейший расход боеприпасов мог пагубно отразиться на боеготовности "Шеера". В принципе, задача, поставленная перед "Шеером", была выполнена.
Помимо потопленных судов, ему удалось разорвать наиболее важную линию морских коммуникаций англичан, поскольку противник уже знал, что на этой линии действует мощный немецкий корабль, и вряд ли вскоре возобновит по этой линии движение через Атлантику. Породить чувство страха, тревоги и неуверенности даже важнее нанесения конкретных материальных потерь. Поэтому в оставшиеся часы темного времени суток Кранке решил уйти как можно дальше от этого места.
Прогноз офицера–синоптика снова стал сбываться. Ветер дул все сильнее, а состояние моря приближалось к штормовому. Барометр устойчиво падал уже в течение нескольких часов. Усиливающееся волнение снижало скорость "Шеера", а с каждым часом рассыпавшиеся суда конвоя уходили все дальше, делая очень сложным их обнаружение. Тем более, что "Шеер" постоянно показывал орудийными вспышками свое место в темноте, давая возможность уходящим транспортам выбрать направление отхода.
Капитан первого ранга Кранке, учтя все эти факторы, решил пока следовать на запад, оставаясь на курсе поиска, а затем повернуть на юг. Английское командование могло предположить несколько вариантов дальнейших действий "Адмирала Шеера": возвращение в базу, появление в Бискайском заливе, продолжение операций в Северной Атлантике или уход в сторону от путей снабжения англичан. Но о его местонахождении в центральной Атлантике оно вряд ли додумается. Матросы "Шеера", которые находились на своих местах по боевой тревоге с двух часов дня, получили возможность размяться и перекусить.
Однако в 20:17 по кораблю зазвучали сигналы боевой тревоги. Сигнальщики на мостике обнаружили новую цель - современный теплоход водоизмещением около восьми тысяч тонн, который имел несчастье идти примерно тем же курсом, что и "Шеер".
Теплоход слишком поздно рванулся влево, пытаясь уйти или, по крайней мере, увеличить расстояние. Орудия "Шеера" загремели вновь, добившись сразу четырех прямых попаданий. Теплоход вспыхнул так, будто попал под вулканическую лаву. Было ясно, что ему не спастись, и "Шеер", не теряя времени, пошел дальше.
Кранке доложил по радио о результатах своих действий, примерно подсчитав, что ему удалось уничтожить восемьдесят шесть тысяч тонн союзного тоннажа. Разумеется, только после войны удалось более или менее точно восстановить картину нападения на конвой НХ–84, когда Английское Адмиралтейство раскрыло ранее секретные данные о своих потерях.
13 ноября на борту "Шеера" все были весьма удивлены, когда коммюнике Британского Адмиралтейства объявило о потере "Джервис Бея" и девяти из тридцати восьми судов конвоя. Получалось, что какие–то два судна, которые Кранке включил в свой список потопленных, также не дошли до британских портов, поскольку "Мопан", как известно, шел не в конвое.
Тем не менее, в "Хронологии Второй мировой войны", опубликованной в 1947 году Королевским институтом международных отношений, говорится, что конвой НХ–84 потерял только шесть судов. А капитан первого ранга Роскилл в первом томе своей "Войны на море" говорит всего о пяти судах.
Конечно, всегда возможно, что судно, которое на атакующем корабле считали потопленным, могло в действительности уцелеть и в итоге добраться до порта.
Например, танкер "Сан Деметрио" из–за пожара (а он горел, как факел) был оставлен экипажем, но на следующий день команда снова высадилась на него со спасательных шлюпок, запустила машины, погасила остатки пожара и в итоге, после долгой и трудной одиссеи, привела танкер в Англию.
Английское Адмиралтейство не пожалело усилий, чтобы организовать поиск "Шеера" и уничтожить его. Из Скапа–Флоу на поиск "Шеера" немедленно вышел самый большой линейный крейсер в мире "Худ", сопровождаемый линейным крейсером "Рипалс" и тремя тяжелыми крейсерами пятнадцатой эскадры. Вместе с шестью эсминцами они создали сторожевую завесу у Бреста и Лорьяна, а мощные линкоры "Нельсон" и "Родней" патрулировали Датский пролив и Исландско–фарерский барьер, чтобы перехватить "Шеер", если тот решит возвращаться в базу. Позднее Адмиралтейство приказало "Роднею" следовать в Галифакс для непосредственного прикрытия следующего конвоя. В район атаки конвоя были посланы несколько тяжелых крейсеров. Адмиралтейство было уверено, что "Шеер", достигнув подобного успеха, вернется в Германию, и принимало соответствующие меры. Но на "Шеере" и не помышляли о возвращении.
