Транспорт "Наиссар" подорвался на мине и в 8.39 был потоплен немецкой авиацией к востоку от острова Мохни. Погибло несколько сот раненых и большая часть экипажа. В 8.41 "Эргонаутис" затонул от ударов немецкой авиации, погибло более 300 человек. Наконец, в 9.06 подорвался на мине и через полторы-две минуты скрылся под водой транспорт "Балхаш", на борту которого находилось не менее 3000 бойцов и командиров, из них было спасено всего около 200 человек Плавающих людей спасали два транспорта и катера. Подорвалось на мине и погибло спасательное судно "Колывань".
Атаки авиации противника продолжались в течение всего дня 29 августа. По вражеским пикировщикам открывался беглый огонь из зенитных орудий и пулеметов, из пулеметов Максима и винтовок - из всего, что могло стрелять. Ружейные пули были явно безвредны для частично бронированных "юнкерсов", но, невзирая на это, с некоторых кораблей, например с сетевого заградителя "Вятка", было сделано свыше 2500 выстрелов из винтовок. По общему впечатлению, атаки авиации противника в большинстве случаев не отличались особым искусством и настойчивостью. Тем не менее, убедившись в сравнительной слабости оказываемого ему противодействия, противник путем многократно повторявшихся налетов повредил и потопил авиабомбами одно за другим почти все суда 2-го и 3-го конвоев. Транспорты "Тобол", "Лусма", "Скрунда" и "Вторая пятилетка" затонули на Западном Гогландском плесе.
"Тобол" погиб северо-западнее острова Вайндло от прямых попаданий бомб, сброшенных пятью "юнкерсами" в тот момент, когда пытался подойти к горящему пароходу "Казахстан", чтобы оказать ему помощь.
"Аусма" имел на борту гарнизон Палдиски (до 1200 человек). В 13 часов он затонул в районе острова Родшер от прямого попадания авиабомбы. Число погибших неизвестно.
"Скрунда" в течении 29 - 30 августа выдержал 36 воздушных атак, на него было сброшено 144 бомбы, но он оставался на плаву. В 5 милях от острова Вайндло при прямом попадании бомбы пароход лишился хода. Все раненые, принятые с транспорта "Луга", и другие пассажиры - всею 2000 человек - были сняты тральщиками, катерами, буксирами и доставлены на Гогланд и в Кронштадт. После этого экипаж затопил судно, т.к. буксировать его было невозможно.
"Вторая Пятилетка" неоднократно отбивала атаки противника. Во время 15-й атаки после прямого попадания авиабомбы судно начало погружаться. Тральщики и катера сняли и доставили на Гогланд более 2500 человек. В результате последующих атак пароход затонул западнее Гогланда.
Транспорт "Лейк Люцерне" в 15 часов был сильно поврежден прямым попаданием авиабомб. Погибло 200 человек. Тяжелораненому капитану (Г. Каськ) удалось довести судно до Гогланда и посадить на мель. Более 2500 человек были доставлены на берег. Покинутый пароход был атакован авиацией, получил новые повреждения и затонул.
"Шауляй" в районе острова Родшер был поврежден прямым попаданием авиабомбы, но остался на плаву. С помощью спасателя "Метеор" и ТЩ-31 он пришел на рейд Сууркюля. Весь личный состав эвакуированной воинской части с вооружением был высажен на берег. Сам пароход, получив повреждения при последующих налетах, затонул.
Танкер №12 в 18.27 затонул в пяти милях восточнее Гогланда. В том же районе был потоплен авиабомбами вышедший из бухты Сууркюля в Кронштадт транспорт "Вайндло", не участвовавший в переходе флота из Таллина.
Из-за полученных от ударов авиации повреждений транспорт "Вормси", шедший вне караванов, выбросился на берег острова Большой Тютерс и оставлен командой. Сведений о погибпгих нет.
Уцелел один лишь небольшой транспорт "Кумари", пришедший 30 августа в Кронштадт без всяких повреждений.
Из кораблей охранения повреждения от атак самолетов противника получила одна только канонерская лодка "Амгунь". Канлодка пыталась прикрыть зенитным огнем горевший транспорт "Иван Папанин". Бомба угодила в трюм канлодки, пробила его и взорвалась в воде. Вторая бомба взорвалась у борта, повредив осколками холодильник. Машину пришлось остановить. Вскоре повреждения удалось исправить, и "Амгунь" в сопровождении канлодки "Москва" двинулась дальше.
Конвой № 1 прибыл в Кронштадт в 7.30 30 августа в составе: "Ленинградсовет" и три ПЛ Щ-307, Щ-308, М-79.
