...
"Примирение, которое находит создатель "Фауста", может быть, уже не вполне утоляет современные "две души". XIX век с Шопенгауэром, Достоевским, Львом Толстым, Фридрихом Ничше прошел для нас недаром. Мы присутствуем при муках разлада и раздвоения, более глубоких, чем те, которые преодолевает Фауст, мы предчувствуем возможность примирения более всеобъемлющего и гармонического, чем то, которого достигает Гёте. Но во всяком случае Гёте первым выразил борьбу двух начал в создании, имеющем мировое значение, первый сделал великую, сознательную попытку их примирения. В отношении сознательности Гёте выше всех представителей Итальянского Возрождения, в котором также христианское и языческое начало мгновениями достигало равновесия и гармонии, но всегда помимо их воли, помимо их сознания. Гёте выше величайшего из них – того, с кем германский поэт имеет так много сходного, по олимпийскому спокойствию, по геометрической точности ума, по дивному синтезу искусства и науки, – я разумею Леонардо да-Винчи. Гёте пошел по пути, указанному создателем "Тайной Вечери", показал, что искусство и наука, синтез и анализ, вдохновение и разум вытекают из одного источника, служат одной цели, что самый яркий свет сознания, направленный в высшие области художественного творчества, не ослабляет, а напротив усиливает его, углубляя бездны, раздвигая пределы бессознательного. Но Гёте жил три века спустя после Винчи; он должен был пойти дальше: ясную разуму сознания, слова, вечного Логоса, автор "Фауста" дал тому, что автору "Codex Atlanticus" только смутно мерещилось сквозь немые пророческие образы его пророческих снов, – т. е. единству, побеждающему двойственность я и не- я , знания и веры, язычества и нового мистицизма.
Но, с другой стороны, у Пушкина, который уступает германскому поэту в отношении сознательности, есть одно великое преимущество перед Гёте. В лучших созданиях Гёте встречаются места не живые, от которых веет не высшим метафизическим, а бесплодным, рассудочным холодом. Спокойствие превращается в окаменелую неподвижность, живая ткань истории в археологию, символ в аллегорию. Гёте слишком ограничил и обуздал первобытную стихию – то, что он сам в природе своей называет демоническим. Недостаток примирения языческого и христианского мира во второй части "Фауста" заключается в том, что это примирение только отчасти органическое слияние: в значительной же мере просто внешнее, рассудочное, механическое соединение. Для того, чтобы примирить две враждующие стихии, Гёте, если и не насилует их, то по крайней мере охлаждает, доводит до неподвижности, кристаллизует, так что слишком часто языческое переходит у него в аллегорию, мифологию, христианство – в схоластическую теологию. Этого недостатка у Пушкина нет" (823–824).
Думается, исключенные фрагменты могут представлять ценность при решении вопроса о месте и роли творчества Гёте в наследии Д. Мережковского. При включении статьи в книгу "Вечные спутники" также были изъяты фрагменты, в которых творчество А. Пушкина соотносится с произведениями его последователей.
...
"До какой степени героическая сторона поэзии Пушкина не понята и презрена, ясно из того, что два величайших ценителя Пушкина – Гоголь и Достоевский, точно сговорившись, не придают ей ни малейшего значения. Как это ни странно, но, если говорить не о школьных учебниках, не о мертвом академическом признании, Пушкин, единственный певец единственного героя в стране Л. Толстого и Достоевского, в стране русского нигилизма и русской демократии, до сих пор – забытый певец забытого героя" (825).
Характер исключенных фрагментов, с одной стороны, свидетельствует о попытке Д. Мережковского сократить то, что не имеет непосредственного отношения к анализу личности и творчества А. Пушкина, а с другой, – о том, что уже в пору работы над этой статьей он видел творчество поэта в специфическом контексте. О его особенностях мы будем говорить в связи с книгой "Л. Толстой и Достоевский".
История текста "Вечных спутников" ставит еще одну проблему. Касается она принципов отбора статей в книгу и порядка их размещения в ней. Как уже говорилось, состав книги несколько раз менялся. Готовя к публикации "Вечные спутники" в собрании сочинений в 17 тт., Д. Мережковский исключил из книги статью "Дафнис и Хлоя". В собрании сочинений в 24 тт. состав книги изменился существенно. Место этой статьи заняла "Трагедия целомудрия и сладострастия", между статьями "Сервантес" и "Монтань" в "иностранной" части помещалась статья "Гёте", а между статьями "Гончаров" и "Майков" – "Тургенев".
