Доктрина Большого Ближнего Востока – это не отвлеченная теория, а действующая концепция, которая исходит из того, что есть единый регион, процессы в котором взаимосвязаны. И поскольку никем границы "Большого Ближнего Востока" не были официально определены, то в принципе можно считать, что он включает и Среднюю Азию.
Сергей Боровиков,
политолог (Киргизия):
Были ли события в Киргизии результатом революционного переустройства извне? Я так не думаю.
На самом деле наблюдается попытка изолировать Россию поясом нестабильности с запада и с юга. И есть отдельное направление – обретение контроля над евразийскими энергетическими ресурсами и транспортными коридорами, по которым эти ресурсы перемещаются. А Большой Ближний Восток – это мифологема. Азия настолько разнородна и нестабильна, что сделать тут что-то такое невозможно ни технологически, ни идеологически. За этим не просматривается и практического смысла: объединенный таким образом Восток будет иметь однозначно антиамериканскую окраску. Это только и может быть объединяющим свойством для всех этих стран.
В том, что касается влияния киргизских событий на ситуацию у соседей, то на Казахстан они вряд ли окажут заметное воздействие. В Казахстане достаточно устойчивый режим, хорошая, самодостаточная экономика, и заметных фигур, которые могли бы расшатать ситуацию, я сейчас там не вижу. С Узбекистаном все сложнее. Это связано с тем, что ряд его районов имеет очень хорошую транспортную связь с Южной Киргизией, и из-за этого определенные проблемы могут возникнуть – точнее, наверняка возникнут, но пока непонятно, когда. Режим в Узбекистане не самый устойчивый, и существует некая вероятность повторения там киргизской ситуации. Может сработать принцип домино: легкий толчок приводит к тому, что сосед тоже падает, – цепная реакция.
Виталий Хлюпин,
главный редактор сайта "Центр – Азия":
Америку вполне устраивал послушный Аскар Акаев. Поэтому правительство Буша, а соответственно и Госдеп США не были заинтересованы в развитии ситуации в том направлении, в котором она пошла. Я не думаю, что так называемая внешнеполитическая "доктрина Большого Ближнего Востока" как-то распространяется на Киргизию, а киргизские события связаны с попытками переустроить Большой Ближний Восток.
Николай Злобин,
директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США (Вашингтон):
В том, что касается доктрины Большого Ближнего Востока, думаю, что включать туда Центральную Азию неправильно. От этой идеи отказались, она мелькнула и больше не существует. Мне кажется, американцы поняли, что Центральная Азия к Большому Ближнему Востоку никакого отношения не имеет.
На Ближнем Востоке очень много экономических, политических, культурных, языковых, религиозных факторов, которые позволяют вести там единую политику в отношении целой группы стран. Бессмысленно играть на их противоречиях, потому что иначе этот регион нельзя будет реформировать. А реформировать его надо фундаментально, так по крайней мере считает администрация Буша.
Если от России поступит помощь, я думаю, Америка с большой благодарностью ее примет, особенно в вопросах урегулирования израильско-палестинского конфликта, решения проблемы ядерной программы Ирана, проблемы с Сирией, проблемы с Ираком. Но, с другой стороны, по большому счету Америке от России помощь на Ближнем Востоке не нужна.
Мне кажется, американцы будут продолжать попытки сформулировать стратегию в отношении Большого Ближнего Востока самостоятельно и сами будут ее реализовывать.
Глава 3
Внешний фактор: неумолимая "мягкая сила"
Вячеслав Никонов,
президент фонда "Политика" (Россия):
Взаимоотношения с Россией до настоящего момента, естественно, существенный фактор для Киргизии. Но и США имеют там достаточно ощутимое военное присутствие плюс огромные возможности применения так называемой "мягкой силы", как то: большое количество финансируемых США неправительственных организаций и филиалов различных американских фондов плюс даже издательский дом, где публиковались до последнего времени все издания оппозиции.
Ясно, что все эти организации поддерживали оппозицию и занимались продвижением того, что Америка называет демократическими ценностями, создавали гражданское общество, финансировали СМИ, продвигали интересы США, как везде и бывает.
