Когда пленных перевезли на "Сандефиорд", на палубе "Шеера" построились призовые команды, поступающие в распоряжение капитана первого ранга Крюдера - командира "Пингвина". Командовал ими лейтенант Крафт. Кранке произвел призовым командам прощальный смотр, и они должны были перебраться на "Дюкьезу", чтобы там ожидать прибытия "Пингвина" и захваченного китобойного флота Норвегии.
"Сандефиорд" благополучно завершил свой путь в Европу и, не встретив по пути ни одного вражеского корабля, прибыл в оккупированную немцами Жирону. После ремонта пароход вступил в строй немецкого флота под названием "Монсун". Он был потоплен англичанами 11 августа 1944 года у Нанта.
Захваченная норвежская флотилия также прибыла благополучно в германские воды, не считая двух китобоев, которые напоролись на британский конвой вблизи Бискайского залива и были затоплены экипажами.
Две огромных китобойных плавбазы "Оле Веггер" и "Солглимт" были приведены в контролируемые Германией воды двумя бывшими капитанами торгового флота: лейтенантом резерва Петерсеном и Блайе. Третья норвежская плавбаза "Пелагос" была отправлена в Германию раньше с призовой командой самого "Пингвина".
Один из маленьких китобоев был оставлен при себе капитаном первого ранга Крюдером в качестве "второго глаза" вспомогательного крейсера "Пингвин". Китобой был переименован в "Адъютант" и счастливо избежал печальной судьбы самого "Пингвина", который был потоплен 8 мая 1941 года к югу от Сейшельских островов в жестоком бою с британским крейсером "Корнуэлл". После гибели "Пингвина" "Адъютант" ухитрился присоединиться к германскому вспомогательному крейсеру "Комет", чей командир использовал маленькое судно в качестве минного заградителя. "Адъютант" успешно выставил несколько минных заграждений у берегов Новой Зеландии, а 1 июля 1941 года был затоплен экипажем по приказу командира "Комета".
Захваченная норвежская плавбаза "Оле Веггер" была потоплена в порту Руана 26 августа английской авиацией, а вторая плавбаза "Солглимт" уничтожена в порту Шербура 29 июня 1944 года. Дальнейшая судьба третьей плавбазы "Пелагос" и китобоев неизвестна. Двадцать две тысячи тонн китового жира, захваченного на этих плавбазах, использовались для производства маргарина и помогли решить продовольственную проблему в Германии.
По причинам секретности, очень долго ничего не было известно об этой уникальной военно–морской операции, осуществленной командиром вспомогательного крейсера "Пингвин" капитаном первого ранга Эрнстом–Феликсом Крюдером.
XVI
На календаре было 28 января 1941 года, что сбивало моряков "Шеера" с толка. В Южном полушарии стоял разгар лета, и столбик термометра поднимался до отметки 50°С на верхней палубе. А в машинном отделении температура была еще больше. Но даже на верхней палубе люди падали с ног от нестерпимой жары, и немало было благодарственных молитв, когда корабль возобновил движение на юг, направляясь в новую оперативную зону - южную часть Индийского океана.
Оставляя "Андалузию" и проходя мимо "Нордмарка" и "Дюкьезы", "Шеер" отсалютовал флагами. Призовая команда "Дюкьезы" и экипаж "Нордмарка", выстроившись на палубах, провожали "Шеер" громкими криками, взмахами рук и фуражек. По корабельной трансляции "Шеера" было сделано объявление: "Моряки, бросьте прощальный взгляд на наш "Плавучий деликатес". Вы больше не увидите его и не полакомитесь его запасами. "Пингвин" перегрузит все и всех на китобои и потопит "Дюкьезу".
Другого выхода не было - угольные бункера "Дюкьезы" были совершенно пусты, а взять угля было негде. В топках уже сожгли все, что могло гореть: мебель кают, доски палубного настила, крышки трюмных люков, деревянные двери и даже пианино из офицерского салона. "Нордмарк" таскал "Дюкьезу" на буксире, но все понимали, что долго это продолжаться не может.
