* * *
Кремль также спонсирует отвратительную кампанию личного преследования Тони Брентона. "Преступление" британского посла заключается в появлении на семинаре гражданского общества в июле 2006 года вместе с Эдуардом Лимоновым - российским писателем и лидером запрещенных национал-большевиков, яростной антикремлевской молодежной организации, которую постоянно преследуют полиция и суды России. Впоследствии я узнаю, что Лимонова сажали в тюрьму Лефортово.
После форума молодые активисты Кремля выслеживают Брентона на улицах Москвы и в других местах. Активисты принадлежат к пропутинской молодежной группе "Наши", созданной кремлевскими политтехнологами после Оранжевой революции.
Активисты "Наших" прерывают Брентона во время его публичных выступлений. Они преследуют его жену и прыгают перед его служебной машиной, бросая листовки на лобовое стекло. Эти действия не являются спонтанными: как отмечает Бернс, активистам, видимо, платят.
Британский МИД жалуется российскому на то, что эта тактика является нарушением Венской конвенции.
После парламентских выборов в России 2 декабря 2007 года, на которых путинская партия "Единая Россия" одерживает блестящую, но сфальсифицированную победу, активисты "Наших" опять устраивают пикет под британским посольством в Москве. Серая морозная среда. Я решаю пойти туда пешком и посмотреть. Активисты стоят возле тусклой Москвы-реки, они выглядят жалкими - замерзшими и мокрыми. Около 20 активистов вооружены новыми плакатами. На плакатах - увеличенное фото Брентона со словом "Лузер", написанным красными чернилами на лбу. Хотя бывало и хуже - на предыдущих митингах "Наших" Брентона сравнивали с Гитлером. Британские чиновники, адепты здравого смысла и диалога, приглашают лидера "Наших" на разговор. Это лишь подталкивает к еще одной демонстрации с баннерами, на которых написано "Мы не хотим вашего чая".
"Господин Брентон - лузер, потому что выборы в России не дали ему результата, которого он хотел. Он хотел Оранжевой революции здесь. И не получил ее", - говорит мне под посольством Константин Голоскоков, 21-летний студент Московского университета. Он добавляет: "Мы не думаем, что господину Брентону следует вмешиваться во внутренние дела нашей страны. Мы попросили министерство иностранных дел лишить его аккредитации". Другой активист "Наших", Маша Дрокова, говорит мне: "Я жду его извинений".
Не обращайте внимания на то, что выборы были сфальсифицированы и что миллионы работников государственного сектора получили указание голосовать за Путина - им сказали, что если они не проголосуют, то потеряют работу. Путин победил, а Брентон проиграл. В манихейском мире Путина все чрезвычайно просто. В конце концов, активисты "Наших" прекращают свои забастовки под посольством, как говорит Бернс, "скорей всего, по указанию".
* * *
Через полгода, летом 2008-го, я догоняю активистов "Наших" в их ежегодном лагере на берегах озера Селигер на живописном севере России, близ Твери, в трех часах езды от Москвы. В озаренном солнцем сосновом лесу установлены сотни палаток. Здесь есть туалеты, веревки для белья и котелки для приготовления пищи. С другой стороны озера вдали мерцает православная церковь с тремя золотыми куполами. Если бы не огромные портреты Владимира Путина, висящие между двумя деревьями на центральном участке, этот лагерь мог бы походить на скаутский.
Я обнаруживаю, что наиболее ненавидимой нацией в кремлевском пантеоне зла в пределах досягаемости является уже не Британия, а крошечная Эстония. Россия постоянно обвиняет Эстонию и ее постсоветских балтийских соседей Латвию и Литву в "фашизме". Спор идет не об экстрадиции, а об истории XX века. Эстонцы, разумеется, не согласны с Кремлем относительно своего "освобождения" Красной армией от нацистов, видя в нем вторую оккупацию. Решение Эстонии переместить памятник солдату Красной армии вызывает яростную реакцию в России. Сторонники "Наших" в мае того года осаждают посольство страны в Москве, притащив туда огромный надувной танк.
