Недовольство было налицо. Большинство Политбюро решило придавить это выступление авторитетом ЦК, но, поскольку соотношение сил было еще не ясно, пригласили на объединенное заседание ЦК и ЦКК еще представителей 10 парторганизаций, чья позиция была известна. Это заседание, проходившее 25–27 октября в отсутствие Троцкого (он болел), объявило его выступление "нападением на Политбюро", "политической ошибкой" и "сигналом к фракционной группировке", каковой явилось письмо 46–ти. Осудив таким образом своих противников, лидеры Политбюро требовали "не выносить сор из избы", избежать открытого спора перед лицом страны и мира. Но письма оппозиционеров уже распространялись в партийных кругах и среди непартийной интеллигенции. Тогда Большинство Политбюро договорилось с Троцким о компромиссе. 5 декабря Политбюро была согласована резолюция "О партийном строительстве" (с некоторыми поправками ее подтвердит XIII конференция партии), в которой говорилось: "Рабочая демократия означает свободу открытого обсуждения, свободу дискуссии, выборность руководящих должностных лиц и коллегий". Резолюция осуждала бюрократизм за то, что он "считает всякую критику проявлением фракционности". Большинство Политбюро провело заседание по согласованию текста на квартире у Троцкого, потому что сам он в это время болел. Для "триумвирата" и его союзников резолюция была плодом взаимных уступок, ценой прекращения споров и сохранения существующего руководства. "И тогда мне казалось, что, собственно, не о чем драться дальше…", - вспоминал об этом моменте Сталин. 6 декабря он опубликовал в "Правде" статью "О задачах партии", которую закончил комплиментом "возмутителю спокойствия". Но с намеком: "я знаю Троцкого как одного из тех членов ЦК, которые более всего подчеркивают действенную сторону партийной работы". Мол, хватит рассуждать, пора "действенно" работать. Троцкий не захотел услышать это предупреждение, так как не хотел работать по указаниям бюрократии.
Новый курс
Для Троцкого резолюция 5 декабря была победой, которую нужно было развивать. Он пишет развернутую статью "Новый курс", в которой излагает взгляды, получившие затем название троцкизма. Сам Троцкий неоднократно отрицал, что "троцкизм" существует. Себя Троцкий считал ленинцем. Но одно другому не мешает - также, как в рамках марксизма выделился ленинизм, так и в рамках ленинизма стали выделяться различные идейные течения, и троцкизм стал одним из них.
В 1923 г. задача Троцкого заключалась в том, чтобы не выпячивать собственное "я", а представить себя толкователем общепартийного решения, нового партийного курса, за который, якобы, выступает партия. В своей статье Троцкий утверждает, что резолюцией 5 декабря партия провозгласила "Новый курс". Это уже интриговало читателя - не идет ли речь о новом НЭПе - уже политическом. "Новый курс, провозглашенный в резолюции ЦК, в том и состоит, что центр тяжести, неправильно передвинутый при старом курсе в сторону аппарата, ныне, при новом курсе, должен быть передвинут в сторону активности, критической самодеятельности, самоуправлении партии, как организованного авангарда пролетариата". Троцкий ставит задачу: "партия должна подчинить себе свой аппарат". Автор подвергает бюрократизм резкой критике, развивая положения ленинских статей о связи бюрократизма и недостатка культуры масс, но неожиданно переносит эту проблему в плоскость взаимоотношения поколений: "Убивая самодеятельность, бюрократизм тем самым препятствует повышению общего уровня партии. И в этом его главная вина. Поскольку в партийный аппарат входят неизбежно более опытные и заслуженные товарищи, постольку бюрократизм аппарата тяжелее всего отзывается на идейно - политическом росте молодых поколений партии. Именно этим объясняется тот факт, что молодежь - вернейший барометр партии - резче всего реагирует на партийный бюрократизм".
