- Ну, зачем же так грубо? - попытался примирительно произнести Воронцов.
Но даму уже понесло.
- У нас тут служебные обязанности! А вы тут шляетесь и мешаете администрации управы работать! Я вас тут вижу в первый раз! - она резко повернулась в сторону фланирующего невдалеке милиционера и начала делать ему знаки руками. Но милиционер настолько был занят своими ножными пассами, что ничего не заметил. И продолжил плавно в такт вышагивать взад и вперед по выбранному маршруту. Тогда дама не выдержала и сорвалась на крик. - Товарищ милиционер! Я же вам сигналю! Уберите от нас этого ненормального! Он нам мешает исполнять свои служебные обязанности!
Увидев приближение постового, Воронцов достал из кармана брюк свое служебное удостоверение помощника депутата Государственной Думы и обратился теперь к мужчине с бабочкой.
- Господин Кол ото в, я же всего-навсего прошу объяснить мне, на каком основании было вскрыто помещение детской студии? Неужели на этот вопрос так трудно ответить? Зачем ваша заместительница здесь пытается устраивать концерты?
- Я не понимаю, о чем вы говорите… - Мужчина сделал удивленные глаза и несколько раз качнул бедрами. - Здесь идет плановая работа по обеспечению порядка на подведомственной нам территории… - И он опять несколько раз сделал круговые движения своими довольно обширными бедрами.
- Послушайте! Вы же не в гей-клубе! - не выдержал Воронцов. - Прекратите вилять передо мной своей жопой! Не то я сейчас возьму дрын и пройдусь по ней по всей строгости закона!
- А вот это уже - оскорбление! - как будто даже обрадовавшись, срывающимся фальцетом закричал мужчина. - Мы сейчас на вас протокольчик составим! Чтобы все было чин чином. - Он, вновь сделав едва уловимое движение нижней частью своего тела, повернулся в сторону милиционера и поманил того пальцем. - Голубчик! Идите-ка сюда! Тут вот товарищ оскорбительно отзывается о представителях муниципальной власти. Вы бы проводили его в наше отделение. Так сказать, для профилактической беседы. - Но, видя, что милиционер в нерешительности замешкался, тут же жеманно махнул ему рукой. - Впрочем, ладно. Мы и сами разберемся. Так что вас интересует?
- Меня интересует, на каком основании вы дали указание вскрыть помещение детской студии и опечатали его своими печатями?
- Ну, во-первых, голубчик, помещение вскрывали не мы, а служба судебных приставов. На основании решения суда. А, во-вторых, печати на дверях студии не наши, как вы успели заметить, а муниципального учреждения "Наш Арбат". Так что мы ко всему этому никакого отношения не имеем. - Он опять несколько жеманно вздохнул, повернулся к Воронцову спиной и двинулся в сторону управы, продолжая на ходу все так же мерно покачивать своими толстыми бедрами. Затем на короткое время остановился, повернулся к собеседнику вполоборота и протяжно произнес. - Все вопросы, голубчик, - к службе судебных приставов. Адью!
Виктор Петрович, явно не ожидая такого поворота разговора, пришел в некоторую растерянность.
Когда Колотов уже подходил к ограждению управы, он обогнал его и, буквально преградив дорогу, спросил:
- Позвольте! Но мы не решили главного вопроса: а дети-то теперь куда денутся?..
Словно ожидая этого вопроса, Колотов несколько раз жеманно хихикнул и, показывая пальцем куда-то в сторону, визгливо произнес:
- Экий ты дурачок! Не знаешь, куда своих детишек девать? На панель их! Хоть какая-то польза будет! - И он длинно нагловато захохотал, продолжая свое движение в сторону дверей управы.
Пока Виктор Петрович общался с главой управы (если только это можно было назвать общением), его крашеная заместительница незаметно отскочила в сторону и вполголоса давала какие-то указания китайцам. Которые после каждого сказанного ею слова послушно кивали головами и натужно улыбались. Затем они схватили свою тележку с баллонами и скрылись в подворотне. А брюнетка торжественно прошествовала мимо Воронцова следом за своим начальником в здание управы.
