28 февраля после мучительных колебаний Галина решается "отрезать по кусочку от Валерия"… Где-то неподалеку пролетали самолеты то в сторону Хорога, то обратно. Но ни один не кружил над местом аварии даже тогда, когда была ясная погода. 8 марта Галина записывает: "Может, в честь праздника вспомнят о нас? Так хочется верить, что нас все-таки спасут".
Спустя месяц после аварии Галина пишет прощальное письмо мужу Ивану: "Прощай, мой друг! Если ты встретишь их (мужчин), скажи, что они сволочи. Я им говорила, что они забудут нас. Вот и забыли… Нам так хотелось есть с Сашей, и мы стали кушать Валерия. Может быть, протянем до конца месяца. А жить так хочется!"
Когда съели Валерия, Галина пыталась кормить Сашу своей кровью. 23 марта мальчик скончался. Бурнаева хотела покончить с собой, но не смогла. По ночам стали приходить волки. Они грызли обшивку самолета, выли. 28 марта Галина стала отрезать по кусочку от Саши… Когда стояла ясная погода, она забиралась на плоскость самолета и, услышав шум пролетавших самолетов, махала красной тряпкой. 8 мая едва ли не обезумевшая Галина сделала последнюю запись: "Если до 15-го никто не придет, начну отрезать пальцы ног…"
На этом дневник заканчивается. А что же было потом? Стали расспрашивать стариков. Посоветовали обратиться к Николаю Константиновичу Тихомирову. Во время войны он был старшим инженером местного летного отряда. Вот что он рассказал:
– Как же, помню эту страшную историю. Пропавший самолет искали и пограничники, и альпинисты, но безуспешно. Жаль, что вертолетов тогда не было. Масловского, Вихрова, Княжниченко подобрали жители кишлака Матруан. Жуковского с ними не было: сорвался в пропасть. Поиск самолета к этому времени прекратили. В Хороге Масловскому и Вихрову ампутировали отмороженные ноги. Княжниченко был в унтах, поэтому ноги у него остались целы. Я с ним разговаривал. Он рассказал, как они шли. Почему не возобновили поиски? Потому, что все были уверены: в живых никого нет.
И вдруг в начале мая приходит из Москвы приказ: найти самолет (не Бурнаеву. – Авт .), снять двигатель, в крайнем случае – поршни. Для фронта. Я возглавил экспедицию. С нами был и муж Бурнаевой, начальник одного из аэропортов Памира. К тому времени он успел жениться. В кишлаке Матраун набрали 14 добровольцев. В тот же день под снежным холмиком нашли тело погибшего Жуковского. Заночевали рядом. Чуть свет, было это 12 мая, то есть на 85-й день после аварии самолета, пошли вверх по узкому ущелью. Там еще лежал ноздреватый снег. Под ним просматривались следы людей. Поднялись на крутой перевал и остолбенели: метрах в 20, внизу, лежал изуродованный самолет, а на его плоскости сидела… Галина Бурнаева! "А где Саша?" – простонал Бурнаев. Галина показала на лежавший рядом череп…
Она долго была в больнице. Потом вышла замуж. Были у нее дети. Несколько лет назад Бурнаева умерла…
Этот случай прокомментировал заслуженный врач РФ директор московского областного Центра социальной судебной психологии Геннадий Дорофеенко: – Такими случаями, увы, изобилует история. Из близких нам дат – время Второй мировой войны. Да и "лагерная" практика вынуждает, случается, людей как-то решать проблему выживания. Известно, что при побеге из "зоны" заключенные нередко берут с собой "корову" – человека, предназначенного "в пищу". Писал об этом и Солженицын. Читатель обычно воспринимает такие откровения с ужасом, но в подобных экстремальных ситуациях психология людоедства не относится к разряду патологии. Люди с высоко развитыми моральными качествами обычно с трудом делают выбор между "противоестественным" каннибализмом и жаждой выжить. Однако чувство голода, как правило, пересиливает.
Кто взорвал советские пароходы?
