На поле внепартийной борьбы у Бухарина было больше шансов на победу, чем у Троцкого, правых могло поддержать большинство крестьянства и спецов. Но публичная борьба означала отказ от монополии на власть коммунистической партии, когда разногласия между партийными фракциями выносятся на суд общества. А это означало бы появление на политической арене новых сил, открытую политическую борьбу, в которой народ может выбирать уже не только среди последователей Ленина. Бухаринцы не решились на это. По мнению С. Коэна "Бухарина сдерживало и другое соображение. В глазах марксиста социальные группы, которые, по - видимому, были наиболее восприимчивы к его политике (а именно, крестьянство и технические специалисты), являлись "мелкой буржуазией" и, следовательно, на них нельзя было ориентироваться большевику". Бухарин оставался большевиком до мозга костей. Доказав правым, что своей борьбой они могут привести к ликвидации диктатуры пролетариата, причем до всякого социализма, можно было добиться любой капитуляции перед большинством ЦК. Первым дрогнул Рыков. 10 апреля он дал такие замечаниях проекту постановления СНК о пятилетнем плане: "Из оптимального и отправного вариантов принять вариант оптимальный". Бухарин, который не свыкся с новой ролью Сталина как ведущего стратега партии, был непримирим и атаковал его по каждому поводу, вызвав даже такую эмоциональную реакцию от внешне невозмутимого генсека: "Ты меня не заставишь молчать, или прятать свое мнение выкриками о том, что я "всех хочу поучать". Будет ли когда - либо положен конец нападкам на меня?"
На объединенном пленуме ЦК и ЦКК 16–23 апреля 1929 г. произошла решающая дискуссия между Бухариным и Сталиным. Накануне пленума все поправки правых к резолюции о пятилетке были отвергнуты.
Бухарин не хотел, чтобы его выступление было воспринято, как оппозиционное: "вы новой оппозиции не получите! Вы ее иметь не будете!" В отличие от троцкистов, бухаринцы не создавали собственной организации, они придерживались принципов, которые были закреплены в решениях съездов. В этом была большая сложность для сталинской фракции.
Бухаринцам было важно доказать, что Сталин допустил политическую ошибку, нечто вроде осужденного раньше бухаринского лозунга "обогащайтесь". Сталин объяснял, что имел в виду "нечто вроде дани" в кавычках. Сторонник правых Д. Розит продолжал настаивать: "Все - таки по отношению к середняку никогда не употреблялось понятие дань". Раздраженный Сталин ответил Розиту: "Много я видел на свете дубин, но таких еще не встречал".
Другой идеологический тезис Сталина, который вызывал критику со стороны правых большевиков, был высказан им два года назад, но только сейчас приобрел свое зловещее звучание: "по мере нашего продвижения вперед сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать все больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов…" Бухарин пытался возражать, что по этой теории классовая борьба "разгорится самым ярким пламенем тогда, когда никаких классов уже не будет!"
Бухарин укорял своих противников за "полную идейную капитуляция перед троцкистами" и напоминал, что еще недавно сталинцы стояли на его, Бухарина, позициях, а иногда были и правее: "как на XV съезде Молотов критиковал меня справа за лозунг "форсированного наступления на кулака"? …Теперешний Молотов должен исключить из партии Молотова от XV съезда…"" Но экономическая обстановка изменилась, и позиция Молотова, как и позиция Сталина не могла остаться прежней.
Сталин говорил на пленуме: "нам не всякий союз с крестьянством нужен, и нам нужен союз не со всем крестьянством, а только с его большинством, с бедняцкими и середняцкими массами, против кулака, который составляет тоже часть крестьянства" Формально здесь не было разногласий с Бухариным. Но все понимали, что резкой границы между кулаком и середняком нет, и спорщики под одними и теми же словами понимают разные вещи. Как ни расставляй слова "середняк", "крестьянство", "зажиточные", "бедняки", "кулаки", а все упирается в конкретные меры, которые нужно осуществлять в сложившейся критической экономической ситуации. Сталин был за продолжение и усиление чрезвычайных мер. Бухарин - против: "Наши экстраординарные меры (необходимые) идейно уже превратились, переросли в новую политическую линию, отличную от линии XV съезда…" - утверждал Бухарин, пытаясь отстоять свое право на ортодоксальность.
Бухарин показывает, что отказ от рынка выливается в новые колоссальные затраты на чиновничий аппарат, который будет выполнять работу, которую автоматически делает рынок: "А в это же самое время "издержки аппарата" и издержки по выкачке хлеба чрезвычайно росли, параллельно уничтожению рыночной формы связи. Накладные расходы на каждый пуд собираемого хлеба гигантски возрастали…" Но без бюрократии нельзя ни заменять рынок административно - распределительной системой, ни регулировать рынок, что Бухарин считал необходимым.
