А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, одну секундочку. Если человек вступает в ряды… Живет в стране, где люди занимаются противозаконными делами, уезжайте. Ты знаешь, у нас очень много людей в стране занимаются противозаконными делами. Давайте уезжать.
А. САМСОНОВА: И что нам с этим делать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Уезжать и ничего. С этим бороться надо. Вот и боритесь. Вот и боритесь с незаконными делами.
А. САМСОНОВА: А как? Расскажите мне, как мне бороться? Вот, я не хочу…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я не знаю. Вот, вы – журналисты, рассказывайте о противозаконных делах. Вот, помощь больным муковисцидозом, вот этой болезни совершенно детской, потому что был поднят шум. Потому что "Эхо Москвы" подняло шум, понимаете? А могло не поднять шум. А работа в том, чтобы поднять шум. И прокурор позвонивший сказал: "Ну, зачем же вы поднимали шум?" (не мне, а ей, руководителю). Шум – это мы. Мы – шум. Вот так и боремся с этой прокуратурой, а не идем громить прокуратуру. Это работа журналиста рассказывать о том, что происходит. А граждане должны делать свои выводы. Мы им свой ум не поставим.
А. САМСОНОВА: Я за 6 лет не выяснила один для себя вопрос, что не говорит обо мне как о профессиональном журналисте. Я не поняла, что нельзя рассказывать на "Эхе Москвы" и что нельзя говорить в эфире. Но очевидно, учитывая систему, для нас с вами очевидно, я думаю, что есть вещи, которые мы не можем сказать в эфире.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю, что такое "мы".
А. САМСОНОВА: Я не могу сказать в эфире.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю, что вы не можете сказать в эфир. Я не могу сказать в эфир…
А. САМСОНОВА: А мы перешли на "вы", вы заметили, дорогие слушатели?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я говорю: я не знаю, что вы (в смысле журналисты) не можете сказать в эфире. Я знаю, что я не могу сказать в эфире: то, о чем идет речь на закрытых встречах. Я не пересказываю это в эфир. Это условие встреч. Я очень хорошо это понимаю. Я знаю, что я не могу сказать в эфир то, что я считаю неправильным. И так каждый журналист. Но у нас могут не совпадать эти самые штуки. Вот у нас там разные люди. Я, например, считаю неправильным, что журналисты ходят на митинги как граждане. Неправильным. Но я же не запрещаю этого. Но я же этого не запрещаю. И то же самое с эфиром. Мало ли чего… Я считаю неправильной рецензию Ксении Лариной на фильм Алексея Германа. Но я же ей не запрещаю это говорить. Причем тут я и моя позиция как журналиста, и позиция Ксении Лариной или Тони Самсоновой?
А. САМСОНОВА: Учитывая, что режим реакционный, ваша свобода в ближайшее время, свобода главного редактора принимать те решения, которые вы считаете нужным, будет уменьшаться? Зона вашей свободы будет уменьшаться?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я считаю, что за те 15 лет, которые я главный редактор, я сам определяю границы своей свободы. И никто не может мне ее определить. Знаешь, репутация дороже. Я наработал эту репутацию в течение долгих лет – я не собираюсь ею рисковать ради сиюминутных выгод. Мне это не интересно. Я уже человек долго живший. Осталось меньше, чем прошло. Поэтому я не буду рисковать своей репутацией, можешь не сомневаться. Никаких ограничений не вводится. Ну, не вводится, и все. Это же известно. Где оно вводится?
А. САМСОНОВА: Ну, мы просто об этом не знаем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, а как? Вот ты садишься к микрофону…
А. САМСОНОВА: Я знаю, что вас невозможно переспорить, ну, или сложно, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не, секундочку. Ты садишься к микрофону и говоришь то, что ты хочешь.
А. САМСОНОВА: А потом…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что потом?
А. САМСОНОВА: А потом ничего.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А потом ничего.
А. САМСОНОВА: Потому что это радио, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А потом ничего.
