Акрограммы из камней вошли в такую моду во многом отчасти благодаря выдающемуся представителю разветвленного рода Голицыных, князю Дмитрию Алексеевичу ( 1734–1803 ) . Много лет прослуживший Отчизне на дипломатическом поприще, будучи " чрезвычайным посланником Ее Императорского Величества при высокодержавных Соединенных Провинциях " в Гааге, он, уйдя в отставку, наконец-то смог всерьез заниматься любимым делом. Князь не обращал внимания на насмешки знати, иронизирующей над аристократом, относящимся к столь древней и прославленной на Руси фамилии, неприлично и слишком уж углубленно предающимся научным исследованиям. Не пожалев времени и сил, бывший дипломат не только составил, но и издал в 1801 году в Брауншвейге " Сборник наименований в алфавитном порядке, принятых в минералогии для земель и камней, металлов, полуметаллов и горных смол… " . За эту книгу Дмитрий Алексеевич Голицын удостоился избрания председателем Минералогического общества в Йене [242] . Она стала настольной для любителей изысканного искусства составлять из цепочек правильно подобранных камней надписи. Но это умение вызвало ехидное замечание Жермены де Сталь. Знаменитая писательница, посетившая древнюю Москву и блистательный Петербург и подметившая, что здесь преобладает " тяга к внешнему великолепию " , съязвила: " Говорят, кто-то в России предложил сделать азбуку из драгоценных камней " и буквами из них написать Библию, поскольку " этот человек понимал, как легче всего привлечь воображение русских к чтению " . Правда, надменная француженка явно не знала, что Дмитрия Алексеевича Голицына избрали своим членом многие европейские академии, а собранную им коллекцию минералов он не смог привезти на Родину лишь из-за излишней подозрительности Павла I, а потому князю пришлось, скрепя сердце, подарить подлинно редкостные образцы камней в Йенский музей. Но просвещенная дочка банкира Неккера считала страну, которой правил Александр I, " преддверием иной, неведомой земли Востока " и всерьез полагала, что " в русском народе сочетаются европейская культура и азиатский характер " , отчего здесь так велик " вкус к роскоши " [243] .
Но баронесса де Сталь напрасно иронизировала. Против модной и увлекательной забавы не устоял даже император французов Наполеон Бонапарт. Для своей молоденькой второй супруги, австрийской принцессы Марии-Луизы, он повелел ювелирам сделать три браслета. На замке каждого из этой триады красовались алмазные цифры, обозначавшие нужный год. К замку примыкала цепочка из звеньев, представлявших собой отдельные шатоны с закрепленным в каждом из них одним-единственным, зато достаточно крупным самоцветом, заглавная буква названия которого и создавала нужную литеру в надписи. Своеобразными разделителями слов служили звенья с цифрами, набранными из мелких алмазов.
Судя по цветной фотографии, первый браслет после застежки с цифрами " 1769 " украшали желтоватый нефрит ( Néphrite ) , фиолетовый аметист ( Améthyste ) , золотисто-зеленый хризолит ( Péridote ) , радужный опал ( Opale ) , синий лазурит ( Lapis-lazuli ) , густозеленый изумруд ( Emeraude ) , полосатый оникс ( Опух ) и нефрит ( Néphrite ) . Следующее звено декорировали алмазные цифры " 15 " , а далее шли еще четыре камня: агат ( Agate ) , опал ( Opale ) , непрозрачный фиолетово-розовый ирландский унакит ( Unakite ) (?) и зеленовато-голубая бирюза ( Turquoise ) . В результате на этом браслете вместе с цифрами на замке по-французски читалась дата рождения и имя императора: " 1769 Napoleon 15 août " , то есть " 1769 Наполеон 15 августа ".
На втором браслете были с помощью красивых каменьев зашифрованы имя ( Мария-Луиза ) и дата появления на свет ( 12 декабря 1791 ) новой французской императрицы: " Malachite, Améthyste, Rubis ( алый рубин ) , Iris ( абсолютно прозрачный, подергивающийся радужными сполохами горный хрусталь ) , Emeraude, Lapis-lazuli, Opale, Unakite (?) , Iris, Saphir ( глубокой синевы сапфир ) , Emeraude, 12, Diamond ( алмаз ) , Emeraude, Chrysoprase ( полупрозрачный зеленоватый хризопраз ) , Emeraude, Malachite, Beryl ( желтовато-зеленый берилл ) , Rubis, Emeraude, 1791 ".