В 14.00 пришел конвой № 2: канлодка "Москва", СКР "Буря", два сетевых заградителя, три ГИСУ, три ПЛ типа Щ, одна "малютка", четыре тральщика, шесть буксиров, одна шхуна. Конвой № 3, прибывший в 9.30 30 августа, состоял всего из двух единиц: канлодки "Амгунь" и транспорта "Кумари". Конвой № 4 - СКР "Разведчик", две шхуны и два тральщика. Таким образом, целым до Кронштадта дошел только один небольшой транспорт.
Корабли ютландского отряда работали весь день 29 августа, всю ночь и до половины следующего дня. Как только поступали сведения о терпящих бедствие судах, к ним направлялись корабли отряда. К вечеру второго дня приступили к переброске людей на небольших кораблях и катерах в Кронштадт. Всего на острове оказалось 12160 человек, из них 5 тыс. подобранных из воды и снятых с горящих транспортов, 5160 сошедших с 5 транспортов на остров и 2 тыс. с транспорта "Казахстан", приткнувшегося к острову Вайндло. В 1.40 31 августа на Гогланд прибыли 5 БТЩ и, приняв 1350 человек, отправились в Кронштадт. В перевозке людей в Кронштадт участвовали тральщики, буксиры, катера, шхуны, водолеи, транспорты. Авиация противника почти непрерывно атаковала корабли на пути между Гогландом и Кронштадтом Последние 100 человек покинули Гогланд на ГИСУ "Гидрограф" 7 сентября.
Подготовка к походу проводилась поспешно, точного учета количества войск и гражданского населения, принятых на транспорты, не велось. Поэтому в разных документах фигурирует разное количество кораблей и судов и принятых на борт и доставленных в Кронштадт и Ленинград. По последним исследованиям, в прорыве участвовали 153 боевых корабля и катера и 75 транспортов и вспомогательных судов. Погибли, по разным источникам, от 19 до 22 кораблей и катеров, от 34 до 43 транспортов и вспомогательных судов. Всего 65 кораблей, катеров и вспомогательных судов.
Корабли и суда приняли в Таллине около 30 тыс. бойцов и командиров, раненых и гражданского населения, в Кронштадт доставлено 12 225 человек. Потери составили почти 18 тысяч.
Потери людей и судов могли быть значительно меньшими, если бы не были допущены некоторые серьезные ошибки. Ход боев в Прибалтике не давал оснований к оптимистическим выводам ни Ставке, ни тем более Главнокомандованию Северо-Западным направлением. Было очевидно, что войска и флот придется эвакуировать из Таллина, но командованию КБФ не поставили задачу заранее подготовиться к эвакуации. После получения директивы об отходе провести серьезную подготовку к походу уже не было времени.
Но и командование КБФ не проявило инициативу. Зная, что противник усиливает свои минные заграждения на пути в Кронштадт, оно не пыталось этому воспрепятствовать и атаковать минные заградители немцев и финнов. Не были определены границы минного поля и не проведено контрольного траления фарватеров. Вероятно, поэтому из возможных маршрутов движения - северного, центрального и южного - был выбран центральный, на котором уже погибли эсминец, три транспорта, ледокол, три БТЩ. Командование КБФ преувеличило опасность со стороны подводных лодок и береговой артиллерии противника.
Можно ли было уменьшить потери?
Причиной гибели кораблей и судов во время прорыва были мины (в основном 28 августа) и авиация противника (в течение дня 29 августа).
Встреч с минами могло бы быть вдвое меньше, если бы удалось обеспечить движение всех отрядов и конвоев по одной и той же полосе шириной не более 3 каб. Именно такой порядок движения одним курсом и намечался планом перехода флота.
Однако в этом плане не было никаких указаний по навигационному обеспечению. Без использования плавучих ориентиров (баканов, вех), возможность совершения перехода одним и тем же курсом ставилась в зависимость от точности счисления на кораблях и судах и от соблюдения равнения в строю кильватерной колонны - т.е. от мастерства штурманов и рулевых.
При форсировании Юминдского минного поля от подрыва на минах погибли: пять миноносцев, две подводные лодки, два сторожевых корабля, канонерская лодка, два тральщика, вооруженный буксир, гидрографическое судно, два спасательных судна, пять транспортов и самоходная баржа. Кроме того, был поврежден взрывом мины транспорт "Луга". Характерно, что транспорты, шедшие в кильватерных колоннах за тральщиками, имели меньше потерь, чем боевые корабли, обгонявшие транспорты вне протраленных полос. Три эсминца арьергарда погибли, нарушив план перехода, и, вместо того чтобы идти за последним конвоем, начали обгонять транспорты, идя по минному полю.
Готовясь к прорыву через минные заграждения, ни командующий флотом, ни начальник штаба, ни начальник Минной обороны, ни их флагманские специалисты не провели совещаний с командирами дивизионов тральщиков и с командирами тральщиков, чтобы поставить им задачу на переход и разработать тактические мероприятия по противоминному обеспечению, предусмотренные действовавшими документами (НТЩ-40).