Противники Троцкого увидели в этом попытку "развенчать старую гвардию и демагогически пощекотать молодежь, для того, чтобы открыть и расширить щелочку между этими основными отрядами нашей партии". Но Троцкий предлагает средство, чтобы "щелочка" не возникла. Это - внутрипартийная демократия: "Только постоянное взаимодействие старшего поколения с младшим, в рамках партийной демократии, может сохранить старую гвардию, как революционный фактор. Иначе старики могут окостенеть и незаметно для себя стать наиболее законченным выражением аппаратного бюрократизма". Получается, что не старики, впадающие в аппаратный бюрократизм, должны учить подрастающие кадры, а подрастающие кадры - стариков. Троцкий и сам выражал готовность учиться у молодежи. Коснувшись этой темы, Сталин намекнул Троцкому, что большевистская "старая гвардия" не относит его к своим рядам: "Троцкий, как видно из его письма, причисляет себя к старой гвардии большевиков, проявляя тем самым готовность принять на себя те возможные обвинения, которые могут пасть на голову старой гвардии, если она в самом деле встает на путь перерождения… Но я должен защитить Троцкого от Троцкого, ибо он, по понятным причинам, не может и не должен нести ответственность за возможное перерождение основных кадров старой большевистской гвардии". "Понятные причины" - это то обстоятельство, что Троцкий вступил в партию большевиков в 1917 г. Массам, привыкшим видеть в Троцком одного из вождей большевистской революции, было неведомо, что он долго боролся с ленинским диктаторством, был меньшевиком. Так возникла опасная для Троцкого тема его меньшевистского прошлого. Отвечая на эти обвинения, Троцкий пишет в своей брошюре, вышедшей накануне январской партконференции: "я вовсе не считаю тот путь, которым я шел к ленинизму, менее надежным и прочным, чем другие пути. Я шел к Ленину с боями, но я пришел к нему полностью и целиком".
В 1923 г. Троцкий по своим взглядам был дальше от меньшевизма, чем Сталин и Бухарин, так как он выступал за ускорение темпов индустриализации. Но дискуссия 1923 г. велась не об этом, а о демократии, и здесь в программе Троцкого можно было увидеть возвращение к меньшевизму с его практикой внутрипартийной демократии: "Нужно, чтобы партия, в лице всех своих ячеек и объединений, вернула себе коллективную инициативу, право свободной товарищеской критики - без опаски и без оглядки, - право организационного самоопределения".
Покушение на партийный аппарат, на его власть и стабильность, было недопустимо для большинства Политбюро. Оно восприняло это как "лозунг ломки аппарата". Массы рабочих и молодежи, заполняющие партийно - государственные кабинеты, вытесняющие оттуда чиновников, пусть эгоистичных, но хоть как - то научившихся работать. Кошмар дезорганизации. Но проблема собственных социальных интересов аппарата, поставленная в партии большевиков Лениным, развернутая Троцким оставалась и после поражения оппозиции. Потом ее придется решать Сталину. Все стратеги коммунистического движения сталкивались с этой проблемой. Они либо пытались бороться с бюрократическим классом, как Ленин, Троцкий, а затем и Сталин, либо подстраивались под него, как Брежнев. Но в рамках государственного социализма с его экономическим централизмом и политической авторитарностью, влияние самостоятельных социальных интересов бюрократии доминировало неизбежно - несмотря на идеологические заклинания и кровавый террор.
