Власть как средство коммуникации
Основным из основных направлений философского осмысления феномена власти в современной политической теории является разработка проблемы ее позитивной, созидательной функции. Признавая важным и существенным негативные функции власти, которые выступают как "власть над" кем-то, как возможность осуществления принуждения по отношению к кому-то, сторонники этого направления акцентируют внимание на функции власти убеждать или разубеждать кого-то, достигая определенного соглашения. Как отмечает X. Арендт, "стоит только перестать сводить общественную жизнь лишь к господству кого-то над кем-то (т. е. к "власти над"), как живая жизнь предстанет перед нами во всем своем подлинном многообразии".
Понимание политики и власти как принуждения и господства, присущее философии Нового времени, современной политической теорией рассматривается как слишком узкое и ограниченное. Власть в современном обществе призвана быть не столько разрушающей, сколько созидающей, а политика не столько разъединяющей людей, социальные группы, этнические образования и т. д., сколько их объединяющей. Как пишет американский ученый Т. Болл, власть "убеждать - возможно, уникальная сторона более широкой сферы власти, которой homo sapiens обладает наряду с другими существами, - способностью общения посредством речи, символов и знаков. Общением создаются и поддерживаются человеческие сообщества".
В коммуникативных теориях власть рассматривается как важнейший элемент коммуникации современного общества, а сам анализ понятия власти строится на основе теории коммуникации, или "коммуникативных действий". Именно в этом направлении развиваются все современные концепции власти. X. Арендт, Ю. Хабермас, Э. Гидденс в своих работах делают упор именно на коммуникативном аспекте власти. Любопытно, что многие исследователи этого направления, по точному наблюдению Болла, прибегают к одному и тому же примеру, иллюстрируя проявление теории коммуникативного действия на практике. В качестве примера они указывают на отношения регулировщика и шофера. Регулировщик, стоя на перекрестке, с помощью свистка, жезла и жестов заставляет шофера сделать то, чего тот сам бы не сделал: остановиться, повернуть направо или налево и т. д. Регулировщик дает команду (автомобилист ей подчиняется или нет), - но тот и другой осмысливают ее именно как команду, приказ, а не просьбу или предложение. Регулировщик применяет свою власть, находясь лицом к лицу с шофером. Они пользуются языком, общим для обоих. На этом языке можно "командовать", "приказывать", на нем не просят и не предлагают, а командуют и приказывают. Сам факт повиновения автомобилиста содержит в себе признание данного приказа. Общение между регулировщиком и автомобилистом было бы невозможным без власти, и сама власть не могла бы проявить себя вне рамок их общения.
Может возникнуть возражение: власть можно использовать и без общения. Отвечая на это возражение, Болл пишет следующее: "Регулировщик мог бы застрелить шофера или заставить его подчиниться с помощью дубинки. Но тогда подобное вовсе нельзя назвать применением власти: ото акт насилия. Например, - продолжает Т. Болл, - я, будучи облеченным властью, угрожаю применить силу, чтобы принудить кого-то к чему-то: если угроза не подействовала, я прибегну к насилию. В таком случае это не "применение власти", а ее отсутствие". Именно на данном моменте сходятся такие не похожие друг на друга исследователи, как Арендт, Хабермас, Гидденс.
Этот пункт является чрезвычайно важным в современной политической философии, которая стремится выявить отношения между регулятивными факторами политики, благодаря которым можно было бы преодолеть противоречия между силой и насилием, правом, законом и другими регулятивными механизмами общества. Сама по себе проблема не нова, ее истоки уходят в философские учения античности, ищущие политическую истину и гармоническое правление. В данном направлении современной политической философии мы встречаемся с новой попыткой ее решения.
