"Мне иногда в голову приходила фантазия, ну что если бы, в наследство от Польши, поступило три миллиона не евреев, а русских, евреев же было бы восемьдесят миллионов?!.. Во что превратились бы русские, и как бы евреи третировали их? Позволили бы молиться свободно? Не обратили бы прямо в рабство? Хуже того, не содрали ли бы кожу совсем? Не выбили бы их дотла, до окончательного истребления, как проделывали с чуждыми народностями в старину, – в древнюю свою историю?!.."
Вглядываясь же, при существующих условиях в неимоверное размножение сынов Иуды и задумываясь над смертоносным возрастанием их тлетворной тирании, Ф. М. Достоевский не мог не придти к выводу, что если русскому народу суждено погибнуть, то, несомненно, через евреев. "Жиды погубят Россию!.." – предвещал великий мыслитель наш, но мы его не слушали…
А между тем, уже по "конституции", составленной декабристом масоном Пестелем, наряду с оставлением в крепостном рабстве многих миллионов русских крестьян евреям даровалось полное равноправие и, чуть ли не в качестве высшего государственного учреждения России, создавался Великий Иудейский Синедрион. Надо ли удивляться, что первым кандидатом в состав временного правительства декабристы считали и проживавшего в доме Перетца в С.-Петербурге Сперанского?.. Вторым же кандидатом являлся граф Н. С. Мордвинов, благодаря которому замучившие в 1823 году христианского младенца в Велиже, евреи оправданы. С тех пор много воды утекло, а уже один 1905 год должен, казалось бы, нас вновь научить многому.
V. Как бы ни было, однако, печальным все изложенное выше, далеко, впрочем, не обнимающее и самой сути еврейского вопроса, всего поразительнее – это непостижимая беспечность современных государств, а в особенности России. По примеру других стран мы тратим свыше полумиллиарда рублей ежегодно на защиту от мнимых внешних врагов, но ничего не предпринимаем для обороны от такого внутреннего врага, как еврейство. Увы, мы поступаем наоборот. Откармливая и размножая сынов Иуды именно за счет военных подрядов. Мы, сверх того, снабжаем детей Израиля опасным и унизительным для нас иммунитетом даже в интендантских процессах. Приходя в содрогание при одной мысли о чуме на Дальнем Востоке, мы как бы совершенно забываем, что чума пройдет, а евреи останутся…
VI. Таковы условия, при которых вам, милостивые государи, угодно было не только поставить на очередь иудейскую проблему, но не полагать и формальных границ при ее рассмотрении. Это – подвиг государственной мудрости, деяние тем более благородное и прозорливое, что оно беспримерно. История не в состоянии указать другой коллегии или собрания любых представителей страны, столь же мужественно вдохновляемых любовью к отечеству.
VII. А всемирному еврейству не следует ни удивляться, ни, тем паче проклинать нас. В Талмуде сказано: "Кто любит гоя, тот ненавидит своего Творца!". Защищаясь от такого, священного для сынов Иуды, закона, мы исполняем свой долг и не в праве от него уклоняться. Все, что в этом мире имело начало, не может не иметь конца. Так пусть же евреи позабудут, наконец, о том кагальном аргументе, который доныне приносил им столь безграничные результаты. Восстание против иудейской тирании никак не означает, будто иноплеменники предпочитают патриотизм свободе. Нет, свобода есть, прежде всего, восстание против еврейства под знаменем именно любви к родине!..
Действительно, где и когда еще было видано, чтобы в годину тягчайших испытаний ниспосланных судьбой, столица государства избрала в свои "профессора" и "освободители", посылая своим первым ставленником и в первое же законодательное собрание, еврея?.. Между тем, первопрестольная Москва отправила именно как первого своего депутата, в первую же Государственную Думу, excusez du peu, бывшего поляковского приказчика Мовшу Янкелева Герценштейна!
Как это понять?!..
Тем не менее, даже на днях явился, буде сие возможно, факт еще более знаменательный. Прошел, говорят, самый угар революционного безумия и наступило, если не успокоение, то, но крайней мере, такое течение событий, когда, по-видимому, есть время осмотреться и порассудить. Что же видим мы?.. Не далее, как вчера, третья Государственная Дума, внезапно решилась на то, чем не позволяли себе рисковать и первые две думы. Она положила начало уничтожению черты еврейской оседлости, то есть узаконению равноправия евреев, как с завидной откровенностью на думской же трибуне порадовал россиян московский же ставленник Маклаков…
Как уразуметь сие?..