На третьем же браслете знатоки минералогии могли любоваться столь дорогими сердцу августейших молодоженов датами первой встречи счастливой четы 27 марта 1810 года в Компьене и последовавшей через неделю, 2 апреля, свадьбы в Париже: " 27, Malachite, Améthyste, Rubis, Saphir ( сапфир ) , 1810, 2, Améthyste, Vesuvianite ( прозрачный бесцветный везувиан ) , Rubis, Iris, Lapis-lazuli, 1810 " [244] . ( См. цвет. илл. 29. )
Казалось бы, мне удалось правильно расшифровать самоцветы этих браслетов. И надо же такому быть. В понедельник начиналась научная конференция с грядущим чтением доклада об акрограммах из камней, уже напечатан сборник материалов сообщений, а почти накануне, в предшествующую пятницу, у меня в руках оказался двухтомник о ювелирном искусстве 1789–1910 годов. В нем под цветной фотографией с изображением всех трех браслетов перечислялись материалы вставок, хотя при этом оказалась полностью пропущена расшифровка имени " Луиза " . Наибольшим сюрпризом оказался минерал, дающий букву " N " . Поскольку камень вставки явно не мог являться перламутром ( Nacre ) , а редко встречающийся натролит ( Natrolite ) , судя по минералогическому справочнику, должен бы быть прозрачным и бесцветным, пришлось довольствоваться лишь нефритом, который вполне подходил и по цвету. Оказалось, что все-таки в обеих вставках применили именно отвергнутый мною натролит, чьи месторождения имеются во Франции. И бывает этот зачастую лишь просвечивающий камень еще белым, желтоватым, серым и даже красноватым. Букву " U " обеспечивал " Uranium " , то есть уран. Несколько непонятным остался минерал Vermeil ( corail ) , дающий букву " V " , ибо бесцветная прозрачная вставка никак не напоминает коралл или киноварь, а тем более оранжево-красные цирконы, гранаты и шпинели. Правда, цвет на фотографии все-таки подвел меня в двух случаях: на третьем браслете: "S" в слове "mars" обеспечивал не синий сапфир, а серпентин-змеевик ( Serpentine ) , а в названии апреля ( avril ) из-за полыхания синих переливов на камне лабрадорит ( Labradorite ) был мною принят за лазурит ( Lapis-lazuli ) [245] .
Большой любительницей и знатоком каменьев была императрица Мария Феодоровна, приохотившая к этому занятию и своих детей. Кстати, ее дочь Александра Павловна увезла в Венгрию вместе с вещами приданого собрание минералов, ставшее впоследствии основой геологической коллекции одного из будапештских университетов. Императрица-мать обожала дарить приближенным перстни, украшенные малахитом, поскольку его французское название - " malachite " , начинаясь с той же буквы, что и имя " Мария " ( Marie ) , должно было напоминать владельцу кольца о щедрой монархине.
Достаточно лишь пролистать завещание вдовы Павла I, чтобы увидеть, как часто она использовала самые различные камни, чтобы первая литера их французского названия образовывала скрытый вензель. Своей внучке, принцессе Марии Веймарской, императрица Мария Феодоровна оставила на память " волосяной браслет с четырьмя цветными камнями, изображающими имена Карла, Марии, Георга и Екатерины " [246] . Другой внучке, принцессе Софии Вюртембергской, достались " кольцо с цветными камнями, изображающими имена ее родителей " , а также " печать в виде колеса, с именем ее матери, сделанным из цветных камней " [247] . Зато великой княгине и герцогине Веймарской Марии Павловне августейшая матушка помимо браслета " с цветными каменьями, изображающими имена Георга и Екатерины " – памятки о безвременно скончавшихся сестре, Вюртембергской королеве Екатерине Павловне и первом супруге той, герцоге Георге Ольденбургском, отписала еще один, " с всевидящим оком, с вензелями моих внучат, сделанными из цветных камней, с Анютиными глазками, с буквою А, изображающею вензель незабвенного ангела нашего, с вырезанным на ней 1818 г. и с дубровником " [248] поскольку этот цветок, называемый также " дубровкой " , означал: " более на тебя гляжу, более тебя люблю " [249] . Надпись на вензеле Александра I означала год поездки вдовствующей императрицы к родственникам в Германию с разрешения сына-самодержца, когда заботливая родительница смогла погостить и у любимой дочери в Веймаре.
Браслет императрицы Марии Феодоровны "с именами детей"
Младшенькой дочери Анне Павловне, будущей королеве Нидерландской, Мария Феодоровна завещала в числе прочего "браслет с простыми цветными камнями, изображающими имена моих детей" [250] . Такую же вещь, но с гораздо более дорогими минералами, вдова Павла I отписала своей самой любимой невестке – императрице Александре Феодоровне [251] .