А. САМСОНОВА: И даже если что-то потом, то это уже потом – в эфир уже все сказано.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну почему? Вот и я очень доволен этой историей с отзывом прокуратуры. Я считаю, что это очень полезную вещь мы сделали. Мы даже про нее не думали, когда поднимали шум. Но оно случилось. Дети смогут лечиться. Это что, мало? 136 детей в Истринском районе больны этой тяжелой болезнью генетической. 136 детей. Все, мы оправдали существование "Эха Москвы" за 15 лет! Понятно? 136 детей.
А. САМСОНОВА: Вы отказали Путину, чтобы стать его доверенным лицом. Когда еще вам приходилось отказывать Путину и в каких ситуациях?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он не обращался с просьбами-то.
А. САМСОНОВА: Или с директивами.
А. ВЕНЕДИКТОВ: С директивами? Как ты себе это представляешь? Как ты себе это представляешь "с директивами"? Я даже не могу понять, как это выглядит.
А. САМСОНОВА: Осветить, не знаю, то-то и то-то, там-то и там-то.
А. ВЕНЕДИКТОВ: С удовольствием. Осветить то-то и то-то – придите, Владимир Владимирович, и осветите, наконец, уже придите же уже же. Моя позиция очень простая, Тонь. Если вам есть что сказать разным людям там, во власти, эфир открыт. Так же, как для оппозиции. Ровно таким же образом. Приходите и говорите. Микрофончики – вот они.
А. САМСОНОВА: Володин или Сурков? При ком было лучше?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кому?
А. САМСОНОВА: Вам.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мне?
А. САМСОНОВА: Легче с кем?
А. ВЕНЕДИКТОВ: При Володине.
А. САМСОНОВА: Почему?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, потому что открытая ясная позиция, никаких танцев на каблуках.
А. САМСОНОВА: Ненавижу эту позицию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Где? Открытую? А это другой момент. Не-не-не. И с тем Славой, и с тем Славой отношения, естественно, личные были, но… Я могу тебе сказать, что все-таки мы прекрасно понимаем, что решение по "Эхо Москвы", скорее всего, будет принимать Путин Владимир Владимирович (любое). Поэтому… С Володиным проще, потому что он говорит всегда открыто и в глаза, что ему не нравится и нравится.
А. САМСОНОВА: Вероятность, при которой до 2018 года "Эхо Москвы" будет закрыто. Процент?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня?
А. САМСОНОВА: Да. Вот, вы сегодня оцениваете… До 2018 года.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня я не вижу таких условий.
А. САМСОНОВА: Процент, вероятность?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ноль.
А. САМСОНОВА: Ноль?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ноль.
А. САМСОНОВА: Стопроцентно доживет до 2018 года?
А. ВЕНЕДИКТОВ: До 2024-го вместе с Владимиром Владимировичем.
А. САМСОНОВА: Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы". Год Путина в третьем сроке. Большое спасибо.
2013 г.
Идет изощренная политическая борьба
С. КОРЗУН: Всех приветствую. Сергей Корзун в студии "Особого мнения". Напротив меня сегодня гость "Особого мнения" Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы".
Первый вопрос, который мы обсудим сегодня – массовый отход от системы метрической, системы мер и весов СИ. Он начался уже довольно давно. Удавов, как вы помните, все мерили в попугаях довольно успешно. Взятки в последнее время стали мерить в фарберах. Ну, а, наконец, финансирование избирательных кампаний предложено мерить в чизбургерах. И автор этого нововведения – Алексей Венедиктов. В 1200 чизбургеров оценил он вместе с Венедиктовым-младшим свой взнос в Фонд шести кандидатов в кампанию мэров. И об этом сообщает агентство ИТАР ТАСС. Что случилось, Алексей?
А. ВЕНЕДИКТОВ: На самом деле тут две истории. История первая. Во время поездки я Алексею рассказал о том, что в очень многих странах потребительскую корзину меряют в биг-маках. Это известная история, что стоимость гамбургера…
С. КОРЗУН: Индекс биг-мака есть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно справедливо. Такое было приключение. Мы были в "Макдональдсе" в одном городе. Я ему сказал – ты знаешь, биг-мак, помимо того что его еще надо есть, вот еще такое измерение. И потом я, естественно, из отпуска наблюдал за кампанией, и мне показалось, что конкурентность, грубо говоря, важнее результата, я прошу прощения. И я решил еще раз подчеркнуть, что "Эхо Москвы" равноудалено в этой истории, и публично перевел каждому кандидату в Сбербанк, внимание, одинаковую сумму, всем шестерым по шесть тысяч рублей.