По мере продвижения "Шеера" на юг, становилось прохладнее. Временами уже чувствовалось ледяное дыхание Антарктики. Через четыре дня после ухода из "Андалузии" "Шеер" вышел на широту Кейптауна. Погода стала резко меняться. Первым вестником надвигающегося шторма стала пара альбатросов, появившихся над "Шеером", который, зарываясь носом в набегающую волну, пробивался на юг. Вскоре альбатросов стало восемь. Они кружились над кораблем, поражая размахом своих крыльев, достигавшим трех метров. Огромные птицы, подобно пикирующим бомбардировщикам, внезапно с громкими криками падали вниз и снова взмывали вверх от самой поверхности океана. Некоторые из них пикировали на палубу "Шеера", пролетая над самыми головами людей и, казалось бы, получая удовольствие от того, что матросы испуганно шарахаются от них в укрытия. Сильные и элегантные, они без труда летели с той же скоростью, с которой шел "Шеер". Одна из птиц даже опустилась на гидросамолет "Арадо", подозрительно рассматривая своего "конкурента" с мотором.
"Шеер" пробивался все дальше и дальше на юг. Температура продолжала падать, вскоре опустившись до десяти градусов. Для привыкших к тропической жаре моряков это был холод. По мере того, как падала температура, увеличивалось число кружившихся над кораблем альбатросов. Вскоре их уже было не менее пятидесяти, и, при известной доле воображения, складывалось впечатление, что они привязаны к "Шееру" какими–то невидимыми нитями.
Затем настал день, когда последний клочок голубого неба затянуло черными тучами, а температура воздуха упала до нуля. Навстречу кораблю задувал ледяной ветер, достигший к вечеру штормовой силы. Ночью "Шеер" пересек сороковой градус южной широты и вошел в традиционную зону южноатлантических штормов.
"Ревущие сороковые" встретили "Шеера", как положено: огромными волнами и воем урагана, напоминающим рев тяжелой артиллерии.
Гигантские волны, обрушивающиеся на корабль, казались живыми доисторическими чудовищами, которые, оглушительно рыча, пытались уничтожить стального пришельца, появившегося в их владениях. Но "Шеер" было не так–то легко уничтожить. Сопротивляясь шторму, он повернул на восток, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды вне дальности действия Южноафриканских ВВС.
Океан катил навстречу "Шееру" неправдоподобно огромные зеленовато–пенящиеся валы, которые можно увидеть только здесь - на слиянии двух океанов между мысом Доброй Надежды и Антарктидой. Английские бывалые капитаны называли эти валы "монархами морей", а тем, кто их никогда не видел, при самом богатом воображении трудно даже приблизительно представить себе, как выглядят эти страшные порождения безграничной энергии природы. Именно здесь человек лучше всего осознает свою беззащитность и слабость по сравнению с могучими силами, управляющими планетой. "Шеер" стонал и выл, напоминая орган, на котором играет дьявол. Валы перекатывались через корабль, разбиваясь за носовой надстройкой и свирепыми водопадами срываясь с кормы. Шторм стал утихать только через двое суток, когда танкер изменил курс на северо–восток, по направлению к мысу Агалхас. Снова стало заметно теплее, а вода Индийского океана радовала глаз нежно–голубыми оттенками.
Утром 6 февраля, когда Кранке зашел в кают–компанию выпить кофе, старший инженер–механик доложил ему, что в машинном отделении "Шеера" обнаружена маленькая голландская курица, контрабандой доставленная на корабль, видимо, с "Дюкьезы". Курица регулярно несет яйца. Кранке приказал поставить курицу на довольствие и отмечать кладку яиц в вахтенном журнале машинного отделения в графе "Особые происшествия". В журнале появились следующие записи:
"6 февраля, 15:00. Южнее Мадагаскара. Часы переведены вперед на полчаса. Курица снесла одно яйцо". Если верить записям в журнале, курица исправно выполняла свою нелегкую обязанность.
