Международное тайное правительство. Кто угрожает русскому народу - Алексей Шмаков 4 стр.


Времена и поколения, народы и царства неожиданно появляются перед ними из мрака; растут, крепнут и расцветают; вянут, гибнут и рушатся, сменяя друг друга без перерыва, один он остается. И у них бывал свой расцвет, свои полдень и закат; и они иногда блистали кровавым, медленно замирающим светом исторических сумерек… Но в роковую минуту занавес все-таки падал, а еврей уходил продолжать свое дело, пока в мировой панораме не будет поставлена серия новых картин…

От одного спектакля до другого, при участии своих же сродников – иных семитов, он подчас изменял саму программу представления, держась, однако, подальше от закулисных электрических батарей.

Ниневия и Вавилон, Тир и Сидон, Иерусалим и Тивериада, Карфаген и Багдад, Севилья и Альгамбра, Гренада и Кордова, Лангедок, эта Иудея Франции, Венеция с ее Шейлоком и Франкфурт на Майне с его улицей "Красного Щита" ("Rothschild"), колыбелью Ротшильдов, Новый Ханаан – Вена с подвластными ей, но преимуществу славянскими землями, а затем Варшава, Бердичев, Одесса и Вильна, – таковы названия главных "ложь", откуда семиты, попеременно наблюдали всемирную трагикомедию, хотя далеко не всегда лишь в качестве зрителей…

О, нет! Как всякому известно, они не довольствовались пассивной ролью. Уходя за кулисы, они сеяли там ложь, предательство и нищету, как бы отнюдь не желая оставлять монополистов того примаса Венгрии, которому принадлежит известный "практический" рецепт: "Opportet facere Hungarian miseram, postea mendicam, deinde catholicam!".

Еще только добиваясь звания всемирного режиссера, самые пронырливые из семитов – евреи мечтают и о независимой антрепризе.

В конечном же идеале они видят себя владельцами такой труппы актеров-рабов, где лучшие балерины и примадонны шара земного будут наполнять гаремы социал-талмудистов; первые любовники станут евнухами сераля; благородные отцы и резонеры получат ливреи дворецких; первые и вторые комики поступят выездными лакеями, а вся прочая людская челядь пойдет строить золотые пирамиды для возвеличения детей Иуды в роды родов…

IV. То, что мы наблюдаем теперь, печально, а нередко и ужасно. Но не в первый раз на сцене истории семитизм объявляет смертельную ненависть арийскому миру. Уже на заре жизни европейских народов, когда их праотцы пребывали еще в Гиндукуше и Парапа-мизе, – в легендарную эпоху Немврода и Семирамиды, когда чистые и светлые арийские племена созидали торжественный цикл Вед и пели дивные гимны Авроре, они уже подвергались нападениям монголов или урало-алтайцев с С.-В. и семитов – с Ю.-З. Слабые численно, арийцы не выдерживали натиска врагов и распались на две ветви.

Одна направилась к берегам Инда и Ганга, спустилась в Индостан и бесследно исчезла для другой на пятьдесят столетий. Когда евреи были еще ордой полудикарей, бродивших в пустыне, у арийцев Индостана существовало уже несколько философских систем, а немного позже их гений открыл коренной принцип новейших изысканий в Европе – о единстве силы и материи. Свет арийского духа направился из Индостана на бесчисленные массы монголов и малайцев Азии, двинув их умственную и религиозную сферы. Между тем, для Европы лишь в восемнадцатом веке обнаружилось, что язык браминов и Будды, как и наставления благороднейшего из законодателей. Зороастра, относятся к санскриту – первоисточнику всех европейских языков, за исключением разве говора басков в Испании, равно как урало-алтайских наречий: венгров, турок и финнов с их мелкими подразделениями.

Другая ветвь, так либо иначе отбиваясь от развратных и жестоких семитов, понемногу оседала на пути в Сирии и Малой Азии, под именами аморреев и филистимлян, а также племен, заселивших Мизию, Карию, Лидию, Фригию, Пафлогонию и Понтус; вслед за тем, перешла Геллеспонт, проникла на Балканский полуостров, в Карпаты и частью на юг России, частью же поднялась по Дунаю в страны, впоследствии известные под названиями Дакии, Паннонии и Южной Германии, перешла Альпы и Пиренеи и распространилась до крайних пунктов Европы. Но в Элладе арийцы снова встретили семитов финикиян, а несколько позже на юге Италии и Сицилии – карфагенян. Каковы были впечатления этой встречи, мы видим уже в Одессе, где Гомер, назвав финикиянина-семита, прибавляет:

…"Обманщик коварный, злой кознодый, от которого много людей пострадало!.."

