Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии - Джеймс Бьюдженталь 10 стр.

- Да, но если я не убью его, я должна буду развестись с ним. А если это случится, я покончу с собой.

- Это тяжелый выбор. Теперь не торопитесь и просто расска­жите мне об этом, как можете. Не заботьтесь о том, чтобы опи­сывать события каким-то определенным образом.

- Хорошо, я постараюсь, но мне не хотелось бы зря тратить ваше и мое время. Мне бы помогло, если бы вы задавали вопро­сы, а я давала бы вам необходимую информацию.

- Когда вы говорите "информация", что в имеете в виду? Что вы хотите, чтобы я сделал?

- Помогли мне, разумеется.

- Помочь вам в чем?

- Не убить моего мужа! О! - внезапно она громко и судорожно разрыдалась.

- Кажется, вы удивлены тем, как сильно вы не хотите убивать его.

- Да. Ох-хо. - Ей было трудно дышать и говорить, потому что ее душили слезы, но она пыталась продолжать говорить.

- Подождите минуту. Не пытайтесь говорить. Сейчас вы де­лаете нечто значительно более важное. - Она, задыхаясь, боролась с собой. Она не давала выхода слезам, а они не отпускали ее. Она с трудом дышала, хотя слез почти не было. Она, безусловно, вела войну сама с собой, а ее тело было разоренным полем боя.

После нескольких минут этой борьбы я попросил ее постарать­ся отдохнуть, пока я принесу ей чашку кофе. Она смогла медлен­но выпить один глоток, и постепенно ее физические мучения ос­лабли. С сигаретой получилось хуже. Первая затяжка принесла ей новый приступ удушья, который быстро прошел - сигарету она так и не выкинула.

- Извините. Я просто не смогла справиться с дыханием.

- Я понимаю. Но то, через что вы сейчас прошли, само по себе важно. Это лучше всяких слов говорит о том, в каком разла­де с собой вы находитесь.

- Вероятно, да. Спасибо за кофе. - Мысль о ее невербальной коммуникации не произвела на нее никакого впечатления. - Итак, что бы вы хотели знать? Я постараюсь лучше держать себя в руках.

Я испытывал искушение дать ей понять, как быстро она обес­ценила свои чувства и внутренние переживания, но решил не де­лать этого сейчас. Сейчас она испытывает слишком сильное внут­реннее давление. Очевидно, ей необходимо почувствовать, что она может говорить о своих жестоких импульсах. Только тогда Дженнифер почувствует, что восстановила контроль. Ясно, что конт­роль для нее очень важен.

- Расскажите мне, что произошло в последнее время такого, что вызвало у вас желание убить вашего мужа. - Как спокойно мы можем произносить такие ужасные слова!

- Он сказал мне в субботу, нет... Какой сегодня день?

- Вторник, четырнадцатое.

- Спасибо. Он сказал мне в воскресенье, что у него связь с женщиной, которая, как я думала, была нашим общим другом. Она со своим мужем много раз бывала в нашем доме, а мы - в гостях у нее. А сейчас муж говорит, что их связь продолжалась несколько месяцев.

- Хм-м-м.

- Он был с ней - имел с ней сексуальные отношения - раз в неделю или чаще в течение двух или более месяцев. Он говорит, что не может точно вспомнить, как долго. - Она перечисляла факты, перечисляла их с напряжением, но лишь перечисляла. Ее эмоции невозможно было угадать - гнев, или паника, или нена­висть, или страх, - я не мог сказать. Только напряжение.

- Я понимаю ваше состояние, миссис Стоддерт. Но я хотел бы побольше узнать о том, как у вас появилось желание убить его.

- Да просто этот ублюдок заслуживает этого! Нет, я не хочу говорить так. Просто он подлец. Ужасный подлец! Представьте, что бы вы чувствовали, что чувствовал бы любой человек? Я боль­ше никогда не смогу никому верить. Я чувствую себя совершенно одинокой. Но не в этом дело. Просто он должен быть наказан. Мне стыдно встречаться с друзьями. Я спрашиваю себя, кто из них знает. Но это неважно. У меня нет друзей. Я не могу поверить, что люди могут быть такими эгоистичными, такими подлыми! - Она восклицала, убежденная в том, что я, да и любой другой че­ловек, понимает необходимость возмездия. Даже когда женщина позволила пройти этому потоку чувств и мыслей, она старалась остаться верной и придерживаться какой-то "точки".

