Приходится признать, что сейчас интересы и приоритеты США не совпадают с объективными требованиями структурной стабильности Евразии. В настоящее время конструктивная роль США в вопросах европейской безопасности уже минимальна и имеет тенденцию к переходу в негативное качество. Важнейшие проблемы отношений России и ЕС в сфере безопасности – расширение НАТО и ПРО – связаны с односторонней политикой Вашингтона.
На этом фоне ключевыми факторами отношений Россия – ЕС становятся усиление расхождений между США и Европой и приобретение трансатлантическими отношениями инерционного характера. В случае если данная инерция продлится достаточно долго и не будет развернута новой попыткой установить полное доминирование США в Европе, у России и стран Европейского союза появится дополнительный шанс на то, чтобы доказать собственную субъектность в рамках международной системы.
Глава третья
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ЛЕВИАФАН: НОВАЯ РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В XXI ВЕКЕ, ИЛИ КОНТЕКСТ ТРЕТИЙ – ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
Проблемы поверх барьеров
Международная система, как и любая другая, – совокупность элементов и связей между ними. В качестве таких элементов испокон веку выступали и выступают государства – политические организации, основной задачей которых является распределение общественных благ: физическая защита подданных от угроз извне и обеспечение мира между ними. Первую функцию выполняет армия, вторую – перераспределение доходов, осуществляемое через налогообложение и социальную политику. Суть и характер процессов, происходящих сейчас в мире, ставят вопрос о способности исполнять эти базовые функции не только перед так называемыми слабыми и несостоявшимися государствами, но и перед вполне состоявшимися державами, благосостояние и безопасность граждан которых все больше зависят от процессов, происходящих за рубежом.
Не меняя качественно правил игры, глобализация заставляет государства искать новые инструменты эффективного осуществления своих функций по сдерживанию и защите подданных – перераспределению благ и легитимному применению насилия. Поэтому качество и, если можно так выразиться, изысканность реализации суверенных прав и обязанностей также становятся залогом выживания в анархическом мире нашего времени. На необходимость этой новой изысканности указывает в своей работе первый заместитель руководителя Администрации Президента РФ Владислав Сурков:
"Суверенитет, будучи "полнотой и независимостью власти", не отменяется. Но – меняется его содержание вместе с манерой властвования. Образ государства, рассредоточенный из дворцов и крепостей по присутственным местам, избирательным участкам и телеэкранам, демократизируется. Массовые действия являются в большей степени итогом обсуждения и убеждения, чем принуждения".
Если для стран – реципиентов международной помощи данную проблему пытаются, впрочем не вполне успешно, решить при помощи реализации рецептов "хорошего управления" от Мирового банка и МВФ, то сильные ищут решения самостоятельно. Известный экономист, бывший вице-президент Мирового банка по Европе Жан-Франсуа Ришар пишет в своей книге:
"Забудьте про государственную власть, способную решить завтрашние сложные проблемы в одиночку, без ощутимой помощи двух других секторов общества (бизнеса и гражданского общества)".
Даже работая почти на стопроцентном аутсорсинге частного бизнеса и неправительственных организаций, государство остается главным игроком, особенно в области международных отношений, где его авторитет и вовсе пока ничем не ограничен. Ответственность Левиафана слишком велика для того, чтобы делить ее с бизнесом или гражданским обществом. И он последовательно указывает второму и третьему секторам их подлинное место лоббистов, консультантов, участников сетей: часто весьма влиятельных, но никогда не решающих факторов мировой политики.
Однако формы осуществления государством своих властных функций меняются – речь идет о приспособлении государства к реалиям глобализации – жестокая конкурентная борьба, на которую обрекает страны система, может нивелировать позитивные последствия неизбежного экономического и культурного взаимопроникновения или же трансформировать его в инструмент контроля над побежденным конкурентом. Таким образом, суть третьего в нашем перечне вызова под условным названием "государство и глобализация", на который должны будут найти ответ Россия и Европа, состоит в способности каждого из партнеров совместить управляемость и эффективность. Только добившись нового качества собственной жизнеспособности, суверенное государство (или союз государств) будет способно выступать в качестве гаранта стабильности в мире вокруг.
Одним из наиболее распространенных объяснений причин глобального беспорядка, который мы можем наблюдать, является то, что проблемы, решение которых должно быть найдено на межгосударственном уровне, уже слишком глубоки и требуют от государств поступиться своими суверенными правами. К этому современные государства не готовы, что и парализует деятельность созданных ими международных институтов.
В своем исследовании "Двадцать глобальных проблем – двадцать лет на их решение" Жан-Франсуа Ришар выделяет три группы вопросов такого рода. Во-первых, речь идет о проблемах "владения планетой сообща", к числу которых относятся глобальное потепление, потери биоразнообразия и экосистем, истощение запасов рыбы, сведение лесов, нехватка чистой воды, сохранность и загрязнение прибрежных вод. Адекватность таких оценок подтверждают и другие, в том числе российские, исследования.