Статья "Трагедия целомудрия и сладострастия" впервые публиковалась в журнале "Мир искусства" в 1899 г. [61] По характеру она так же мало соответствует общему строю "Вечных спутников", как и "Дафнис и Хлоя". Она напоминает статью "Вместо предисловия к трагедии Софокла "Эдип-царь"", опубликованную позднее в "Вестнике иностранной литературы" [62] в качестве вступительной к переводу трагедии, осуществленному Д. Мережковским. Но, вероятно, те задачи, которые писатель ставил перед собой, переводя античных трагиков и стремясь изменить характер русского театра, побуждали его включить статью "Трагедия целомудрия и сладострастия" в книгу. Трагедия "Ипполит" Еврипида в переводе Д. Мережковского цитируется и пересказывается в этой статье. Что же касается статей "Гёте" и "Тургенев", то само их создание и включение в последнюю редакцию "Вечных спутников" представляется логичным и оправданным. Их имена постоянно возникали в статьях о других писателях, кроме того, они написаны после выхода в свет книги "Л. Толстой и Достоевский", в тексте которой имена Гёте и Тургенева являются почти такими же важными, как и имена писателей, которым посвящена книга.
Статья "Тургенев" была прочитана на Тургеневском вечере 19 февраля 1909 г. и опубликована в газете "Речь" 22 февраля. Впоследствии автор включил ее в сборник "Больная Россия" (1910) и в последнюю редакцию "Вечных спутников". Характер источников статьи свидетельствует, что образ писателя возникает из соотнесения с Л. Толстым, Ф. Достоевским и Гёте. Причем отсылки к их творчеству, требующие пояснений:
...
… ""звериный крик, вой, рев" рожающей Кити…
У Гёте Пандора, впервые увидев соединение любовников, спрашивает своего творца, Прометея: "Что это?" – и тот отвечает: "Это – смерть"…
Толстовское опрощение, надежда спасти Россию "по-мужицки, по-дурацки" есть тоже форма нигилизма. И у Достоевского в его высокомерном презрении к "безбожному, гнилому Западу"". (304),
побуждают не только указать источники цитат, но и привлечь контекст, в котором они несколько раз приводятся в исследованиях, написанных ранее. Источником для статьи являются произведения И. Тургенева, а вот книгу о нем другого исследователя писатель не использует. В статьях Д. Мережковского о И. Тургеневе источники как бы разделились: его собственные произведения интерпретируются в статье "Тургенев", а воспоминания о писателе стали основой другой статьи – "Поэт вечной женственности".
Статья "Гёте" была впервые опубликована в газете "Русское слово" в 1913 г. [63] , а затем была включена в последнюю редакцию "Вечных спутников". М. Ермолаев ошибался, когда полагал, что она входила в книгу уже в первом издании [64] . Источников у статьи снова два: произведения Гёте и первое русское издание "Разговоров Гёте, собранных Эккерманом" в переводе с немецкого Д.В. Аверкиева, о котором мы уже говорили. Один из этапов работы Д. Мережковского над статьей зафиксирован в рукописном автографе "Гёте". По типу он напоминает "Выписки и заметки о Монтане". Выписки к статье "Гёте" были сделаны Д. Мережковским из русского двухтомного издания "Разговоров". Автор помечал том и страницу, на которых расположены цитаты. Выпискам из "Разговоров" предпослан план из 6 пунктов, согласно которому написана статья.
...
"Наружность Гёте. "Орлиные очи". Самая целительная из книг. Наполеон и Гёте. "Vous êtes un homme. Das war ein ganzer Kerl!". Вечная юность. Влюбленность. Мариенбадская элегия. Связь с природой.
Каменный гость. Смерть герцога и герцогини. Страдание. Гёте несчастный. "Wer nie sein Brot mit Tranen aß". "Вся моя жизнь – труд и забота". Смерть сына. Non ignoravi me mortalem genuisse. "Вперед! Вперед по могилам".
Безобщественность. Спор Кювье с Сент-Илером в Париж<ской> Академии и Июльская революция.
Бог – в природе. Малиновка. Вездесущие Божие. Гёте и христианство. Религия бессмертия. Энтелехия, монада. Лай собаки. Смерть Гёте. "Передо мной лежал совершенный человек"
Л.Толстой и Гёте. Почему нам, русским, урок этот особенно важен. Наши сомнения в кумире. "Свет христов просвещает всех". Ангел в II ч. "Фауста": "Wer immer strebend sich bemüht, der können wir erlösen". Здесь "Ключ к спасению Фауста" – и спасению Гёте" (339).
В ходе работы над статьей некоторые фрагменты "Разговоров" заняли иное, в сравнении в первоначальным замыслом, место, однако автор в целом оставался в пределах своего плана. Большая часть выписок вошла в окончательную редакцию статьи. Приведем фрагмент из "Мелочей для вступления":
...
