Гибель лайнера "Адмирал Нахимов"
"Адмирал Нахимов" отошел от причала Новороссийского морвокзала 31 августа 1986 года в 22.00 и взял курс на Сочи. В 22.20 на мостике получили информацию о приближении на встречном курсе сухогруза "Петр Васев". По Правилам предупреждения столкновения судов в море (ППСС) "Адмирал Нахимов" должен был пропустить его, но вмешался диспетчер берегового поста регулирования движения, который дал команду "Петру Васеву" пропустить "пассажира". Капитан сухогруза Виктор Ткаченко подтвердил своему коллеге с "Адмирала Нахимова" Вадиму Маркову, что пропустит его. Однако в 23.12 "Петр Васев" врезался носовой частью под прямым углом в правый борт парохода, прорубив в нем пробоину 8Ч10 метров. Через 8 минут лайнер погрузился в морскую пучину.
Зачем портовый диспетчер приказал капитанам нарушить ППСС? Почему Виктор Ткаченко не дал дорогу "Адмиралу Нахимову"? Наконец, по каким причинам лайнер камнем пошел ко дну, хотя в соответствии с международными конвенциями конструкция пассажирского судна должна обеспечить ему плавучесть, даже если затоплены как минимум два отсека? Ни на один из этих вопросов правительственная комиссия, которую возглавлял член Политбюро ЦК КПСС Гейдар Алиев, ответов не дала. Задолго до завершения следствия, а тем более суда, она определила: кораблекрушение произошло в результате халатности капитанов. Через два месяца после трагедии этот вывод был закреплен в постановлении Политбюро ЦК КПСС. А в марте 1987 года состоялся суд, принявший к руководству прозорливую оценку партии: капитаны получили по 15 лет тюрьмы и должны были выплатить по 40 тысяч рублей штрафа в компенсацию ущерба.
Партия, а также суд не оценили по достоинству деятельность министра морского флота, члена ЦК КПСС Тимофея Гуженко, руководителей Черноморского пароходства. Но ведь не без их начальственного ведома перевозкой пассажиров занималось судно, находящееся в эксплуатации 60 лет, которое вообще нельзя было выпускать дальше портовой гавани.
8 июля 1986 года (почти за два месяца до катастрофы) пароходство составило акт: к дальнейшему использованию пароход не пригоден. Но именно на эту "старую галошу" по указанию начальника Черноморского пароходства С. Лукьянченко, подписавшего тот самый акт, посадили 1200 пассажиров и отправили в море, "удовлетворяя потребности государства в пассажироперевозках".
Как уже упоминалось, пассажирское судно должно оставаться на плаву, даже если у него полностью затоплены два любых отсека. Вопреки всем конвенциям "Нахимов" не обладал этими качествами. Теоретически он мог оставаться на плаву только с одним затопленным отсеком (теоретически – потому что из-за старости прогнил вообще). Удар "Петра Васева" роковым образом пришелся как раз в переборку, разделявшую два отсека. Поэтому оба они мгновенно оказались затопленными. Роковую роль сыграла невозможность воспользоваться спасательными шлюпками: на спуск только одной в идеальных условиях требовалось до получаса, при крене же всего в 1–2 градуса спуск становился невозможен.
Не все концы с концами сходятся и в обвинениях, выдвинутых против капитанов. Суд, а до него и следствие не исследовали ключевой, по мнению многих флотских специалистов, факт: в период нарастания аварийной ситуации на экранах радиолокационных станций наблюдалась отметка какого-то третьего судна, которое так и не было идентифицировано.
До самого момента столкновения Ткаченко практически не отходил от САРПа (системы автоматизированной радиолокационной прокладки курса). Как это ни странно, но прибор показывал расхождение в 2 мили с судном, которое Ткаченко считал "Нахимовым". Кроме того, по получаемым данным, увеличивался и пеленг. Положение неизвестного судна, судя по приборам, создавало иллюзию абсолютно благополучной обстановки.