Не то ли самое мы читаем о евреях в Библии?.. – "И подали ему (Иосифу – кушанье) особо, и им (отцу и братьям Иосифа) особо, и египтянам, обедавшим с ним, особо, ибо египтяне не могут есть с евреями, потому что это мерзость для египтян" (Бытие, XLIII, 32). "По действию руки крепкой, он (фараон) даже выгонит их (евреев) из земли своей!" (Исх., VI, 1). В начале пребывания евреев, Иосиф, собрав у египтян хлеб про запас – на случай голода, отобрал затем у них, за их же хлеб, все имущество, движимое и недвижимое, а жен и детей, да самих египтян обратил в рабство (Бытие, XLI, 37,49, и 56, и XLVII, 14–21). Наоборот, своих родственников он не только снабдил, за счет египтян же, всем хозяйственным обзаведением, но и поселил в лучшей части земли египетской (Бытие, XLVII, 11 и 12). Конец своего кочевания в Египте евреи, сильно размножившись, ознаменовали тем, что выманили у туземцев драгоценные вещи и одежды, а в заключение бежали, оклеветав, наконец, собственного Иегову, будто он именно приказал им сделать это, – да еще четырежды о содеянном повествуют (Бытие, XV, 14; Исх. III, 21 и 22; XI, 1–3 и XII, 35 и 36). И ушли евреи с большим имуществом (Бытие, XV, 14)!..

V. Кровью и слезами залиты летописи целых веков пребывания арийцев в Греции и Архипелаге. Мифы Тезея и Минотавра, как отражение горя и ужаса перед человеческими жертвоприношениями финикиян за счет самого цвета юношей и девушек Эллады, разбойнически похищаемых у семейного очага и сжигаемых заживо, дают ключ и к Троянской войне.

Парис, морской пират по профессии, не только похитил Елену, но, как подобает истому семиту, обокрал ее мужа, и… бежал в Египет. Допрошенный и сбившийся в показаниях, он, по приказу фараона, был изгнан и снова… бежал. Куда?.. Ну, конечно, в тогдашний Бердичев (Сидон), а уже оттуда вернулся в Трою.

По окончании войны, Эней, принц троянский, куда в свою очередь направился прежде всего? Разумеется, в Карфаген (смотри Энеиду Виргилия).

Сводя итоги и сокрушая кровожадное гнездо жрецов Мелькарта (Молоха) и Дидоны, чем в особенности был поражен Сципион Африканский, в главном храме Карфагена?.. Картиной, изображавшей троянского коня…

Среди указанных обстоятельств, невозможно допустить, чтобы из-за одного похищения Елены поднялась вся Греция, да еще стала бы продолжать войну в течении десяти лет. Причины ее лежали гораздо глубже и сводились к необходимости для эллинов свести, наконец, счеты с вероломными и жестокосердными варварами – семитами.

Если Троя не была Шкловом, Вильной или Бердичевым, то состояла вассалом царя ассирийского, и подобно Одессе, являлась городом семитизированным вообще. А если евреи оказываются по крови и языку ближайшими родственниками финикиян, то по той ярой свирепости, которая главным образом характеризует семита, они могли конкурировать разве с ассирианами, евреи же, кстати, были выходцами из царства вавилоно-ассирийского. Таким образом, троянская война должна, несомненно, быть рассматриваема, как дуэль, закончившаяся, к счастью, торжеством арийцев над семитами.

V. Что дело обстояло именно так, это подтверждается клятвой, принесенной пятьсот лет спустя, над могилами павших троянцев Ксерксом отомстить за их погибель. Не будучи прямо семитом, Ксеркс являлся, однако, представителем семитического Востока и союзником финикиян, которые со своей стороны, помогали ему в походе не Грецию. Знаменательно также, что по согласному свидетельству Юстина и Диодора Сицилийского, карфагеняне равным образом находились в союзе с персами.

Для блага человечества мировые сочетания уже в описываемый период развивались, однако, таким путем, что в тот самый день, когда греки оказались победителями при Саламине, карфагенская армия потерпела при Гимре поражение от Гиона Сиракузского.

VI. Не прошло за сим и двух столетий, как, двигаясь по закону исторической реакции на Восток, Александр Македонский, в свою очередь на могилах некогда осаждавших грозную Трою греков, поклялся прославить честь их оружия вновь.

VII. Та самая политика в Ост-Индии и Европе, какая служит наглому и мрачному корыстолюбию Великобритании, истощая терпение народов и правосудие Немезиды, увлекала и карфагенян сеять смуты в Великой Греции, т. е. в Сицилии и Южной Италии. Отечество Ганнибала чуяло надвигавшуюся со стороны Рима грозу.

Отсюда – начало и конец Пунических войн.