Сведения о трагической гибели в бухте Находка парохода "Дальстрой", принадлежавшего одноименному ведомству, и двух судов Дальневосточного пароходства "Генерал Ватутин" и "Выборг" в бухте Нагаево долгие годы скрывались. Только людская молва об этих трагедиях передавалась из уст в уста. И вот совсем недавно начали появляться отдельные публикации, проливающие свет на события далеких лет.
Флот организации Дальстрой был создан в 1935 году. Его суда предназначались для завоза различных грузов, в том числе взрывоопасных, на Колыму предприятиям золотодобывающей промышленности. В 30-е годы Магадан был основным перевалочным пунктом ГУЛАГа. Заключенных, в основном состоявших из так называемых "врагов народа", завозили в Нагаево из Владивостока, Находки, Ванино и других портов судами Дальстроя и Дальневосточного пароходства. В марте 1935 года Дальстрой закупил в Голландии пароход "Алмело", который сразу же получил новое имя в честь народного комиссара внутренних дел СССР – "Ягода". Но вскоре после снятия с поста и расстрела наркома хозяева судна решили присвоить ему новое, безупречное имя – "Дальстрой". Это был вполне современный пароход, постройки 1925 года, дедвейтом 13 500 тонн. Характерно, что его котлы работали на жидком топливе, что в то время было редкостью. 24 июля 1946 года "Дальстрой" стоял под погрузкой у причала порта Находка (мыса Астафьева). В носовой трюм насыпью грузили взрывоопасный аммонал. Второй трюм, строп за стропом, заполнялся тротилом в резиновых мешках. Работу выполняли заключенные. Противопожарные средства были в полной готовности: по палубе протянуты пожарные шланги, из которых непрерывно, без напора, струилась вода. Как происходили дальнейшие события, лучше всего рассказал бывший старший помощник капитана парохода "Дальстрой" Павел Павлович Куянцев, известный художник-маринист:
"В беседе с капитаном В.М. Банковичем я задал ему вопрос: "Почему первый трюм загружается аммоналом насыпью? Это же полное нарушение правил перевозок взрывоопасного груза". В ответ же услышал нечто странное: "Я протестовал, но ничего не вышло. Пришел приказ из Магадана от самого высокого начальства".
Едва капитан закончил разговор со своим помощником, как сразу раздался тревожный крик: "Пожар в первом трюме!" Капитан сразу же отдал приказал по телефону в машину: "Увеличить напор воды на пожарную магистраль и открыть кингстоны – затопить носовой трюм". Подбежавшие к люку люди схватили стволы четырех шлангов и направили сильные струи воды в трюм. К ним на помощь подскочили матросы с огнетушителями, но этого оказалось недостаточно. Из трюма вырвался мощный клуб черного дыма, а за ним взметнулся столб желтого пламени. Палуба заходила ходуном. Пламя вырвалось из тесного трюма с грохотом и ревом. Из-за высокой температуры люди со шлангами начали отступать ко второму трюму. Но они забыли, что там более опасный груз – тротил в непромокаемых резиновых мешках. Заливать его водой не имело смысла. В этот момент подбежал капитан и, оценив обстановку, отдал команду: "Всем уходить на корму и по штормтрапу покинуть судно. Старпому Куянцеву обойти живые помещения и всех направить на берег". Тем временем к бедствующему судну на всех порах мчались буксир-спасатель "Адмирал Нахимов" и маленький танкер с одноименным названием "Дальстрой". Завыли, подавая тревожные гудки, стоящие в порту суда.