С точки зрения "мягкой силы" США и Запад в целом в любом постсоветском государстве представлены более серьезно, чем Россия. У нее пока еще очень мало инструментов внешнеполитического влияния. В Америке же есть порядка 15 тысяч общественных организаций и неправительственных структур, работающих за рубежом. У нас их всего-то, наверное, я не знаю, три-четыре.
Андрей Грозин,
заведующий Отделом Средней Азии и Казахстана Института диаспоры и интеграции (Института стран СНГ):
Киргизия по количеству неправительственных организаций на тысячу человек занимала первое место среди государств СНГ. Там существовала развитая инфраструктура для проведения различного рода влияний, осуществления политических проектов.
В Узбекистане эта структура представлена минимально, в Туркмении ее практически не существует. В Казахстане она представлена лучше, чем в Узбекистане, но хуже, чем в Киргизии. Поэтому, естественно, если эти революционные проекты и дальше будут реализовываться в Центральной Азии, то происходить это будет в тех государствах, которые являются наиболее демократическими в этом регионе. Режим в Киргизии был самым либеральным в регионе, вероятно поэтому эта страна и была выбрана в качестве модели для отработки возможного сценария "бархатной революции" с азиатской спецификой.
Виталий Хлюпин,
главный редактор сайта "ЦентрАзия":
Проекты революций в Центральной Азии запущены. Однако экспорт революции – это скорее не программа, реализуемая правительством Соединенных Штатов, а проект оппонентов Буша, точнее Сороса, который очень активен в Киргизии.
Соросовским структурам важно подтверждение теории домино, предполагающей, что можно, толкнув один, повалить все якобы автократические режимы вокруг России. Главная цель – это удар по России, по ее интересам. Переворот в Бишкеке нужен скорее как прецедент, потому что, собственно, больших интересов у России в Киргизии нет.
Другое дело, что механизм запущен, режим пал, и сейчас возможна аналогичная финансовая накачка казахской, узбекской и туркменской оппозиции. А это уже серьезно – газ, трубы, нефть – это уже задевает коренные интересы России. При этом в Казахстане ведь оппозиция примерно такого же пошиба, как в Киргизии.
Китайцы не заинтересованы ни в какой крупной дестабилизации возле их границ, так как она может перекинуться на их территорию. Однако сама по себе стабильность не решает всех проблем. Вторым по популярности лозунгом оппозиции был пересмотр несправедливых договоров с Китаем, по которым Киргизия уступила святыню – пик Хантенгри и, более того, сдала в аренду довольно обширные территории в районе Узенги-Куш. Особенно активно требовал такого пересмотра один из лидеров оппозиции Бекназаров (и. о. генпрокурора – см. приложения). Таким образом, некоторые оппозиционеры могут обострить "китайскую" проблему, чтобы попытаться заработать себе на этом политические очки.
Казахский фактор в весенних событиях тоже присутствовал. Еще одним из лозунгов оппозиции было требование изгнать "казахскую мафию" из Киргизии. Подразумевался при этом в основном зять Аскара Акаева Адиль Тойгонбаев.
Однако для президента Назарбаева это скорее всего недостаточный повод для вмешательства в киргизские дела. Тойгонбаев хоть и казах, но на исторической родине у него немало врагов, которые будут только рады тому, что он оказался не у дел. Надо также учесть, что сейчас чуть ли не главные оппоненты Назарбаева – представители старшего жуза (родоплеменного союза), состоящие в родстве с Тойгонбаевым. Это и нынешний глава казахской оппозиции Жармахан Туякбай и бывший мэр Алма-Аты Заманбек Нуркадилов.
Узбекский фактор сыграл много большую роль. С одной стороны, под этим можно понимать возмущение узбекской диаспоры, которая была одной из движущих сил оппозиции. С другой стороны, необходимо вспомнить о позиции узбекского руководства, у которого обострились отношения с официальной Киргизией по поводу узбекского анклава Шахимардан. Не прекращались споры по границе, которую они никак не могли демаркировать.
На определенном этапе узбекские власти могли поддерживать антиакаевское движение. Но они не были заинтересованы в таком радикальном развитии ситуации, потому что это могло бы ударить по ним самим. В киргизской части Ферганской долины может начаться межнациональная резня между узбеками и киргизами, потому что в период безвластия может вновь начаться передел земли. И беспорядки могут легко перекинуться в соседний Узбекистан. Вместе с тем участие в организации революционных выступлений, особенно на юге Киргизии, могли принять ферганские кланы, обладающие большим влиянием в Узбекистане и соперничающие за власть с Исламом Каримовым. Они вполне могут разогреть этот конфликт, чтобы попытаться ловить "рыбку в мутной воде".
Досым Сатпаев,
директор казахстанской "Группы оценки рисков" (ARG), кандидат политических наук, работал в парламентской кампании на юге Киргизии:
Китай будет активно вмешиваться во внутриполитические процессы в Кыргызстане, потому что он будет здесь поддерживать российскую позицию. Понятно, что американское присутствие в Кыргызстане Пекину не нравится, понятно, что он не заинтересован, чтобы у власти находились отчетливо прозападные лидеры, а не пророссийские. Таким образом, хорошие отношения с Россией оказываются напрямую связаны с сохранением нормальных отношений с Китаем.
Николай Злобин,
директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США (Вашингтон):
Официальный Вашингтон пока не определил, являются ли события в Киргизии шагом в направлении демократии или нет, а также вообще являются ли победившие оппозиционеры демократами. Оценки сделаны лишь в отношении причины событий – это несправедливые выборы.
Думаю, те, кто в США профессионально занимался Киргизией, не предвидели такого развития событий. Они рассчитывали, что основная политическая борьба в республике начнется уже в этом году, во время выборов президента, а парламентские выборы были заведомо во многом проигнорированы.
Все отлично понимают, что Америка ни в коем случае не будет поддерживать в Киргизии каких-то антироссийских лидеров. Вашингтон попробует держаться в стороне, хотя, естественно, наличие там военной базы делает его непосредственным участником событий. Думаю, что он весьма заинтересован в том, чтобы ничего не случилось с его военнослужащими.
Дестабилизация этого региона ни Америке, ни России, ни Китаю, ни европейцам не нужна. Хотя думаю, что Китай будет пользоваться любой ситуацией, чтобы усилить свое присутствие в этом регионе.
Американцы, безусловно, поддерживают демократию во всем мире, вкладывая огромные деньги в демократические общественных организации, фонды, типографии. Но не потому, что они выступают против правительств, а потому что считают: гражданское общество должно постоянно быть равно правительству и любые проблемы должны решаться в одинаковой весовой категории.
Сергей Боровиков,
политолог (Киргизия):
Объективных причин для возникновения противоречий между Россией и Киргизией нет. И переход власти в Бишкеке от одной группировки к другой в этом смысле ничего не меняет.
В Киргизии сейчас весьма активны Соединенные Штаты. Для них это в геополитическом плане ключевой регион. Они пытаются контролировать стратегический потенциал Китая – это одна из задач, которая стоит перед расположенными здесь военными базами. Американцев, разумеется, не устраивает российское присутствие на Памире и на границе с Афганистаном. Россия разместила там новую систему космического слежения и делает попытки перекрыть наткотрафик из Афганистана. Тем не менее в этом регионе основной объект внимания американцев – это Китай. По сравнению с этим российское присутствие для них вопрос второстепенный.
Китай остро нуждается в континентальном транспортном коридоре, пролегающем через киргизскую территорию, – для получения энергетического сырья. Все остальные каналы – морские и поэтому полностью контролируются авианосным соединением американцев. Они, в свою очередь, препятствуют попыткам Китая получить доступ к серьезным ресурсным источникам, прежде всего энергетическим.
Поэтому для США даже выгодна дестабилизация в регионе – в той мере, в какой она сможет создать проблемы Китаю.
Часть пятая
Международные наблюдатели о результатах выборов в Киргизии
Глава 1
Полудемократия – полудиктатура
Виктор Кармацкий,
глава миссии Организации по наблюдению за выборами в странах СНГ (CIS-EMO) на выборах в Жогорку Кенеш (февраль-март 2005 года)
27 февраля
Бишкек. Заметки наблюдателя
Двойственность образа Аскара Акаева – "демократ/диктатор" – просто бросалась в глаза на этих выборах. С одной стороны, избирательное законодательство КР является одним из самых прогрессивных в СНГ (тут проявился "демократ"), а с другой – количество и тяжесть нарушений этого либерального законодательства были в "лучших" традициях авторитаризма (для защиты семейного бизнеса все средства хороши).