Согласно теории коммуникативного действия отношения между людьми выходят за рамки властных отношений, как только в сферу общения включается насилие, имеющее целью утвердить чью-либо точку зрения в качестве господствующей. Сторонники данной теории отвергают насилие в качестве средства общения. Насилие, по их мнению, неспособно осуществлять коммуникативную функцию. Оно лишь способно низводить индивида или группу индивидов до уровня пассивного объекта, лишенного субъективности, разрушая тем самым основу коммуникации. Подлинное проявление власти состоит в ее способности убедить другого в целесообразности совместных действий, прийти к определенному соглашению. Если же власть оказывается неспособной убедить в целесообразности совместных действий и в качестве последнего аргумента использует насилие, то это свидетельствует не столько о силе власти, сколько о ее бессилии или слабости. Использование властью насилия обессиливает ее и придает действию нелегитимный характер. Подобный взгляд на вещи, присущий теоретикам этого направления, имеет много общего с концепцией ненасильственного сопротивления М. Ганди и Л. Кинга, идеями В. Гавела о "власти безвластных", которые были широко распространены в Чехословакии во время так называемой "бархатной революции", покончившей с коммунистическим режимом в 1989 г.
Очевидно, что сторонники этого направления делают различия между силой и насилием. Они признают за властью наличие силы. Но проявление этой силы должно быть строго регламентировано, иметь определенные правовые рамки. Но ограничивать власть только правовыми рамками они считают недостаточным. Она должна быть еще морально ответственной за применение силы. Власть по своей природе, подчеркивает Гидденс, не является угнетением, она "просто есть способность выбирать образ действий или возможность добиваться результатов".
Но власть в таком ее понимании не может стремиться к достижению результата любыми средствами. Если же власть оставляет за собой право добиваться цели любыми средствами, то она тем самым делегитимизирует себя. Сильная власть обладает способностью соотнесения своей силы с моральной ответственностью ее применения. Псевдовласть, наоборот, лишена такой способности. Сила власти и насилие власти являются, таким образом, двумя полярными точками, характеризующими поле властных отношений. Между ними существуют различные степени власти, которые могут быть выражены через такие понятия, как "авторитет власти", "влияние власти", "господство власти", "отчуждение власти" и т. д. Они указывают на специальные каналы осуществления власти и способы ее функционирования.
Постструктуралистская концепция власти
Раздвигая границы традиционных взглядов на природу и содержание власти, современная философия существенно обновила концептуальные подходы ее теоретического анализа. Заметным явлением последнего десятилетия стала серия работ М. Фуко, посвященных "археологии и генеалогии власти". Исследования М. Фуко прямо направлены против принципов субъектного анализа властных отношений, присущих политической философии Нового времени.
Он стремится выявить совершенно иную сферу существования власти в обществе, необъяснимую в традиционных терминах политического и экономического анализа. М. Фуко стремится выявить такую сферу существования власти, где она "получает неожиданные социальные качества, ибо определяется одновременно по двум позициям в ее отношении к государственным институтам: дополнительной, так как поддерживает их функционирование в эффективном режиме, без нее они были бы мертвы; и универсальной, так как "задает" собой возможный горизонт и их развития, и гибели, оставаясь между тем всегда себе неравной совокупным действием множества микросоциальных сил". Он отказывается от попыток персонифицировать власть, строить с помощью субъекта ее трансцендентный образ. М. Фуко отмечает, что власть по своей природе реляционна, а не субстанциональна. Она представляет собой не просто отношение субъектов, а своего рода модальность общения, т. е. "отношение отношений". "Анализ в терминах власти, - пишет он, - не должен постулироваться в качестве изначальных данных суверенность государства, форму закона или глобальное единство господства; последние представляют собой переходные формы. Как мне кажется, под властью с самого начала следует понимать множественность отношений силы, которые являются имманентными областями, где они осуществляются". Согласно М. Фуко власть не определяется извне, никакая социальная детерминанта: экономика, религия, идеология, тип господства или традиция - не задает ей условия игры в социуме, но и сама власть не выступает в качестве некоей "первичной материи" или детерминирующей инстанции, расположенной в особом месте социального бытия. На этом основании он критически относится к марксистскому анализу социальной действительности, выделяющему в ней в качестве основной конструкции отношения "базис - надстройка". Он полагает, что размещать власть в надстройке, как это делают вульгарные марксисты, было бы столь же ошибочным, как и считать, что ее можно обосновать в нормах права, ограничить законом, т. е. полагать, что она может быть "присвоена" и "быть во владении" одного или многих государственных институтов, либо принадлежать доминирующему политическому субъекту (классу, партии, элите, личности). Мыслить власть - это значит мыслить ее вне субъектно-объектных отношений и каких-либо оппозиций типа: государство-личность, закон-свобода и т. д.