С. КОРЗУН: Равноприближено, я бы даже сказал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Равноприближено, да. В результате получил реакцию от собственной семьи. Лена сказала, что какое счастье, что есть муниципальный фильтр, иначе бы кандидатов было тридцать. И накрылся бы наш отпуск. А ребенок с возмущением сказал, что папа, ты сошел с ума, это 1200 чизбургеров.
С. КОРЗУН: В какой стране вы, интересно, были, потому что…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы были в Италии. Я отвечу, да, я сегодня уже пересчитал, в Москве это по 136 чизбургеров. Всего 800. Чизбургер стоит 44 рубля. Поэтому я ему должен не 1200, я ему должен 800, вернее, уже 799, один я ему сразу и купил, чтоб он заткнулся. Заткнул ему рот в прямом смысле слова чизбургером. Так что вот. Я считаю на самом деле, что эти выборы, которые сейчас происходят, в частности, в Москве, очень важно делать всё каждому, чтобы они были похожи на выборы, чтобы они были конкурентными, чтобы были приблизительно равные возможности. И поскольку я представляю себе, как идут выборы в Штатах и во Франции, ну, в Великобритании в меньшей степени, я пытаюсь над этим работать, в том числе и над собой.
С. КОРЗУН: Два вопроса. Ты, сделав личный… то есть это не взнос от радио "Эхо Москвы".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, это личный.
С. КОРЗУН: Это личный взнос. Ты откупился от того, чтобы не ходить на выборы? Известна твоя позиция в том, что на выборы ты обычно не ходишь. Ты неоднократно озвучивал, в том числе в самых высших сферах. Пойдешь на выборы?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я не пойду на выборы. Но, в отличие от прошлых лет, я бы сказал, что я советую всем, не хочу сказать "призываю", идти на выборы. А сейчас мы видим, по крайней мере, на сегодняшний день, мы видим возможность сделать выбор. Есть разные программы, есть разные кандидаты. Не все, к сожалению, представлены направления мысли, что называется. Я жалею, что нету Удальцова, который представил бы левый фронт, вот, левый-левый, который в Москве есть на самом деле. Я жалею, что нет экологического кандидата. В Москве это было бы интересно. Я жалею, что Прохоров отказался, да? Но все-таки выбор есть.
И поэтому, конечно, моя позиция – она демонстративна, спекулятивна и принципиальна. Я считаю, что главный редактор политической радиостанции не должен иметь возможность отклоняться от вопроса "за кого ты проголосовал?". Собственно, об этом меня и спросил Путин. Я счастливо сказал, что я не хожу с 1998 года, когда я был избран главным редактором. Но это не значит, что у меня нет пристрастия. Но я просто советую всем нашим слушателям в этот раз, поскольку выбор есть, можно идти на выборы.
С. КОРЗУН: Ну, и, наконец, второй вопрос, связанный с этим. С какого, извини, IP-адреса ты переводил из Италии деньги на счет в Сбербанке, мы это услышали, всех кандидатов?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я отдал команду своей помощнице, которая была в Москве, чтобы она ножками взяла в конверте ту самую зарплату, которую я оставил ей, дошла до Сбербанка и внесла бы 36000 рублей ножками, ручками, бумажками туда. В этом смысле я чист, меня не поймаешь.
С. КОРЗУН: Электронным банкингом не пользуешься?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я пользуюсь электронным банкингом, почему. Но в данном случае Италия такая страна, в этом смысле не очень надежная. Нет, я готов был перевести, дать распоряжение Сберу, у меня есть счет в Сбере, и я бы перевел со счета на счет. Но у меня просто здесь взяли деньги в кассе и в Сбербанк положили.