V
"Адмирал Шеер" шел полным ходом в совершенно противоположную сторону, чем полагали в Британском Адмиралтействе. В районе Азорских островов у карманного линкора было назначено тайное рандеву с судном обеспечения "Нордмарк", с которого Кранке надеялся получить боеприпасы, дизельное топливо, воду и провизию, а затем затеряться на просторах Атлантики, пережидая, когда у англичан иссякнет азарт охоты за ним. Рандеву было назначено в точке двадцать пять градусов северной широты и сорок пять градусов западной долготы.
По пути штормовой фронт, предсказанный Дефантом, своим краем задел и "Шеер", заставив Кранке уменьшить скорость корабля. Это было крайне нежелательно, но утешало то, что этот шторм помешает и поисковым операциям противника.
Через двое суток погода значительно улучшилась, небо очистилось от туч, стало заметно теплее. На корабле был объявлен аврал по ремонту многочисленных повреждений, нанесенных ударной волной от непрерывной стрельбы орудиями главного калибра. Все повреждения были незначительными и нисколько не понизили боеспособности корабля, но их было много. Некоторые имели место из–за неопытности личного состава. Например, во всех административных помещениях оставили незакрепленные чернильницы. При первых же залпах они выскочили из своих гнезд и все помещения оказались залитыми чернилами разных цветов. Сильно пострадал стоявший на катапульте гидросамолет "Арадо". Залпы кормовой башни выщипали много перьев из "корабельного попугая". Фюзеляж был проломлен в нескольких местах, рули и элероны сломаны. Однако лейтенант Питч, осмотрев машину, заявил, что ее можно отремонтировать и с помощью корабельного плотника и двух механиков приступил к работе.
9 ноября над "Шеером" в бескрайнем голубом небе ярко сияло солнце, превращая своими лучами океан в какое–то подобие сказочного золотого озера. Корабль просто скользил по штилевой поверхности моря. 10 ноября, в воскресенье, офицерам и матросам было приказано собраться на юте. Затем была дана команда приспустить флаг, и все обнажили головы в память своих двух товарищей, погибших во время урагана. Оркестр играл печальную мелодию "Их хатте айне камерад", командир сказал несколько слов, после чего флаг был поднят до места, и жизнь на корабле потекла, как обычно.
По компасу "Шеер" шел теперь на юг, склоняясь к юго–западу. Этот курс вел его в Тринидад, Венесуэлу или Гвиану. В полдень по корабельной трансляции выступил Кранке, зачитав экипажу поздравительную радиограмму, полученную от главнокомандующего германским флотом гроссмейстера Редера.
Ноябрь в Европе считается уже фактически зимним месяцем, но в этих широтах солнце палило так жарко, что многие матросы, не зная коварства тропического солнца, начали в свободное от вахт время загорать или ходить по пояс голыми. Несколько человек сразу обгорели и были отправлены в лазарет. Загорание было запрещено, а матросам было приказано не появляться на верхней палубе раздетыми. Форму их сейчас составляли футболки с короткими рукавами, шорты и брезентовые ботинки. Офицеры оделись в белые кителя и брюки.
За кораблем стаей шли дельфины, выпрыгивая из воды. Попадались и стаи тюленей. Все это хорошо отвлекало от рутины корабельной жизни. Рандеву с "Нордмарком" было назначено на 12 ноября, о чем никто из экипажа "Шеера", разумеется, не знал.
После обеда сигнальщики увидели мачты на горизонте, но вместо боевой тревоги на места была вызвана лишь вахта левого борта. Матросы с удивлением увидели, как "Шеер", пренебрегая всеми мерами предосторожности, приближается к какому–то неизвестному судну. И забеспокоились. Что делает командир? Он знает, что происходит? "Матросская информационная служба" немедленно сообщила: командир сидит на мостике в своем кресле и курит любимую бразильскую сигару.
- Значит,- немедленно сделали вывод матросы, - это судно наше, немецкое.
И были правы. Но это не был "Нордмарк". Только капитан первого ранга Кранке знал, что перед ним немецкий танкер "Еврофельд", чей капитан также ничего не знал о том, кого он ждет. Ему было приказано прибыть в такую–то точку океана. Незадолго до начала войны танкер находился в порту голландского острова Аруба, где принимал солярку. Начало войны застало его в море, и капитан танкера получил приказ следовать в Тенериф на Канарских островах, поскольку из–за аварии в машине у "Еврофельда" не было шансов добраться до германских портов. Но германское морское командование не забыло о нем, решив использовать танкер и его груз для обеспечения океанских рейдеров. В испанском порту жизнь офицеров и матросов танкера была не так уж плоха: испанские власти предоставили им полную свободу, но всем хотелось поскорее вернуться домой. Период томительного ожидания и ничегонеделанья кончился в конце лета, когда капитан, наконец, получил секретную инструкцию следовать в море по указанным координатам. Дальнейшие инструкции ему обещали передать, когда танкер уже будет в открытом море.
