Мы можем сказать: это дело случая, только случай может ему помочь. Мы не говорим дело случайности и говорим только случайность может его спасти. Мы полагаемся на случай, но не полагаемся на случайность. Губит случайность, а не случай. Иначе говоря, мы часто, говоря о случайности, имеем в виду, что все последствия ее представлены тут же, немедленно. И немедленно же и исчерпываются. Досадная случайность – и кошелек потерян. Счастливая случайность, и милиционер отвернулся, не заметив нарушения со стороны водителя. Случай же предполагает более фундаментальную систему последствий. Случай сталкивает людей, они женятся, соединяются. Они встретились случайно, но дальше вмешалась судьба. А действия случайности не могут иметь длинных последствий. Случайность столкнула людей, они здесь и теперь взаимодействуют, но дальше у этого нет последствий. А если есть – это уже случай.
Существенная семантическая разница случая и случайности обнаруживается при сопоставлении факта случайности и его описания, превращающего случайность в случай. Иначе говоря, в ряде случаев можно утверждать, что случайность, описанная обстоятельно, с выделенными в описании началом, серединой и концом, квалифицируется как случай. Так, чистой случайностью выглядит тот факт, что водитель, совершивший нарушение, не был оштрафован, так как милиционер именно в эту минуту отвернулся. Однако обстоятельный пересказ этой истории превращает ее в случай: " Еду я по шоссе в половине девятого утра, разворачиваюсь через две сплошных, и тут вижу – милиционер. А он-то меня не видит! В этот момент кто-то отвлек его, и он отвернулся в сторону тротуара. Ну, я перекрестился и поехал дальше". Это короткое описание превращает случайность в случай, развернув ее в повествование. Именно поэтому случай и бывает интересным, ведь "интересность" возникает в результате авторской интерпретации рассказчиком излагаемого сюжета.
Таким образом, в русском языковом сознании присутствует некая иерархия обстоятельств, влияющих на человеческую жизнь и неподконтрольных его воле: на вершине находится судьба , определяющая весь жизненный сценарий, ей подчинен случай, могущий влиять на существенный фрагмент человеческой жизни, а ему уже, в свою очередь, подчинена случайность , влияющая на эпизод.
Там, где случайность выступает как сила с достаточно важным масштабом действия, она синонимична случаю, ср.: Случайность (случай) помогла (помог) мне избежать наказания. Случайность уберегла тебя от двойки – спросили другого. Случай уберег тебя от встречи с этим бандитом и спас тебе жизнь. Благодаря чистой случайности он остался жив – пуля попала в дерево.
Русская удача – интересный пример понятия, в большой степени выражающего специфику русского менталитета. Даль связывает удачу с глаголом удавать, происшедшим от давать и означавшим сдаваться, сплоховать, струсить и пр. Устаревшее русское удаток означало "уступка, поступление на себя". По развитию значения удаваться, удаться стало означать сделаться, статься (мне удалось сделать что-то – всегда в пассиве, поскольку причина удачи никак не в субъекте, а в неведомой силе, что-то кому-то давшей). Даль трактует удачу как "желанный случай", современные словари – как "желательный исход чего-либо", фиксируя, таким образом, типичный семантический перевертыш, когда слово меняет свое значение на противоположное (как в случае с наверное , поменявшим свое значение с "наверняка" на "вероятно").
Из цитируемой далее сочетаемости видно, что удача – персонифицированное мифологические существо с особыми функциями.
По-русски мы говорим:
удача благоприятствует, улыбается, радует, окрылила, вскружила голову, отвернулась;
приносить, обещать, ждать удачу, желать удачи, верить в удачу, рассчитывать на удачу, спугнуть удачу, переманить, приманить удачу, поймать удачу за хвост, щекотать удачу (попытать счастье) и пр.;
удача неожиданная, большая, долгожданная и пр. (СССРЯ, РМР, ССРЯ, СРС, СРЯ).
Нам представляется, что в сочетаемости русского слова удача прослеживается мотив охоты (предположительно на некую мифологическую птицу: спугнуть, приманить, поймать за хвост), способную улыбаться и окрылять. Различные птицы в мифологиях разных стран и народов играли незаурядную роль. Мы можем предположить, что и в славянской мифологии выделены были не только ворон и петух, но и еще некое фантастическое летающее существо, ассоциируемое с удачей и счастьем, давшее в дальнейшем устойчивую метафору: птица-счастье завтрашнего дня, а также образный ряд – порхать, летать от счастья (то есть стать как птица), быть окрыленным от счастья, успеха, радужной перспективы и пр.