Показания Ткаченко не заинтересовали юристов, зато дали некоторым ученым и специалистам-практикам повод для дальнейшего расследования. Доцент Краснодарского политехнического института Владимир Чуев выдвинул такую гипотезу. Столкновение, как известно, произошло в конце лета. Нередко это время совпадает с повышением солнечной активности. Случалось, что именно в такие дни и ночи на экранах радаров вдруг возникали цели-фантомы и, наоборот, исчезали настоящие цели.
Чуев тщательно изучил сборник "Солнечные данные" Академии наук СССР. И тут выяснилось: с 17 августа 1986 года в показаниях Крымской астрофизической обсерватории обнаружился резкий скачок электромагнитного излучения из космоса, равный 20 %. Однако его не зафиксировали эталонные обсерватории в Японии и Канаде. Это расхождение в данных эталонных обсерваторий и Крымской длилось до 1 сентября. А потом все пришло в норму.
Проанализировав эти факты, Чуев пришел к выводу: на регион Крыма и Северного Кавказа (в том числе на Цемесскую бухту и Новороссийск) воздействовало не солнечное, а неизвестное направленное электромагнитное излучение. Оно подавалось издалека, возможно, за сотни и тысячи миль через искусственный спутник Земли, а может, через разведывательные системы типа "АВАКС", которые оборудованы специальными микропроцессорами и могут работать с любым радаром так, чтобы на его экране появлялись ложные цели и исчезали истинные.
Кстати, до трагедии в Цемесской бухте на теплоходах "Герои Севастополя", "Бургас" и на других судах несколько раз судоводители регистрировали на радарах ложные цели. В четырех случаях создавалась ситуация, когда чудом удавалось избежать столкновения.
По мнению Чуева, кораблекрушение под Новороссийском – результат применения микроволнового оружия через спутник.
Александр Трусов, служивший тогда в погранвойсках КГБ, предполагает, что микроволновое оружие было применено для ликвидации крупного чина КГБ своими же соратниками. В ту ночь действительно погиб начальник управления КГБ по Одесской области генерал-майор Крикунов со своей семьей, который уже после отхода "Нахимова" от причала был доставлен на борт парохода катером. Однако обстоятельства его смерти так и остались неизвестными. Да и появление Крикунова на борту было достаточно неожиданным. Решение об этом он принял в Москве, в Главном управлении КГБ СССР, в день отплытия "Нахимова" из Одессы. С чем только не связывали факт его смерти. Писали и о мести коррумпированной партийной номенклатуры, и о попытке передачи крупной партии контрабанды, и о расследовании фактов вывоза военной техники через Новороссийский порт.
Профессор из Санкт-Петербурга Алексей Синяков участие в трагедии каких-либо спецслужб вывел за скобки. Он выдвинул гипотезу так называемого локального геофизического резонанса (ЛГР). Специалист по безопасности полетов, он полагает, что ЛГР стал причиной многих катастроф – в воздухе, на земле, под водой (в частности, пожара на атомной подводной лодке "Комсомолец"). Вечером 31 августа 1986 года на Черном море мог проявляться геофизический резонанс: наблюдалось необычное свечение атмосферы, а через два часа после гибели "Нахимова" произошло сильное землетрясение в западной части моря. Во время геофизического резонанса человек, управляющий сложным техническим объектом, теряет возможность точно оценить ситуацию и принять правильное решение. Не этим ли объясняется неадекватное поведение капитана Ткаченко? Ведь для совершения маневра "последнего момента" (например, отворота "Васева" вправо от принятого курса) требовалось всего полторы минуты?
Есть немало и других версий, которые хотя бы частично снимают вину с капитанов и объясняют их странное поведение в момент катастрофы.
После 1991 года справедливость в отношении осужденных "стрелочников" в какой-то степени была восстановлена. Они были помилованы и в 1992 году вышли на свободу. Вадим Марков возвратился в Черноморское пароходство, где занял должность капитана-наставника. Виктор Ткаченко вместе с семьей эмигрировал в Израиль.