Виктор Петрович еще некоторое время постоял в раздумье посреди опустевшего двора. Окинул взором опечатанную дверь детской студии. И твердо зашагал в сторону Арбата. Туда, где он оставил на скамейке совершенно убитую горем Веру Александровну Троицкую.
А по дороге набрал номер телефона своего близкого товарища, попросив его часам к четырем подъехать по адресу студии, прихватив с собой кое-что из слесарного инструмента.
3
Когда Тимофеич, неловко ковыляя на своей больной ноге, наконец-то, прибыл по указанному адресу, уже начало смеркаться. Но Воронцов подумал, что это даже к лучшему. Так они меньше будут привлекать внимания.
Показав Тимофеичу на опечатанную дверь с большим висячим замком, он только спросил:
- Ты как? Сумеешь вскрыть этот сейф? Или надо вызывать машину с автогеном?
- Обижаешь, начальник. - Надул губы Тимофеич и отошел на пару шагов, что-то примеряя в уме.
Затем достал из своей огромной сумки складную ножовку по металлу и начал прилаживать полотно. Оттуда же - из сумки - извлек баночку с какой-то мазью и начал ею активно смазывать дужку замка.
Закончив предварительные процедуры, ловко примостился сбоку от двери, каким-то невероятным образом выгнулся и принялся пилить замок.
Вся работа заняла у него не более пяти минут. После чего он торжественно выдернул замок из ушек, слегка приоткрыл дверь и провозгласил:
- Извольте! Путь к счастью открыт!
Прежде чем войти внутрь помещения, Воронцов еще раз внимательно изучил полоски бумаги, которыми была опечатана дверь студии. И, удостоверившись, что там нет ни одной печати службы судебных приставов, смело распахнул дверь, предлагая Вере Александровне войти внутрь.
Та на некоторое время будто замерла на пороге. Затем тихонько сделала шаг вперед по лестнице, ведущей в полу подвальное помещение и начала осторожно спускаться.
Привычно нашарив рукой выключатель справа от входной двери, она щелкнула им и замерла в нерешительности, словно боясь, что увидит там что-то совершенно невероятное.
Предчувствия ее не обманули и на этот раз.
То, что предстало глазам Троицкой, Воронцова и Тимофеича, не поддавалось никакому описанию.
Все помещение студии походило на поле недавней битвы. Посреди комнаты валялись порванные детские рисунки и раздавленная керамика. Со стен свисали остатки креплений, на которых когда-то висели детские картины. А в самом центре возвышалась развороченная до неузнаваемости муфельная печь, возле которой прямо на пол была вывалена сухая глина.
Было видно, что кто-то много раз наступал огромными сапожищами в эту самую глину. Потому что грязные следы от нее пересекали всю комнату вдоль и поперек.
Но больше всего Воронцова поразил вид треснувшей иконы Божьей Матери, сиротливо валяющейся под ремесленным верстаком. Божья Матерь с разбитым грязными сапогами лицом смотрела на них с жалостью и укором, как будто взывая о возмездии. При этом лик младенца на ее руках вообще превратился в одно сплошное черное месиво.
Увидев раздавленную икону на полу, Вера Александровна в ужасе попятилась назад и начала истово креститься.
- Господи помилуй! Господи помилуй! Прости нас, Пресвятая Дева Мария! Это нам за грехи наши!
Она опустилась на колени и поползла в сторону лежащей иконы. При этом совершенно не обращая внимание на то, что подол ее платья моментально превратился в одну сплошную грязную тряпку. Она бережно подняла икону с пола и начала вытирать рукавом кофточки, продолжая про себя повторять: "Господи помилуй! Господи помилуй!" Долго и любовно протирала лик младенца. После чего бережно прижала икону к груди и заплакала.
- Господи! Ну за что нам такие муки?.. Что мы плохого сделали этим иродам проклятым?..