Подготовленных кадров не хватает. Троцкий предлагает выдвигать новичков снизу, как носителей мнения масс. Сталин считает необходимым подбирать их сверху, при условии лояльности руководящей группе, постепенно обучать административно - управленческому делу. Только так можно оградить руководящее ядро от "заражения мелкобуржуазной стихией", то есть интересами различных слоев общества, чуждыми большевистской стратегии. Иначе - отклонение от пути строительства коммунизма. Троцкий считает, что такое перерождение будет возможно при условии нарастания влияния частного капитала, его "смычки" с крестьянством и оторвавшимся от пролетариата частью аппарата. Это - основа для "термидора". В этом - опасность НЭПа и бюрократизации. Поэтому Троцкий выступает одновременно за рост внутрипартийной демократии и усиление давления на рыночную стихию, против экономической и политической демократии вне партии. Но он не предлагает конкретных механизмов внутрипартийной демократии, кроме некоторой свободы группировок. Сталин предлагает принципиально иной взгляд на демократию: "Самая большая опасность, - говорит Троцкий, - заключается в бюрократизации партийного аппарата. Это тоже неверно. Опасность состоит не в этом, а в возможности реального отрыва партии от беспартийных масс". Даже бюрократическая партия, если она проводит политику в интересах рабочего класса (Сталин не говорит здесь о крестьянстве, но явно имеет его в виду), может существовать и развиваться. А демократически организованная партия, потерявшая связь с классом - нет. Политической идеей Сталина и его союзников становится просвещенный авторитаризм.
Статья Троцкого, за которой последовало несколько других, которые вместе были изданы в январе отдельной брошюрой "Новый курс", возмутили большинство Политбюро. "Нападение на бюрократию" и утверждение о "перерождении кадров" было воспринято "старой гвардией" как нападение на себя. 14 декабря была официально объявлена дискуссия, с разгромными статьями против Троцкого и его союзников выступили Сталин, Бухарин, Каменев, Зиновьев и другие авторы.
В партии было принято время от времени дискутировать, чтобы "выяснить мнение масс" (разумеется, коммунистических). Поскольку Х съезд запретил партии и группировки, дискуссии объявлялись специально, чтобы их участники не боялись прослыть фракционерами. Но, поскольку позиция большинства Политбюро тоже выносилась на обсуждение, то большинство коммунистов не рисковали "плевать против ветра" и спорить с мнением руководства. Противопоставив свою позицию большинству Политбюро, Троцкий показал, что он - "не руководство". Его рискнуло поддержать только идейное радикальное меньшинство партии. Так теперь будет всегда. Но это не значит, что оппозиции сочувствовало ровно столько людей, сколько за нее голосовало. И стоило ситуации измениться, молчаливая масса скрытых троцкистов могла выйти из тени. Сталин не переставал учитывать это обстоятельство.
Но если партийное "болото" пассивно, хотя и с интересом наблюдало за ходом дискуссии, часть партии боролась против троцкизма с огоньком. В конце 1923 г. против Троцкого сплотились разнородные социально - политические силы. Это были и последовательные сторонники расширения рыночных отношений на основе НЭПа, впоследствии известные как "правые" (Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский) и примыкавшие в это время к ним Ф. Дзержинский и М. Калинин. За ними стояла масса трудящихся (по долгу службы их интересы отстаивали прежде всего "всесоюзный староста", глава Советских органов Калинин и глава профсоюзов Томский), большинство спецов, надеявшихся на постепенное возвращение большевизма к эволюционному пути через капитализм в сторону социализма (их влиянию были подвержены такие руководители, как Рыков и Дзержинский). Для этих социальных слоев революционная фразеология Троцкого грозила новыми потрясениями, от которых страна устала. Бухарин был настроен против Троцкого как идеолог против идеолога - их стратегия развития НЭПа была действительно различной, что станет очевидно позднее. Дзержинский видел в Троцком возможного диктатора, будущего "Бонапарта" и "могильщика революции". Зиновьев, Каменев и Сталин не любили Троцкого лично, как выскочку, пришедшего в партию "на готовенькое", а теперь претендующего на роль ее стратега и лидера, на развитие идей их учителя Ленина. Руководителей партии раздражало стремление оппозиционеров рассуждать о стратегии, критиковать курс, вместо того, чтобы выполнить порученное дело. Так, письмо 46–ти, подписанное Пятаковым, критиковало политику ЦК за отсутствие эффективного управления трестами. Каменев напомнил, что назначая Пятакова в ВСНХ, ему сказали: "твоя задача - собрать разлетевшихся птичек, тресты. После этого т. Пятаков приходит и говорит: не только эта задача не разрешена, но и не поставлена". В набросках речи Каменев еще более раздражен: "Споткнулись. Шишка. Мальчик. Не понимает кризиса". Этот мальчишка Пятаков не понимает причин кризиса и споткнулся, набил себе шишку. Но Троцкий - не мальчишка, он считает себя вправе вмешиваться в любой вопрос, указывать на недостатки, часто - задним числом. Каменев иронизировал: "как бы выдумать рецепт быть "умным" не после конца квартала, а до него? Вот бы дать задачу придумать этот рецепт Госплану и применить его к Троцкому".
