Естественно, интерес П.А. Сорокина к сверхъестественному подвергался критике. Например, Джозеф Форд говорит: "Его католические интересы и интегрализм привели его к тому, что он нашел ценные элементы не только в ортодоксальной религии, но и в ересях каждой эпохи", и сомневается в том, что Сорокину удалось увязать свой метарациональный мистицизм с остальной своей философской концепцией (цит. по: Matter , 1975, р. 232).
Однако, по мнению Сорокина, тщательное применение этой веками проверенной практики весьма способствует умножению любви и альтруизма, даже если люди не достигают высшей цели.
26. Чтобы избежать конфликта между ценностями и представлением о себе человека, подвергающегося альтруистическим преобразованиям, и ценностями и представлениями о нем группы, с которой он связан, человек должен прекратить общение с людьми, ценности которых противоречат любви. Для того, чтобы альтруистическое преобразование было успешным, оно должно сопровождаться соответствующими изменениями в групповой принадлежности и окружении. Перестройка групповой принадлежности – один из самых могущественных факторов альтруизации. Само по себе влияние принадлежности к альтруистической группе неоценимо.
Сорокин говорит, что перестройка групповой принадлежности включает: пресечение любой деятельности (в том числе совместной), которая противоречит императиву вселенской любви; посвящение себя деятельности, которая реализует этот императив; замещение верности роду верностью человечеству; стойкое воздержание и мужественное противодействие всем проявлениям агрессии и насилия по отношению к человеку. В терминах людей и групп это будет означать: а ) постоянное общение с людьми и группами, исповедующими и проводящими в жизнь императив вселенской любви по отношению ко всем человеческим существам; б ) частичное, временное, непостоянное общение с "людьми рода" – до тех пор, пока они проявляют вселенскую любовь, человек должен с открытым сердцем поддерживать их и быть с ними; когда они агрессивно действуют на пользу лишь себе и своему роду, человек должен противостоять им и решительно отделяться от них на время их эгоистических действий. Немногие могут полностью выдержать такую перестройку групповой принадлежности, но каждый шаг в этом направлении есть шаг к нравственному развитию человека и общества.
Литература
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. 2-е изд. М.: Политиздат, 1977.
Насиновская Е.Е. Методы изучения мотивации личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988.
Овчинникова О.В., Насиновская Е.Е., Иткин Н.Г. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989.
Развитие социальных эмоций у детей дошкольного возраста / Под ред. А.В. Запорожца, Я.З. Неверович. М., 1986.
Рейковский Я. Просоциальная деятельность и понятие собственного "Я" // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1981. № 1. С. 14 – 22.
Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: Изд. группа "Прогресс – Универс", 1994.
Сорокин П.А. Таинственная энергия любви // Социологические исследования. 1991. № 8, 9.
Сорокин П.А. Дальняя дорога: Автобиография. М.: Московский рабочий; Терра, 1992.
Субботский Е.В. Исследование проблем взаимопомощи и альтруизма в зарубежной психологии // Вопр. психол. 1977. № 1. С. 164 – 174.
Фрейд А. Психология "Я" и защитные механизмы. М.: Педагогика, 1993.
Фромм Э. Искусство любить: Исследование природы любви. М.: Педагогика, 1990.
Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность: В 2 т. М.: Педагогика, 1986. Т. 1. С. 388 – 405.
Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: Изд. группа "Прогресс – Универс", 1993.
Latanй B., Darby J.M. The unresponsive bystander: Why doesn’t he help? New York: Appleton-Century-Crofts, 1970.
Matter J.A . Love, altruism and world crisis: The challenge of Pitirim Sorokin. Totowa (N.J.): Liftlefield, Adams & co., 1975. XVII.
Sorokin P.A . The ways and power of love. Chicago: Regnery, 1967.
Staub E., Bar-Tal D., Karylowski J., Reykowski J. (Eds.). Development and maintenance of prosocial behavior. Intenational perspectives of positive morality. New York; London: Plenum Press, 1984.