Власть, согласно Фуко, "бессубъектна, ее нельзя присвоить". Это не означает, что власть не может быть присвоена совсем. Но присвоение власти есть действие не "субъекта", а самой власти. Власть как социальный феномен обладает определенными характеристиками: правилами, языком, временем, пространством и т. д., которые задают субъекту власти ориентиры поведения. Конкретный индивид становится субъектом власти только благодаря тому, что уже существует "другой Субъект" - власть. Стать субъектом власти это означает вступить в диалог с Субъектом власти, приняв при этом его правила игры, его язык, вступив с ним в диалог. Не субъект присваивает себе власть, а власть присваивает себе субъекта, превращая его в партнера по диалогу.
Власть,- в его понимании - обладает в обществе исключительным могуществом. Она настолько овладела временем и пространством социальности, что говорить о том, что власть можно локализовать в одной избранной точке социальности, определить как "внешнего врага" и предложить "революционные методы" борьбы с ним было бы верхом утопизма. Власть остается загадочным и таинственным феноменом, она, по афористическому замечанию Фуко, есть "хитрая история".
В теоретических построениях М. Фуко власть имеет трансверсальный тип действия. Она как "множественность отношений силы может быть закодирована в части, но никогда в целом". В связи с этим он вводит особый тип причинности действия власти, который комбинирует действия двумя пространственными локализациями: смежностью и дистантностью. К первой локализации можно отнести принцип "часть вместо целого". Целое власти дается только в своих проявлениях, всякий феномен власти является смежным другому, но не выводится из него и не сводится к нему. Явления власти задаются по типу эстафеты и не вызываются скрытым механизмом первопричины. К другой пространственной локализации можно отнести принцип "целое вместо целого". Дистантность между двумя явлениями образуется тогда, когда одно замещается другим, но одновременно указывает на дистанцию, которая их отделяет, что и создает максимальный энергетический эффект. Трансверсальный тип причинности, который М. Фуко приписывает формам существования микровласти, определяется им как одновременное функционирование эффектов власти через смежность и дистанцию. Это значит, что подобный тип причинности не указывает на отношения иерархии и гомологии. Простейшие проявления власти образуют свои отдельные и автономные микрокосмы. Это означает, что, например, семья, как элементарнейшая форма проявления власти, вовсе не является моделью государства, а роль отца в семье не соответствует роли суверена. Когда утверждают, что основой государства является семья, то предполагают хотя бы на теоретическом уровне существование модели государство-семья и утверждают тем самым определенный тип детерминации, где не действует аналитика трансверсальной причинности. Но когда утверждают, что семью нельзя понять без учета ее сложных зависимостей от школы, завода, то с необходимостью должна быть введена трансверсальная аналитика. Отношения между отцом и сыном, учителем и учеником формируют независимые друг от друга дисциплинарные пространства, настолько независимые, т. е. дистантные, насколько смежные, так как в зависимости от конкретных задач и тактик, общей стратегии властных отношений - "учить умению подчиняться", они используют различные технологии власти и различные типы позиций в структуре властных отношений.
Наконец, М. Фуко последовательно раскрывает позитивность власти. Как он особо подчеркивает, власть позитивна, и ее необходимо осмысливать именно в присущей ей позитивности. "Следует прекратить, - пишет он, - постоянно описывать проявления власти в негативных терминах: она "исключает", "присваивает", "подвергает цензуре", "абстрагирует", "маскирует", "скрывает". На деле власть производит реальное - производит области объектов и ритуалов истины".
Свойства власти
На основе представленных точек зрения на природу власти можно вывести ряд ее основных свойств.
1. Абстрактность. Власть не является предметом. Она выступает только в форме отношений. Власть как отношение сама не может производить какие-либо действия, их производят две стороны данного отношения - одна побуждая к действию, другая - производя его. При этом следует иметь в виду, что и субъектом, и объектом выступает только человек, наделенный сознанием и волей, а следовательно, и способностью к деятельности. Субъект и объект власти может быть представлен не только отдельными индивидуумами, но и социальными группами различных размеров (дистантными или локальными).