Понимая, что Сталин уже убедил в своей правоте большинство ЦК, Бухарин все же искал примирения на основе прежних официальных решений: "Сколько раз нужно сказать, что мы за индустриализацию, что мы за взятые темпы, что мы за представленный план?" "Заметки экономиста" были забыты, Бухарин был готов отступить, но только при условии, что Сталин не продолжит свое наступление на НЭП. "Сколько раз нужно сказать, что мы за колхозы, что мы за совхозы, что мы за великую реконструкцию, что мы за решительную борьбу против кулака, чтобы перестали на нас возводить поклепы?"
Экономическая ситуация поставила партию перед выбором, и только Бухарин надеялся, что еще есть возможность усидеть на двух стульях: и сохранить рыночное развитие сельского хозяйства, и осуществить невиданный в мире рывок государственной промышленности. "Что нам нужно? Металл или хлеб? Вопрос нелепо так ставить. А когда я говорю: и металл, и хлеб, тогда мне заявляют: "это - эклектика", "это - дуализм", …обязательно, что нужно: или металл или хлеб, иначе ты увиливаешь, иначе это фокусы". Бухарин продолжал убеждать членов ЦК, что "дальнейший темп, такой, как мы взяли, а может быть, даже больший, - мы можем развивать, но при определенных условиях, а именно только при том условии, если мы будем иметь налицо подъем сельского хозяйства как базы индустриализации и быстрый хозяйственный оборот между городом и деревней". Оказывается, можно развивать промышленность еще быстрее, чем планируют Сталин и Куйбышев. Можно перекрыть самые смелые планы, но… Только при одном условии, которое и при этих - то темпах нельзя выполнить, и вообще без темпов не получается - быстрый подъем сельского хозяйства. Трудно сказать, действительно ли Бухарин тешил себя этими иллюзиями, или пытался "купить" членов ЦК с помощью демагогии, подобной сталинской. При той аудитории, с которой имели дело Сталин и Бухарин, демагогические приемы давали призрачную надежду на победу. Но решение уже было оговорено в аппаратных кулуарах и принято.
Бывший идеолог партии вопрошал Сталина: "Ну хорошо: сегодня мы заготовили всеми способами нажима хлеб на один день, а завтра, послезавтра что будет? Что будет дальше? Нельзя же определять политику только на один день! Какой у вас длительный выход из положения?".
"Длительным выходом из положения" для Сталина были ускоренная индустриализация за счет коллективизированного крестьянства. Самостоятельное крестьянское хозяйство подлежало ликвидации, крестьяне должны были превратиться в работников коллективного предприятия, подчиненных вышестоящему руководству. Было принципиально важно, что колхоз, в отличие от крестьянской семьи, не сможет укрывать хлеб. Эта скрытая цель коллективизации не была замечена правыми, но Бухарин чувствовал, что что - то здесь не так: "Если все спасение в колхозах, то откуда деньги на их машинизацию?" Денег не было, не было и достаточного количества тракторов, чтобы одарить каждый колхоз хотя бы одним трактором. Колхозу предстояло стать не сельскохозяйственной фабрикой, а мануфактурой, полурабским хозяйством. Но именно оно могло дать возможность государственному центру контролировать все хозяйство, все ресурсы.
Мастер остроумных фраз, Бухарин говорил: "Народное хозяйство не исполнительный секретарь. Ему не пригрозишь отдачей под суд, на него не накричишь". Но Сталин нашел способ отдать крестьянское хозяйство под суд. Под суд можно было отдать начальника деревни - председателя колхоза, или любого, кто ему не подчиняется. Близился страшный суд деревни.
Но сначала нужно было завершить разгром "правого уклона" и сделать победу явной.
Резолюции пленума означали полный разгром правых: "Политическая позиция правого уклона в ВКП означает капитуляцию перед трудностями… Пролетарская диктатура на данном этапе означает продолжение и усиление (а не затухание) классовой борьбы… Как "Записки экономиста" т. Бухарина, так и в особенности платформа трех 9 февраля, а также выступления этих товарищей на пленуме ЦК и ЦКК явно направлены к снижению темпов индустриализации". Обвинения правых в том, что партия "сползает к троцкизму" были названы "неслыханным поклепом на партию". Взгляды Бухарина, Рыкова и Томского были официально осуждены как "совпадающие в основном с позицией правого уклона". Конференция приняла решение о снятии Бухарина и Томского с их постов. Они были предупреждены, что в случае нарушения постановлений ЦК будут немедленно выведены из Политбюро (Томского отправили руководить химической промышленностью, в которой он слабо разбирался). Но характерно, что троица не была осуждена за правый уклон прямо, а резолюция осталась секретной. Сталин все еще опасался выводить конфликт на поверхность. Пока информация должна была распространяться дозировано.
Несмотря на поражение, аргументы Бухарина сохраняли значение для будущего. Сегодня они казались неубедительными, но завтра… Победа Сталина была не победой аргументов, а аппаратной технологией. Бывшие товарищи по партии были побеждены, но не убеждены. Их покаяния не были искренними. Теперь нужно было показать, какие чудеса способна творить новая политика, альтернативная изжившему себя НЭПу.