"I. 219 – "Шекспир подал нам золотые яблоки в серебряных чашках. Но беда в том, что мы приобретаем серебряные чаши и валим в них картофель".
Разговоры Гёте – самая здоровая, самая целительная из книг. Ср. с диалогами Сократа, особенно Федоном. Если бы спросил ни во что не верующий и потерявший смысл жизни человек, какую книгу читать, – я бы сказал: Разговоры Гёте.
321. – "Все благородные по природе".
324. – "Мы, как бильярдные шары, катимся по земному полю: когда им случается столкнуться, они еще дальше отскакивают друг от друга".
II – 17. – "Ваше превосходительство, высказываете великие вещи, и я счастлив, что слышу их".
69. – "Правда – алмаз, от которого лучи расходятся не в одну, а во многие стороны".
135. – "Я всегда в стороне от философии: точка зрения здравого человека, рассудка была моею". Не философ, не ученый, а мудрец.
Карл. 257. -
Wie das Gestirn,
Aber ohne Rast,
Drehe sich jeder
Um die eigne Last.
Подобно светилу
Без торопливости
Но без усталости
Каждый вращайся
Вкруг собственной тяжести.
Вечная юность. I. 40. – Влюблен в 70 л<ет>. Мариенбадская элегия. Прицепил шелковый шнурок к сафьяновому переплету.
42. – Весь был исполнен веселости, силы и молодости. 55. – Мариенб<адская> эл<егия> Сидел в белом фланелевом шлафроке, и ноги у него было завернуты в шерстяное одеяло. 57. Старость – причина болезни. 64. – "Надо часто делать глупости, чтобы возыметь смелость прожить еще".
I. 181–182. – Наружность Гёте по Теккерею. "Необыкновенно черные, блестящие, пронзительные глаза – как у Мельмота путешественника, который заключил договор "с некоторым лицом". Я ощущал перед ним страх." – "Орлиные очи". – Все I. 16. – "Мужественное загорелое лицо в складках, и каждая складка полна выражения" лицо в глубоких складках – морщинах, полное выражения. Странно, жутко – молодые юношеские глаза в старом, древнем лице. "Гёте стариком был еще красивее, чем молодым человеком". В них – "демоническое", божеское для нас, грешных или бесовское для благочестивого христианина.
Каменность, тяжесть и холод нездешний.
"О тяжело пожатье каменной его десницы!"" (340, 342).
Русское издание "Разговоров" Д. Мережковский "разобрал" на цитаты. Они использованы в его статье "Гёте", а также в целом ряде предшествующих ей и следующих за ней исследований.
Последняя прижизненная редакция "Вечных спутников" свидетельствует о переменах, произошедших в представлениях писателя о роли и значении тех или иных имен для современного ему поколения читателей. Отбор статей для включения в первое издание также показателен, ведь к моменту его выхода в свет Д. Мережковским было создано двадцать шесть статей, а вошло в книгу только тринадцать. Б. Томашевский писал, в этой связи, что
...
"мы вряд ли сможем делать какие-нибудь слишком широкие обобщения и принуждены рассматривать историю текста всегда в строго индивидуальных рамках, особо для каждого автора и для каждого произведения. <…> Самый замысел, как и текст произведения, иногда эволюционирует. Написав одно, в процессе творчества писатель иногда отходит от первоначального намерения и пишет произведение, достаточно далекое от той цели, к которой первоначально устремлялся" [65] .
Предположительно судить о намерениях писателя можно на основании истории текста статей, не вошедших в "Вечные спутники".
Их условно можно разделить на две группы. Первую из них составляют статьи обзорные, посвященные ряду произведений или какому-либо явлению определенного периода развития литературы. Видимо, они писались на заказ и ради заработка. Ко второй можно отнести статьи, напоминающие те, что вошли в "Вечные спутники". Настоящая проблема состоит в том, чтобы установить причину, по которой они не были включены в книгу, ведь их цель, а также способ работы с источником весьма сходны с главами этой книги. Часть ответа на этот вопрос содержится в Предисловии к книге, где автор ссылается на субъективную внутреннюю связь, которая существует между ними. Вероятно, ни Руссо, ни Бальзак или Мишле, на творчество которых он смотрел большей частью с социологической точки зрения, на роль "вечных спутников" не подходили.
Первой статьей, опубликованной Д. Мережковским, была статья "Старый вопрос по поводу нового таланта ("В сумерках" и "Рассказы" Чехова)". Она впервые напечатана в "Северном вестнике" в 1888 г. Источником цитируемых и пересказываемых фрагментов, как следует из подзаголовка, были два сборника рассказов А.П. Чехова [66] . Фрагменты из произведений Чехова перемежаются в тексте цитатами из произведений Пушкина, Е. Баратынского, Н. Некрасова, Я. Полонского, А. Майкова и Ф. Шиллера (в пер. В. Жуковского), вводимые по сходству темы. Эта статья при жизни писателя не переиздавалась.