- Вы сейчас чувствуете себя отрезанной от всех.

- Да, конечно. Я не знаю, кому известно об этом. Вероятно, это не имеет значения, и я не должна думать об этом, но ничего не могу поделать. Я в таком бешенстве, что не могу ясно думать. Пожалуйста, простите, что я так взволнована. - Пауза. - Что еще вы хотели бы знать? - Титаническое усилие овладеть собой.

- Миссис Стоддерт, у меня такое впечатление, что вам кажется очевидной мысль об убийстве мужа - из-за этой его связи. Чест­но говоря, для меня это не очевидно, и я бы хотел лучше понять, почему вы чувствуете именно так.

- Да, я знаю, что не могу мыслить точно, но потому-то я и нуждаюсь в вашей помощи. Я могла бы подождать до четверга, как вы предлагали, но просто не доверяла себе. Я имею в виду, что чувствовала страшную ярость. Я не всегда такая, только в редких случаях, разумеется. Вероятно, я говорю ерунду. - Извиняюща­яся улыбка.

- Все в порядке. Просто продолжайте и говорите так, как вам удобнее.

- Мне не хочется этого делать. Я слишком много кружу на одном месте. Мне кажется, будет гораздо эффективнее, если вы станете задавать мне вопросы.

- То, что вы называете "кружить на одном месте" - наиболее прямой и эффективный способ выразить то, что происходит в подсознании.

- Да, вероятно. Но мне это не нравится. Я не должна гово­рить так, знаю. Вы пытаетесь помочь мне. То есть я знаю, что должна помочь себе с вашей помощью, но... Сейчас я не чувствую себя готовой к этому. Полагаю, на самом-то деле я могу. Не хочу, чтобы вы думали, что я беспомощна или что-то в этом роде.

И так далее. Когда то давление гневом, унижением и страхом своих собственных импульсов прошло, она стала более самокри­тичной. Почти все, что она говорила, подвергалось исправлени­ям и комментариям. Дженнифер вряд ли даже осознавала, как калечила свои мысли и выражения.

К концу нашей встречи я вернулся к пугающим импульсам.

- Миссис Стоддерт, наше время почти истекло, и...

- А я все ходила кругами, и у вас не было возможности доста­точно узнать обо мне! Мне жаль! Но я думаю, вы немного помог­ли мне. На самом деле я не думаю, что убью своего мужа. Это кажется сейчас такой глупостью. Однако я действительно боялась этого. По крайней мере, думаю, что боялась. Возможно, я боя­лась, что просто уступлю ему. Но нет, этого никогда не случится.

- Да, но я также обеспокоен другим вашим импульсом - же­ланием убить себя. Что вы чувствуете по этому поводу сейчас?

- О, да. Ну, не думаю, что сделаю это сейчас. Возможно, я могла бы совершить это, если бы произошло что-нибудь еще. Не знаю. Я не должна так говорить. Не думаю, что сделаю это. В любом случае, я думаю, вы сможете помочь мне, и...

- Я буду рад работать с вами над этим чувством и любыми дру­гими, но не хочу работать ни с вами, ни с кем-либо другим в си­туации постоянной угрозы.

- Нет, нет, я не угрожаю вам. Это...

- Я знаю, миссис Стоддерт, вы не хотели угрожать мне, но если мы будем работать вместе, для меня будет иметь огромное значение, чувствуете ли Вы в себе побуждение совершить насилие над собой или своим мужем.

- О нет, сейчас я не думаю, что могла бы совершить что-то по отношению к нему.

- Хорошо, но остается еще одна угроза, и я не хочу, чтобы она нависала над нами во время работы. Это вопрос о том, причини­те ли вы вред самой себе. Я также беспокоюсь и об этом.

- Не могу ничего обещать.