Всемирно-историческое значение данного единоборства определялось не какими-либо иными, а именно этими, так сказать, "ультрафиолетовыми" мотивами. Зная семитов издавна, арийцы, предки римлян, были хорошо знакомы и с родственниками карфагенян, евреями еще в отдаленные времена. По этому направлению, наряду со сказанным выше, имеет особую ценность указание Тацита (Historiale, V), – "Dum Assyrios penos Medosque et Persas oriens fuit, dispectissima pars servientium".

Все это не помешало, тем не менее, факту, что некоторые евреи (солимы) принимали благосклонное участие в походе Ксеркса на Элладу. Такова же, впрочем, была роль сынов Иуды и на протяжении многих веков после Р. Х., да и остается поныне. Отсюда понятна мысль германцев, выразившаяся в следующем изречении: Wenn die Christen miteinander raufen, – machen die Juden die Musik dazuf.

Катон своим "praeterea censeo, – Carthagenem esse delendam" резюмировал самую жизненную задачу римской доблести и – всего будущего обоих полушарий.

Полагая предел гегемонии семитизма, как государственного принципа, уничтожение Карфагена обеспечивало не только дальнейшее развитие, а и самое существование арийской цивилизации, как антитезы рабовладения, предательства, ритуальной проституции и кровожадных злодеяний семитов. Подводя же итоги многовековой борьбы, сейчас рассматриваемой, Курциус приходит к следующему выводу: "Греция воспрянула только когда ей удалось ниспровергнуть тиранию семитизма финикийского, Рим заложил основы мирового владычества в войнах на жизнь и смерть, которые завершил победой над семитизмом карфагенским".

Не могло быть вопроса о том, чтобы побежденный должен исчезнуть с мировой сцены. Это было в равной мере очевидно и грекам, и римлянам. Но для них не существовало другого выхода.

Наиболее законченное выражение карфагенского типа представлял, как известно, Ганнибал. Так вот что свидетельствует о нем Тит Ливий: "Inhumana crudelitas; perfidia plusquam punica; nihil veri, nihil sancti; nullum jusjurandum; nullus deum metus, et nulla religio!.."

В уровень с этим может идти разве бесцеремонный отзыв английского премьера Виллиама Питта, что Великобритания "не просуществовала бы и трех недель, если бы только две недели она захотела быть справедливой". Tout prendre, rein jamais rendre et encore pretendre – таков ее основной девиз.

Верно заметил Гейне, что "океан давно поглотил бы этот отвратительный остров, если бы не боялся, что его стошнит".

А что в вопросе данного рода Гейне мог быть экспертом, это доказывается хотя бы заявлением иудейского банкира Миреса, который, находясь в 1860 г. во Франции, на скамье подсудимых, не постеснялся, однако, бросить своим "согражданам" – французам такое предостережение: "Si, dans cinquante ans, vous ne nous avez pas pendus, il ne vous restera plus de quoi acheter la corde pour le faire!.."

При таких условиях, оставляя даже в стороне легендарное сказание о кровном родстве бриттов с карфагенянами либо с евреями, мы не можем не утвердить за Альбионом титула "Новый Карфаген". Отождествив свои интересы с замыслами всемирного кагала, а через масонство посевая измену и анархию в других государствах, независимо от губительной для них деятельности самого иудаизма, Великобритания, без сомнения, заслуживает и нового Катона.

Он и появился, но его не сумели оценить!..

Действительно, наряду с Катоном древним, вправе стать только Наполеон! Лишь эти два государственных человека понимали роковой смысл дуэли между арийским и семитическим принципами. И если анархические учения не достигли расцвета в римском государстве, то, надо думать, именно потому, что Карфаген перестал существовать. Во всяком случае, если Европа столь очевидно угрожается ныне социальной революцией, а мероприятия оздоровления не достигают цели, то одной из важнейших тому причин служит безнаказанность как внешней, так и внутренней политики британцев. Чрезвычайно вразумителен, хотя многим до сих пор неведом, а ожидовелой прессой тщательно замалчивается, несомненный факт, что кровавый натиск "великой революции" совершенно не коснулся иудейской религии. Злоба и ненависть натравливаемых просвещенными мореплавателями "освободителей", исключительно, неизменно и повсеместно, устремляется только против христианства.

Под лицемерной маской паладинов свободы они сознательно занимаются пристанодержательством в интересах как своей собственной безопасности, так и неодолимой угрозы другим народам.