2. Структурность. Власть всегда имеет определенную структуру. Существуют две стороны - властвующая и подчиняющаяся, образующие "структуру" власти. Чтобы возникли властные отношения, должен быть импульс воли и его принятие, команда и ее исполнение, субъект должен проявить власть, а объект принять ее.
3. Ограниченность. Любая власть носит ограниченный характер. Она ограничена либо нормами, традициями, либо законами, либо объективными параметрами ситуации. Не существует абсолютной власти.
4. Направленность. Власть как отношение не может не быть невекторной, то есть она обязательно имеет какую-то направленность, предполагает наличие какой-либо цели. Цель власти структурирована: она имеет внешний, декларируемый, и внутренний, скрытый характер. Истинный мотив власти можно выделить только при тщательном анализе. Внешние, декларируемые цели власти служат в качестве метода ее достижения и сохранения.
5. Скрытность. Скрытность, недосказанность, таинственность является характерным свойством любой власти. Сознательное или неосознанное сокрытие истинных мотивов, тех внутренних целей, ради которых добиваются власти, всегда наличествуют во властных отношениях. В силу несовпадения целей субъекта и объекта власти, первый стремится к представлению своих интересов в качестве общих интересов, создает иллюзию тождественности интересов субъекта и объекта власти.
6. Универсальность. Власть проявляет себя во всех видах общественных отношений. Она способна проникать во все сферы жизнедеятельности общества и человека. Именно в силу универсальности власти можно выделить множество типов и форм ее проявления.
Типология власти
В зависимости от источников (ресурсов ее достижения и удержания) многие авторы выделяют различные виды власти. Так, например, Д. Винтер выделяет три источника и вида власти, Б. Рейвин - пять, а X. Хекхаузен шесть.
1. Власть вознаграждающая (reward power). Ее сила определяется ожиданием В того, в какой мере А будет в состоянии удовлетворить один из его (В) мотивов и насколько А поставит это удовлетворение в зависимость от желательного для него поведения В.
2. Власть принуждающая (forced power). Ее сила определяется ожиданием В, во-первых, той мерой, в какой А способен наказать его за нежелательные для А действия, и, во-вторых, насколько А сделает неудовлетворение мотива В зависящим от его нежелательного поведения. Принуждение здесь заключается в том, что пространство возможных действий В в результате угрозы наказания сужается. В предельном случае власть принуждения может осуществляться непосредственно физически.
3. Нормативная власть (legitimate power). Речь идет об интериоризированных В нормах, согласно которым А имеет право контролировать соблюдение определенных правил поведения и в случае необходимости настаивать на них.
4. Референтная власть (referent power). Она основана на идентификации Б с А и желании Б быть похожим на А.
5. Экспертная власть (expert power). Она зависит от величины приписываемых А со стороны В особых знаний, интуиции или навыков, относящихся к сфере того поведения, о котором идет речь.
6. Информационная власть (informational power). Эта власть имеет место в тех случаях, когда А владеет информацией, способной заставить Б увидеть последствия своего поведения в новом свете.
Исходя из высказанных суждений можно резюмировать, что властные отношения являются универсальным видом социального взаимодействия, а политика есть универсальный способ существования власти. Политическая наука преимущественно исследует современные способы, типы и формы существования власти. Поэтому, отталкиваясь от родового, во многом абстрактного понятия "власть", необходимо перейти к видовым понятиям власти, а именно: политической, государственной и общественной власти.
Политическая власть есть дискретный конкретно-исторический тип власти. Она представляет собой специализированный, организационно-правовой, институционализированный тип власти. Как пишет французский политолог Ж. М. Денкен, эта власть осуществляет специализированные функции, которые имеют политический характер: она осуществляет социальный выбор и обнаруживает коллективную волю, которая противопоставляется индивидуальным волям. В этом плане политическая власть носит проблематический характер, т. е. она может быть поставлена под сомнение. Политическая власть как система выделяется рядом характерных черт:
1. Универсальность, т. е. распространение своих действий на всех членов общества.
2. Легальность (как законность), т. е. право использования силы и других средств принуждения в пределах определенного политического пространства.
3. Суверенность, т. е. обязательность ее решений для всего общества и всех других видов власти.
4. Публичность, т. е. всеобщий и безличный характер принятия решений от имени всего общества.
Политическая власть внутренне дифференцируется на государственную и общественную.