Этими документами предусматривалось разрежение минных заграждений катерами-тральщиками с малой осадкой, что облегчало задачу тральщиков. В распоряжении командования имелись 20 катеров типа "рыбинец" и несколько катеров КМ и КЛТ, вооруженных катерными тралами. Все они могли буксировать катерный трал с наибольшей скоростью в 6 узлов, следовательно, они не задержали бы движение конвоев, так как скорость тихоходных тральщиков составляла 5,5 - 6 узлов.
25 - 27 августа они не использовались из-за неблагоприятной погоды. Но 28 августа погода улучшилась. Если бы, например, 10 - 12 катеров типа "Рыбинец" были поставлены впереди тральщиков, проводивших 1-й конвой, то, идя с катерными тралами, они могли бы значительно облегчить задачу тихоходных тральщиков и тем самым способствовать решению общей задачи флота
Правилами предусматривалось обозначение протраленной полосы вехами. Специально назначенные катера должны были ставить тральные вехи на кромках протраленной полосы, чем можно было предотвратить подрыв на минах транспортов. Эти вехи вплоть до наступления темноты служили бы ориентирами для проводки конвоев, следовательно, не произошло бы длительной задержки, вызванной преднамеренным уклонением тральщиков 2-ю конвоя от оси фарватера, и суда конвоя не скучились бы в плотной части Юминдского минного поля. Ночью возле вех должны были стоять катера и подавать световые сигналы проходящим кораблям и судам. При этом можно было попытаться обеспечить ночной переход 2, 3 и 4-го конвоев через восточную часть Юминдского минного поля. Может быть, при этом не обошлось бы без единичных потерь на минах, а может, таких потерь и не произошло бы.
В базе такие вехи имелись, в том числе 50 светящихся, но вместо того, чтобы распределить эти вехи на тральщики и катера сопровождения, их погрузили на один из транспортов, чтобы доставить в Кронштадт.
Много неприятностей доставили кораблям и судам мины, подсеченные тралами, при этом не взорвавшиеся и плавающие на поверхности, их было трудно заметить среди волн или в темноте. Были два способа обезвредить эти мины. Во-первых, обозначать плавающие мины световыми буйками, как это было сделано при последнем походе на Ханко или ставить возле них катер, подающий сигнал.
Во-вторых, стараться расстрелять плавающие мины, для этого были выделены специальные катера, которые шли непосредственно за тралами тральщиков. Но мин было так много, что не все обнаруженные мины были расстреляны, что объяснялось скученностью двигавшихся транспортов, которых к тому же обгоняли отряды боевых кораблей. Иногда катер открывал огонь по мине, но вынужден был прекращать его, чтобы случайно не попасть в рядом идущие транспорты. Да и основная задача катеров МО, входивших в составы отрядов главных сил и прикрытия, заключалась в несении противолодочного охранения боевых кораблей, а плавающие и подсеченные мины расстреливались только по мере возможности.
Поэтому кораблям и судам оставалось только уклоняться от обнаруженных на курсе мин. Так, например, лидер "Минск" уклонился сперва от одной, затем от двух, а в 20.30 обнаружил сразу пять подсеченных мин. Согласно донесению капитана транспорта "Скрунда", он уклонился от пяти одиночных мин и от двух "кустов", состоявших из четырех и пяти, по-видимому, подсеченных параванами прошедших ранее кораблей. Как в этом донесении, так и в других рейсовых донесениях капитанов погибших транспортов, а также в заключении заместителя народного комиссара Морского Флота утверждается, что Военно-Морской Флот, вместо того, чтобы охранять транспорты, обогнал их и угнел вперед, "подрезав много мин, на которых подрывались транспорты".
В общем итоге во время перехода флота 28 - 29 августа корабли и суда встретили не менее 105 мин. 74 мины попали в тралы и параваны-охранители и не менее 10 мин застряли в брошенных тралах, на 21 подорвались корабли и суда, шедшие без параванов-охранителей.
Прикрыть отряды и конвои истребителями на всем протяжении маршрута по объективным причинам не представлялось возможным. В распоряжении авиации флота остались только аэродромы в районе Ленинграда. Как бы пригодился аэродром на Гогланде или Лавенсари, но они так и не были построены. Надежды на советскую авиацию на последнем участке перехода не оправдались. Истребителям так и не удалось надежно прикрыть конвои на заключительном участке, тем более, что прикрывались в первую очередь боевые корабли. Отдельные суда - танкер и четыре транспорта, - несмотря на периодическое появление наших истребителей и разведчиков МБР-2, были все же потоплены самолетами противника на Восточном Гогландском плесе.