В славянской системе обозначений при помощи птиц выражались многие смыслы. Ворон – зловещая птица, появление которой словно предрекает смерть, петух – символ мужского задиристого начала, голубка – символ души, любви, дятел – символ упорства, ястреб – символ военной силы, мощи, хищничества. Говоря об этой системе, мы можем предположить, что были и другие фиксированные ассоциации, от которых сохранились не обе части утверждения, а одна, со стертым именованием птицы.
Удача – это то, что приходит к человеку независимо от того, сделал он что-нибудь или не сделал для удачного исхода дела. Удача выпадает, сваливается (сверху вниз, здесь возможно позднее образное заимствование из европейского метафорического языка) на любого, хотя в русском сознании и существует убеждение, что удачу можно заслужить, приманить правильным поведением. Делать что-либо на удачу, на авось – выражение специфически русское и достойное особого рассмотрения.
В последнее время русское словечко авось привлекло особое внимание лингвистов (3). Обычно авось толкуется через случай или удачу, на которые человек рассчитывает, но не настолько, чтобы встраивать это в свои планы на будущее. Приведем по этому поводу рассуждения Анны Вежбицкой (4): "По существу это отношение, трактующее жизнь как вещь непредсказуемую: "нет смысла строить какие-то планы и пытаться их осуществить; невозможно рационально организовать свою жизнь, поскольку жизнь нами не контролируется; самое лучшее, что остается делать – это положиться на удачу"". А. Вежбицкая считает, что авось в известном смысле резюмирует основное содержание русской культуры, пронизанной насквозь темой судьбы, осознанием минимальной роли человеческого разума и человеческих сил. Такое обобщение представляется нам утрированным, что доказывается, в частности, фактом катастрофического устаревания авось , если оно уже не является устаревшим. Однако особое отношение к удаче, рядом с которой человек всегда пассивен, фиксируется безусловно. Важный, на наш взгляд, нюанс в русском авось заключается в том, что оно мыслится как обозначение некой скрытой невидимой в ситуации причины, которая может оказаться на руку человеку. Из анализа представлений русских о знании и уме (этому в нашей книге будет посвящена отдельная глава) явственно следует, что русские мыслят мир и каждую ситуацию в нем недискретно, неисчерпаемо, непостижимо. Это означает, что в ситуации действует, с точки зрения носителя русского менталитета, множество невидимых причин и обстоятельств, одно из которых и называется авось. То есть мы предполагаем, что среди невидимых обстоятельств и причин могут оказаться такие, в данную минуту непостижимые, которые изменят исход дела. Рассчитывая на них, и главное – веря в них, русские часто будто бы рискуют, а на самом деле – попросту реализуют свое мировосприятие.
Русское слово неудача, формально являющееся антонимом удачи, не столь разработано образно и понятийно. Так, часть сочетаемости слова удача могла бы быть применена к антониму с получением прогнозируемого смысла, а часть – нет. Мы можем сказать: приносить, обещать неудачу, желать неудачи, обрекать на неудачу, однако мы не можем спугнуть неудачу, поймать ее за хвост, пощекотать, аналогично неудача не может быть на чьей-либо стороне и пр., хотя в случае симметричности понятий противопоказаний для таких употреблений не было бы. Любопытен тот факт, что в русском сознании неудача, в отличие от удачи, может быть связана с самим же человеком. Так, по-русски можно сказать: " Ты сам обрек себя на неудачу", но нельзя обречь на неудачу кого-то другого (за исключением, пожалуй единственного контекста "своим воспитанием родители обрекли его на неудачи", где родители выступают как высшие, полубожественной природы, существа, а неудача – во множественном числе, придающем ей оттенок значения "конкретные негативные события").
Ужасная неудача постигает, неудачи преследуют, обреченный на неудачу или неудачи человек может попытаться справиться с ней (с ними), неудачи могут образовывать полосу, сплошную полосу, цепь, круг, быть сплошными, неудачи могут сломить человека, следовать одна за другой, человек, несмотря на неудачу, может продолжать верить в свои силы, неудачи могут сыпаться одна за другой, сыпаться градом, образовывать цепь, подстерегать его на каждом шагу.