С. КОРЗУН: Ты понимаешь, что про IP-адрес я спросил неслучайно. История, которая несколько дней разворачивается со взносами в электронный кошелек одного из кандидатов. Я, как и Путин, не буду его называть, фамилию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: На мой взгляд, это некомпетентность… вернее, это пиар. Это может быть компетентно в пиаре, потому что, понятно, задача в данном случае сделать Навального иностранным агентом, вернее, человеком, который работает на иностранные деньги. И все революции, как известно, они… как Ленин с чемоданом из Германии, так и Навальный с непонятными IP-адресами. Понятно, что никаких юридических последствий нормально последовать не должно. У нас сегодня в эфире очень хорошо отработали ребята, объяснял представитель "Яндекса", что, в общем, все не так.
Более того, я тут же посмотрел закон, у нас же люди закон не смотрят, можно с иностранных счетов отправлять. Главное, чтоб ты был российским гражданином. Запрещено по закону: иностранному правительству (просто перечислено), иностранным юридическим организациям, иностранным гражданам и анонимным жертвователям.
С. КОРЗУН: Людям с двойным гражданством? – сразу хочется спросить.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я думаю, что Геннадий Тимченко, о котором мы узнали из уст президента, что он еще и финский гражданин, и это нормально. Вот, если он переведет деньги Сергею Семеновичу или Алексею Анатольевичу, я не знаю, как это суд будет решать. Думаю, что в наших условиях лучше людей с двойным гражданством за людей не считать.
С. КОРЗУН: То есть, по твоему мнению, это не может быть формальным поводом для отстранения одного из кандидатов от избирательной кампании?
А. ВЕНЕДИКТОВ: С точки зрения строгой того, что написано в законе, – нет.
С. КОРЗУН: Борис Немцов, и в блогах на "Эхе Москвы" это опубликовано, как раз вспомнил историю, когда во время одной из его предвыборных кампаний ему немедленно была переведена какая-то сумма с зарубежного счета. Это тоже могло быть поводом.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Идет политическая борьба, идет политическая кампания. Она достаточно изощренная, потому что, скажем, и с историей с квартирой Собянина там все не совсем так, как говорят многочисленные комментаторы. Я сегодня провел полдня, изучая Жилищный кодекс. Там есть возможность, скажем, если это так, это надо проверять. Вообще политики не очень должны проверять эти вещи, да? У них политическая война. Они бьют по коленкам, сзади, и они говорят – а, вот, он приватизировал это, а это иностранный агент. Это политическая борьба.
Но журналисты, которые это обсуждают или публикуют, все-таки должны до конца изучать документы и законы. И это не очень просто, потому что мы не профессионалы. И я сейчас… у меня на столе лежит жилищный кодекс. Я смотрю, имел ли право Сергей Собянин получать по социальному найму квартиру от управления делами президента. Я сейчас дошел до того, что в Жилищном кодексе есть прямой отсыл к тому, что есть возможность указами президента или законами Москвы (в данном случае Москвы) такую возможность осуществить. Я еще не знаю, был ли указ и был ли закон.
Но знаешь, что самое интересное? Он же лох, Сергей Семенович. Человек работает в Москве, с 2006 года глава Администрации президента. Потом он глава аппарата Белого дома. Потом он три года мэр Москвы. И это все?! Вот эта квартира?! А особняк на Рублевке где? Почему нет? Как это, вот, работать на такой работе. Еще 5–6 квартир в разных хороших местах. Если это все, то лох и лох просто. Извините, Сергей. Лох просто.
С. КОРЗУН: По поводу неучастия в дебатах – это сильный политический ход или ошибка? Потому что многие комментаторы говорят о том, что человек, который имеет преимущество, и, собственно, об этом почти все пиарщики говорят, ему нет никакого смысла выходить на дебаты.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот смотри. Если бы я был в штабе Собянина, я бы сказал, что он сделал правильно. Если бы я был в штабе Навального, я бы тоже сказал, что Собянин сделал правильно – есть за что мочить. Как журналист я считаю, что он сделал неправильно. Мог бы поднять рейтинг "Эху Москвы". На самом деле история в том, что там, конечно, все считают – принесут дебаты, не принесут дебаты. Ведь дебаты – они не сущность. Была замечательная история первых дебатов в электронных медиа, как раз изучал этот вопрос сейчас, между Никсоном и Кеннеди.
И мы знаем, что Никсон проиграл эти дебаты. Он плохо выглядел, он был много старше, он был самоуверенный. Кеннеди молодой красавец, ударный парень, лучше подготовленный, "кросавчег". Это мы все знаем, это общеизвестно, что он выиграл телевизионные дебаты. Но, оказывается, эти дебаты транслировались и по радио. И там выиграл Никсон по опросам. Потому что Никсон оказался содержательнее по…
Значит, они так считали. Штабы вправе считать. Раз законов нет, каждый имеет право выбирать. Я считаю, что это ошибка, потому что на одной чаше весов у Собянина была возможность проиграть дебаты, потому что, конечно же, Навальный более агрессивен, более современен, более подготовлен, безусловно, а с другой стороны – обвинение в трусости и высокомерии. Вот что на весах-то было. В любом случае штаб Навального выигрывал.
Понятно, что Навальный по типажу выигрывает дебаты. И по типажу, может быть, даже по содержанию. Вот начнет про квартиру, про плитку или про озеленение – и все, больше никаких ЖКХ. То есть Собянин отказывается. Его политические противники, не только Навальный, Мельников уже сказал, Левичев. Собянин соглашается и проигрывает. Вот, видимо, в штабе они взвесили и решили, что здесь потери больше. Но мне жалко.
С. КОРЗУН: Мне тоже жалко. Кто из оставшихся пятерых кандидатов в дебатах, которые начинаются ровно сегодня, будет иметь преимущество, на твой взгляд?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Навальный.
С. КОРЗУН: Вообще, кому интересны эти дебаты в первую очередь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Смотри, у каждого ведь есть, как мне кажется, своя задача на этих выборах. Я просто хочу напомнить, что, ну, так неформально говоря, и Сергей Митрохин, и Иван Мельников, и Николай Левичев, я сейчас про ЛДПР не говорю, – это вторые люди в партиях. В своих партиях они вторые, формально Митрохин первый, но вторые люди, да? То есть их задача – повышение узнаваемости. Они, возможно, идут на смену своим лидерам. У них не задача выиграть выборы. Я не думаю, что штаб Николая Левичева или штаб Ивана Мельникова ставит задачу выиграть выборы.
С. КОРЗУН: То есть Мельникова тоже не расцениваешь… только как второе лицо?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, первый Зюганов в партии. Мельников второй. И я думаю, что внутри партии обостряется борьба за наследство Геннадия Андреевича. Иван Иванович Мельников этим делает большую заявку. Если он соберет достаточное число голосов. У них такая задача.
А общая задача, как я понимаю, у Навального, такая общая, как я понимаю, могу ошибаться, вообще наш кандидат – это второй тур, как они говорят, да? Его задача – стать вторым, его задача – собрать больше миллиона голосов. Его задача – перекрыть результат Прохорова, по-моему, 21,4 %. То есть стать единоличным лидером оппозиции власти в Москве, федеральным политиком. Если говорить не о том, что мы победим и так далее. Ну, пусть они говорят, это политики. Вот его задача.
Задача Собянина – победа в первом туре, желательно за коридором 55 %. То есть уверенная победа. И вторая задача Собянина – чтобы голосование и подсчет были максимально открытыми. То есть у каждого свои задачи, и они их решают…
С. КОРЗУН: Перейдем к теме Сноудена, которая в последнее время немножко обострилась в связи с тем, что "Шпигель" продолжает публиковать данные, и Россия в целях № 1 разведывательных служб Соединенных Штатов Америки вместе с несколькими другими странами.
Отцу Сноудена выдали визу, и он собирается вместе с адвокатом приехать в Россию. Что ты вообще думаешь о развитии этого казуса Сноудена? Россия в ловушке с ним оказалась, либо она уже выходит из нее?