Во-вторых, глобальный характер имеют проблемы, "требующие проявления человечности". Это борьба с бедностью, миротворчество, предупреждение конфликтов и противодействие терроризму, внедрение образования для всех, ответ на вызов глобальных инфекционных заболеваний, "цифровой разрыв" – исключенность более трети населения Земли из пользования электронными технологиями вплоть до простой телефонной связи, предупреждение и смягчение последствий стихийных бедствий.
Третья категория проблем – это вопросы нормативно-правового регулирования хозяйственной деятельности в мировом масштабе и борьбы с отдельными видами преступности, имеющими подлинно трансграничный характер. Речь здесь идет о приспособлении территориальных налоговых систем к требованиям глобальной экономики, регулировании биотехнологий, построении глобальной финансовой инфраструктуры, борьбе с незаконным оборотом наркотиков и нарушениями прав на интеллектуальную собственность, сближении правил торговли, инвестирования, конкуренции и электронной торговли, а также нормах международного рынка труда и миграции.
Как мы можем видеть, решение перечисленных известным экономистом проблем требует не только коллективных решений всех стран мира и коллективной же их реализации. Речь должна идти об изменении самих основ хозяйственной жизни отдельных государств и, что наиболее важно, их внутренних общественных договоров – соглашений граждан об установлении, изменении или прекращении их гражданских прав и обязанностей, на основе которых осуществляется деятельность государства.
В качестве примера здесь можно привести фигурирующие в списке Ришара вопросы защиты интеллектуальной собственности или норм регулирования рынка труда и миграции. В первом случае мы имеем дело с очевидной "глобализацией" интересов ограниченной группы стран – производителей компьютерных программ и современных технологий. Вместе с тем копирование этих технологий имеет важнейшее значение в поддержании экономической и социальной устойчивости целого ряда стран, и повышение ими качества защиты прав на интеллектуальную собственность может спровоцировать конфликты и кризисы, имеющие гораздо более драматичные последствия. В этой связи в качестве действительно глобальной проблемы можно скорее выделить не защиту этих прав как таковую, а предотвращение конфликта и столкновения между развитыми и развивающимися странами.
Во втором случае – регулировании рынка труда и миграции – речь идет о втягивании в разряд сюжетов, требующих глобального подхода, вопросов, которые являются основой социальной стабильности в обществе. Существующие в большинстве развитых стран, включая и Россию, системы социальной защиты и социальная политика в широком смысле этого слова основаны на функционировании тонко настроенных систем учета интересов трудоспособной и нетрудоспособной части населения. Эти системы связаны с национальными традициями, институционализированы и тесно переплетены с программами экономического развития стран в целом и вряд ли могут быть поставлены в зависимость от некой общемировой рациональности. Пусть даже эта реальность и направлена на предотвращение рисков и угроз, связанных с отсутствием правил глобального рынка труда.
Мэтью Слотер, профессор экономики Школы бизнеса имени Така в Дартмуте, и Кеннет Шив, профессор политологии Йельского университета, фиксируют необходимость не менее глубоких изменений основ общественного договора даже в таком оплоте либеральной экономики, как США:
"В Соединенных Штатах это (адаптация к требованиям глобального рынка. – Т. Б.) означало бы принятие федеральной системы налогообложения, гораздо в большей степени основанной на пропорционально увеличивающейся ставке. Идея более жесткого перераспределения доходов, возможно, покажется радикальной, но сделать так, чтобы большинство американцев оказались в выигрыше, – наилучший способ спасти глобализацию от ответного удара со стороны поборников протекционизма".
Проблемой представляется то, что при ближайшем рассмотрении приведенного выше перечня приходишь к выводу о неопределенности пока критериев, на основе которых та или иная проблема может быть квалифицирована как истинно глобальная. Большинство из них имеет, в случае неизбежной в реальной политике пристрастной оценки, четко выраженный территориальный характер. Такие трудности, как неграмотность, бедность, голод и распространение инфекционных заболеваний, только отчасти касаются стран условного "севера" и в большинстве случаев вполне успешно решаются комплексом мер, предпринимаемых национальными властями в Европе, США или России.
Системные усилия по их преодолению вряд ли смогут иметь характер общемировой кампании – у политиков "севера" не получится доказать своим избирателям необходимость не просто выделения части бюджетных средств на помощь слаборазвитым жертвам голода и болезней, а отказа от части благ, производство которых является препятствием для возникновения более сбалансированной социальной структуры мира.
Вторая группа глобальных проблем, носящая, как мы сможем убедиться, также территориальный характер, связана с вовлеченностью отдельных стран или групп государств в новую экономику. Признаки этой экономики – быстродействие, наднациональность и сетевой характер, высокая степень наукоемкости и сверхсостязательность.
Первым связанным с ее возникновением жестким вызовом для России и Европы стала финансовая и информационная глобализация, ставшая объективной реальностью за последние годы. Как отмечает крупный российский специалист по международным финансам Ольга Буторина, решающую роль здесь сыграло завершение перехода процесса либерализации движения капиталов в завершающую стадию. Если в 1976 году обязательства по статье VIII Устава МВФ (она запрещает ограничения по текущим платежам, дискриминационные валютные режимы и барьеры на пути репатриации средств иностранных инвесторов) выполняла 41 страна, то в 2006 году – 165 стран из 185 членов МВФ.