Министр иностранных дел КР, после первого тура споря с наблюдателями, фиксировавшими факты подкупа, назвал такую раздвоенность народной традицией, к которой просил относиться с пониманием.
Практическое воплощение
Наша миссия была краткосрочной и ограниченной по числу наблюдателей. Поэтому первый наш приезд в Бишкек состоялся где-то за неделю до дня голосования. Уже в аэропорту автор этих заметок отметил внимание к себе со стороны представителей органов внутренних дел. Что стало первым намеком на то, что выборы будут непростые.
После того как подъехала моя коллега из Казахстана, Наталья Леонидовна Чумакова, мы принялись за решение двух важных задач: получения аккредитации и разработки схемы рационального размещения наших ресурсов – наблюдателей.
С аккредитацией вышла занятная история: нас встречали весьма любезно, услышав аббревиатуру СНГ. Но как только становилось ясно, что мы организация некоммерческая (читай – не связанная с государственными интересами), начиналась волокита и поиски оснований для отказа. Дольше всего нас волокитили по причине отсутствия приглашения.
Подобная норма – международные организации получают право наблюдать за выборами по приглашению органов власти – есть в нескольких странах СНГ. В соседнем Казахстане, например, подходят к этому довольно просто – после обращения в ЦИК сама избирательная комиссия приглашает обратившуюся организацию, а дальше – только работай. В Кыргызстане ЦИК приглашать нас как-то резко "передумал", отвечая по телефону голосом одного из сотрудников – "мы вас не знаем". Попытки прийти с пакетом уставных документов и рассказать о себе, представив необходимые материалы, были безуспешны.
К тому времени нам стало известно, что уполномоченный по правам человека КР Турсунбай Бакир уулу сделал несколько заявлений о том, что выборы являются зоной особого внимания, так как права человека там нарушаются довольно часто. В ходе встречи с ним мы нашли взаимопонимание и получили приглашение буквально в последний день, разрешенный для оформления аккредитации.
Как я уже сказал выше, второй задачей для нас было правильное и рациональное распределение имеющихся сил. Дело в том, что изначально мы планировали привезти более 100 человек из четырех стран СНГ, однако сокращение числа наблюдателей было вынужденным компромиссом с ЦИК КР, который позволил нам таки получить аккредитацию.
В целях поиска "болевых точек" мы нанесли визиты в штабы оппозиционных партий "Народное движение Кыргызстана" (лидер – К. Бакиев) и "Ар-Намыс" (лидер Ф. Кулов), а кроме того, провели консультации с рядом НПО. Итогом наших консультаций стала схема "АБАХ", названная так по именам ключевых персон: А – Алиев, первый заместитель председателя партии "Ар-Намыс", Б – Бакиев, председатель НДК, А – Акаев – сын президента и X обозначал случайно взятый регион, для баланса.
Наблюдения в дни до начала миссии (до дня голосования) привели нас к следующим выводам: оппозиция в целом показалась нам не готовой к цветной революции.
В аналитическом материале на нашем сайте я даже рискнул предположить, что основная схватка за власть будет либо летом, либо осенью, когда планировались выборы президента. Да, у оппозиции были минимум две газеты – "МСН" и "РесПублика", причем в свободной продаже, что не очень типично для стран данного региона, и ряд интернет-ресурсов.
Достаточными доказательствами "неготовности", на наш взгляд, было отсутствие единства в вопросе о лидере оппозиции, а также весьма робкое (намекающее на отсутствие достаточных финансовых и организационных ресурсов) ведение агитационной кампании. В принципе дальнейшее развитие событий подтвердило нашу правоту: сами лидеры оппозиции признают, что для них развитие событий было в определенной степени неожиданным.
В актив оппозиции мы записывали только неготовность А. Акаева применять силу против возможных массовых митингов (некоторое время назад в ходе силового подавления погибли шесть человек, и вряд ли А. Акаев, по нашему мнению, был бы готов второй раз "пройти через кровь"). По поводу неготовности президента применить силу есть подтверждения "из первых уст".
Справедливости ради надо отметить еще одно обстоятельство, которое можно трактовать в пользу оппозиции, – активность НПО, как местных, так и зарубежных. Моя коллега из Казахстана могла выявить по косвенным признакам, что финансирование киргизских НПО было на порядок лучше, чем казахстанских.