Виктор Петрович и Тимофеич аккуратно подняли Веру Александровну с пола и усадили на единственный оставшийся целым стул.
Тимофеич долго моргал глазами, озираясь по сторонам. Затем длинно витиевато в сердцах выругался и достал из кармана пачку сигарет.
- Это ж надо, до такого додуматься?! - выдохнул он вместе с клубами табачного дыма. - Чтоб этим иродам - ни дна, ни покрышки! У нас в армии за такие дела за яйца подвешивали! - Он виновато взглянул на Троицкую и только пожал плечами. - Вы уж меня извините - дурацкая привычка старого армейского старшины. Но уж ноги-то им я бы точно повыдергивал! - Он еще раз обвел взглядом обстановку в комнате. - И что мы теперь, Петрович, будем делать? Это ж - форменное хулиганство! Сюда надо милицию вызывать!
Но Воронцов уже набирал номер дежурного по городу.
- Алло! Девушка? Запишите, пожалуйста, вызов для оперативной группы. Меня зовут Виктор Петрович Воронцов. Я - эксперт Государственной Думы. Пусть приедет бригада и зафиксирует разгром детской художественной студии. Мы будем ожидать на месте. Здесь находится руководитель студии, которая даст необходимые показания.
4
Милиция прибыла часа через полтора. И то лишь после нескольких дополнительных звонков в дежурную часть местного ОВД.
До их приезда Вера Александровна несколько раз порывалась наводить в студии порядок. Но ей постоянно объясняли, что именно это го-то сейчас делать и нельзя. Потому что будет нарушена вся картина происшествия. И тогда она просто бродила по разгромленной комнате, пытаясь найти хоть какую-то мало-мальски сохранившуюся детскую поделку.
Уже перед самым приездом оперативной группы в подвальчик заглянули две пожилые женщины и парень лет двадцати пяти.
Увидев полный разгром, женщины в растерянности остановились на пороге, пытаясь сообразить, что здесь произошло. А парень только присвистнул и, едва кивнув присутствующим, бросился к Троицкой.
- Они все-таки это сделали?! Вот сволочи! Я же говорил! Надо было давно нам с ребятами подпалить их чертову управу!
- Ну что ты, Вадик? Зачем же мы должны уподобляться этим нелюдям? - Вера Александровна сокрушенно развела руками и показала взглядом на икону Богородицы, лежащую поверх разбитых ящиков с глиняными поделками. - Видишь? Они даже Матерь Божью не пощадили. У них ничего святого нет за душой…
Парень тихонько приблизился к иконе, несколько раз перекрестился и надолго приложился к ней своим лбом.
В это время на лестнице раздался шум, и в комнату буквально ввалилась целая группа людей. Из них в милицейскую форму был одет лишь один. А трое парней, на шее одного из которых висела профессиональная фотокамера, и девушка с небольшим чемоданчиком в руке больше напоминали компанию загулявшихся по Арбату туристов.
Один из них - самый поджарый и самый, как показалось Воронцову, деловой, сразу с порога начал задавать вопросы.
- Ну, что? Где тут у нас разбойное нападение? Почему в помещение столько людей? Вы кто? - начал он поочередно тыкать пальцем во всех присутствующих. Потом махнул рукой. - Ладно! Сейчас все по порядку запишем! - Затем повернулся к парню с фотокамерой. - Ты давай, Серега, быстренько запечатли мне всю картинку! Чтобы все было, так сказать, наглядненько! А ты, Надюха, давай быстренько откатай со всех отпечатки пальчиков и состряпай протокольчик на задержание! - Увидев недоуменные и слегка испуганные взгляды присутствующих, он весело рассмеялся. - Шучу! По поводу задержания отложим на следующий раз. Но всех присутствующих попрошу ко мне на дачу свидетельских показаний! Кто тут старший? Кто из вас вызывал оперативную группу?