Возле пляжа я узнаю, что активисты "Наших" держат поросенка. Они назвали животное Ильвес, в честь эстонского президента Тумаса Гендрика Ильвеса. Охранник Ильвеса, Дмитрий Иванов, одет в американский костюм, украшенный приклеенными поддельными долларовыми купюрами, и цилиндр. Он говорит мне: "Мы - не фанатики. Мы лишь поддерживаем курс правящей элиты России. Мы хотим, чтобы людям хорошо жилось. Только идиот выступал бы против этого". Будущее принадлежит России, уверенно предсказывает он: "Мы будем не в пятерке, а в тройке мощнейших экономик. К 2020 году люди будут мигрировать в Россию из таких стран, как ваша".
Я замечаю, что лагерь сочетает кремлевскую пропаганду с отдыхом и флиртом с противоположным полом. Здесь есть скалодром, занятия по танцам, горные велосипеды, тренажерный зал и даже сегвей. В лесном воздухе висит запах сосновой смолы и молодых гормонов. На песке загорает молодая женщина в оранжевом бикини, читая конституцию России.
Некоторые выходки этого собрания - скорее глупые, чем опасные. Одна из палаток, установленных на главной песчаной тропе, принадлежит Антонине Шаповаловой, 20-летнему дизайнеру одежды. Шаповалова, как многие другие сторонники "Наших", - выходец из провинции: в ее случае - из Костромы на западе России. В 2007 году она произвела сенсацию, представив "трусы Путина". На откровенных бикини был написан лозунг "Вова, я с тобой", причем слово "Вова", уменьшительно-ласкательный вариант имени "Владимир", было размещено в районе лона.
Лагерь также немного помогает преодолеть демографическую проблему России - 20 молодых пар женятся во время массовой церемонии на главной сцене. Каждая пара спит в палатке в форме сердца, украшенной красными воздушными шариками. Напоказ гордо выставляют Васю - ребенка, зачатого на прошлогодней массовой свадьбе. Есть пары из Дагестана в цветной одежде, на молодоженах - огромные коричневые шляпы.
Однако "Наши" - довольно неприятная организация. Российское правительство использует ее для демагогии и запугивания врагов. На протяжении моей работы в Москве ее жертвами, наряду с Брентоном и эстонцами, становятся противник Путина Каспаров и журналист, советский диссидент Александр Подрабинек.
Неподалеку я встречаю лидера "Наших" Никиту Боровикова. Боровиков защищает тактику группы. Он говорит, что не видит ничего плохого в преследовании врагов России и называет их действия "фарсом". Почему выбрали Тони Брентона? "Он поддерживает фашистов и экстремистов, - отвечает Боровиков. - Никто не позволит вредить имиджу России. Если правительство ничего не делает, то действовать вынуждено общество".
Оказывается, Россия имеет множество врагов - бесконечный запас иностранных и домашних. Возле главной сцены - несколько баннеров. На одном - эстонский президент в форме офицера СС, на других изображены Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко, прозападные президенты Грузии и Украины, наряду с лозунгом: "Наших славянских братьев захватил злой дух". В самом конце песчаной тропы я обнаруживаю белорусскую театральную труппу, которая исполняет сатиру на "Другую Россию" - демократическое движение Каспарова. Актеры в масках в стиле "Stipping Image" исполняют кантри-танец, размахивая американскими флагами в сопровождении мелодии "Benny Hill Show". Борис Березовский руководит, Ходорковский выходит в наручниках и полосатой голубой тюремной пижаме. Пародия напоминает мне советскую пропаганду о злых капиталистах в цилиндрических шляпах. Мне кажется, что это очередной пример того, как Кремль перенял советскую модель, в данном случае - молодежной коммунистической организации "Комсомол", и перепаковал ее, окрасив в яркие тона для поколения "Facebook".