В указанных координатах "Еврофельд" встретился с германским вспомогательным крейсером "Виддер", который перекачал к себе добрую часть груза танкера. Но помочь танкеру с ремонтом машин "Виддер" был не в состоянии. Его собственные машины нуждались в ремонте, что вынудило вспомогательный крейсер прервать рейд и возвращаться в Германию. С большим трудом, ковыляя на скорости 4 узла, "Виддер" добрался до Бреста, взятого к этому времени германскими войсками.
Вернувшись на Канарские острова, капитан танкера фон Руктешелл снова доложил командованию о состоянии своих машин, после чего командир "Шеера" Кранке получил инструкцию попытаться силами своего экипажа отремонтировать машины танкера, который предполагали направить в южную Атлантику в качестве судна снабжения вспомогательного крейсера "Тор".
После обмена опознавательными сигналами капитан первого ранга Кранке информировал капитана "Еврофельда", что посылает к нему катер с механиками, чтобы проинспектировать состояние машин танкера и решить, что можно сделать для их ремонта. На этом же катере Кранке пригласил фон Руктешелла прибыть к нему на борт "Шеера".
Катер доставил на "Еврофельд" группу механиков "Шеера" во главе с инженер–капитаном второго ранга Эве, принял на борт капитана танкера и пошел обратно к "Шееру".
На борту "Еврофельда" капитан второго ранга Эве и его люди осмотрели машины танкера, находившиеся в самом плачевном состоянии. Еще до войны танкер должен был идти в док на капитальный ремонт машин и котлов, но его выпихнули в море, надеясь, что он успеет вернуться с Арубы прежде, чем начнется война. Котлы текли, трубки постоянно пробивало, вентиляция не работала. Двух человек уже обварило. Полный ход танкера составлял пять узлов, при этом все в машине скрежетало и звенело. Капитан второго ранга Эве все–таки решил отремонтировать машину танкера, надеясь, что недостающие материалы удастся найти на "Нордмарке".
"Нордмарк" прибыл лишь 14 ноября. В соответствии с инструкциями командования, он задержался, чтобы снабдить всем необходимым подводную лодку "U–66" под командованием лейтенанта Штокхаузена, оперирующую в Атлантике.
Когда "Нордмарк" - огромный танкер водоизмещением в 22 850 тонн - остановился всего в трехстах метрах от кормы "Шеера", экипаж карманного линкора радостно приветствовал его. На танкере у них было много друзей и знакомых по старой службе в Готенгафене. На юте "Шеера" играл корабельный оркестр. Дирижер и музыканты были слегка озадачены, недоуменно поглядывая на огромное судно, на мачте которого вился звездно–полосатый американский флаг, а на носу красовалось название ""Прерии" - Соединенные Штаты Америки". "Нордмарк" был замаскирован под американский танкер. Поскольку Соединенные Штаты еще оставались нейтральными, такая маленькая военная хитрость была вполне допустима.
С "Нордмарка" отвалил катер, и его командир капитан второго ранга Грау прибыл на борт "Шеера". При расставании в Готенгафене оба командира сказали на прощание: "До свидания в океане". Теперь, когда свидание состоялось, они молча пожали друг другу руки. Предстояло слишком много работы, чтобы тратить лишние слова.
Главной задачей Кранке на данный момент было заполнить свои боевые погреба и топливные цистерны. С носа "Нордмарка" на корму "Шеера" были переданы швартовые концы и пара топливных шлангов, через которые началась перекачка топлива. Между тем все имевшиеся в наличии на двух кораблях катера и шлюпки начали сновать между ними, перевозя на "Шеер" всевозможные предметы снабжения. В случае появления на горизонте чего–либо подозрительного, можно было быстро отдать швартовы и шланги и за короткий срок привести корабль в боевую готовность.
Погрузка снабжения и боеприпасов продолжалась всю ночь. Снаряд за снарядом спускались с "Нордмарка" на ожидавшие шлюпки и доставлялись на "Шеер", где их лебедками поднимали на борт.