Парень долго осматривался по сторонам, пытаясь найти место для того, чтобы можно было писать протокол. Подошел к полуразбитому верстаку и, прежде чем смахнуть с него все на пол, позвал фотографа.
- Ну-ка, Серж, быстренько запечатли на память эту незабываемую картинку, и мы тут порядочек наведем. А то совсем работать негде. Что же вы так запустили помещеньице-то? Тут даже присесть представителю правоохранительных органов не на что.
- Вы знаете, молодой человек, тут как бы в некотором роде произошел погром! - неожиданно с некоторым вызовом произнесла Вера Александровна. - У меня тут всегда был идеальный порядок. Дети сюда приходили заниматься художественным творчеством. А теперь здесь - вот это…
- Я так понимаю, мадам, что вы и будете здесь за старшего?
- Я вам, молодой человек, не мадам! - вдруг окрысилась на оперативника Троицкая. - Я - член Союза художников! И вы сюда прибыли не на посиделки, как я понимаю, а для того, чтобы раскрыть это гнусное преступление?!
Оперативник, видимо, не ожидал столь резкого отпора со стороны этой пожилой дамы. Он сразу сменил тон и уже более примирительно произнес.
- Так. Давайте-ка все по порядку. Заявление о происшедшем, я так понимаю, будете писать вы? - он кивнул в сторону Троицкой. - Вот вам листок бумаги и ручка. Подробненько опишите все, что произошло. А я пока опрошу остальных свидетелей. Если не возражаете? - он еще раз кивнул в сторону Веры Александровны.
Та сделала ответный примирительный жест и начала пристраиваться на своем стульчике сбоку к верстаку.
Оперативник тем временем еще раз оглядел присутствующих.
- Ну, с кого начнем?
- Наверное, с меня. - Виктор Петрович подошел к верстаку и достал из кармана свое служебное думское удостоверение. - Это я вас вызывал… извините, не знаю, как вас называть: по званию или по имени-отчеству?… Вот мое служебное удостоверение. А вы нам, кстати, пока никаких своих документов не показывали…
- Разве? - удивился парень. Но тут же полез в карман за документом. - Старший оперуполномоченный УВД Центрального административного округа города Москвы, капитан Белов! А это, - он кивнул в сторону остальных членов группы, - сотрудники нашего оперативного управления. Все их имена, звания и должности будут отражены в протоколе осмотра места происшествия. Это вас устраивает?
- Вполне. - Воронцов спрятал удостоверение в карман и начал давать объяснения. - Как вы знаете, товарищ капитан, уже не первый год у нас в стране ведется борьба с детской беспризорностью. На это бросили огромные силы. Об этом постоянно трубят по всем теле и радиоканалам. А воз, как говорится, и ныне там…
- Я попрошу вас поближе к теме! - нетерпеливо перебил его капитан.
- А это - как раз по теме! - настойчиво продолжил Виктор Петрович. - Одни у нас занимаются борьбой с этим страшным социальным злом, а другие эту самую беспризорность плодят! Я уже замучился говорить о том, что детская беспризорность - это явление сугубо социальное! И возникает она не в следствие каких-то непреодолимых обстоятельств, а в следствие преступных действий конкретных российских чиновников. Теперь о конкретном. Мне вот давеча один здешний чиновник, как я думаю, напрямую причастный к этому погрому, - он обвел руками помещение студии, - предложил отправить всех детей… куда бы вы думали?.. - он в упор посмотрел на оперативника.
- И куда же?.. - слегка усмехнулся тот. - По домам, что ли?..
- Нет, дорогой мой! Он предложил отправить всех детей, которые занимались в этой прекрасной художественной студии… на панель! Вот так вот! А потом мы удивляемся, почему у нас растет детская проституция и педофилия!
- Это все понятно. - Вздохнул капитан. - Но все это не по нашей части. Наше дело разбираться с конкретными преступлениями.
- А это что, по-вашему, не конкретное преступление?! - оторвавшись от написания заявления, вмешалась в разговор Троицкая. - Они же нам губят все подрастающее поколение! Мы этого терпеть не будем!