"Адмирал Шеер", находясь юго–восточнее Мадагаскара, шел средним ходом, все более склоняясь к востоку. Поднявшись выше тридцати градусов южной широты, корабль повернул прямо на восток, надеясь выйти на судоходные пути, ведущие из Австралии в Южную Америку и Европу вокруг мыса Доброй Надежды. В течение пяти суток все усилия сигнальщиков что–либо обнаружить в пустынном океане не дали никаких результатов. Не попадалось даже ни одного "нейтрала". Складывалось впечатление, что вся эта зона объявлена свободной от судоходства.
Между тем на 14 февраля у "Шеера" было назначено секретное рандеву со вспомогательным крейсером "Атлантис", чей командир капитан второго ранга Рогге специально просил об этом командование флотом в Берлине. Рандеву было назначено юго–восточнее банки Сайя–де–Мальха в точке с координатами: десять градусов южной широты и шестьдесят пять градусов восточной долготы.
Все должно было проходить при полном радиомолчании. Только если один из кораблей по оперативным или иным причинам не мог вообще прибыть на рандеву, он должен был сообщить об этом специально переданным по радио сигналом.
Кранке шел на рандеву с "Атлантисом", надеясь узнать у Рогге, который уже в течение нескольких месяцев успешно оперировал в Индийском океане, какую–нибудь новую информацию о маршрутах британского судоходства в этих водах. Кроме того, он также надеялся договориться о взаимодействии обоих кораблей.
Направляясь в место рандеву, "Шеер" сначала шел северо–восточным курсом, обходя Маврикий, а затем повернул на север.
На этом курсе корабль быстро вошел в зону южных пассатов. Снова начинала мучить жара, с голубого неба беспощадно палило солнце. Жара в сочетании с большой влажностью становилась нестерпимой. Экипаж "Шеера" опять оказался в обстановке "турецкой бани". Вспоминались слова старой морской песни: "Мы стоим у Мадагаскара с чумою на борту", хотя петь ни у кого не было сил.
Совершенно неожиданно и внезапно 12 февраля на "Шеер" пошла крутая волна, через которую корабль с большим трудом пробился. При этом ни барометр, ни визуальные наблюдения неба не давали ни малейшего намека на столь резкое изменение погоды.
По опыту Кранке знал, что такую крупную волну обычно нагоняет бушующий где–нибудь поблизости ураган - частое явление здесь в это время года. Поэтому, уменьшив скорость, Кранке повернул на северо–запад, чтобы обойти предполагаемый район урагана.
По мнению офицера–синоптика, подобное решение командира являлось напрасной потерей времени. Накануне синоптик прочел лекцию в кают–компании, которая транслировалась по всему кораблю. Темой лекции было: "Ветры Индийского океана".
Дефант остановился на знаменитых ураганах в районе Маврикия, особенно заострив внимание на тех признаках, по которым эти ураганы можно заблаговременно предвидеть. Синоптик был достаточно неосторожным, чтобы подчеркнуть, что в настоящий момент ни один из указанных признаков не присутствует. В том числе нет типичной желтоватой дымки, встающей над океаном накануне урагана.
Как обычно, на лекции в кают–компании присутствовал командир, говоря несколько вступительных и заключительных слов. На этот раз Кранке заявил, что при всем своем уважении к знаниям синоптика–профессионала, он с ним согласиться не может - идет ураган, и вечером все смогут убедиться, кто прав.
Прав оказался командир.
К вечеру ветер изменился. Небо затянуло тяжелыми серыми тучами, а затем с норд–веста пришел шторм, усиливающийся с каждой минутой. Сила ветра быстро достигла семи–восьми баллов. Теперь уже никто не сомневался, что командир поступил очень мудро, изменив курс, чтобы не попасть в центр двигавшегося на юг урагана.
14 февраля в 08:00 "Шеер" прибыл в точку рандеву с "Атлантисом". Самого "Атлантиса" еще не было. Поскольку последние тридцать шесть часов звезды были закрыты тучами, было невозможно точно определить свое место и выяснить, насколько "Шеер" ветром и течениями снесло с курса. Однако к вечеру из–за туч выглянуло солнце, и точное место корабля было быстро определено. Выяснилось, что корабль был несколько северо–западнее нужного места. Пришлось спуститься немного на юг, к настоящему месту встречи. Штурманы "Атлантиса" также немного ошиблись в расчетах, и их корабль вышел юго–восточнее заданного места.
