Максим Калашников: Если американцы заходят, а ИГИЛ – это проект в их интересах, они его и кормят через прокладку оружием и кадрами. То есть, если они захотят то они лагеря допустят на территории Афганистана. И если ИГИЛ столкнется с военным противостоянием русских спокойно будет организован переезд туристов в лагеря подготовки туда и всё.
Игорь Стрелков: Ну. Тут можно дальше обсуждать строить стратегию за Америку, очень удобно обладая её ресурсами. И самое главное бесконечным печатным станком. Бесконечным долларом. Который можно нарезать в любых количествах. Они могут, пока этот доллар гуляет в качестве национальной валюты они будут решать всё.
Максим Калашников: Я, Игорь Иванович, просто пытался прикидывать, но ведь как сказал Владимир Владимирович Путин ИГИЛ люди жестокие, но не дураки. И если они натолкнуться на превосходство, военное превосходство. Противник. В данном случае – это экспедиционный корпус. Ну, иранцы, соответственно, иранские войска. То они будут отвечать куда – ударом в больные места. А это терроризм. Террор и так будет. Они итак перенесут его сюда. В данном случае бороться экспедиционным корпусом в Сирии с террором внутри.
Игорь Стрелков: С террором, во-первых, необходимо бороться не экспедиционным действительно, как вы сказали, корпусами, а системой внутренней безопасности. У нас извините ваххабитов кое-как победили, действительно победили, на Кавказе ваххабизм в значительной степени уничтожен. Сведен до отдельных ячеек. Но зато у нас замечательное салатофийской движение. Которое, кстати, является движущей основной силой ИГИЛа и в Сирии и это именно салафиты. Вот у нас салафизм цветет и пахнет. И в Татарстане и в Башкирии. И в Москве, кстати говоря, есть салафитские ячейки, по крайней мере были, и насколько я понимаю, никуда они не делись. Потому что о массовых депортациях салафитов за пределы Российской Федерации я вообще не слышал.
Максим Калашников: Ну, на нем же не написано.
Игорь Стрелков: Нет, на нем не написано, но спецслужбам все прекрасно известны.
Максим Калашников: Надо просто нашим зрителям.
Игорь Стрелков: Просто у нас же демократия, у нас права человека в первую голову поставлены. Поэтому у нас пока эти люди не взялись за оружие они являются законопослушными гражданами. И даже зная о том, что в идеологии салафизма заложено, что переход к Джихаду происходит тогда, когда салафиты составляют, мусульмане составляют как минимум половину населения, а лучше большинство, то есть, он просто прописан. Вот когда их они почувствуют в салафизме четко прописано. В чем его отличие от ваххабизма. Что ваххабит, как только он осознает себя воином ислама, он немедленно должен браться за оружие. В любых условиях. И сражаться. Начинать военный Джихад. В салафизме только одно разница. Которая заключается в том, что салафит тоже обязан вести Джихад, но военный Джихад, то есть, он должен мирный Джихад вести, пока он не будет в силах начать военный Джихад. После этого он должен обязательно сразу же перейти к военному Джихаду. Когда будет ощущение, что вот пора уже открыто выступать с оружием в руках.
Максим Калашников: То есть, введение таким образом корпуса, каких-то там советников, ВВС, они в данном случае не снимают эту проблему.
Игорь Стрелков: Они не снимают эту проблему, они на самом деле фактически усугубляют эту проблему. Они усугубляют проблему. Мы сейчас вернемся к ситуации на Украине. Как я её вижу. Они усугубляют проблему катастрофического поражения России на Украине.
Максим Калашников: Вот именно. И мы действительно должны вернуться к этой теме. Потому что получается, что.
Игорь Стрелков: Сейчас фактически если речь идет о том, что естественно, для войны требуются самые подготовленные, самые боеспособные части. Сейчас они будут переброшены в Сирию. Уже частично перебрасываются. В то время, как у нас не решена, никак не решена ситуация на Донбассе. Вернее она не решена с точки зрения государственных интересов России, с точки зрения русского народа. Она решена с точки зрения интересов нашей олигархии. Она решена. Она решена путем фактической сдачи Донбасса, в состав Украины. Всё, теперь к сожалению, не осталось никаких сомнений. Вот согласно тем данным, что я получаю, что решение принято окончательно и практически бесповоротно. Хотя время его изменить еще есть.
Максим Калашников: избавьте нас от этого чемодана без ручек. Он нам только мешает.
Игорь Стрелков: Причем ручку оторвали сами. Очень долго старались. Чтобы пока была еще малейшая возможность за неё уцепиться и её, ей никак не пользовались. Вот теперь когда делается всё, чтобы исключить даже гипотетическую возможность провести в Донбассе. Вот давайте просто возьмем формальную логику. Вот сейчас про Новороссию, про Новороссию вообще уже никто не говорит, как сказал пан Бородай вот и так же другие там это самое господин Соловьев и прочие пропагандоны, извините за выражение.
Максим Калашников: Ну, это уже устойчивое выражение, это уже термин.
Игорь Стрелков: Ну, извиняюсь как говорится всё равно, Новороссии не было и нет, проект закрыт. То есть, ну и что что погибли тысячи людей, ну и что что сотни тысяч стали беженцами.
Максим Калашников: Четырнадцатый год приснился.
Игорь Стрелков: Мы закрыли проект. Мы его открыли, не они его, кстати, открывали, но они его закрыли. Почему, он им не удобен. Потому что он им мешает им вернуться в счастливое прошлое сырьевого придатка. Которое кстати не удастся вернуться. Но это отдельная тема. Никто их обратно туда не возьмет. Ну, а теперь, что с этим дальше делать. Теперь надо создать информационный фон. Отвлечь внимание.
Максим Калашников: Надуть новую проблему.
Игорь Стрелков: Надуть пузырь, надуть проблему. При этом с совершенно явными подтасовками. Вот четыре с половиной миллиона жителей Донбасса Россия кормить не могла. Они дармоеды. Ну, вообще, они непонятно кто, они не русские, они не крымчане, они даже не крымские татары. Которые тоже теперь наши соотечественники. Все, видимо, поголовно. Они вот просто непонятный контингент, какие то шахтеры непонятные. А вот зато вот Сирия. Вот там вот арабы, там суниты. Алавиты. Арабы там христиане. Они вот срочно нуждаются в защите.
Максим Калашников: Ну, ведь есть люди, которые говорят, что скоро включим Сирию в Южный Федеральный округ. На полном серьезе.
Игорь Стрелков: Я уже давно предлагал присоединить республику пингвинов создать и присоединить к России Антарктиду.
Максим Калашников: Да, Игорь Иванович, я с вами совершенно согласен. В данном случае идет надувание информационного пузыря.
Игорь Стрелков: Взрыв от которого должен заслонить реальную проблему. Реальный вопрос то, что русская весна слита. Что сейчас идет техническое согласование с Украиной по поводу передачи обратно ДНР в состав Украины на правах автономии. Но при этом Украина не соглашается. Даже ни одного слова не прописано. Ни о каких автономиях, ни о каких федерализации.
Максим Калашников: И к этому времени к моменту передачи получается, что от Донбасской народной республики остается только скорлупа. С вытащенным оттуда содержимым. Людей перебрасывают.
Игорь Стрелков: Так вот самое интересное, что просматривается другая концепция, сейчас мы влезем в войну в Сирии. Украина мобилизационные мероприятия не прекратила. Вот у меня есть данные о том, что в Харькове происходит дополнительная мобилизация. Что идет пополнение войск. Что демобилизация не начата. Что вся девяносто тысячная украинская группировка сосредоточенная вокруг Новороссии она, правда, отведена с фронтовых позиций, но она никуда из прифронтовой зоны не ушла. То есть, не исключено, что сейчас мы влезаем в Сирию. То есть, начинаем там активно воевать. Про Сирию надо будет еще вернуться, поговорить. Начинаем там активно воевать. В это время украинская армия начинает наступление. ВСН сейчас небоеспособно. Они доведены до такого состояния, начиная с весны, где-то начала лета текущего года ВСН сознательно деградирует. То есть, не сами деградировали, было сделано всё, чтобы они деградировали. Чтобы они сокращались в численности. Чтобы они теряли боеспособность. Теряли мотивацию. И действительно, сейчас украинская армия без российской поддержки способна уничтожить как это не больно мне об этом говорить за три дня.