В этой связи ведущий представитель политико-экономического мышления Франции и директор Французского института международных отношений Тьерри де Монбриаль пишет:
"Свобода перемещения капиталов росла по мере развития информационно-коммуникационных технологий и преодолевала границы, стирая одновременно различия между формами вложения капитала и частной собственности, на которых прежде основывались монетарные системы и экономические теории. 1990-е были отмечены крупными сделками. На фоне появления частных акционерных капиталов (private equity) и хедж-фондов (hedge funds) происходили глубокие изменения в процессах слияния и приобретения компаний, успех которых в большей степени зависел от конъюнктуры на все более нестабильных финансовых рынках. По коммерческим соображениям самые крупные предприятия могут сегодня в одночасье сменить владельцев, оказаться поделенными на несколько более мелких фирм или же, напротив, стать частью большой компании".
Глобальные финансовые рынки, изначально вполне контролируемые финансово-экономическими властями ведущих держав, усложнились настолько, что выходят из-под эффективного управления. В связи с произошедшей либерализацией движения капиталов, переводом финансовых систем на международную электронную систему связи, обработки и хранения информации, а также выходом большинства действующих на рынках капитала финансовых институтов из-под государственного контроля восприимчивость международной финансовой системы к национальному регулированию снижается.
Заметим, что данные процессы затрагивают и более традиционные отрасли. Специалисты отмечают, что в энергетике, на которую в значительной степени делает ставку Россия, сокращение возможностей контроля над ценами продукции со стороны государств и частных корпораций уже стало наиболее значимой тенденцией, определяющей динамику развития рынка.
Увеличение роли спекулятивных капиталов, постепенное формирование финансовой многополярности и размывание международных институтов и режимов формируют исключительно подвижную международную политическую и экономическую среду, в разы усложняют задачу ее анализа и планирования. Наднациональность этих рынков или, по образному выражению Ричарда О’Брайена, "конец географии" ставят перед суверенным государством проблему не просто текущего контроля, но и стратегического управления процессами, происходящими на его суверенной территории.
Как отмечает в своей работе "Многополярность и многообразие" Тьерри де Монбриаль:
"Свобода перемещения капиталов росла по мере развития информационно-коммуникационных технологий и преодолевала границы, стирая одновременно различия между формами вложения капитала и частной собственности, на которых прежде основывались монетарные системы и экономические теории".
Сомнению подвергаются, таким образом, не просто способность ведущих стран мира контролировать процессы, связанные с движением капитала не только внутри "сообщества западных стран", но и сама возможность определять принципы развития финансовых и ряда других рынков в будущем. Что, заметим, особенно чувствительно ввиду тенденции к снижению политического взаимопонимания между самими державами Запада – США и Западной Европой.
Дополнительную нервозность привносит то, что центральные банки ведущих стран мира перестают быть монопольными распорядителями инвалютных государственных резервов. В ряде стран созданы фонды национального благосостояния (sovereign wealth funds), которые на начало 2007 года аккумулировали 1,7 триллиона долларов. В странах, богатых сырьевыми ресурсами, такие фонды создаются, чтобы снизить зависимость государственных финансов от колебаний мировых цен (как правило, на нефть) и сформировать резерв для будущих поколений на случай исчерпания месторождений. Так поступают страны Персидского залива, Норвегия, Россия. В нашей стране фонд будущих поколений ориентирован исключительно на зарубежные корпоративные ценные бумаги.
Ответ на глобальные вопросы как первой, так и второй группы на основе сотрудничества "всех со всеми" возможен только при невероятном сценарии всеобщего просветления, причем не только политических элит, но и абсолютного большинства рядовых граждан. Поэтому не только наднациональный, но и солидарный подход здесь вряд ли возможен. Все без исключения глобальные проблемы должны будут решаться в рамках государственной политики, в том числе и политики сотрудничества с другими странами.
Это, однако, не означает, что государство может решить эти проблемы в отрыве от объективной международной реальности. Государственная политика должна будет в полной мере учитывать такой фактор, определяющий общую динамику развития мировой экономики в современный период, как рост влияния глобальных процессов на развитие национальных экономик. Следствием этой тенденции становятся высокая восприимчивость к болезням и кризисным явлениям, имеющим внешнее происхождение, объективное сокращение возможностей прямого контроля со стороны государств над масштабами глобального влияния в каждом конкретном случае и появление новых требований к формам и качеству государственного участия в экономической деятельности.
По мнению наблюдателей, наиболее явственное выражение причастности национальной экономики к мировой – синхронность национальных и международных экономических циклов, которая в период до 2020 года будет усиливаться. Неизбежная открытость к влиянию глобальной экономики несет в себе риск снижения динамики роста и появления кризисных явлений, которые в современных условиях не могут оставаться в пределах одного сектора, а сохранение динамичных темпов роста национальной экономики в условиях очередного кризиса или рецессии на глобальном уровне будет все более затруднительным. В случае России, экономика которой в результате завершения процесса построения рыночного хозяйства стала органичной частью глобальной экономики, воздействие со стороны последней может в ряде случаев играть даже определяющую роль.