Старпом П. Куянцев и механик А. Байков прибежали на корму последними. Там стояли только капитан и судовой врач. Остальная команда уже сошла на берег. К воротам порта люди отходили с опаской, то и дело оглядываясь на свой горящий пароход. Да и какой смысл был торопиться. Четыреста тонн тротила – это малая атомная бомба. От взрыва ничего не останется. А пожар бушевал уже восемь минут. Вот-вот судно взлетит на воздух. Капитан В.М. Банкович, словно придавленный грузом ответственности, шел позади всех. Куянцев решил обождать его. Через секунду он почувствовал легкий толчок в спину, будто кто-то его энергично и властно подтолкнул. А в следующий момент его подняло в воздухе и бросило на что-то мягкое. Все потемнело. Потом вода накрыла до пояса, и он очнулся. Какой-то тяжелый предмет упал рядом. Схватившись за него, чтобы встать, задыхаясь от гари, он подумал: "Вот и конец!" Но черное густое облако уходило в сторону, стало легче дышать. Теперь, казалось, можно было и подняться на ноги. Рядом лежал мусорный рукав судна из стали в тонну весом. Он обернулся и стал искать глазами пароход и своих товарищей. У пирса не было ни судна, ни складов, ни зданий, ни деревьев. Только сиротливо торчали из воды сваи, да чернела притонувшая корма парохода, а на ней – два паровых котла, выброшенных из кочегарки. И все это было покрыто черным мазутом. Всюду – вблизи и вдали разбросанные взрывом покоробленные части судна. Якорь весом в пять тонн забросило на полкилометра от берега. Со всех домов, расположенных поблизости, сорвало крыши, из окон выбило стекла. С начала эвакуации все грузчики, а их было около сотни, бросились в проходную порта и столпились у ворот. Взрыв прижал их к утесу, сбил в людскую кучу. И вот теперь из этого месива ручейком стекала кровь. Страшно было смотреть на изуродованные тела. Одни еще шевелились, другие затихли.
Большая часть экипажа парохода "Дальстрой" осталась в живых благодаря тому, что капитан В.М. Банкович вовремя, то есть с задержкой, отдал команду оставить судно. Сорок восемь человек, в основном состоящих из моряков Дальневосточного пароходства – в том числе и капитан, сошли на берег и пошли к проходной. Шли медленно и поэтому, когда произошел колоссальной силы взрыв, моряки оказались в мертвой зоне и почти все остались живы, только получили тяжелую контузию с разрывом барабанных перепонок. Капитан был убит осколком в затылок, врача-фронтовика (фамилия не установлена) и 3-го механика С. Киприанюка совсем не нашли. Один матрос (фамилия не установлена) получил перелом голени и на другой день скончался в госпитале.
Когда начался пожар, капитан отправил на берег свою жену Ольгу Митину, жену 4-го помощника Румянцеву, пекаря Рыскина, юнгу В. Караянова и сопровождающих матросов Сырбу и Лелюка. Они успели до взрыва отбежать за километр от порта, там их настигли осколки. Были убиты Рыскин, Сырба, Караянов, тяжело ранен Лелюк и легко – обе женщины.
В заключение Павел Павлович Куянцев дополнил рассказ еще одной любопытной подробностью: "Когда со следователем Шадринцевым мы объезжали госпитали и больницы Находки, он показал мне кусок фанеры, которую вырезал в уборной управления Дальстроя. На нем было написано: "Скоро Дальстрой должен провалиться". В дальнейшем следствие установило, что это была диверсия".
Прокуратура Находки не дремала. Началось следствие, допросы членов экипажа парохода "Дальстрой". Но обвинить моряков не удалось. Помог случай. Загорелся аммонал на барже, которую привели на буксире от парохода "Орел". Кроме того, через сутки сгорел аммонал, находившийся в вагоне. После этих событий следствие перенесли в другие сферы, а команду отпустили, признав всех невиновными.
– Так все они и живут вторую жизнь благодаря своему капитану. Они уважали и любили Всеволода Мартиновича и очень жалели о его гибели, – закончил свой рассказ Куянцев.
О тех же трагических событиях вспоминал бывший 4-й механик парохода "Орел" (типа "Либерти") В.Б. Россовский. Его пароход и небольшой танкер стояли друг за другом у причальной стенки по соседству с "Дальстроем". "Орел" принимал в свои трюмы смешанный груз, предназначавшийся для порта Певек. В третий трюм уже были погружены 360 тонн аммонала насыпью и тротил в мешках. 24 июля 1946 года намечался отход. В твиндеки судна, оборудованные трехъярусными деревянными нарами, должны были принять пассажиров – заключенных. Но произошло непредвиденное обстоятельство. Это событие началось еще накануне – 23 июля.