Статья "Руссо" вышла в свет после статьи "Флобер в своих письмах" в журнале "Русское богатство" в 1889 г. [67] Судя по характеру цитируемых фрагментов можно предполагать, что автор воспользовался доступным в то время изданием произведений Руссо, не адекватным современному научному изданию [68] . Источниками статьи стали произведения и трактаты Руссо ("Исповедь", "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми", "О политической экономии", "О рабстве", "Рассуждение по вопросу: Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов" и пр.), которые цитируются и пересказываются в статье. В журнальной публикации частям статьи были даны подзаголовки: "I. Характер Руссо", "II. Отношение Руссо к привилегированным классам", "III. Отношение Руссо к народу", что напоминает расположение материала в журнальных публикациях статей, составивших "Вечные спутники" ("Кальдерон", "Монтань" и др.). Статья "Руссо" при жизни писателя не переиздавалась.
"Рассказы Вл. Короленко" была впервые опубликована в журнале "Северный вестник" в 1889 г. [69] Характер осмысления Д. Мережковским произведений писателя вызвал негативные отклики критики, причем в рецензии "Русской мысли" были осмеяны специфические особенности работы автора с текстом:
...
"…построить все произведения по внешним признакам в две шеренги, сделать им наружный смотр, одну сплошь оштрафовать за оторванные пуговицы, другую сплошь наградить орденами…" [70] .
Ко времени создания статьи вышло в свет два издания книги В. Короленко "Очерки и рассказы" [71] . Во второе издание включен этюд "Слепой музыкант". Некоторые заглавия его рассказов не соответствуют известным сегодня и упоминаются под названиями первых публикаций: "По пути" ("Федор Бесприютный"), "В подследственном отделении" ("Яшка"), "Из рассказов о бродягах" ("Соколинец"), "Убивец" ("Очерки сибирского туриста"). В статье речь идет также о произведениях, публиковавшихся в периодических изданиях: "За иконой"; "По пути (Святочный рассказ)"; "Ночью"; "Убивец" [72] . В статье фрагменты рассказов писателя цитируются, контаминируются, пересказываются и комментируются. Иногда автор путается в источниках цитат, называя вместо одного рассказа другой, или приводя неверные выходные данные его публикации, например:
...
"В четырех стенах за решеткой и на верхушках гольцов, где над головой носятся орлы и тайга шумит без конца, как море, – всюду он чувствовал себя дома, импонируя товарищам самоуверенностью и спокойствием. Удаль его побегов вызывала восторженное удивление, но вместе с тем на его слово начальство полагалось больше, чем на самый многочисленный конвой. Было что-то, придававшее особенный смысл самым простым его словам. За этими словами слышалось еще нечто недосказанное, что глядело на слушателя из этих глаз и прикасалось к душе при звуках этого голоса, будя в ней какие-то смутные чувства…" (Северный Вестник, 1888, № 2) (395).
Здесь цитируется рассказ "По пути", но приводятся выходные данные рассказа "За иконой". Это характерная для деятельности такого рода ошибка: она свойственна и некоторым другим произведениям писателя. Статья при жизни писателя не переиздавалась.
После статьи "Рассказы Вл. Короленко" Д. Мережковским был написан ряд статей, отобранных им для "Вечных спутников": "Дон Кихот и Санчо Панса", "О "Преступлении и наказании" Достоевского", "И.А. Гончаров", "А.Н. Майков", "Марк Аврелий", "Кальдерон", "Монтань". В течение 1893 г. он опубликовал, кроме последней, статью "Мистическое движение нашего века" и два некролога: "Памяти Тургенева" и "Памяти А.Н. Плещеева", которые впоследствии не переиздавались и известны лишь по журнальным и газетным публикациям. В 1893 г. вышла в свет и известная книга писателя "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы". Видимо, количество написанного к этому времени и побудило его собрать сборник статей, который поначалу он думал озаглавить "Критические портреты" ("Очерки всемирной литературы"), о чем он писал А.С. Суворину осенью 1893 г. В каком-то смысле роль неосуществленного тогда издания выполнила брошюра "О причинах упадка." со статьями o Достоевском, Гончарове и Майкове, опубликованными под одной обложкой.
Статья "Мистическое движение нашего века" впервые печаталась в журнале "Труд" в 1893 г. [73] Основным источником статьи были "Разговоры Гёте, собранные Эккерманом" в переводе Д.В. Аверкиева. Можно сказать, что и на Т. Карлейля, работу которого "Герои и героическое в истории" Д. Мережковский цитирует, он также смотрит глазами Гёте: