И обычай большего царя тот, что он не дает аудиенции людям и не разговаривает с ними, и к нему не является никто, кроме тех, кого мы упомянули, а обязанность схватить или отпустить, по исполнению наказаний и управлению государством лежит на его заместителе хакан-бехе.
И обычай большего царя тот, что если он умрет, то строится для него большой двор, в котором двадцать домов, и вырывается для него в каждом из домов могила, и измельчаются камни настолько, что они делаются похожими на сурьму, и расстилаются в могиле и бросается негашеная известь поверх этого. А под этим сооружением есть большая река, которая быстрая. И они помещают эту реку над этой могилой и говорят, что это для того, чтобы не добрался до нее ни шайтан, ни человек, ни черви, ни гнус. Когда он похоронен, то рубят головы тем, которые его хоронят, чтобы не было известно, в каком из этих домов могила. Могила его называется рай, и они говорят: "Он вошел в рай". И все дома выстланы парчой, вышитой золотом.
И обычай царя хазар, что у него двадцать пять жен, каждая жена – это дочь кого-либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей. И у него девушек-наложниц для его постели шестьдесят, и только такие, которые отличаются красотой. И каждая из свободных жен и наложниц находится в отдельном дворце, – у нее есть помещение в виде купола, покрытое тиком, и вокруг каждого купола есть пространство для прогулок. И у каждой из них есть евнух, который ее стережет. Итак, если хакан захочет использовать одну из них как наложницу, он посылает к евнуху, который ее стережет, и тот является к ней быстрее мгновения ока, чтобы он положил ее в свою постель, причем евнух останавливается у дверей купола царя. Когда же царь использовал ее как наложницу, евнух берет ее за руку и удаляется, и не оставляет ее после этого ни на одно мгновение.
Когда этот великий царь едет верхом, едут верхом также все войска по случаю его выезда, причем между ним и частями кортежа не меньше мили, и не видит его ни один из его подданных иначе, как лежа ниц, поклоняясь ему и не поднимая головы, пока он не проследует мимо него.
Продолжительность правления их царя – сорок лет. Если он переживет их хотя бы на один день, то подданная знать убивает его и говорит: "Его ум уменьшился, и его суждение стало неосновательным".
Если он отправит в поход отряд, то не отступает никоим образом, а если обратится в бегство, то предается смерти всякий, кто из него возвратится к царю. А что касается предводителей и его заместителя (то есть беха), то, если они обратятся в бегство, приводят их самих, и приводят их жен и их детей и отдают в рабство другим, в то время как военачальники смотрят на это и точно так же дарят их лошадей, и домашнее имущество, и оружие, и жилища. Иногда царь разрезает каждого из них на два куска и распинает их на кресте, а иногда вешает их за шеи на деревья. Иногда же, если смилуется над ними, то делает их конюхами.
У царя хазар есть огромный город на реке Атиль. Он стоит на двух берегах. В одной из этих двух частей живут мусульмане, а в другой части – царь и его приближенные. Над мусульманами поставлен муж из числа отроков царя, который называется хаз. Он мусульманин. Судебная юрисдикция над мусульманами, живущими в стране Хазар и приезжающими к ним по торговым делам, предоставлена этому отроку мусульманину, так что никто не рассматривает их дел и не производит суда между ними, кроме него.
У мусульман в этом городе есть соборная мечеть, в которой они совершают молитву и присутствуют в ней в дни пятниц. При ней высокий минарет и несколько муеззинов. И вот, когда дошла весть до царя хазар в 310 году, что мусульмане разрушили синагогу, бывшую в усадьбе Дар-аль-Бабунадж, он приказал, чтобы минарет был разрушен, и убил муеззинов. Он сказал: "Если бы я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной синагоги, которая не была бы разрушена, обязательно разрушил бы мечеть".
Хазары и царь их все [sic] иудеи. Сакалибы [волжские булгары и др.] и все, кто соседствуют с ними, пребывают в покорности у царя, и он обращается как к рабам, и они повинуются ему с покорностью. Некоторые считают, что Гог и Магог – это хазары".
Удивляет, что мечети, имамы, муеззины и мусульманские школы Хазарии упоминаются именно Ибн-Русте, в то время как в рассказе Ибн-Фадлана присутствует только "пятничная" мечеть и муэдзины. Это не значит, что утверждение Ибн-Русте неточное или что во времена Ибн-Фадлана ислам в Хазарии отступил. Ибн-Фадлан старался изложить то, что касалось главной мечети, опуская все остальное, или потому что не слишком много знал об этом, или по каким-то другим причинам. Двадцатью годами позже мечети Хазарии упоминаются Масуди. Нет оснований предполагать, что, когда Ибн-Фадлан был на Волге, там существовала только одна мечеть.