– Когда я поднялся на палубу из машинного отделения, – рассказывал Россовский, – то увидел старшего механика И.И. Гурского. Он внимательно всматривался в берег, где мы увидели большой столб черного дыма, исходящего из навалом лежащего на причале аммонала. Огонь начал быстро подбираться к нашему пароходу. Немедленно объявили пожарную тревогу. Мощные струи воды, направленные моряками в сторону огня, сбили его. Капитан Бабиевский приказал стармеху немедленно подать пар на бак к брашпилю, а боцману отдал команду "вира якорь". Дополнительно принятые экстренные меры позволили судну быстро отойти от опасного места и встать на якорь посреди бухты.
На следующий день, 24 июля, пришло распоряжение от диспетчера порта немедленно стать к причалу под посадку пассажиров. Только успели поднять якорь и начали двигаться к пирсу, как увидели начавшийся пожар на пароходе "Дальстрой". Бабиевский без промедления отдал команду рулевому лечь на обратный курс. На траверзе мыса Астафьева произошел первый взрыв на "Дальстрое". Прошло несколько минут. И когда "Орел" находился уже на внешнем рейде, его застал второй, еще более мощный взрыв. Несмотря на значительное расстояние, весомый осколок фальшборта парохода "Дальстрой" врезался в палубу "Орла" и сделал вмятину в районе первого трюма. На шлюпочной палубе ботдека находились бутыли с серной кислотой. Несколько стеклянных емкостей осколками разбило. Трех членов экипажа окатило опасной жидкостью. Их пришлось катером отправить в больницу. Силой взрыва вырвало открытые иллюминаторы, изуродовало каюты. Человеческих жертв, к счастью, не было.
В конце дня 24 июля в Находку из Владивостока прибыло "высокое начальство". Оно предписало немедленно снять с борта "Орла" весь взрывоопасный груз. Капитан С.М. Бабиевский отказался от портовых рабочих и принял решение произвести выгрузку своими силами. С помощью судового бота, выполнявшего роль буксировщика, и баржи опасный груз полностью выгрузили на берег. 25 июля 1946 года пароход "Орел" произвел посадку пассажиров и взял курс на север в порт Певек.
После трагедии в Находке для перевозки взрывоопасного груза в порт Нагаево Дальневосточное пароходство дополнительно выделило пароходы "Генерал Ватутин" (капитан С.В. Куницкий) и "Выборг" (капитан П.М. Плотников).
Пароход "Генерал Ватутин", построенный в 1944 году в США, имел валовую вместимость 7300 регистровых тонн и паровую машину в 2500 лошадиных сил. Пароход "Выборг", построенный в 1919 году в США, имел валовую вместимость 5946 регистровых тонн и паровую машину в 2800 лошадиных сил.
Оба судна были переданы Дальневосточному пароходству по ленд-лизу: первый – в августе 1944 года, второй – в июле 1943 года.
19 декабря 1947 года пароход "Генерал Ватутин" доставил в порт Нагаево 8593 тонн различных грузов, в том числе 3313 т взрывчатки. В глубине бухты он остановился в ожидании распоряжений. На ближнем рейде с 14 декабря стоял пароход "Выборг", в ожидании выгрузки 3049 т народнохозяйственных грузов, в том числе 193 тонн взрывчатых веществ. Оба судна напоминали пороховые бочки и вскоре действительно стали смертниками.
Вблизи нефтебазы в ожидании слива солярки стоял танкер "Совнефть", а теплоход "Советская Латвия" ждал начала бункеровки. У причалов производили грузовые операции "Старый большевик", "Ким", "Минск", рыбацкое судно "Немирович-Данченко", а рядом с ним – буксир "Тайга". Грузопассажирский пароход "Феликс Дзержинский" взламывал лед нагаевской бухты, делая проход для судов. О том, что произошло дальше, рассказали свидетели страшной трагедии в порту Нагаево, случившейся 19 декабря 1947 года.