К сожалению, за минувшие годы не предпринималось никаких попыток поднять останки погибших моряков и пассажиров "Адмирала Нахимова". О затонувшем теплоходе заговорили только тогда, когда из его топливных танков началась утечка солярки. Однако серьезную подводную экспедицию организовать пока не на что.
Но, пожалуй, наиболее обойденными вниманием государства оказались живые жертвы катастрофы – родные и близкие погибших. Они не получили ни компенсаций, ни страховок. Правда, в Одессе, где был приписан "Адмирал Нахимов", родственники создали фонд помощи семьям погибших. Но он ныне влачит жалкое существование, а российские потерпевшие вообще не включены в его список, поскольку Одесса теперь оказалась в другой стране.
Сын Ольги Клементьевны Кузьмы Павел служил матросом на "Адмирале Нахимове" и геройски погиб во время катастрофы. Живы свидетели, которые рассказывают, что в момент столкновения Павел Кузьма нес вахту на верхней палубе и мог спокойно покинуть тонущее судно. Однако матрос пошел спасать пассажиров, несколько раз нырял в затопленные каюты, пока не остался в одной из них навечно.
– Павлика так и не нашли, – рассказала мне Ольга Клементьевна. – Мне выдали емкость с песком и илом со дна в месте гибели парохода и триста рублей на символические похороны. Раз в два-три года, когда средства позволяют, езжу в Новороссийск, где 31 августа собираются родные наших погибших. Спасибо новороссийским властям, которые предоставляют машины, катер, кормят в матросском клубе, обеспечивают жильем. Но сэкономить денег на дорогу с каждым годом труднее. Незадолго до трагедии я пошла на пенсию, и Павлик сказал: "Ничего, теперь я тебе буду помогать". Он погиб при исполнении служебных обязанностей, и помочь мне теперь некому…
Такова печальная судьба не только Ольги Клементьевны. Государство забыло о семьях тех, кто лежит на дне вместе с "Адмиралом Нахимовым". Грандиозные планы перестройки, затем сумбурные российские реформы затмили эту трагедию. Но у таких трагедий нет срока давности. Кстати сказать, потомки погибших на "Титанике" до сих пор получают пособия. Не пора ли и нам учиться платить хотя бы по таким вот скорбным счетам?
Гибель "Михаила Лермонтова"
– Индийский океан. Мы возвращались домой из Юго-Восточной Азии, когда начальник радиостанции позвонил мне в каюту и вздрагивающим от волнения голосом почти прокричал: "Быстрее в радиорубку! "Лермонтов" тонет!" Первое, о чем я подумал: такого просто не может быть. Но когда услышал переговоры, которые вел с пароходством по радиотелефону капитан тонущего судна, то все понял. Далеко-далеко отсюда, у берегов Новой Зеландии, действительно погибал наш белый красавец теплоход. В тот злополучный день я должен был находиться на "Лермонтове". Именно на этот теплоход я получил назначение, вернувшись из отпуска. Но обстоятельства сложились так, что мне пришлось перейти на контейнерное судно, которое совершало двухмесячные круговые рейсы в Юго-Восточную Азию. И в рейс на "Лермонтове" отправился другой доктор – мой сменщик, – рассказывает А. Червоненко.
Теплоход "Михаил Лермонтов" был построен на судоверфи немецкого порта Висмар в 1972 году. В то время Министерство морского флота СССР заказало новую серию из пяти крупных пассажирских судов. Три из них – "Иван Франко", "Тарас Шевченко" и "Шота Руставели" – отправились в Одессу и пополнили Черноморское пароходство, а два – "Александр Пушкин" и "Михаил Лермонтов" – получили приписку в Ленинградском порту.
Корпуса судов "писательской" серии, в отличие от пассажирских теплоходов всех стран, были окрашены в черный цвет. Белым был только "Михаил Лермонтов". Его перекрасили в начале 80-х, во время реконструкции, тогда же изменили и внутренние интерьеры теплохода, и он стал более комфортабельным и современным. Это позволило "Михаилу Лермонтову" занять достойное место среди круизных лайнеров зарубежных фирм.