Против Троцкого было настроено большинство большевистской бюрократии, опасавшейся его стремления "обновить" кадры и ограничить власть "назначенцев" с помощью выборов руководителей "некомпетентной массой". Зато лозунги Троцкого пользовались популярностью среди коммунистической интеллигенции, студентов, военных, некоторой части беднейших слоев населения, которая успела вникнуть в ход дискуссии. Конечно, это социальное разделение не было жестким. Троцкого поддерживала часть спецов, увлеченная его демократической риторикой и поддержкой планирования хозяйства. Против Троцкого выступали и молодые коммунистические кадры, и военные. Многое определялось и личными взглядами человека, его склонностью к спорам (у многих сам факт дискуссии, отвлекавшей от работы, вызывал раздражение), лояльностью к власти, карьеризмом, прошлым: с кем вместе служили во время гражданской войны, кто кого обидел, а кого продвинул на высокий пост.
""Новый курс" Троцкого развязал языки в коммунистических ячейках вузов (высших учебных заведений), и критика направилась прежде всего на обличение "нэповского перерождения" высших партийных руководителей, - вспоминал Н. Валентинов. - Критика аппарата пошла в вузах гораздо далее, чем того хотел Троцкий. Можно было услышать речи на тему, что у нас нет ни малейшей свободы печати, что газету "Правда" лучше назвать "Кривдой", что в СССР царит не диктатура пролетариата, а диктатура над пролетариатом. Резкая критика аппарата велась не только в ячейках вузов, а в ячейках охраняющего режим Народного комиссариата внутренних дел, в ячейках военной академии, штаба Московского военного округа, управления военных сообщений, авто - броневой дивизии, эскадрона танков, бронепоезда и так далее, т. е. в области, подведомственной Троцкому в качестве председателя Военного Совета Республики. Это следование военных ячеек за Троцким особенно пугало или было неприятно Политбюро". Члены ЦК партии выезжали на заводы, в учебные заведения и воинские части. И впервые с 1921 г. говорили вразнобой.
Встречи с партийными лидерами были в то время обычным делом. Партийный актив, интересующийся происходящим, собирался послушать, какова нынче "линия партии". Коммунисты задавали своим руководителям вопросы, посылали записки, иногда язвительные и сердитые. От умения быстро и остроумно ответить зависел не только авторитет лидера, но и авторитет партийной линии. От слов вождей зависело, как коммунисты будут отстаивать их позицию в рабочих массах. Конечно, теперь, когда у ВКП(б) не было конкурентов в лице эсеров и меньшевиков, контролировать сознание рабочих масс было легче. Но вот партийная линия вдруг стала "двоиться". Это было интересно для массы рядовых коммунистов и в то же время опасно - спор мог выплеснуться за пределы партийной аудитории, и тогда коммунистов стали бы "судить" народные массы. А их пускать в политику было нельзя, они были "мелкобуржуазными" или "пропитанными мелкобуржуазным влиянием" (так говорилось о рабочих, не состоявших в партии) - то есть могли поддержать не одну из большевистских фракций, а кого - то третьего. Это было недопустимо для РКП(б), свою монополию на власть она выиграла как приз в кровопролитной гражданской войне, только себя коммунисты (включая почти всех оппозиционеров) считали способными привести страну к социализму. Что бы ни говорил Троцкий, он нарушал единство, создавал щелочку, в которую могли проникнуть народные массы: "внепартийная демократия постучала к нам, к партии в двери, покуда еще коммунистическим пальцем", - комментировал выступление Троцкого Каменев.