Вот что говорил, еще четверть века назад, русскому нигилисту "Степняку" начальник лондонской полиции:

– Я отлично знаю, кто вы такой и каковы ваши товарищи. Но поймите, что Англия оказывает революционерам и анархистам гостеприимство лишь на известных условиях. Если мы даем вам убежище, то вовсе не потому, что преклоняемся перед вашими злодеяниями. У Англии есть священная для нее королевская семья и правительство, которое мы чтим. И вот, мы полагаем, что обеспечиваем лицам королевской крови и другим представителям власти еще большую безопасность, разрешая иностранным политическим преступникам, гонимым у себя на родине, приют на английской почве. С этими иностранцами мы заключаем, так сказать, договор, который они обязаны свято чтить. Посему первая брошенная ими бомба, первый выстрел из револьвера, первый удар ножом по отношению к какому бы то ни было представителю нашей власти, заставят нас немедленно отказать чужеземным анархистам в гостеприимстве. Договор будет сейчас же нами разрушен, и всех вас мы выгоним из Англии туда, где вас поджидают гильотины, расстрелы и виселицы!..

Увы, насмешка судьбы-мачехи такова, что не имея ни одного солдата, Катон мог предначертать участь Карфагена, а умирая на острове Св. Елены, Наполеон только в рыданиях "мама Латания, о, мама Лэтиция!" постиг, наконец, чего стоят миллионные армии пред капиталами английского банка…

Правда, были в древнем Риме неустрашимые люди. Консул Линий Клавдий не дрогнул пред гением карфагенского полководца Гамилькара Барки. Гнэй Лутаций Катулл уничтожил карфагенский флот еще в первую Пуническую войну. Консулы Клавдий Нерон и Марк Ливии разбили наголову армию Газдрубала. Публий Корнелий Сципион Африканский похоронил в Заме саму Ганнибалову славу, а в апофеозе уничтожил и Карфаген.

Если бы мы, русские, вовремя уразумели мысль Наполеона и не оказались английскими наемниками в 1809–1815 гг., то муза Клио, без сомнения, не занесла бы на свои страницы ни пожара Москвы, ни ужасов Севастополя, ни срама на берлинском конгрессе, ни позора у Цусимы и Мукдена…

Сделав для полноты картины указанное сейчас отступление, мы в дальнейшем обязаны вернуться к порядку хронологии событий.

VIII. На пути из глубины времен к мраку Средних веков, мы с изумлением встречаем ту величественную эпоху, когда по чудному выражению Саллюстия, капитолийский орел парил над вселенной, распределяя в ней скипетры и порфиры. Вслед за исчезновением царства вавилоно-ассирийского и по уничтожении Тира Александром Великим, а Карфагена – Сципионом Африканским, Иудея предстала взорам римлян, как единственное для них еще заметное олицетворение семитической расы. К несчастью, Рим сделал промах, результаты которого отражаются и сегодня, особенно в России. Иудея казалась ничтожеством, и Рим опоздал разгромить ее, когда сообразил в чем дело, то сыны Иуды уже проникли в самые стены вечного города и успели отравить его государственный организм.

Бесспорно, Рим был слишком терпелив по отношении к евреям и не по их заслугам многомилостив. Между тем, опасности, которыми грозит еврейство, не были тайной и для римского народа. Нельзя объяснить иначе горделивое восклицание Тацита: "Romanorum primus, Cn. Pompejm Judaeos dornuit templumque, jure victoriae, ingressus est!.."

Это не мешало, впрочем, успехам иудейского пронырства. Всего через несколько десятков лет мы видим евреев как в придворных званиях, так и среди преторианцев. С другой стороны, захватив откуп податей чуть ли не на всем пространстве империи, сыны Иуды стали управлять даже дипломатической частью в Риме. Это не исключало, разумеется, для них возможности завладеть и дипломатией государства парфян, опасных врагов самого Рима. Во времена же Нерона и Юлия Цезаря сыны Иуды открыто забавлялись судьбами вселенной. Не встречая должных ограничений, хотя по своему обыкновению действовали исключительно "ради славы Израиля", они успели захватить, в Риме себе на злорадство, а гоям на гибель и властное положение вообще. Частью – в качестве банкиров либо агентов по откупам и подрядам всаднического сословия в провинциях; частью, в роли обладателей халдейских тайн, волхвования и чернокнижия; частью, как факторы и сводники; наконец, частью, в звании политиканов, оркестрирующих выборы и народные голосования, евреи влияли на римскую аристократию и сильных мира сего. Беспорядки же на самом форуме Рима, равно как восстания рабов Сицилии и Италии, происходившие нередко по подстрекательству тех же евреев, убеждают, что им не чужды были и низшие классы населения. Жонглирование либеральными и анархическими идеями приносило сынам Иуды и тогда уже не меньше выгод, чем интендантские гешефты, спаивание народа в кабаках, ростовщичество и публичный разврат…

Назад Дальше