Мотивационная регуляция принятия решений: современные представления Корнилова Т.В.
1. Специфическая и неспецифическая мотивация
Прежде чем обсуждать мотивационную обусловленность принятия решений (ПР) человеком, необходимо указать, какая область психологической реальности имеется в виду. На современном этапе ПР продолжает оставаться предметом как непсихологических, так и психологических исследований. Общим для них является указание специфики ситуации – так называемой закрытой задачи , в которой субъект осуществляет выбор из альтернатив . Альтернативы обычно заданы, но требуется их анализ, причем на основе не очевидных критериев; при этом обычно нет единственного или правильного решения. Неизвестным может быть основание, принятое человеком в качестве решающего критерия при сравнении альтернатив, либо способы достижения цели (т.е. цель – выбрать "лучшее" из возможных решений).
Непсихологические модели ПР постулировали эти основания или правила, согласно которым в ситуации выбора действует идеальное лицо, принимающее решение (ЛПР). Психологические исследования были направлены на выявление тех ориентиров и способов, которыми опосредствуются процессы выбора. В них выделены разные виды ПР. Психологические классификации предполагают указание процесса, занимающего ведущее положение в регуляции выборов субъекта. Соответственно различают волевые (и волюнтаристские), эмоциональные (в том числе импульсивные), интеллектуальные и прочие решения ( Корнилова , Тихомиров , 1990).
Все те выборы из альтернатив, которые осуществляет человек думающий (то есть изменяющий основания выбора в результате осмысления ситуации), могут трактоваться в качестве интеллектуальных. Любые решения, классифицируемые по виду деятельности, в рамках которой осуществляется выбор (например, управленческие, юридические и т.д.), могут анализироваться с точки зрения того, в какой степени они были опосредованы интеллектуальным выделением ориентиров и процессами осознанной и личностной саморегуляции. Собственно ПР предполагает и принятие ответственности человека за сделанный выбор. Личностная опосредствованность интеллектуальных решений имеет и такой существенный аспект рассмотрения, как смысловая регуляция самой мыслительной деятельности , в актуалгенезе которой и осуществляется выделение интеллектуальных ориентиров.
Интеллектуально опосредствованные решения (рассматриваются ли они в контексте того или иного вида деятельности или в качестве самостоятельных единиц активности субъекта) говорят и о деятельности по принятию решений, и о процессах ПР, и об этапах ПР, предполагая тем самым их личностно-мотивационную регуляцию . Цель принятия решения, в какой бы иерархии других целевых образований она ни была сформулирована субъектом, всегда характеризуется тем, что осознана (хотя неосознанными могут оставаться основания или предпочтения критериев выбора) и личностно принята.
Во-первых, ответственность за выбор вменяется субъекту, принимающему решение, как извне, так и во внутреннем плане его самосознания. Иногда под этим понимают тот факт, что личностно обусловленное ПР является поступком (в противоположном случае говорят о вынужденном выборе). Формула "личность делает себя своими решениями" подчеркивает этот важнейший аспект – факт саморазвития личности при ПР.
Во-вторых, именно за человеком остается решение его внутренней задачи выявления и структурирования приемлемых (для него лично, коль скоро это "его" выбор) критериев выбора. И эта задача решается во всей полноте динамики решения "задач на смысл". Приемлемость или неприемлемость альтернатив может оцениваться субъектом только в контексте актуализации присущих ему или актуально складывающихся мотивационных образований (смыслообразующих мотивов и мотивов-стимулов). Процессы самосознавания и смыслообразования необходимо разворачиваются, если речь идет действительно о ПР, а не о внешней демонстрации выбора.