В 16:00 сигнальщики "Шеера" и "Атлантиса" увидели друг друга сквозь висевшую над поверхностью дымку. На "Атлантисе" подняли сигнал: "Приветствуем германскую эскадру Индийского океана!"
Кроме "Атлантиса", в Индийском океане находился однотипный с ним пароход Ганзейской линии "Танненфельс", стоявший в настоящее время в Могадишу на территории Сомали. К Могадишу подходили английские войска, что вынуждало "Танненфельс" быть готовым оставить этот порт: на борту "Танненфельса" находились офицеры и матросы призовой команды, а также двести шестьдесят четыре пленных с югославского парохода "Дурмитор", захваченного "Атлантисом" в проливе Зунда.
Капитан первого ранга Рогге принял решение направить "Танненфельс" обратно в Европу - в контролируемые Германией воды.
"Атлантис" привел за собой два "приза": британский сухогруз "Спейбенк" и танкер "Кетти Брэвиг" с грузом великолепного дизельного топлива. Несмотря на штормовое море, капитан первого ранга Рогге прибыл на "Шеер", заставив всех поволноваться. С мостика "Шеера" казалось, что утлую шлюпку командира "Атлантиса" обязательно захлестнет волнами и опрокинет. Рогге уже год действовал в Индийском океане и мог предоставить Кранке бесценную информацию, отвечая на заранее подготовленные командиром "Шеера" вопросы. Кранке внимательно слушал коллегу, делая краткие пометки в своей записной книжке.
Встреча с "Шеером" была очень радостной для экипажа вспомогательного крейсера, поскольку они рассчитывали немного отоспаться под прикрытием 280–миллиметровых орудий карманного линкора. "Шеер" предоставлял им возможность слегка расслабиться - первый раз в течение года.
"Германская эскадра Индийского океана", уходя от урагана, решила подняться на север, где море должно было быть поспокойнее. Это давало возможность морякам "Атлантиса" побывать на "Шеере", а самому "Шееру" без помех пополнить запасы топлива с танкера "Кетти Брэвиг".
Утром специалисты с "Шеера" проверили качество топлива на танкере. Оно оказалось не только превосходным, но и лучше всего подходящим для дизелей "Шеера". Капитан первого ранга Кранке расценил это как чудо. Он даже и мечтать не смел о том, что ему удастся пополнить запасы топлива, находясь вблизи Мадагаскара.
Рогге информировал Кранке о том, что все судоходные пути ныне идут не через океан, а прижимаются к берегам. Командир "Атлантиса" предложил Кранке выбрать оперативный район к северу от Мадагаскара - напротив Момбасы, где наверняка он обнаружит немало судов противника.
Сам Рогге предполагал переместиться в район южнее Сейшельских островов, куда, по его мнению, бросятся все суда, узнав о присутствии "Шеера" севернее Мадагаскара. После завершения операции оба командира договорились о новом рандеву, если "Шеер" сможет на него прибыть. Кран–ке ожидал приказа о возвращении домой и, получив его, не мог терять времени, поскольку ночи в районе Исландии с каждым днем становились все короче.
Закончив оперативные вопросы, оба командира занялись весьма приятным бартером. Рогге предложил снабдить "Шеер" цейлонским чаем и прекрасным кандийским медом, а Кранке, в свою очередь, предложил "Атлантису" большое количество яиц, добытых на "Дюкьезе". Кроме того, превосходная аргентинская ветчина пошла в обмен на высококачественный бирманский рис. Кранке презентовал кают–компании "Атлантисa" несколько ящиков Мозельского вина, а Рогге подарил кают–компании "Шеера" столько же ящиков захваченного Шотландского виски.
На "Атлантисе" с жадностью набросились на последние германские газеты, хотя это были газеты от 20 октября прошлого года. "Атлантис" находился в рейде почти год, не получая почты и почти не зная ничего о том, что творится в мире. Очень редко удавалось поймать по радио хоть какую–нибудь германскую радиостанцию, которая, как правило, быстро терялась.