Капитан теплохода "Советская Латвия" П.С. Чигорь в интервью журналисту М. Избенко вспоминал: "Казалось, ничего не предвещало беды, порт работал в полную нагрузку, как вдруг на носовой палубе "Генерала Ватутина" раздался сильный глухой взрыв. Он вскрыл люки первого трюма, и оттуда повалил густой дым и вырвалось пламя. По всей вероятности, капитан С.В. Куницкий вовремя обнаружил пожар. Используя постоянную готовность судовой машины, он дал задний ход и начал двигаться в сторону выхода из порта. Прежде необходимо было развернуться, но на это не хватало ни времени, ни пространства. Двигаясь кормой, "Генерал Ватутин" чуть было не столкнулся с танкером "Совнефть". Капитан вовремя застопорил задний ход и стал малым ходом подрабатывать вперед до того места, пока судно не ткнулось носом в лед. А между тем в носовой части судна продолжал бушевать пожар, пока не раздался колоссальной силы взрыв. Кстати, уже перед лицом неизбежной гибели, когда пароход, можно сказать, был обречен, капитан до последнего момента отчаянно пытался вывести его из порта, выполняя свой гражданский долг, долг поистине настоящего моряка, готового пожертвовать собой ради безопасности соседних судов.
– От детонации, – вспоминал матрос "Выборга" Бирюков, – на нашем судне произошел взрыв капсюлей-детонаторов, расположенных в трюме № 1. От взрыва носовая часть "Выборга" сразу же отвалилась и пароход стал тонуть. Часть команды успела спрыгнуть на плот, где пострадавших подобрал пароход "Феликс Дзержинский".
От парохода "Генерал Ватутин", кроме осколков металла, разлетевшихся на многие сотни метров, ничего не осталось. На месте, где стоял "Выборг", торчали из воды только мачты. На самом причале оказались разрушенными все жилые и служебные постройки. Сила взрыва была такова, что суда, стоявшие на рейде и у причалов, получили сильные повреждения корпусов и механизмов.
– Трагедия произошла на моей вахте, – вспоминал бывший моторист теплохода "Старый большевик" А.Н. Шляпников. – Я находился на верхних решетках машинной шахты, когда услышал возбужденный голос. На минуту выскочил на палубу и увидел страшную картину. Столб пламени, словно из газовой скважины, вознесся над носовым трюмом "Генерала Ватутина". Около мили разделяло нас от горящего парохода, но все мы ощутили исходящее от него тепло. С кормы на лед спускались по штормтрапу люди, некоторые прыгали. Они бежали в поисках спасения к пароходу "Выборг", стоящему во льдах. Не имея возможности долго задерживаться наверху, я спустился в машинное отделение, и здесь глухой необычайной силы взрыв, словно пушинку, подбросил меня и ударил о верхние решетки. Очнулся я не сразу. С болью в голове и во всем теле с большим трудом я вылез из отсека льял [4] , заполненных холодной водой. Металлический настил был сорван со своего штатного места и представлял груду металла. Удивился, как же меня не прибило тяжелыми плитами? Дизель-генератор не работал, аварийное освещение вышло из строя. На ощупь добрался до генератора и запустил его в работу – появился свет. О степени взрыва можно было судить по лопнувшим крышкам подшипников гребного вала. Многие члены экипажа были сброшены взрывной волной с судна и в буквальном смысле плавали над причалом, так как уровень воды поднялся на три-четыре метра. Еще до взрыва наша команда совместно с моряками теплохода "Ким" спустила шлюпку и решила пойти на помощь "Генералу Ватутину". Но успели только отойти от борта, взрывом шлюпку разбило, а людей разбросало в разные стороны. К счастью, из команды никто не погиб, хотя часть экипажа пришлось госпитализировать.