На пяти пассажирских палубах, соединенных трапами и лифтами, было расположено 239 кают, в которых со всеми удобствами могли разместиться 550 пассажиров. Экипаж состоял из 350 человек и размещался на нижних палубах. Исключение составлял высший комсостав, живший на верхней палубе, рядом с каютой капитана.
К услугам пассажиров был музыкальный салон со сценой для представлений и танцев, ресторан, пять баров, салон красоты, парикмахерская, казино, библиотека, зимний сад, магазины, теннисные корты. Скучать пассажирам было некогда, тем более что в каждом порту для них устраивались экскурсии – на автобусах или катерах.
Во время описываемых событий "Михаил Лермонтов" был круизным судном; летом он совершал рейсы по Средиземноморью и в водах северной части Норвегии с заходом на Шпицберген; зимой уходил в кругосветное плавание – через Панамский и Суэцкий каналы, с заходами в Центральную и Южную Америки, на острова Океании, в Новую Зеландию, Австралию, Юго-Восточную Азию и Индию.
В свой последний рейс из Ленинградского порта белоснежный красавец лайнер отправился в пятницу 22 ноября 1985 года. "Михаил Лермонтов" находился под фрахтом английской туристической фирмы Charter Travel Co. Ltd (сокращенно СТС), дирекция которой присутствовала на борту судна.
После захода в Тилбери, портовый пригород Лондона, был взят курс на Австралию. Из порта Сидней 6 февраля 1986 года теплоход отправился в круиз вокруг островов Новой Зеландии. На борту находилось 408 пассажиров, в основном австралийцев, и 330 членов экипажа. После заходов в порты Северного острова "Михаил Лермонтов" 15 февраля прибыл в порт Веллингтон – столицу Новой Зеландии. После непродолжительной стоянки лайнер отправился к одному из красивейших мест в мире – каналу Тори, который ведет из пролива Кука в пролив Королевы Шарлотты. Пройдя канал, теплоход зашел в порт Пиктон, простоял семь часов у причала и двинулся дальше, чтобы, обогнув мыс Джексон, выйти на западное побережье острова…
Отсчет времени начнем с вечерней вахты, на которую 16 февраля в 16 часов 00 минут заступили: старший штурман, второй помощник капитана, рулевой и впередсмотрящий матросы. Кроме вахтенных, на мостике судна находились капитан и опытный новозеландский лоцман – Дон Джемисон. Он прекрасно знал район плавания и к тому же являлся начальником Марлборской акватории.
По его предложению, скорость судна была увеличена до 15 узлов.
Необходимо отметить, что лоцман имеет на судне рекомендательный голос, то есть он может посоветовать произвести то или иное действие или маневр, но окончательное решение принимает только капитан, а в его отсутствие – старший вахтенный штурман.
Традиционно советы лоцмана воспринимаются с большим доверием, поскольку лоцманами работают, как правило, опытные капитаны, досконально изучившие акваторию. Лоцман несет ответственность за свои рекомендации перед организацией, выдавшей ему лицензию на проводку судов в данном регионе. В данном случае это был совет директоров Марлборской акватории.
Как свидетельствуют члены экипажа, теплоход шел очень близко к берегу, чтобы пассажиры могли любоваться великолепными морскими пейзажами.
Начавшийся небольшой дождь ухудшил видимость, поэтому капитану приходилось постоянно выходить на крыло мостка. В 16.30 он, оставив вместо себя старшего штурмана, покинул ходовую рубку и отправился сменить мокрую от дождя одежду. (О том, мог ли капитан в сложной обстановке покидать мостик, – судить другим капитанам.)