Авиамеханики с "Атлантиса" помогли отремонтировать многострадального корабельного попугая с "Шеера". Казалось, что "Арадо" простудился в южном климате. Он постоянно кашлял, плевался и задыхался, как астматик.
Между тем ураган прошел, ветер совершенно стих и снова наступила изнуряющая экипаж жара. Температура воды на поверхности океана достигла тридцати трех градусов, а в помещении главных дизелей поднялась до шестидесяти шести.
XVII
17 февраля "Шеер" снова отправился на поиск добычи. В течение ночи был обнаружен нейтральный пароход, но "Шеер" обошел его стороной и вернулся на старый курс, который вел его в оперативную зону севернее Мадагаскара. Встреча с "нейтралом" была благоприятным знаком. Там, где водятся "нейтралы", должны быть и англичане.
На следующее утро лейтенант Питч вылетел на своем "Арадо" обследовать новый район. Каждый вылет теперь был связан с большим риском, поскольку у старого "корабельного попугая" уже почти ничего не осталось от первоначального оперения. В 09:50 Питч вернулся и доложил, что обнаружил идущее на север судно примерно в шестидесяти милях от Альдабарских островов, принадлежавших Британии. "Шеер" направился в указанное летчиком место, но во второй половине дня, когда по всем расчетам пароход должен был появиться в пределах видимости ничего обнаружено не было.
Питч вызвался вылететь снова и поискать пароход.
В тот момент, когда "Арадо" катапультировали в воздух, раздался крик сигнальщика:
- Две мачты по пеленгу двадцать!
- Это он! - воскликнул кто–то на мостике, но Кранке с сомнением покачал головой. Это кто–то другой. Кроме того, Питч не возвращался, хотя должен был увидеть этот пароход сразу же после взлета.
Возможно, им удастся сделать еще один "дубль", как это удалось в Гвинейском заливе.
В 14:00 была пробита боевая тревога, и матросы разбежались по боевым постам. Две мачты поднялись над горизонтом и превратились в танкер, идущий на юг, то есть в направлении, противоположном тому, которым шел пароход, обнаруженный Питчем на рассвете.
"Шеер" приближался к новой жертве, имея солнце за кормой, что наверняка мешало сигнальщикам танкера точно опознать приближающийся корабль. Кранке решил снова повторить тот же прием, что привел к успеху в Гвинейском заливе. Подойдя к танкеру на десять тысяч метров, задрав на башнях два орудия вверх, а одно опустив вниз, чтобы отдаленно напоминать английские крейсера, Кранке начал с танкером обмен сигналами.
Капитан танкера не был удивлен появлением военного корабля. Он знал, что в этом районе патрулируют британские крейсера, поскольку имелись сведения о действиях в Индийском океане нескольких германских рейдеров. Без всякого подозрения он стал отвечать на сигналы "Шеера". К этому времени "Шеер" подошел уже достаточно близко и шокировал капитана танкера новым сигналом: "Остановиться! Не пользоваться радио! В противном случае будете немедленно уничтожены!"
Теперь обе башни "Шеера" направили на танкер все шесть своих орудий, выглядевших очень впечатляюще и грозно. С мостика "Шеера" было отчетливо видно, как английские комендоры бегут к кормовому орудию танкера.
Кранке наблюдал за всем этим, надеясь, что у танкера хватит ума не вступать в бой с карманным линкором и что английский капитан откажется от самоубийственного героизма во имя здравого смысла.
Но орудие танкера медленно поползло вдоль борта в сторону "Шеера".
- Какие храбрецы! - изумился Кранке. Они ясно видят, что перед ними тяжелый крейсер, но готовы сражаться!
Кранке очень не хотелось открывать огонь. Он передал сигналом на танкер: - "Не глупите, капитан! Отзовите своих людей от орудия и отключите радио!"
Английские комендоры отошли от орудия, получив, без сомнения, соответствующий приказ с мостика. Радио танкера молчало.