- Нет, вы можете обещать две вещи: во-первых, вы не сдела­ете ничего ни мужу, ни себе, по крайней мере, в течение меся­ца, пока мы все не обсудим; и, во-вторых, вы никогда не совер­шите никакого насилия, не поговорив предварительно со мной. Эти обещания абсолютно необходимы, если мы собираемся рабо­тать вместе.

- Ну, я...

- Если вы не можете ответить сразу, подождите и перезвоните мне, когда все обдумаете.

- Нет-нет, все в порядке. Я могу обещать это. По крайней мере, думаю, что могу.

- Нет, миссис Стоддерт, я говорю серьезно, и вы должны так же серьезно отнестись к этому. Я не буду с вами работать, если вы не дадите мне эти обещания. Я буду рад, если пожелаете, на­править вас к кому-нибудь другому, кто не будет выдвигать подоб­ных требований, но я хочу, чтобы между нами установились от­ношения доверия. Без этих двух обещаний мы не сможем построить таких отношений.

- Да, я понимаю. Хорошо, обещаю вам не совершать ника­кого насилия по отношению к себе и к своему мужу, не погово­рив сперва с вами... О да, и не делать ничего, по крайней мере, в течение месяца. Правильно?

- Да, правильно. Спасибо. Что ж, думаю, что смогу освобо­дить для нас время завтра в 3.15. Приходите, пожалуйста.

* * *

Так началась наша совместная работа. Я не часто требую обе­щаний с такой формальностью. В ситуации миссис Стоддерт это казалось желательным и возможным; хотя в конце нашей первой беседы я сомневался, что она имеет серьезное намерение убить собственного мужа, я был менее спокоен относительно возможно­сти суицида.

Я организовал встречи с Дженнифер каждый день на этой не­деле. Поскольку я воспринимаю любую угрозу убийства очень се­рьезно, я должен был узнать ее получше, и как можно быстрее. Следующие визиты подтвердили мои впечатления, что она не со­бирается следовать своим разрушительным импульсам, поэтому со следующей недели мы перешли на регулярные встречи четыре раза в неделю.

28 февраля

За две недели у нас состоялось девять бесед, и теперь отноше­ние Дженнифер Стоддерт к себе самой стало до боли ясным. Не­удивительно, что она сурово относилась к другим; еще беспощад­нее она была к самой себе.

- Мне нужно обсудить с вами столько разных вещей. Я хотела составить список, чтобы не забыть, но я знаю, что вам не нравит­ся, когда я записываю, и я...

- Дженнифер, если это вам помогает, записывайте ради Бога. Я просил вас не полагаться исключительно на такой список, по­тому что, когда вы здесь, мне хотелось бы помочь вам войти в контакт с...

- О да, я знаю. Я не должна была говорить так... То есть я знаю, вы даже не говорите мне... Ну, просто я подумала, вы счи­таете, что мне лучше было бы обойтись без всяких списков.

- Я не против списков вообще, Дженнифер. Я сам использую их в некоторых случаях, но...

- Но я слишком полагаюсь на них. Я это знаю. Да, я знаю.

- Дженнифер, вам трудно услышать то, что я говорю, потому что вы должны знать это заранее.

- О нет. Я действительно рада воспользоваться вашими сове­тами, но просто не хочу попусту растрачивать ваше - наше - вре­мя, и...

- Мне кажется, вы чувствуете, будто допустили какую-то оп­лошность, если не совсем правильно поняли, что я имел в виду, говоря о записи.

- О нет. Все в полном порядке. То есть я буду счастлива, если вы объясните мне, в чем я вас недопоняла. В конце концов, для этого я сюда и пришла.

- Дженнифер, я хочу остановиться на минуту. Перестаньте говорить, перестаньте думать о том, что я говорю, перестаньте пытаться делать то, что я хочу. Просто остановитесь и переведите дыхание.

Она выглядела озадаченно, начала говорить, спохватилась, полезла за сигаретой.

- Подождите минуту, хорошо?

- О да, конечно, я...

- И подождите говорить. Вы все еще слишком взволнованы и не пришли в себя. - Я говорил очень медленно и осторожно, пытаясь придать нашему разговору другое настроение. - Я знаю, трудно ждать, когда хочется столько сказать, но вам и в самом деле необходимо перевести дух и собраться с мыслями.