На подходе к мысу Джексон лоцман, неожиданно изменив заранее согласованный и проложенный на карте курс, направил "Михаила Лермонтова" в узкий пролив между мысом и скалистой отмелью, на которой возвышался маяк. Старший штурман поинтересовался: "Почему вы ведете нас так близко к берегу?", однако команды лоцмана не отменил. В этот момент последовал рапорт второго помощника капитана: "Вижу белые буруны по курсу". "Воды в этом месте достаточно", – успел произнести лоцман, и вдруг со стороны правого борта раздался сильный удар и послышался скрежет. Судно вздрогнуло всем корпусом. На хронометре было 17.38, когда теплоход "Михаил Лермонтов" налетел на риф и получил пробоину в правом борту. Удар был скользящий, поврежденными оказались несколько водонепроницаемых отсеков.
Риф между мысом Джексона и скалой Уорен, вставший на пути теплохода, хорошо известен и обозначен на всех морских картах. О коварстве этих мест люди знают уже более двух веков – впервые риф описал знаменитый мореплаватель Джеймс Кук еще в 1770 году.
Сразу же после удара старший штурман дал команду "стоп машина". Срочно поднявшийся на мостик капитан спросил: "Что случилось?" Однако лоцман не смог ответить ничего вразумительного.
В 17.43 по приказу капитана аварийная партия приступила к обследованию нижних палуб. Однако вскоре стало ясно, что спасти теплоход не удастся. Последовало объявление, что "Михаил Лермонтов" напоролся на рифы, но причин для беспокойства нет, так как суда такого класса считаются непотопляемыми. Экипажу было рекомендовано надеть спасательные жилеты. Пассажирская служба получила распоряжение проконтролировать сбор пассажиров у шлюпок и обеспечить их спасательными жилетами.
В 18.01, после переговоров капитана тонущего судна с руководством пароходства, был подан сигнал бедствия. Его приняли в Веллингтоне. На помощь тонущему теплоходу направился находившийся в семнадцати милях от места катастрофы танкер "Тарихико".
В 18 часов 04 минуты судно, продолжая медленное движение в залив Порт Гор, второй раз ударилось правым бортом о камни.
В 18 часов 20 минут, после того как было замечено поступление воды из затопленного рефрижераторного отсека во вспомогательное машинное отделение, был подан второй сигнал бедствия.
В экстремальной ситуации экипаж теплохода "Михаил Лермонтов" спас всех пассажиров.
Поначалу сигнал тревоги был воспринят пассажирами как экзотическое приключение. Они, улыбаясь, фотографировались в оранжевых спасательных жилетах рядом со шлюпками. Но по мере того как увеличивался крен, нервное напряжение нарастало: пассажиры наконец поняли серьезность положения. Туристы в основном были пожилого возраста, и некоторых пришлось нести к трапу на руках. Чтобы не создавать паники, проемы трапов закрыли брезентом, который скрывал от глаз быстро прибывающую с нижних палуб воду.
Среди членов экипажа недосчитались механика. Один из мотористов видел, как за минуту до удара тот зашел в помещение рефрижераторного отделения. Пробоина длиной 12 метров оказалась именно в этом месте, и отсек был мгновенно затоплен водой.
Крен на правый борт достиг 12 градусов, осушительные насосы не справлялись с прибывающей водой. С мостика на центральный пульт управления поступила команда капитана "полный вперед". Лайнер, набирая ход, двинулся к месту, выбранному для посадки на мель.
В 19.13 вода залила главный распределительный щит. Произошло обесточивание, перестали работать топливные насосы, сработала автоматическая система отключения главных двигателей. Остановились основные дизель-генераторы, а мощности аварийных дизель-генераторов хватало только на то, чтобы обеспечить минимальное освещение судна.
В 19.32 механики и мотористы покинули машинное отделение.
В 19.41 "Михаил Лермонтов" находился на расстоянии менее 8 кабельтовых (точнее, 1450 метров) от южной части залива Порт-Гор. С подошедшего танкера "Тарихико" наконец увидели терпящий бедствие теплоход и немедленно по радиотелефону сообщили в Веллингтон, что необходимо использовать все находящиеся рядом суда для оказания немедленной помощи. Тонущий лайнер освещали сигнальными ракетами.