Правая альтернатива не могла не прийти в тупик, означавший конец коммунистической монополии на власть. В этом отношении Троцкий оказался мудрее Бухарина, а Сталин - прагматичнее их обоих. Но стоит ли радоваться победе прагматика, если его трезвый ум служит тоталитарной машине? Тупик и крах этой машины мог оказаться для общества полезнее, чем торжество государственности, достигнутое через голодомор и террор.
Глава V
Великий бурелом
Расширенный материал главы V включен в книгу "Великая депрессия и будущее России" М., 2009. Глава 4. (В авторской редакции текст называется "Уроки Великой Депрессии".)
Глава VI
Стартовый выстрел
Глава VII
Был ли заговор?
Глава VIII
Удары по площадям
Расширенный вариант глав VI–VIII включен в книгу "1937. "Антитерор" Сталина". М., 2010.
Примечания
1
Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991. С.97.
2
Там же, С.113.
3
К этому склоняется ряд современных авторов. См. Боффа Д. Ук. соч.; Хлевнюк О. В. Политбюро. Механизмы политической власти в 1930–е гг. М., 1996; Шубин А. В. Российская революция и большевистская диктатура. // Тоталитаризм в Европе ХХ века. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления. М., 1996; Суворов В. Очищение. М., 1998.
4
Такая возможность рассматривается в ряде современных работ: Роговин В. 1937. М., 1996; Шубин А. 1937 год: загадка Большого террора. Антисталинский заговор действительно существовал? // "Солидарность" 1997, № 13; Кровавый маршал. Михаил Тухачевский. 1893–1937. М., 1997; Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи. М., 2000.
5
Шубин А. В. Российская революция и большевистская диктатура.
6
В. И. Секушин Отторжение. НЭП и командно - административная система. Ленинград. 1990. С. 24.
7
РГАСПИ, Ф.17, Оп. 71, Д.4, Л.3.
8
Несостоявшийся юбилей. Почему СССР не отпраздновал своего 70–летия. М., 1992. С.103.
9
Там же, С.104.
10
Там же, С.108–109.
11
Там же, С.111.
12
Там же, С.111.
13
Там же, С.113.
14
Там же, С.114.
15
Там же, С.127.
16
Там же, С.133.
17
Сталин И. В. Собр. соч. Т. 5. С.158.
18
Там же, С.394.
19
Лопухин Ю. М. Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина. М., 1997. С.55.
20
Троцкий Л. Моя жизнь. М., 1990. Т.2. С.248.
21
Валентинов Н. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. М., 1991. С.80.
22
Ленин В. И. ПСС. Т. 54. С.157.
23
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.345.
24
Там же, С.346.
25
Троцкий Л. Моя жизнь. Т.2. С.217.
26
Ленин В. И. ПСС. Т.41. С.417.
27
Там же, Т.45. С.345.
28
XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). 26 января-10 февраля 1934 г. М., 1934. С.239.
29
Валентинов Н. Новая экономическая политика… С.81.
30
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.347, 357.
31
РГАСПИ, Ф.17, Оп. 71, Д.4, Л.24.
32
Там же, Л.3.
33
Там же, С.384.
34
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. М., 1996. С.350.
35
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.387.
36
Там же, С.352.
37
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. М., 1956, Т. 7, С. 261.
38
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.363.
39
Там же, С.381.
40
РГАСПИ, Ф.323, Оп.2, Д.17, Л.1.
41
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.377.
42
Там же.
43
Там же, С.373.
44
Валентинов Н. Новая экономическая политика… С.275.
45
Там же, С.276.
46
Ленин В. И. ПСС. Т.45. С.370.
47
Там же, С.405.
48
Там же, С.403.
49
Там же, С.404.
50
Там же, С.357.
51
Там же, С.356.
52
Там же, С.357.
53
Там же, С.362.
54
IV Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. 5 ноября - 3 декабря 1922 г.: Избранные доклады, речи и резолюции. М., - Пг., 1923. С.96.
55
Троцкий Л. Моя жизнь. Т.2. С.216.
56
Архив Троцкого. Т.1. С.34.
57
Там же, С.55.
58
Валентинов Н. В. Наследники Ленина. М., 1991. С.17.
59
Архив Троцкого. Т.1. С.35.
60
Там же, С.36.
61
Там же.
62
Там же, С.38.
63
К. Радек. Лев Троцкий - организатор победы. // "Правда", 14 мая 1923.
64
Цит. по Васецкий Н. А. Троцкий. Опыт политической биографии. М., 1992. С.193.
65
Валентинов Н. В. Наследники Ленина. С.13.
66
Цит. по: Секушин В. И. Отторжение. НЭП и командно - административная система. Л., 1990. С.67.