Перегрузка продолжалась до 16 ноября и, несмотря на все трудности, обошлась без серьезных инцидентов. Правда, один 280–миллиметровый снаряд сорвался со строп и упал обратно в трюм. Побледневшие, застывшие от ужаса матросы молча следили, как он летел вниз и гулко грохнул о днище трюма. Катастрофы не произошло, поскольку снаряд был без взрывателя, но страху он нагнал на многих. Было еще хуже, когда то же самое произошло с бочкой пива. Она разлетелась на куски, разбрызгав по днищу трюма свое драгоценное содержимое.
На "Нордмарке" был военный экипаж. Но сейчас все матросы были одеты в американскую форму, на головах - белые американские морские шапочки. Но на танкере, конечно, не было столь строгой дисциплины, как на "Шеере", и командир предоставлял матросам некоторые поблажки. Главным было постоянное купание в брезентовом бассейне, сооруженном между грузовыми люками трюмов. Вторым развлечением моряков танкера была столь же постоянная охота на акул. Сорок восемь акульих хвостов как доказательство успеха были подтянуты к нок–рее. В свободное время матросы выпиливали из акульих зубов кокарды на бескозырки и различные значки.
Погрузочным работам никто не мешал. Только однажды ночью южнее их прошел залитый огнями пароход, видимо, американский. Прошел, разумеется, ничего не заметив.
VI
До 20 ноября "Шеер" оставался на сорок пятом градусе западной долготы. "Нордмарк" получил приказ следовать на очередное рандеву, а "Еврофельд" направился в Южную Атлантику. Затем, в надежде встретить какие–либо суда противника, "Шеер" пошел вдоль пятисотмильной зоны, установленной американцами в качестве зоны их национальной безопасности.
Становилось все жарче. Температура воды достигла шестидесяти трех градусов (по Фаренгейту), а в стальных помещениях корабля жара стояла как в печке. При спуске с верхней палубы во внутренние помещения корабля обдавал жар как при входе в турецкую баню. Высокая влажность переносилась еще хуже жары. Моряки задыхались, обливаясь потом.
Кранке убивал время, играя в шахматы с корабельным интендантом, укрывшись в тени кормовой башни главного калибра.
Следующие двое суток прошли без всяких инцидентов. Погода оставалась прекрасной, высоко в небе мирно проплывали ватные облака.
На третьи сутки сигнальщики заметили дымок на горизонте, и "Шеер", задрожав от резкого изменения режима работы машин, ринулся в его направлении. Однако тревога оказалась ложной. Сигнальщики по ошибке приняли за дым поднимающееся из–за горизонта темное облако.
Воскресенье, 24 ноября, также выдалось вполне мирным, каким, собственно, и должно быть воскресенье. Но как только матросы сели обедать, зазвучали сигналы боевой тревоги. Люди разбежались по боевым постам. "Шеер" приближался к довольно странному пароходу, который напоминал большой прямоугольник, а дымовая труба торчала прямо из палубы в корме. На палубе были сложены большие ящики и контейнеры, а с кормы, слегка прикрытое какими–то мешками, торчало длинноствольное орудие.
Пароход был, скорее всего, английским, поскольку, едва увидев "Шеера", без секунды промедления передал в эфир: "Р. Р. Р." своеобразный сигнал SOS для британских судов, атакованных германским надводным рейдером).
Вслед за "Р. Р. Р. " пароход передал свое название "Порт Хобарт" (7500 брутторегистровых тонн) и координаты. На мостике "Шеера" по справочнику определили, что судно "Порт Хобарт" являлся рефрижератором. Судя по курсу, он направлялся в Европу.
Пароход продолжал передавать сигнал бедствия и свое место. Кранке решил, разделавшись с ним, изменить курс на восток, пересечь Атлантику и появиться у африканского побережья, где его никто не ждал. Поэтому он позволил английскому пароходу передавать призывы о помощи, выдавая место "Шеера", приказав ему остановиться флажным сигналом. Не отвечая, "Порт Хобарт" повернулся к "Шееру" кормой, пытаясь уйти.
"Если кто–то подставляет задницу, значит, хочет, чтобы его высекли",- процитировал Гете один из офицеров на мостике "Шеера".
- Дайте предупредительный выстрел ему по курсу! - приказал Кранке.
Ударило орудие, и столб воды поднялся в сотне метров впереди парохода. Сигнальщики доложили, что струя за кормой исчезла, судно останавливается. Лицо Кранке прояснилось. Значит, капитану "Порт Хобарта" не был чужд здравый смысл. Он радировал несколько раз о помощи, указал свое название и место. Что он еще мог сделать? Только поступать, как ему приказывают. Он и так уже рисковал своей жизнью и жизнями своих подчиненных, используя радио. На этом закончился героизм. Все остальное было бы уже самоубийством.