Мы подождали, но я не был уверен, что Дженнифер делает что-то, кроме того, что пытается угодить мне. Казалось, она не по­нимает, о чем я говорю. Я попробовал объяснить по-другому.

- Дженнифер, я хочу, чтобы вы прислушались к своему дыха­нию. Не говорите пока ничего. Просто следите за своим дыхани­ем. Почувствуйте, как воздух входит в ваши ноздри, проходит через горло... Подождите, следуйте за моими словами. Почув­ствуйте его в горле, а затем ниже, в груди и в животе. Затем про­следите за обратным движением. Вот, вот так. Вы начинаете улав­ливать. Продолжайте дальше. - Часть нетерпеливого напряжения прошла. Она попыталась выполнить мое упражнение.

- А теперь, Дженнифер, я хочу, чтобы вы прислушались к себе так же, как вы прислушивались к своему дыханию, но на этот раз почувствуйте, как вы говорили со мной и пытались услышать меня несколько минут назад.

- Да, я понимаю...

- Нет, подождите еще немного. Это важно для того, что мы пытаемся сделать. Потерпите еще минуту.

- О'кей.

- Хорошо. Итак, мне показалось, когда мы начали говорить о вашем составлении списков того, что нужно обсудить, вы были несколько встревожены и очень обеспокоены тем, чтобы показать: вы поняли, чего я хочу, и пытаетесь это делать. Согласны?

- Да, думаю, да. Я просто не хотела, чтобы вы почувствова­ли, будто я невнимательна, или не понимаю, или...

- Да, и вам, Дженнифер, было так важно сказать мне, что вы понимаете, до того, как я успею повторить, не так ли?

- Да, возможно, я... Ну да, полагаю... То есть я не хотела... Я не хотела перебивать вас или...

- Но если бы я сказал вам снова, я бы не знал, что на самом деле вы уже поняли...

- Да! Правильно. Я не хотела, чтобы вы повторяли, потому что тогда вы бы не знали, что я уже поняла.

- А для вас очень важно, чтобы я знал, что вы слушаете меня и очень хорошо понимаете.

- О, да. Да, мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я не слушаю вас как следует и невнимательна и...

- Кажется, вам было бы очень неприятно, если бы вас уличи­ли в том, что вы недостаточно внимательно меня слушаете.

- Ну да, конечно. - Пауза. - Я... я думаю, это так. Ну, вы же не хотите повторять и растолковывать мне все по несколько раз. И, разумеется, я должна использовать все, что вы говорите мне.

- Подождите, Дженнифер, мы снова начинаем этот футбол. - Она слегка успокоилась от возбуждения, которое начало нарастать в ней.

- Позвольте мне попытаться объяснить вам кое-что еще.

- Да, пожалуйста.

- Я думаю, вы могли заметить: в том, что вы недостаточно внимательны, есть нечто плохое для вас. Речь не просто о том, что мне придется повторять. Это похоже на то, как будто вы были бы плохой и неблагодарной девочкой, если бы не обращали должно­го внимания на то, что я вам говорю.

- М-м-м. Да, думаю, да. Это бессмысленно, я понимаю. Но в ту минуту это было именно так - как будто вы были моей мате­рью. И разозлились бы на меня, если бы я не была внимательна. Это глупо, я знаю...

- И все же это было именно так, не правда ли?

- О, да! Она становилась такой холодной, когда я не слушала.

- Холодной?

- Очень холодной, а потом говорила, что, очевидно, у меня есть более важные вещи, о которых я должна подумать, и что она не будет беспокоить меня своими разговорами. О, я чувствовала себя так ужасно. Мать так заботилась обо мне, а я не слушала. Я всегда была так рассеянна. Я не знаю, что со мной.

- Что происходило после того, как она говорила, что больше не будет беспокоить вас своими разговорами?

- Мать вообще переставала со мной разговаривать.

- Вообще?

- Да. Иногда целыми днями. Пока я не начинала плакать и умолять ее простить меня и обещала больше не отвлекаться и слу­шать очень внимательно.