Различение внешних и внутренних оснований имеет место, например, в юридической практике. При ПР судами присяжных различают две стратегии. Первая фиксирует анализ аргументов сторон в ходе судебного разбирательства с тем, чтобы на основании содержательных ориентиров (материалов дела) вынести адекватное решение в рамках права. Такая стратегия называется рациональной (или внутренней). Вторая означает лишь привлечение аргументации (в том числе и из материалов дела) для обоснования уже имеющегося до судебного разбирательства вердикта. Она называется рационализирующей , то есть лишь внешне отвечающей критерию обдуманного решения.
Применительно к интеллектуально опосредствованным решениям в процессах смыслообразования следует различать две существенные составляющие. Первая – детерминация направленности решений присущими субъекту личностно-мотивационными образованиями, а значит личностными предпочтениями. За ними могут стоять как глубинные (или вершинные) иерархии мотивов, так и ситуационно складывающиеся новообразования; но общим является их неспецифический – по отношению к процессам ПР – статус внешних побудительных и направляющих детерминант. Под неспецифической мотивацией при этом имеется в виду не ряд видов мотивации, а функциональная роль любого мотива, если он не является внутренним для регуляции процесса, преимущественно опосредствующего выбор; при этом имеется в виду определение внутренней мотивации мышления как познавательной. Вторая составляющая – специфическая мотивация, имманентно связанная с механизмами преодоления личностью заданной (в ситуации закрытой задачи) неопределенности и с развитием мыслительной деятельности как опосредствующей интеллектуальные решения. Функциональная роль этой мотивации – внутренняя детерминация мышления , отвечающая удовлетворению познавательных (гностических) целей в условиях субъективной неопределенности . Она связывает функции направленности, побудительности и смыслообразования, с одной стороны, и готовность действовать в условиях неопределенности , обусловленную, в частности, личностной готовностью к риску, а также ситуационными факторами риска при ПР.
Если проблемы смысловой регуляции мышления хорошо проработаны в отечественной психологии (в частности, в теории смысловой регуляции О.К. Тихомирова), то о специфической для закрытых задач мотивации следует сказать особо. Речь идет в первую очередь о механизмах принятия риска .
Теоретические подходы к регуляции мыслительных стратегий не связывали до недавнего времени понятие неопределенности с понятием риска . Неопределенность в большей степени соотносилась с неполнотой ориентировки субъекта, определяемой особенностями восприятия информации и структурами самого мышления. Достаточно назвать монографии "Структура мыслительной деятельности" О.К. Тихомирова (1969) или "Психологический анализ решения задач" Л.Л. Гуровой (1976). В психологии мышления эвристические стратегии рассматривались в связи с умением человека преодолевать ситуацию неопределенности в условиях дефицита или недоступности информации. Неопределенность касалась не только условий задачи, но и тех средств, которые необходимо применить для ее решения. Понятие творческого мышления включило апелляцию к новообразованиям, которые формируются субъектом в ходе реализации мыслительной деятельности, а не даны заранее как правила использования информации.
В 1980 – 90-е годы существенно изменились представления о когнитивном опосредствовании ПР, в том числе и обобщающие когнитивные модели, использующие "компьютерную метафору" в анализе познавательных стратегий. В регулятивный контекст стратегий ПР включались представления об уровне метаконтроля ( Дернер , 1997; Корнилова , Тихомиров , 1990; Стернберг , 1996; Arend , 1990 и др.); расширялись рамки представлений о когнитивных репрезентациях интеллекта и активности субъекта мышления( Брушлинский , 1994; Холодная , 1996). Исследования внешних и внутренних детерминант интеллектуальных стратегий стали тем связующим звеном, которое позволило сопоставлять результаты исследований мышления как процессов решения задач с процессами интеллектуально опосредствованных выборов субъекта.
Предположения о множественности механизмов интеллектуального опосредствования ПР и специфике их субъективных репрезентаций (в ситуациях субъективной неопределенности выбора поиск неизвестного приобретает иные формы, чем изученные в рамках исследований мышления) стали основываться на понимании принятия интеллектуальных решений в вербальных задачах как опосредствованных более широко понятыми интеллектуально-личностными усилиями субъекта ( Корнилова , 1999).