Из анализа этой сочетаемости мы видим, что неудача в русском языке ассоциируется с двумя образами. Один из них – персонификация по типу рока (неудачи преследуют, подстерегают, то есть уже не человек охотится, а на человека охотятся) с подчеркиванием идеи множественности событий (неудачи следуют одна за другой) и ослаблением фатальной идеи (в конструкциях типа: несмотря на неудачи, сыпавшиеся на него, он…). Другая коннотация – овеществляющая. Она представляет неудачу в виде некоего отрезка (ориентированного либо сверху вниз, либо горизонтально – быть в кольце неудач), состоящего из плотно или неплотно примыкающих друг к другу звеньев (звенья цепи, град, сплошные неудачи, неудачи идут друг за другом). И в том, и в другом случае человек, если не сломлен, может оказывать сопротивление, разрывать кольцо неудач, прерывать их цепь. Что это напоминает? Осаду, облаву, захват? Вероятно.
Меру, степень, вероятность удачи определяет шанс – еще одно русское понятие, связанное с идеей случайного, определяющего на уровне одного события человеческую судьбу. Это не русское понятие. Оно заимствовало из французского языка в начале XIX века. Оно обозначает вероятность чего-либо, возможность, которой управляет человек. Как мы видим, вместе со словом заимствован и европейский глобальный концепт, утверждающий взаимосвязь между усилием, которое применяет человек для достижения цели, и результатом, а также изначальную благосклонность судьбы к человеку.
О шансе русские думают так: шанс выпадает и может быть только счастливым, шанс можно иметь, дать, предоставить, использовать, получить, его можно упустить, шансы могут быть большими, ничтожными, достаточными; если он есть, то существует вероятность благоприятного исхода, если его нет – то нет; шансы можно взвесить, подсчитать, оценить.
Мы видим, что шанс овеществляется в русском сознании и представляется как некоторый небольшой предмет, который можно дать, получить, взвесить, подсчитать. В отдельных случаях, когда шансы большие, то есть когда они уже взвешены и подсчитаны, они фигурируют как даваемое, как данное, причем данное не только свыше и человеком. По-русски можно сказать: " Я даю тебе шанс (последний шанс) исправить это " или "Мы предоставили вам большие шансы для успешного завершения дела", но по-русски нельзя предоставить маленькие, скромные шансы, у таких шансов анонимное авторство. Таким образом, шанс – положительно коннотированое слово, как и удача, однако удача – факт, а шанс – вероятность и в силу этого не факт, даже если он выражен в цифрах (ваши шансы один к пяти), которые в случае вероятности всегда приблизительны.
Возвращаясь к сказанному Анной Вежбицкой и в подведение итогов главки, посвященной описанию лексики "случайного", хотелось бы отметить, что, с нашей точки зрения, речь идет не столько о пассивности русского человека перед окружающим миром, сколько о принципиально ином его понимании. Область случайного действительно не сопряжена у русских с идеей ответственности, выражаемой у европейцев, в частности, институтом страхования, но все же по отношению к случайности человек ведет себя достаточно активно, предполагая, что с судьбой не поспоришь, а вот с ее подчиненными можно вести себя по-разному. Такое поведение русским присуще и в отношении других иерархизированных систем, в частности социальных, где против верховного начальника глупо идти, со средним начальником надо договариваться, а вот с остальными как придется.
Французское представление о случае: понятия occasion, hasard, chance, malchance , veine
Понятия, связанные с высшим, внешним, влияющим, неконтролируемым, базовым, дискретным выражаются во французском языке при помощи слов occasion, hasard, chance, malchance, veine. Обратимся к подробному рассмотрению каждого из них.
У Чезаре Рипа мы обнаружили такое описание occasion:
"Обнаженная женщина в набедренной повязке, прикрывающей срамные места, с лохматыми волосами на лбу и лысым затылком, ноги крылаты, под ногами колесо, в правой руке бритва. Все волосы зачесаны на лоб, и это обозначает, что случая надо ждать и хватать на бегу, а не преследовать его, когда он уже повернулся спиной, так как он проходит очень быстро, ведь у него на ногах крылья, и он витает над колесом времени, которое постоянно вращается. Бритва в руке обозначает, что он режет всякую помеху".