В рассказе Ибн-Фадлана много интересного, отчего он не уступает по важности всем остальным арабским источникам о хазарах, хотя и не содержит ничего по поводу обращения. Мы, как и у Истахри, ясно видим, что иудаизм хазарских царей и их ближайшего окружения существовал параллельно с языческими институтами. Двойное царствование не имело никакой связи с принятием иудаизма, да и хакан никоим образом не уподоблялся иудейскому первосвященнику. Мероприятия, связанные с его похоронами, вызывают в памяти погребальные обряды Алариха (410) и Аттилы (453), и связывают его напрямую с тюркской древностью.
Очевидно, иудаизм хакана заставил его искоренить старые традиции, к которым местное население было привязано. Положение, как мы видим не только у Ибн-Фадлана, непосредственно связано с рядом факторов, которые иначе трудно объяснить. Это впечатление, что хазары – язычники, высказанное в 780 году Або Тифлисским, и снова в 860 году Константином (Кириллом); недостаток надежной информации о хазарах из иудейского "штаба" в Вавилонии, что явно объясняется отсутствием к ним интереса; ступенчатость приближения хазар к иудаизму, согласно "Хазарской переписке". Но в самом факте иудаизма хазар, хотя ему, конечно, не хватало настоящего раббинизма, нет ни малейших сомнений. Правда, вряд ли имеет смысл настаивать на том, что формальное обращение имело место после религиозных дебатов около 740 года, как пишет Иегуда Галеви. Это остается на его совести и не находит уверенного подтверждения в других источниках. То, что иудейское влияние стало ощущаться в Хазарии в первой половине – середине VIII века, представляется более вероятным, чем после 860 года. Четко показать, что высокопоставленные хазары стали иудеями раньше, вряд ли возможно, но, учитывая свидетельства, именно к такому выводу мы приходим.
Глава 6
Обращение хазар в иудаизм согласно иудейским источникам
В арабских источниках нет указания на дату обращения более точную, чем у Масуди, который утверждает, что оно имело место во время правления Гарун ар-Рашида, то есть около 800 года. В труде Иегуды Галеви "Кузари", написанном первоначально на арабском языке в 1140 году, а позднее переведенном на еврейский Ибн-Тиббоном, указана дата 740 год. Произведение Галеви, как известно, – есть защита раввинского иудаизма, представленная в форме диалога, который велся в Хазарии за 400 лет до времени, в котором жил автор. В этом диалоге участвует хазарский царь и его собеседники. Галеви не стремится описать историческое окружение. Его интерес теологический, а не исторический, но он считает обращение царя в иудаизм именно в этом году установленным фактом. Книга "Кузари" всегда пользовалась большим успехом, и не только в иудейских кругах. В XVII веке ее редактировал молодой Баксторф, а немецкий романтик Гердер сравнил ее с "Диалогами" Платона. Ее изучают и в наши дни.
О Хазарии и хазарах Галеви говорит немного: "Многие спрашивали меня, какие возражения и доводы мог бы я привести в споре с противниками нашей веры – философами, а также последователями других религий и еврейскими сектантами, посягающими на единство народа Израиля. И вспомнилось мне, что я слышал однажды доводы ученого раввина, бывшего при дворе хазарского царя, который перешел в еврейскую веру около четырехсот лет тому назад. Как известно из хроник, он много раз видел один и тот же сон: ангел приходит к нему и говорит: "Намерения твои угодны Творцу, но действия твои Ему неугодны". Он стал тщательно исполнять предписания хазарской религии, стал участвовать в службе святилища и в приношении жертв со всей чистотой сердца, но ночью вновь посетил его ангел, говоря все те же слова: "Намерения твои угодны Творцу, но действия твои Ему неугодны". Тогда он обратился к изучению всех вер и религий и в конце концов принял еврейскую веру, а вместе с ним – многие из хазар.
Так как я нашел доводы этого раввина убедительными и так как они соответствовали моим собственным мыслям, я решил записать их так, как они были высказаны, и "разумеющие да уразумеют".
Говорят, что, когда хазарскому царю было открыто во сне, что его намерения угодны Богу, но поступки его Ему неугодны, а также было указано ему найти образ жизни, угодный Богу, он обратился к величайшему философу своего времени и спросил его, в чем состоит его вера".
Далее следует короткий диалог с философом, и Галеви продолжает: "Затем хазар решил спросить христиан и мусульман, посчитав, что тот образ жизни, угодный Богу, который ищет, он должен, вероятно, найти в одной из этих религий. И он пригласил одного из христианских ученых и попросил рассказать об их учении и обычаях".
Далее следует диалог с христианским ученым, после которого хазар решил, что обязан продолжить поиски до конца.
"Затем он пригласил одного из ученых ислама и попросил его изложить мусульманское учение и обычаи". Их беседа подробно изложена в книге. Наконец царь приглашает ученого еврея, и после дискуссии с ним завершается первая часть книги. Заметим, что собеседники говорят один за другим. В общих дебатах никто из них не участвует.
Вторая часть "Кузари" начинается со следующей мизансцены: "Впоследствии, как известно из книг хазар, хазар открыл визирю тайну своего сна, в котором ему было много раз повторено веление искать образ жизни, угодный Богу, и пойти для этого в горы Варсан (Варачан, Варатан).
Они оба – царь и визирь – пошли в эти горы, которые находятся в пустыне, омываемой морем. Ночью они пришли к пещере, в которой каждую субботу собирались евреи; они открылись этим людям и там, в пещере, приняли их религию и были обрезаны. Затем они вернулись в свою страну и сохраняли в сердце веру евреев – они верили тайно, пока не нашли способ постепенно открыть свою тайну немногим избранным. Наконец стало их много, и их тайна стала явью. Они всех остальных ввели в веру евреев. Они привезли ученых и книги из разных стран и изучали Закон. Они победили врагов благодаря своей силе, и завоевали многие земли, и открыли сокровища. Их число умножилось и достигло нескольких сотен тысяч человек. Они любили Закон, и хотели иметь свою святыню, и сделали у себя Храм-шатер наподобие воздвигнутого Моисеем. Они чтили родившихся евреями и благословляли их имена. Так рассказывают их книги. Когда царь ознакомился с Законом и с книгами пророков, он сделал того раввина своим наставником и начал задавать ему вопросы, которые обычно возникают у евреев. Прежде всего он спросил об именах и атрибутах, относимых к Богу". С этого момента следуют вопросы и ответы – царь спрашивает, мудрец отвечает.
Первое впечатление от прочтения этих отрывков – они апокрифичны. Грубый супернатурализм сам по себе не обесценивает документ этого периода. Но то, что говорится о хазарах, вызывает сомнения в исторической основе истории. Они представлены имеющими место для поклонения, где читались молитвы и приносились жертвы еще до принятия иудаизма. Это нелегко согласовать с тем, что нам известно о тюрках-язычниках, кем, безусловно, были хазары до обращения. Трудно объяснить и присутствие рядом с царем "философа" – на его месте должен был находиться шаман. А то, что хазарский царь и его визирь согласились подвергнуться обрезанию от рук незнакомцев, вообще представляется невероятным.
Вместе с тем некоторые детали рассказа говорят о его объективности. Высокое положение визиря рядом с царем поразительно, учитывая то, что нам известно о хакане и беке хазар. Сцена в горах Варсана в представлении Галеви – в пустыне возле моря. Варсан – это, вероятно, Варачан – в восточной оконечности Кавказа, идентифицируется с Северным Варатаном, удобно расположенным рядом с Хазарией, но в то время еще не обязательно на хазарской территории. Пещера, в которой разворачивается действо, упоминается и в других источниках. А главное, в "Кузари" дана точная датировка событий – Галеви утверждает, что они имели место 400 лет назад, то есть в 740 году, что говорит об объективности повествования. Хотя сегодня мы не знаем, откуда у Галеви эта информация, вряд ли есть основания полагать, что он все придумал.
Скорее, у него имелись определенные источники, содержание которых он изложил. Он упоминает об "историях" и "книгах хазар", правда, не утверждает прямо, что пользовался ими. Он мог опираться и на устные источники. Ведь пишет же он в своей книге: "Вспомнилось мне однажды, что я слышал доводы ученого раввина…" Позже мы вернемся к его возможным устным источникам. А пока отметим, что его ссылки на "книги хазар", вероятнее всего, означают уверенность в том, что таковые по меньшей мере существуют. Нам известно утверждение автора "Фихриста", что хазары использовали в своей письменности еврейский шрифт. Учитывая полное отсутствие хазарских документов у других посредников, мы можем предположить, что, если есть такие труды, о которых упоминал Галеви, они написаны еврейскими буквами. Однако согласно "Тарих-и Фахр ад-Дин Мубарак Шаху", написанному в 1206 году, хазары имели алфавит, похожий на алфавит русов. Группа греков, живших рядом, писала с использованием того же алфавита. Их называли греко-русами. Они пишут слева направо, и их буквы не соединяются друг с другом. Всего букв двадцать одна. Современник Галеви Авраам ибн-Дауд уверяет, что люди хазарского происхождения в его время были в Толедо. Иными словами, не исключено, что "книги хазар" с информацией об обращении их в иудаизм были доступны в Испании.