Изменение понимания базисных процессов , регулирующих выбор субъекта, – вот то завоевание 1990-х годов, которое произошло в области психологически ориентированных моделей ПР. Необходимость противопоставить механистическим теориям ПР психологическую теорию, или теорию деятельностного опосредствования выбора, прозвучала в исследованиях, развивающих положения школы А.Н. Леонтьева ( Леонтьев Д.А. , Пилипко , 1995). При дифференциации уровней психологической регуляции мышления (и в частности, роли познавательной мотивации) предположение об интеллектуальном опосредствовании ПР уже никак не может сополагаться с маркером "механического" выбора. Если речь идет об интеллектуально или личностно опосредствованных выборах, то термин "механический", видимо, фиксирует лишь отношение к описательной или объяснительной схеме как редукционистской . Однако психология ПР движется сейчас не в направлении редукционизма, а именно в сторону развития представлений о видах и уровнях психологической регуляции выборов субъекта, к расширению представлений о базисных процессах, опосредствующих выбор.
Поскольку же большинство исследований ПР сложилось вне рамок деятельностного понимания, в рамках иных трактовок активности субъекта, саму задачу реализации деятельностного подхода в психологии ПР следует считать актуальной и значимой.
Регулятивная роль ПР, как подчеркивалось в ряде работ, выступает на первое место (в отношении к отражательной функции психического). Однако вопрос о психологической регуляции самих решений можно ставить по-разному. Различение неспецифической и специфической мотивации при ПР позволяет конкретизировать вопросы о роли и компонентах (или разных базовых составляющих) психологической регуляции интеллектуально-личностных усилий субъекта, преодолевающего ситуацию неопределенности. Если решение "задачи на смысл" можно представить в качестве макроуровня личностной регуляции ПР, то в качестве уровней микрогенеза ПР следует предполагать регуляцию множества процессов, этапов и их взаимодействий, обеспечивающих детерминацию выбора со стороны новообразований, связываемых со специфической мотивацией. Самым общим термином для обозначения интеграционного модуса этой множественной внутренней детерминации может служить понятие метаконтроля , для детерминации со стороны уровня самосознания личности – самоконтроля .
Соотнесение уровней самосознания и мотивационной детерминации в регуляции ПР является, пожалуй, наиболее трудной задачей для психолога, в то время как для самого человека, принимающего решение, эти составляющие неразделимы и представлены ему в единицах, которые мы предложили условно называть приемлемостью для него тех или иных альтернатив. Не всегда осознавая то, что он решает "задачу на смысл", человек в ситуации ПР все же осознает, насколько те или иные альтернативы отвечают не только внешне заданной цели выбора, но и возможностям его личностного Я в том, чтобы сделать выбор авторским. Нести ответственность человек может только за свой собственный выбор, и осознание его оснований становится тем самым осознанием значимости личностных потерь или приобретений.
Факторы неспецифической и специфической мотивации при ПР в целом определяют аспект взаимодействий, называемый психологической рациональностью . Различению психологических и не психологических контекстов понимания рациональности ПР посвящена достаточная литература. Следует сейчас отметить только один из отсутствующих в ней контекстов: субъективных репрезентаций состоявшегося, удавшегося, то есть субъективно рационального решения. Речь идет не просто о чувстве удовлетворения от принятого решения, которое отмечается как один из показателей "хороших" решений, речь идет о представленности на уровне личностного самосознания критериев, с которыми человек связал свою полную интеллектуально-личностную реализацию. Разделить в таких репрезентациях их когнитивно-интеллектуальные и мотивационно-личностные составляющие – задача уже не самого субъекта, а анализирующего эти решения психолога. Таким образом, это экспериментально-диагностические задачи: определять преимущественную детерминацию ПР и основания решений.