* * *
Вернувшись в Москву, я спрашиваю Илью Яшина, молодежного лидера либеральной партии "Яблоко", что он думает о "Наших". "Это - полностью искусственное движение, выпестованное президентской администрацией", - говорит он и добавляет, что это позор для его поколения россиян. Сторонников "Наших" награждают бесплатными билетами в кино, членством в клубах плавания и престижными стипендиями в государственных корпорациях. Они не глупые, а циничные. В России - глубокая психологическая и политическая апатия.
Яшин признает, что неправильно сравнивать "Наших" с "Гитлерюгендом" - их называют "Путинюгенд", поскольку они, собственно, никого не убивают. Лучшим аналогом, по его мнению, являются "Красные стражи" великого Мао. Важно отметить, что наряду с Путиным "Наши" также уважают Андерса Бейринга Брейвика, 32-летнего норвежца, который признался в массовом убийстве в июле 2011 года.
"Новости из России - шутка"
Со времен большевистской революции я - восьмой штатный корреспондент, который работает в Москве на "Guardian". Мои предшественники - выдающиеся люди. Первым был Артур Рейсам, больше известный своими произведениями для детей. Рейсам жил в одной квартире с членом Политбюро Карлом Радеком, играл в шахматы с Лениным и имел страстную связь с секретаршей Льва Троцкого, на которой женился и забрал домой, в Британию. Об этом я узнал от Мартина Уокера, еще одного моего предшественника, который работал в Москве в 1980-х годах. Вторым корреспондентом "Guardian" - тогда, конечно, это была "Manchester Guardian" - был Малкольм Магеридж, который жил в Москве в 1932 и 1933 годах.
Именно с Магериджем я чувствую наибольшее сродство. В своем предисловии к "Зиме в Москве" Майкл Эшлимен отмечает, что от Магериджа, вероятно, ожидали сострадательного рассказа о смелом новом мире, который строят Советы. В конце концов, он был сыном депутата-социалиста, родственником Фабиана Вебса и автором уважаемой либеральной газеты. Магеридж сразу испугался того, что увидел: тирания, цензура, лицемерие, грубость, нищета и то, что Андре Жид, в своем написанном после войны "Побежденном Боге", сборнике эссе о разочарованных бывших коммунистах, назвал "размахом блефа".
Магеридж придержал свои особые насмешки, адресованные западным журналистам, которые принимали участие в великой лжи, присылали пропагандистские депеши из России и игнорировали или преуменьшали ужасы, которые, как им было известно, происходили при Сталине. В начале 1933 года Магериджу удалось избежать цензуры и увидеть устроенный Сталиным голодомор на Украине и Северном Кавказе. Он зафиксировал искусственный геноцид советского мирного населения, около 14,5 миллионов умерших в результате по сути организованного правительством убийства.
Магеридж тайно перевез свои репортажи в "Guardian" в британском дипломатическом портфеле. Газета напечатала их, несколько неохотно, в марте 1933 года. Его статьи вызывали ожесточенную реакцию. На Западе разоблачения Магериджа восприняли с большим недоверием, его обвинили во лжи. Он не мог устроиться на работу журналистом, его обвиняли в нарушении либеральной снисходительности, с которой к тому времени смотрели на коммунистический эксперимент, проводившийся при Сталине. Он уволился из "Guardian" и не мог вернуться в Советский Союз.
"Зима в Москве", тираж которой уже давно закончился, была написана в 1934 году, после возвращения Магериджа из Советского Союза. Это сокрушительный сатирический рассказ о западных журналистах, которые нарочно отворачивались от сталинского голодомора, - одного из крупнейших преступлений в истории человечества, и скрывали от своих читателей истинную сущность советского режима. Он также нападал на тех интеллектуалов левого крыла, которые позволяли себя обманывать.
Магеридж был особенно язвительным в отношении Уолтера Дюранти, корреспондента "New York Times", награжденного Пулитцеровской премией. В романе Дюранти фигурирует, как персонаж по имени Джефферсон - прототип "полезного идиота". В своих докладах Вашингтону Дюранти отрицал существование голодомора и умело убеждал Рузвельта в том, что стоит дипломатически признать одиозный и тиранический режим Сталина.