От ее крика капитан даже подскочил на месте.
- С вами, ма…, извиняюсь, гражданка… - он заглянул в шапку ее заявления, чтобы прочесть фамилию, - с вами, гражданка Троицкая, мы побеседуем чуть позже. А сейчас разрешите мне завершить опрос свидетелей. - Он опять повернулся к Воронцову. - Продолжайте, пожалуйста. Только я очень прошу - ближе к теме!
- Хорошо. - Согласился Виктор Петрович. - Если быть совсем близким к теме, то мы хотели бы знать, кто, когда и зачем учинил погром в этой детской студии. Как я понял из объяснений местного главы управы господина Колотова, это, якобы, делала служба судебных приставов. Но ни о каких возможных действиях этой уважаемой службы никто поставлен в известность не был. Как вы знаете, обычно судебные приставы приглашают на исполнение судебного решения все заинтересованные стороны. При этом составляется соответствующий протокол. Если речь идет всего лишь о выселении, то имущество должника передается ему по описи или аккуратно упаковывается и передается третьему лицу на ответственное хранение. Здесь же мы наблюдаем просто погром. Кроме того, дверь студии опечатана не печатью службы судебных приставов, а неким муниципальным учреждением под названием "Наш Арбат". Что такое - этот "Наш Арбат" и какое отношение он имеет к спору между управой "Арбат" и детской студией "Семицветик", никто не знает. Поэтому я прошу вас установить лиц, взломавших двери студии и похитивших принадлежащее ей имущество.
- Скажите, пожалуйста, вы лично общались сегодня с руководством управы "Арбат"?
- Да.
- И они вам лично заявили, что никакого отношения к событиям в этой студии не имеют?
- Совершенно верно.
- То есть, у вас претензий к руководству управы нет?
- Претензии у меня к ним есть! Но они будут высказаны в другом месте и в другое время!
- Это ваше дело. Я говорю о данном конкретном случае.
- По данному конкретному случаю - нет.
- Ну, что же, мы это так и запишем…
Бригада проработала в помещении студии чуть более часа. Опросив всех свидетелей и саму потерпевшую, наделав массу фотоснимков, прихватив с собой образцы раздавленных детских поделок и сорванных с дверей полосок с печатями, они, наконец-то, двинулись к выходу.
Девушка, бережно прижимающая к груди свой чемоданчик с вещественными доказательствами, на прощание подошла к Троицкой и что-то тихонько шепнула ей на ухо. Затем чмокнула ее в щеку и поспешила вверх по лестнице. А капитан Белов подошел вплотную к Виктору Петровичу и широким жестом протянул для прощания руку.
- Спасибо вам, профессор. Я это искренне, от души! Мы ведь не чурбаны какие-то бесчувственные. У нас тоже есть дети. И я постараюсь, конечно, что-нибудь сделать. Но только, боюсь, что наше руководство все равно все это погасит. Уж слишком здесь торчат уши высоко поставленных московских чиновников. Сами понимаете: Арбат - место весьма привлекательное! Здесь каждый квадратный метр стоит огромных денег. - Капитан тяжело перевел дух и добавил. - А на детей им, действительно, глубоко наплевать! Куда, вы говорите, этот здешний глава решил отправить детей из студии? На панель? Ну-ну!.. - он как-то невесело усмехнулся и еще раз протянул Воронцову руку. - Так что мы все желаем вам успехов. Если что, можете на нас с ребятами рассчитывать. Только, так сказать, в личном качестве. Я вот тут вам свой телефончик на всякий случай написал. - Он достал из кармана пиджака свернутую бумажку и вложил Воронцову в руку.
После этого подошел к Троицкой, взял в свои ладони ее руку и поцеловал.
- Не отчаивайтесь, Вера Александровна… Потому что у вас есть ваши талантливые дети… И такие друзья!..
Не дожидаясь ответной реакции, он резко повернулся на месте и быстро выбежал на улицу…