Вероятно, еще в начале XIX века августейшая патронесса повелела "собственному ювелиру" Якову Дювалю исполнить для нее парные (при желании объединяемые в один) браслеты в виде цепочки из отдельных медальонов, содержащих вставку какого-либо самоцвета, заменявшего "вензелевое имя" кого-то из ее детей. По мере увеличения семейства благодаря появлению зятьев и снох к браслету матери присоединялись новые звенья. Назывались они "шатенами", поскольку каждое из них представляло собой обжимающую лишь один камень оправу-каст (по-французски – chaton), соединяемую с другими аналогичными звеньями системой ушек и крючков. Франсуа Дюваль, сменивший старшего брата на службе императрицы-матери, добавил в ее браслеты 10 сентября 1810 года "шатены из разных цветных камней", оценив проделанную работу в 345 рублей [252] .
Императрица Александра Феодоровна получила браслет свекрови с оговоркой, что может владеть им лишь до своей смерти, а затем это украшение должны присоединить к коронным бриллиантам. Вдова Павла I пояснила в датированном 21 января 1827 года завещании, что для нее си я красивая памятная вещь ("Mon beau bracelet en pierres de couleurs doubles, formant les noms de mes enfants") ценна "двойным рядом цветных камней, образующим имена моих детей" [253] . При желании браслет можно было расцепить на две цепочки шатонов, но в едином браслете сверкающие алмазами звенья выстраивались как бы в шахматном порядке.
После смерти супруги Николая I разъединенный на два зарукавья браслет ее августейшей свекрови, как та и желала, оказался среди коронных вещей. Однако каким-то там чиновникам Камерального отделения Императорского Кабинета совершенно незачем было знать тайное значение камней на нем. Секрет, известный обеим царственным владелицам, оказался намеренно утерян. Да и трудно узнать памятный предмет в "двух браслетах с двумя цветными каменьями, между коими крупные шатоны". Но именно так его внесли в опись. Правда, потом запись подкорректировали, и над аккуратно зачеркнутым словом "двумя" появилось другое: "разными". К счастью, перепутать это мемориальное украшение с другим было невозможно: в сем документе оно значилось в небольшом, подписанном 16 февраля 1861 года начальником отделения статским советником Даниловским списке "вещам, оставшимся после в Бозе почившей Государыни Императрицы Александры Феодоровны, которые, на основании духовного завещания Императрицы Марии Феодоровны, должны поступить в число коронных бриллиантов" [254] .
В 1865 году придворные оценщики устроили капитальную проверку коронных вещей. По ее итогам завели новую, более подробную опись. Были сосчитаны с определением веса драгоценные алмазы, но попутно определены и прочие камни. Достаточно внимательно осмотрели и разделенный на два браслет императрицы Марии Феодоровны. На одном зарукавье в окружении 23 бриллиантов в 1 1/2 карата и трехсот алмазов-роз оказались опал (opale), два альмандина (almandine), аметист (améthyste), хризолит (chrysolithe), два малахита (malachite), два "ясписа" (jaspe), сердолик (cornaline) и еще один хризолит (chrysolithe), наверняка весьма крупный и отличного качества, поскольку стоил 10 рублей – довольно крупную сумму для подобного самоцвета [255] .
Помимо восьми бриллиантов в 5 1/2 карата и трехсот алмазов-роз другое зарукавье украшали один хризолит (chrysolithe), два альмандина (almandine), три малахита (malachite), два сердолика (cornaline) и один полевой шпат (feldspath) [256] .
Эксперты, разбиравшие в 1922 году под руководством минералога Александра Евгеньевича Ферсмана поступившие в Гохран бывшие коронные драгоценности, установили, что браслет с одиннадцатью цветными камнями имеет длину 19 см, а с девятью – 17 см. Вес бриллиантов увеличился на 1/2 карата, изменилось и количество алмазов-роз: на большом браслете их оказалось около 350, а на меньшем – около 375. Знатоки самоцветов также внесли небольшие коррективы в определение камней: теперь сердолики значились под их родовым именем "халцедонами" (calcédoin), что, правда, не повлияло на первую букву названия камня. Однако единственный полевой шпат (feldspath) перевели в яшму (jaspe), а один из малахитов (malachite) стал хризопразом (chrysoprase) [257]
Итак, если по первоначальному определению, сделанному в 1865 году, первые буквы французских названий двадцати цветных камней на браслете императрицы обеспечивали пять "А", шесть "С", два "J", пять "M", а также по одному "F" и "О", то после проверки 1922 года осталось пять литер "А" и одна "О", но стало семь "С", три "J", четыре "M".
Кто же должен был занять почетное место на маменькином браслете?