Отметим интересную деталь: аналогичное описание случая мы находим у известного педагога, автора учебника, чеха по национальности Яна Амоса Коменского в его знаменитом учебнике "Мир чувственных вещей в картинках" (5), с одним лишь отличием: у него случай олицетворен в образе не женщины, а мужчины. Значит, описанный образ был в XVII–XVIII веках распространен также и в России, что объясняет нам путь заимствования образной системы понятия русским языком.
В современно французском языке слово occasion (n. f.) имеет следующие значения:
1) обстоятельство, которое приходит кстати;
2) рынок, благоприятный для покупателя;
3) выгодно купленный товар (купленный по случаю дешево).
Исследуемое слово во французском языке имеет следующую сочетаемость:
belle, unique, rare, tentante occasion;
occasion chaude, pressante, les grandes occasions;
prendre (saisir) l’occasion aux (par) les cheveux, l’occasion est chauve, l’occasion n’a qu’un cheveux;
с’est une belle occasion à saisir, profiter d’une occasion, sauter sur l’occasion, guetter, manquer, perdre, négliger, trouver l’occasion;
l’occasion se présente, fait le larron, s’offre, échappe, manque, tente.
Из приведенной сочетаемости видно, что случай описывается как женщина с типичными женскими характеристиками (belle, tentаnte), по отношению к которой возможно также и поведение, проявляемое по отношению к женщине (négliger). Французское occasion однозначно положительно коннотировано, отсутствует сочетаемость, негативно его характеризующая, так же как и отсутствует возможность говорить, в отличие от судьбы, о его переменчивости (нельзя сказать l’occasion tourne, a tourne). Во внешнем облике occasion сохранились средневековые мифологические черты (отсутствие волос). Образ occasion связан с идеей быстрого целенаправленного движения-убегания, выражаемого как в действиях человека по отношению к occasion (saisir, guetter, sauter sur), так и в действиях самого occasion (échappe). Ситуация взаимоотношений человека с occasion в целом описывается как охота с возможностью неудачного исхода: perdre, manquer.
Глубинная, семантическая связь occasion с fortune обнаруживается сразу в двух плоскостях. Во-первых, эти понятия связаны этимологически (напомним, что у древних было две судьбы: fatum – судьба-неизбежность и fortuna – судьба-случай): occasion заимствовано (1174 год) из латыни (occasio, occasionis, от occasum, супина от occidere – падать) со значением то, что падает, обрушивается. Симптоматично также образное совпадение, присутствие и в первом, и во втором образном контексте колеса времени, подчеркивающего идею постоянного движения. Во-вторых, выявляется неожиданная перекличка на уровне значений, связанных с материальной сферой: fortune – богатство, собственность и пр., occasion – удачное приобретение, товар, продающийся по благоприятной для покупателя цене. Идея материального благоприятствования является причиной или следствием положительной коннотации, закрепленной за обоими словами, и позволяет объединить их в некую единую группу слов со специфическим, во всяком случае для русского языкового сознания, значением нечто, помогающее богатеть, выгадывать.
Совершенно иначе в этом смысле ориентировано понятие le hasard, связанное в первом своем значении с идеей опасности и выступающее в качестве синонима слову и понятию danger. Такой акцент в значении отчасти объясним происхождением этого слова. Le hasard заимствовано из арабского az-zard, обозначавшего игру в кости, неудачное выпадение костей. Конечно, в современном сознании hasard не связывается с игрой в кости, а понимается в философском смысле, однако негативный смысл, возможно, проистекающий от этимона (игра в кости вызывает у играющего ощущение риска), остается и сохраняется на протяжении веков. В первой трети XIII века le hasard приобретает фигуральный смысл и обозначает неудачу, риск, опасность – значения, устаревшие в единственном числе и сохранившиеся в выражении les hasards de la guerre.
В середине XVI века это слово по расширению значения стало употребляться как sort и fortune для обозначения причины того, что происходит без видимой связи с предшествующим. Отсюда происходит и научная идиома les lois du hasard. Два установившихся значения: опасность и неожиданный случай, событие, происшедшее из сочетания неожиданных и необъяснимых обстоятельств – привели к созданию характерной сочетаемости и прочно закрепились в языке: s’exsposer, se mettre au hasard, a также глагол s’hasarder.