Зенитная артиллерия боевых кораблей также использовалась не полностью, на самом ответственном участке - на Западном Гогландском плесе боевые корабли бросили транспорты. Да большинство кораблей к тому времени было повреждено, но их зенитная артиллерия была в порядке, и выполнить задачу обеспечения ПВО транспортов они могли. Утром 29 августа корабли отрядов главных сил и прикрытия могли бы дождаться подхода транспортов и идти малым ходом, прикрывая их зенитным огнем. Конечно, вряд ли они защитили бы все суда, но потерь могло бы быть меньше.
Но и командующий флотом и начальник штаба "рванули" полным ходом в Кронштадт.
В своих мемуарах адмиралы, руководившие операцией, оценивают ее как безусловную победу. Постсоветские историки называют ее не иначе как трагедия, агония, сравнивают с Цусимой.
Вероятно, истина где-то между этими крайностями. Большая часть боевых кораблей пришла в Кронштадт, а многие транспорты, даже поврежденные, сумели "дотянуть" до берега, спасая тысячи бойцов и командиров. Моряки, военные и торговые, командиры кораблей и капитаны судов в большинстве своем выполнили свой долг, подчас проявляя героизм. И не их вина, что операция имела такой итог.
Командование советским флотом сделало соответствующие выводы, и следующая эвакуация военно-морской базы - Одессы - была проведена четко, скрытно и без потерь.
ДАЛЬШЕ ОТСТУПАТЬ НЕКУДА. ФЛОТ НА ЗАЩИТЕ ЛЕНИНГРАДА
Старейшая военно-морская база Российского флота - Кронштадт (до 1723 г. - Кроншлот) - была основана Петром I в 1703 г. на острове Котлин как крепость для защиты новой столицы - Петербурга с моря. В последующие столетия крепость постоянно укреплялась, укрепления Кронштадта и фортов одевались в гранит и бетон, совершенствовалось их вооружение.
Не один раз противник вплотную подходил к Кронштадту, намереваясь овладеть островом Котлин и прорваться к Санкт-Петербургу. Впервые шведские корабли с десантом подошли к Кроншлоту в июне 1704 г. Но после перестрелки они, простояв два дня, ушли. На следующий год шведы повторили попытку, но, также потерпев неудачу, ретировались. Во время Русско-шведской войны 1788 - 1790 гг. Балтийский флаг в двухдневном 23 - 24 мая 1790 г. сражении у Красной Горки преградил путь шведскому флоту.
В июне 1854 г. (во время Крымской войны 1853 - 1856 гг.) англо-французский флот подошел к Кронштадту, но, выяснив чрезвычайную мощность обороны крепости, союзники отказались от атаки и отошли, так и не решив прорываться под огнем кронштадтских фортов.
В 1855 г. отряд английских и французских судов вновь приблизился к Кронштадту, но после подрыва на минах четырех судов союзники отказались от активных операций против крепости.
В 1919 г. английские корабли подошли к Копорскому заливу, с целью прорыва вместе с войсками Юденича к Кронштадту и Петрограду. После нескольких боевых столкновений с советскими кораблями, потеряв эсминец и подводную лодку, они вынуждены были отступить. В августе английские торпедные катера атаковали кронштадтские гавани, но, потеряв 4 катера и не причинив серьезного ущерба Красному флоту, отказались от последующих атак.
С 1918 до 1940 г. Кронштадт был единственной базой Балтийского флота. В начале 1930-х гг. началось строительство военно-морской базы Ручьи в Лужском заливе, но она так и осталась недостроенной. Кронштадт имел инфраструктуру, необходимую для обеспечения базирования кораблей всех классов, от торпедных катеров до линкоров. В Кронштадте находились уникальные сухие доки и Морской завод, который мог ремонтировать корабли всех классов.
К 1940 г. Кронштадт располагал мощной береговой обороной, имевшей на вооружении стационарные и железнодорожные орудия калибром от 45 до 356 мм. Стационарная артиллерия дислоцировалась на морских и береговых фортах, а железнодорожная - на специальных железнодорожных позициях.
В 1940 г. флот ушел в Прибалтику на новые базы, отодвинулась граница и на Карельском перешейке Кронштадт оказался в глубоком тылу. Вся железнодорожная артиллерия была отправлена на оборону новых военно-морских баз, а часть стационарных батарей законсервировали.
После того как в 1940 г. корабли ушли на новые базы, в Кронштадте оставались только корабли охраны водного района, торпедные катера 2-й бригады, учебные корабли, ремонтируемые и проходившие испытания, пришедшие с ленинградских заводов новые корабли. После вступления в строй корабли направлялись в передовые базы Балтийского флота или на другие театры. Здесь же находились основные учебные отряды и школы. Таким образом, Кронштадт был не только тыловой базой, но и важнейшим военно-морским центром страны.