И всего горестнее то, что означенные, явно нелепые факты, разумеется, не случайны. Они свидетельствуют о глубоких и сокровенных причинах, о тяжком национальном психозе и безысходном отчаянии, из которых проистекают наравне со многими другими явлениями данного порядка.
К сожалению, у нас нет пока времени для сколько-нибудь систематического обозрения столь необыкновенного по важности предмета, приходится сжать исследование до крайних пределов, а потому ограничиться лишь самыми общими, подчас отрывочными и как бы случайными указаниями. Но не напрасно говорят: c'est le premier pas qui coute. – Совершая первый шаг мы уже, надеюсь, не остановимся.
VIII. Засим, если даже в европейской литературе, увы, не существует энциклопедии еврейского вопроса, то настал момент, когда следует над нею поработать в России. Пришло для нас, русских, время уразуметь евреев, которые ни во что не верят, а дерзают на все!.. Пора, в самом деле, прекратить то смехотворное положение, в котором по приказу тех же евреев и их приспешников – масонов, пребывают современные, как они себя называют, культурные народы, вероломно сбиваемые с толку, постыдно разрешающие кагалу водить себя за нос!..
Теперь, кажется, уже ни для кого не тайна, что, с позволения сказать, "великая революция" представлялась в действительности кровавой опереткой, инсценированной надменным Альбионом при благосклонном участии всемирного кагала и масонства. Но тогда как для разоблачения этого замысла потребовалось целое столетие, были еще в ту эпоху люди, ясно понимавшие дьявольскую игру Великобритании. Сюда относятся Лефранк, зарезанный вследствие своих разоблачений, Робизон и в особенности Баррюэль.
Но, проделав через террор "конституцию со взломом", евреи оказались монополистами и всех выгод, которые для них проистекают отсюда логически. Как и все иные, а в частности как наш 1905 год, революция XVIII века во Франции послужила на пользу только еврейству, ибо всякое разрушение власти, т. е. объединение сил иноплеменников, не может не отдавать их на произвол самой свирепой из потаенных организаций – веками скованного кагала.
Было бы уже позором, если бы арийцы подчинились евреям за невозможностью сопротивления. Настолько же это становится унизительным и печальным, когда мы встречаем порабощение добровольное? В наши дни арийство даже пятнается беспримерным на историческом пути, стадным обожанием иудаизма? – "J'ai vu, – c'est dire tout", – негодует Вольтер, – "Le jesuite adore"!.." Каково же нынешнее гонение "угнетенному племени", когда еще в древнем Риме один вид еврея возбуждал хохот?!..
"Когда еврей начальствует – он всегда жесток. Как правитель, – деспот, как священник – тиран. Проповедь еврея исполнена проклятий. Как воин, он подл и беспощаден; как философ – его спокойствие низость, как купец – его торговля обман!.. Семейство для него – грабительская ассоциация. Любовь – одно чувственное наслаждение!.."
"Ни стыда, ни жалости" – основной иудейский девиз…
Никакая алхимия не способна добыть золотое поведение из свинцовых инстинктов.
"С'est une rase a part – incapable de tenir sa parole et de faire acte de justise, a moins que son interet ne l'y oblige", удостоверяет Ренан, отнюдь не враг евреев.
"Ils sont avant tout intrigants et fourbes. Ils n'ont d'autres ressources que la ruse. Toute leur forse est dans l'art de tromper", – свидетельствует Лакретель.
"Le fait de consommer sans produire, c'est-a'-dire de vivre aux d'epens d'autrui, constitue le parasitisme. Le meme fait, etablit a l'etat de systeme et s'exercant au moyen de l'accaparement des signes servant a l'echange des richesses, constitue la juiverie", – говорит Ширак. А если, по меткому определению Тиодиера, "la politique est l'art de deguiser son interet particulier en interet general", то именно такова политика иудейская.
Но это коренное свойство всякой политики, как отхожего промысла, приобретает у сынов Иуды еще одну неподражаемую и в наивысшей мере им присущую своеобразность. К господству они идут через раболепие. Omnia serviliter pro domination. С другой стороны, свои злодеяния кагал неизменно и, нельзя не признать, "художественно" совершает под контрабандным флагом "высокого и прекрасного"…
Отсюда неизбежен, также sui generis, результат.
Фальсификация идеалов через подлог свободы и спекулирование нами наряду с беспощадным истреблением супостатов – таковы главенствующие явления нашего времени, этой, никогда еще не виданной раньше, сцены триумфального шествия Израиля.