Так я впервые познакомился с угрюмой, холодной, отстранен­ной матерью Дженнифер, которая всегда обещала близость только в том случае, если Дженнифер будет достаточно хорошей, но ко­торая никогда не могла снизойти до маленькой девочки, тоскую­щей по ней. Часто во время наших сеансов ощущение присутствия матери Дженнифер было таким сильным, что мне казалось, я слы­шу и вижу ее в комнате. Дженнифер так прочно впитала в себя критическую требовательность своей матери, что у меня постоян­но возникало впечатление: как только Дженнифер начинала гово­рить, ее мать сразу же принималась критиковать.

Позже я вернулся к вопросу о списке тем для нашего обсуж­дения.

- Наше время почти закончилось, Дженнифер, и я хочу сегодня сделать еще две вещи.

- Да, конечно. - Она приготовилась внимательно слушать.

- Я хочу еще кое-что объяснить относительно тех списков, которые вы составляете для обсуждения здесь. На этот раз поста­райтесь выслушать меня, не беспокоясь, что я должен повторять­ся. Я не говорил этого раньше, но могу снова сказать это несколько раз и впоследствии, и это не просто будет в порядке вещей, а во­обще является частью моей работы.

- Да, хорошо.

- Самая главная причина, по которой я не хочу, чтобы вы за­висели только от списков, состоит в том, что они отвлекают нас от того, что происходит с вами в настоящий момент. Совершен­но разные вещи - говорить то, о чем напоминает список, или исследовать нечто, что происходит с вами прямо сейчас. Вы слиш­ком подчинили себя правилам и спискам. Теперь мы хотим открыть вашу внутреннюю жизнь в каждый конкретный момент.

- Да, я понимаю. Я рада, что вы это объяснили.

- Но сейчас, Дженнифер, как я догадываюсь, вы хотя и по­няли, что я сказал, но это не имеет для вас большого смысла.

- О нет. Думаю, я поняла правильно. Я просто спрашиваю себя... Ну ладно, вероятно, это не имеет значения.

- Почему бы не выяснить это?

- Ну, я спрашиваю себя, как можно рассказать о том, что происходит в моей жизни, если я буду говорить только о том, что происходит со мной, когда я здесь.

- Что вам приходит сейчас в голову в качестве примера?

- Ну, например, наша первая с Бертом встреча с Элен и ее мужем, или как Берт говорит, что он хочет... О, подождите! - Радостно. - Я поняла! Я думаю о них прямо сейчас, да?

- Верно. Вы понимаете, вы вспомнили, и мы можем вам до­верять.

- О, да... - Внезапно ее глаза увлажнились. Она казалась сму­щенной, но довольной. - Это так здорово. Здорово, когда есть человек, который говорит, что мне можно доверять. - Она снова улыбнулась. Минуту она молчала, погруженная в свои чувства. Затем снова сосредоточилась.

- Да, вы сказали, что хотели сказать мне две вещи.

- Нет, вторым был вопрос, который я собирался задать, но вы уже начали отвечать на него: какие имеются пункты в вашем списке и что вы хотели сказать мне о них?

- Ну, например, Берт и Элен, и ее муж. О, я становлюсь просто бешеной, как только подумаю о ней... и о Берте... и о том, что они сделали... Как бы то ни было, - она взяла себя в руки, - они собираются переехать во Фресно.

- Кто?

- Элен и Дэн. Счастливого пути, сказала я. Она и люди вро­де нее... Во всяком случае, Берт, Элен, Дэн и я разговаривали позавчера, и я сказала Берту, чтобы он убирался и отправлялся к ним. Но он сказал, что не хочет. А Элен и Дэн сказали, что со­бираются во Фресно, где у Дэна будет новая работа и что они по­стараются все уладить между собой. Надеюсь, им это удастся, но женщины, которые так поступают... А я еще считала ее своей подругой... Но я не хочу вникать в это сейчас. Как бы там ни было, они уедут через пару недель.

- А Берт?

- Я велела ему уйти. Я не могу выносить его присутствия. Он спит в гостиной, но я не хочу, чтобы он жил в моем доме.

- Вы все еще в бешенстве, и...

- Ну, я просто думаю, что не может быть оправданий тому, что он сделал. Вероятно, мне следовало бы быть более снисходи­тельной, но...

- Но Вы сейчас не чувствуете жалости.