Первенец августейшей четы, взошедший после смерти отца в марте 1801 года на русский престол Александр I (1777–1825) в 1793 году вступил в брак с принцессой Луизой-Марией-Августой Баденской, при переходе в православие получившей имя Елизаветы Алексеевны. Его брат, великий князь и цесаревич Константин Павлович (1779–1831), первым браком женился в 1795 году на принцессе Юлии-Генриэтте-Ульрике Саксен-Заальфельд-Кобургской (1781–1860), ставшей в России великой княгиней Анной Феодоровной, а вторым, в 1821 году – на польской графине Жаннете Грудзинской. Великая княжна Александра Павловна (1783–1801) в 1799 году стала женой эрцгерцога Австрийского и палатина Венгерского Иосифа. Ее красавица-сестра Елена Павловна (1784–1803) неделей ранее вступила в супружество с принцем Фридрихом-Людвигом Мекленбург-Шверинским. Великая княжна Мария Павловна (1786–1859) в 1803 году вышла замуж за принца Карла-Фридриха Саксен-Веймарского и Эйзенахского. Деятельная и умная великая княжна Екатерина Павловна (1788–1819), побыв в 1809–1812 годах в супружестве с принцем Георгом (Петром-Фридрихом-Георгом) Ольденбургским, в январе 1816 года, после нескольких лет скорби по безвременно почившему мужу, стала женой "любимого Фрица" [258] – кронпринца Фридриха-Вильгельма-Карла Вюртембергского, через девять месяцев после свадьбы взошедшего на отчий королевский престол под именем Вильгельма I. Великая княжна Ольга Павловна (1792–1795) умерла во младенчестве. Великая княжна Анна Павловна (1795–1865) вышла в 1816 году за принца Вильгельма Оранского, ставшего с 1840 года королем Нидерландов. Великий князь Николай Павлович (1796–1855) женился в 1817 году на прусской принцессе Фредерике-Луизе-Шарлотте-Вильгельмине (1798–1860), принявшей в России имя Александры Феодоровны, а после кончины Александра I в 1825 году унаследовал трон. "Порфирородный" великий князь Михаил Павлович (1798–1849) взял в жены в 1823 году принцессу Фредерику-Шарлотту-Марию Вюртембергскую (1806–1873), известную в России под именем великой княгини Елены Павловны, хозяйки Михайловского дворца.
Зная "ключ", мне очень захотелось раскрыть тайну зарукавья императрицы Марии Феодоровны, но не тут-то было. Сам браслет продали в 1920-е годы, не сделав никакого его воспроизведения.
Как ни крути, на браслете должен насчитываться двадцать один камень, а их только двадцать. Значит, кто-то из членов августейшей семьи намеренно пропущен в почетных рядах, но кто?
Перечни же самоцветов как в дореволюционных описях, так и в аннотации по результатам проверки комиссией 1922 года завели в тупик.
Казалось бы, под пятью литерами "А" скрываются Александр (Alexandre), две Александры (Alexandrine) и две "Анны (Anne), а под "О" – Ольга (Olga), но на Константина (Constantin), Екатерину (Catherine) и Карла (Charles) приходится шесть или семь "С". То же самое с буквой "M": даже если к Михаилу (Michel) и Марии (Marie) прибавить августейшую маменьку, все равно четырех (а по первоначальному определению – пяти) малахитов многовато. В два "J" вначале хорошо вмещались Иосиф (Joseph) и Жаннета (Jeannette), но кто может значиться под появившимся в 1922 году третьим "J"? На двух Фридрихов (Frédéric) одного "F" и так недоставало, а затем сия "каменная" литера и вовсе исчезла в 1922 году. А как же быть с Елизаветой (Elisabeth) и двумя Еленами (Hélène), Георгом (Georges) и Вильгельмом (Guillaume), да и с Николаем (Nicolas)? Ведь в обоих перечнях отсутствуют камни, чьи названия начинались бы с "E", "H" и "N". Но тем не менее для обеих августейших владелиц каждый из двадцати самоцветов браслета когда-то действительно "изображал" первую букву имен десяти отпрысков супруги Павла I вместе с женами и мужьями.
Стало ясно, что как дореволюционных, так и современных экспертов волновали лишь драгоценные камни первого порядка (алмазы, рубины, сапфиры, изумруды и жемчуг), а остальные минералы определялись весьма небрежно на глаз, причем даже их твердость, скорее всего, проверялась лишь изредка. Поэтому самым трудным для меня оказалось понять, какой же минерал должен числиться вместо указанного ювелирами, ибо камни должны быть похожи по внешнему виду, цвету, степени прозрачности и твердости.