Гои же не должны отнюдь ничего знать ему неугодного.
Газеты, иерихонские трубы кагала, создают ему репутацию величия беспорочного, а биржа за счет гоев же оплачивает пресмыкающихся у его ног вожаков "общественного мнения", равно как сильных мира сего, которые могли бы покуситься на его обуздание. Трудно поверить и, однако, за редкими исключениями, ни в одном библиографическом либо в новом энциклопедическом лексиконе имени Баррюэля не значится, и это, не взирая на факт, что те же лексиконы пестрят, особенно в наше либеральное время, всевозможными иудейскими ничтожествами. А что касается еврейства вообще и, в частности, Талмуда, то кроме дифирамбов даже у Ларусса читатель, уж, разумеется, ничего не найдет…
IX. Таковы баррикады, встречаемые на пути исследования еврейского вопроса. Но сказанное относится, да еще далеко не сполна, лишь к одной области затруднений. Общее же перечисление их увлекло бы нас бесцельно в сторону от существа дела. Необыкновенную сложность проблемы мы достаточно сознаем и помимо этого. Однако есть еще точка зрения, весьма немаловажная, а между тем нередко оставляемая без должного внимания. Серьезность предпринимаемого нами анализа определяется, в частности, фактом, что еврейский вопрос – только частный случай мировой борьбы арийцев с семитами.
Таким образом, нельзя не бросить хотя бы суммарного взгляда на ее развитие.
Очерк борьбы арийцев с семитами
– Les Semites c'est l'ombre dans le tableau de la civilisation, le mauvais genie de la terre.
– Tous leurs cadeaux sont des pestes!..
Gustave Tridon
I. Расы отличаются друг от друга столь коренными, безусловными и неустранимыми признаками, что игнорировать их существование немыслимо. Устойчивость расовых типов, в свою очередь, настолько сильна и непоколебима, что перемена среды решительно бессильна нивелировать их наглядным тому доказательством служит в особенности еврейство. Согласно с этим недопустимо и какое-либо сомнение в принципиальном различии языков. Способы их образования в расах чужды взаимно. И если классификация сравнительной филологии еще нуждается, быть может, в некотором пересмотре, то, без сомнения, при каких-либо условиях нельзя было бы оспаривать идею, что урало-алтайская, арийская и семитическая семьи языков проистекают из совершенно разных источников, Здесь несоизмеримо все. Лексикология в этих областях лингвистики встречается с формами ясно характеризующимися врозь. Особливыми являются и самые моделирования голоса.
Разнообразия, сюда относящиеся, безграничны. Интонации рас запечатляются и на физической, и на моральной сторонах. В частности, исследования показывают, что тогда как одна часть человечества проводила жизнь в повозках, другая наоборот, знала только палатки. Иные племена питаются главным образом молочными продуктами, а другая, как в некоторых частях Китая и Кохинхины, совсем не употребляют в пищу молока, либо даже не доят коров, древние же ацтеки и вовсе не имели домашних животных. По безотчетному наитию, большинство людей сознавало, что Бог, создавший железо, рабства не хотел, а потому благороднейшею из профессий почитало звание воина. Однако, рядом с этим наблюдается не только у хамитов, отчасти и у семитов, но иногда и у монголов (в Китае), такой позор раболепия, когда из жажды торгашества на пути гибели Вавилова и Ниневии, в Гире и Сидоне, а затем в итальянских республиках средних веков военная служба считалась напротив унизительной.
Язык есть отражение народного характера, а сходство языков – прямое доказательство единства происхождения. В этом отношении едва ли не самым знаменательным является ближайшее, кровное родство евреев с финикиянами. Они – родные братья и по языку, и по мировоззрению. С другой стороны, мы видим то, что, пребывая на низшей сравнительно с другими степени культуры и неизменно определяясь такими, между прочим, свойствами, что она готова есть все вплоть до себе подобных, а самым отвратительным для европейца запахом наслаждаться, черная раса оказывается и в духовном родстве с наиболее нечистоплотной в нравственном отношении расой – семитической. Для наречий негритянских явно неуместно малейшее подозрение в какой бы то ни было связи с языками Индии и Европы; наоборот, усматриваются интимная близость, очевидное сходство с языками Ассирии, Иудеи, Ханаана и Ливии… Смешение этих рас дает на островах Тихого океана самых гнусных дикарей или свирепых каннибалов, каковы папуасы Новой Гвинеи. Не помогает семитам и примесь алтайской крови. По Чемберлену, евреи, например, оказываются именно негро-монголо-семитами…
Белая раса, идеальными представителями которой по красоте должны быть почитаемы не древние греки, а родственные славянам сарматы, нигде в анналах человечества не замечается в состоянии дикости. Она, воистину, творец знания, цивилизации и прогресса, она по праву обладает Европой, откуда сыны Иуды теперь не прочь, однако, ее вытеснить. Уже за XVIII веков до нашей эры, кельты сражались на берегах Гаронны (во Франции), а обитавшие некогда и по Гвадалквивиру славяне, без сомнения, живут в Европе свыше четырех тысяч лет. Увы, против них-то больше всего и направлен современный гнет иудаизма.