В своем предисловии к роману Магеридж пишет о "позиции иностранных журналистов в России и о том, в каком виде новости из России попадают наружу".
Он отмечает:
"Конечно, существует жесткая цензура, и не всем известно, что иностранные журналисты в Москве работают под постоянной угрозой потери визы, а следовательно, и работы. Если они не согласятся (а большинство соглашается) ограничить свои новости тем, что удовлетворит Диктатуру Пролетариата, они будут подвергаться постоянному преследованию".
Преследования, пишет Магеридж, могут отличаться от "навязчивых заигрываний" относительно визового статуса вплоть до "заключения и изгнания всех друзей или родственников, которых они могут иметь и которым не повезло быть советскими гражданами".
Он добавляет:
"Результат: новости из России являются шуткой, выдуманной или теми, кого длительное пребывание в Москве сделало полностью послушными… или теми, кто, пытаясь сказать больше, чем можно, вынужден из выгоды или достаточно законных причин быть осторожным. Агенты советского правительства могут даже давить на редакцию, когда их не удовлетворяет корреспондент".
Магеридж также пишет о том, что он называет "тщательным" поведением ОГПУ. ОГПУ - это тайная милиция Сталина, предшественник КГБ и нынешней ФСБ, бывший руководитель которой Владимир Путин ныне управляет Россией. Я знаю, что имеет в виду Магеридж. Восемь десятилетий спустя мало что изменилось.
* * *
Неожиданное приглашение. Январь 2009 года. Звонит мой мобильный. На проводе - Артем Артемов, помощник российского миллиардера Александра Лебедева. Артем хочет знать, не хотел бы я пообедать с Александром. На предыдущей неделе я написал для газеты "Observer" положительный биографический очерк Лебедева, бывшего депутата Думы и российского газетного магната. "Guardian" сообщила, что Лебедев вел переговоры с лордом Ротермером о возможной продаже убыточной лондонской газеты "Evening Standard". Впрочем, оказалось, что в переговорах были сложности, и соглашение пока отменили.
Я уже дважды встречался с Лебедевым и был одним из многочисленных гостей на вечеринке по случаю его 49-го дня рождения, проходившей в полуразрушенных вспомогательных помещениях его оппозиционного издания "Новая Газета". Лебедев явно не являлся типичным олигархом: он носил кеды, хотя и изысканные. Внешностью он напоминал седого участника бойзбенда во время рискованной попытки возвращения - на нем был надет модный черный костюм и тоненький галстук. Если я не ошибаюсь, он также красовался манжетками в стиле Гластонбери.
Вечеринка была экономной, согласно мрачному глобальному настроению после экономического кризиса 2008 года. Никаких девушек, которые танцевали на столах, и никакого шампанского. Зато гости жевали копченое свиное сало и тонули в рюмках водки. Друзья и коллеги напевали поздравления, кто-то играл на аккордеоне. Среди приглашенных были журналисты и шпионы.
Предложение пообедать интригует. Кроме того что Лебедев - бизнесмен с политическими амбициями, он - бывший агент КГБ. В конце 1980-х годов работал в советском посольстве в Великобритании. Мы договариваемся встретиться в дорогом бистро недалеко от офиса Лебедева, современного трехэтажного желтого городского дома рядом с Москвой-рекой и Киевским вокзалом. Я заказываю новозеландского ягненка, Лебедев - лапшу с осьминогом. Ресторан, обустроенный в пышном ближневосточном стиле, сейчас пуст.
Лебедев говорит, что ему понравился мой биографический очерк о нем. Я спрашиваю, почему переговоры о приобретении "Evening Standard" не удались. Что случилось? Говоря на безупречным английском и перегибаясь через стол из тонкого стекла, Лебедев спокойно отвечает: "Они удались". Он беззаботно добавляет: "Я покупаю "Evening Standard" в четверг". Я изо всех сил стараюсь выглядеть равнодушным. Но это явно потрясающая новость. Это редко случается с журналистом: я имею настоящую старомодную сенсацию.