Учитывая не подвергающееся сомнению существование "хазарской переписки" во времена Галеви, она была в руках испанских рабби на протяжении сорока или пятидесяти лет до опубликования "Кузари". Галеви мог о ней знать. Так ли это и в какой степени он мог ее использовать, рассмотрим чуть позже, когда будем обсуждать переписку, которая являлась обменом письмами между известным еврейским сановником Хасдаем ибн Шафрутом и хазарским царем Иосифом. Оба письма были написаны не позднее 961 года, оба на еврейском языке. Отметим, что выражение "книги хазар" неприменимо к хазарской переписке.
Возможно, "истории", о которых он упоминает, – то же самое, что "книги хазар". Можно предположить, что Галеви знал об утраченном повествовании Масуди, касающемся обращения хазар в иудаизм, которое было написано в 943–944 годах и не было связано с хазарской перепиской. Говоря об "историях", он мог ссылаться на эту или другую аналогичную арабскую работу. Отметим, что Галеви не упоминает имени мудреца, в конечном счете обратившего царя в иудаизм. В других источниках его имя – Исаак Сангари. Если Галеви пользовался только текстами Масуди или других арабских авторов, а также, возможно, перепиской, он мог и не знать имени Сангари. С другой стороны, он сообщает информацию, которую едва ли мог узнать от Масуди, – дату обращения – 740 год. Крайне маловероятно, что утраченный текст Масуди, какие бы детали он ни содержал, противоречит его утверждению в "Мурудж ад-дахаб", что хазары стали иудеями во время халифата Гарун аль-Рашида (Гарун ар-Рашида). Если только эта дата не вымысел Галеви, что представляется маловероятным, он узнал ее не из арабских традиций, представленных Масуди, а из какого-то еврейского, возможно, хазарского источника.
Один аспект хазарских "декораций" в книге Галеви безоснователен и привел к неудачным результатам. На титульном листе издания "Кузари" Баксторфа указано имя Р. Исаака Сангари как главного собеседника хазарского царя. Баксторф, видимо, сам пришел к такому выводу. Имя Сангари не подтверждается до XIII века, когда о нем упоминает Нахманид. Шем Тоб Ибн-Шем Тоб (1430) утверждает, что Р. Исаак Сангари был "ученым, связанным с хазарским царем, который стал иудеем благодаря ему, и было это много лет назад в стране Тогарма [тюрок], как следует из определенных источников. Умные ответы рабби, показывающие его великое знание Закона, каббалы и других писаний, существуют в бессвязной форме на арабском языке. Иегуда Галеви, испанский поэт, нашел их и составил из них книгу на арабском языке, которая была переведена на иврит". После Ибн-Шем Тоба был Р. Гедалия (ок. 1587), который утверждал, что ответы Исаака Сангари были на хазарском языке. Очевидно, Ибн-Шем Тоб имел в виду, что сущность ответов ученого хазарскому царю в произведении Галеви основывалась на ответах Исаака Сангари, который прежде был в Хазарии. Но, даже допустив, что доводы ученого на арабском языке (или, что уж совсем невероятно, на хазарском языке), составляющие большую часть "Кузари" – довольно-таки длинного произведения, – каким-то неведомым образом оказались в распоряжении Галеви, невозможно объяснить, как они попали к нему от Исаака Сангари или кого-то другого. Они явно были составлены самим Галеви, на основании его знаний иудаизма и того, что он слышал, – об этом говорил он сам. Здесь нет вопроса о прямой устной передаче большого числа действительных ответов. Ничто в "Кузари" не наводит на мысль, что автор имел перед собой список ответов. "Истории" и "книги хазар" вряд ли могли содержать точные ответы конкретного рабби, и должны относиться к хроникам и т. д., реальным или вымышленным.
Ибн-Шем Тобу решительно возражает Фиркович (XIX век). В письме, написанном в начале его примечательной карьеры, он высказывает мнение, что ответы Р. Исаака Сангари попали в руки Галеви, который, обнаружив, что они противоречат учениям раббинизма, перевел их на арабский язык в измененной форме. Фиркович полагал, что Исаак Сангари был караимом – в соответствии с его теорией, что караимы покинули Палестину еще до Христа и пришли в Крым раньше, чем хазары. Делая такие выводы, он опирался не только на тексты, но и на мнение своего учителя караима, которого он называет, и сообщает, что полностью с ним согласен.
Фиркович пошел намного дальше. Он объявил, что обнаружил в Крыму надгробную плиту Исаака Сангари, на которой было написано: "Isaac Sangari P-g". Последние буквы, по его утверждению, означали "бек Хазарии". Это мнение было отвергнуто как неаутентичное. Другая надпись – просто "Sangarith" – также была обнаружена – утверждалось, что это надгробная плита супруги Сангари.