Раса есть основной фактор в социальных и государственных проблемах, бесплодны попытки закрывать перед этим глаза. Опасны и нередко гибельны мероприятия, для которых не она признается фундаментом. Бесцельны отговорки, что нет чистых рас, либо утопии, что смешение рас даст, наконец, единое человечество. На египетских пирамидах не трудно убедиться, прежде всего, в неискоренимости еврейского типа.
II. Установив изложенное, хотя бы только в самых общих чертах, мы останавливаемся, как потому что не видим необходимости в дальнейшем анализе вопроса о расах, затронутого лишь попутно, так и ввиду факта, что тема необъятна. Конечно, было бы вразумительнее, раскрывая ход событий, рационализировать их, т. е. устанавливать и их зависимость от совокупности производящих причин. Но такая задача несовместима с сегодняшними рамками.
Положение вещей таково, что чем более изыскания наши проникают в ночь прошедшего, тем сильнее сгущается мрак, самая почва исчезает, наконец, под ногами, разверзаясь в бездонную пропасть. Рано или поздно, а наступает заколдованный момент, когда наши взоры не различают уже ничего, кроме призраков и неясных теней. Истина насмехается над самыми крайними усилиями историка, отступая все дальше и глубже, пока не станет вовсе недосягаемой под охраной целых легионов басен и легенд, которых никакая научная артиллерия уже рассеять не в силах… Таким образом, нам, по возможности, следует держаться реальной почвы, ибо только отсюда мыслимы практические выводы, а о них, разумеется, надо памятовать больше всего.
III. Бывая в Люцерне, нельзя не посетить диорамы Альп.
Зритель входит в совершенно темный зал, и некоторое время остается во мраке. Внезапно поднимается занавес и сразу открывает восхитительную панораму гор и озер, ледников и долин, уходящих в небеса снежных вершин, бесконечных лесов, диких утесов, скал, глетчеров и пропастей, частью зияющих своими изуродованными краями, частью предательски занесенных снегом… Удивительные эффекты освещения дают попеременно картины утра, полудня и солнечного заката, а явление альпийских сумерек, мрачные и чудесные переливы розовато-багрового света, то, что у местных жителей называется "аль-пен-тлюн", завершают странное и сильное впечатление…
Вдруг, вы опять в темном зале и опять со своими думами…
Но вот занавес взвивается снова, и перед вашими очарованными взорами проходят одна прекраснее другой картины торжественной и дивной природы. Вот Монблан и Шамуни; вот Юнгфрау, Монтроза и Грос-Глекнер; вот еще целый ряд снеговых высот с неудобно запоминаемыми названиями; еще далее – монастырь св. Бернарда, Интерлакен, Женевское озеро; вот упоительные пейзажи озера Четырех кантонов; вот Риги и ее Zahnrad-Bahn, а вот и гора Пилатус, окруженная таинственными и грозными средневековыми легендами… Еще минута, и перед вами мертвенный Констанц с его пустынным боденским озером, этим "мертвым морем" Швейцарии, как бы поныне отражающим скорбную эпопею Иоанна Гусса… Невольно приходят на ум величавые строфы Тараса Шевченко:
Кругом неправда и неволя.
Народ, замученный, мовчыт -
А на апостольским престоле
Чернец годованый сыдыт;
Людскою кровию шинкуе
И рай у наймы отдае…
О, Боже! Суд Твий правый всуе
И всуе царствие Твое!
Наконец, занавес падает в последний раз, и вы уходите в необыкновенном, мистическом и мечтательном настроении духа. Но уличный шум и суматоха обыденной жизни скоро возвращают вас из заоблачных высот в низменный мир действительности.
Нечто подобное должен испытывать единственный, по его мнению, зритель всемирной истории – "вечный жид".