Калашников: То есть, пустую скорлупу раз
Игорь Стрелков: Да, раздавить. И единственное что собственно говоря беспокоило украинскую сторону – это наличие российских сил. Сейчас российские силы будут вовлечены в Сирию. Вот я бы на месте украинских войск во дождался бы, когда мы залезем туда поглубже. Когда уедет туда побольше, когда мы втянемся в эту войну. И ударим. И тогда нас будет господин Соловьев и прочие пропагандисты убеждать, что как же так. Мы сейчас ведем войну против всемирного джихада, за интересы всего христианского мира. Там или прочего мира. Ну, не можем мы отвлечься на Донбасс. Не можем мы сейчас воевать с Украиной, тем более, это украинская земля. Тем более, что там какие то шахтеры. Это вот просто настолько примитивно, я уже ничему не удивляюсь. Потому что если вернуться к Сирии. Более идиотского плана операции придумать невозможно.
Максим Калашников: Я хочу сделать моментальную прокачку ситуации. Нам сказали, вот буквально накануне, что теперь Украина, нам обычно говорили, что сейчас власть будет бороться за Украину, она нам нужна вся. Говорили. Теперь нам сказали, что это будет общим, должна Украина вот в Нью-Йорке на генассамблее это должно быть общее поле. Так и было сказано. И в рамках ВТО прежде всего. Это между западом и Российской федерацией. Соответственно, когда вы говорите, что при этом действительно шел демонтаж вооруженных сил Новороссии вообще деорганизация.
Игорь Стрелков: Был сначала демонтаж государства. Но пока речь шла только демонтаже государства, пока сохранялись более-менее, надежные вооруженные силы в ВСН. Можно было сохранять надежду, что.
Максим Калашников: Хоть в военном плане.
Игорь Стрелков: Сохраняется второй вариант развития событий. Последнее время я наблюдаю то, что у меня приходит информация, а информации мне приходит много. Информации достоверной. Я не знаю, кстати, что Путину докладывают, возможно, что он предполагает, что у него там на бумаге два боеспособных корпуса. Но реально там близко нету. Это всего лишь бумаги. Это очередной симулятор. Понимаете. Мы сначала создали симулятор республик. Двух республик. У нас страна симуляторов. У нас везде реальная политика, эффективные менеджеры. То есть, они везде создают фасады и симуляторы. А потом ВСН, которое было реальной боеспособной структурой, пусть не организованной, пусть сырой. Пусть. Превратили в очередной симулятор. Всё. Под видом создания регулярной армии.
Максим Калашников: Господи. Если сейчас.
Игорь Стрелков: Вот мне интересно, насколько, дело в том, что ДНР и ЛНР, они на самом деле отражают в какой то степени пусть гротескно. Но являются слепком нашей российской действительности. Там то же создана своя абсолютно бездарная, непрофессиональная и вороватые чиновники. Там опять же та же самая олигархическая власть. И там же такое же манипулирование общественным вниманием. Такое же манипулирование выборами. Которое ничего не решает, поскольку все люди.
Максим Калашников: Коррупция, прокладки.
Игорь Стрелков: А теперь мне интересно вот такое вот если сравнивать, то есть, ДНР гротескно российскую действительность, гротеск, но похожий гротеск. Вот теперь мне интересно, если гротеск в виде ВСН перенести на российскую армию, получается в принципе, что ВСН слепок российской армии. То есть, у нас получается, что вместо армии у нас один симулятор остался.
Максим Калашников: А вам не кажется, Игорь Иванович, что победа вообще в Новороссии и Донбассе она просто была социально опасной для определенных кругов, для вот этих прозападных, олигархических, называйте как угодно. И что Сирия то просто на просто сбросить туда и уничтожить опасный пассионарный материал человеческий.
Игорь Стрелков: Сирия опасна с точки зрения не только сброса туда пассионариев. И отвлечения внимания. Сирия опасна просто для военной машины России. Хотя бы тем, что чем больше войск мы туда введем, тем больше угрозы их потерять полностью, вообще. Потому что Россия никогда не имела опыта ведения полномасштабного ведения заморских войн. За тысячи километров от своей территории. У России для этого ничего нет. У нас нету ни флота. Даже того, который был у Советского Союза. Хотя Советский Союз тоже не стремился вести заморские войны.
Максим Калашников: Ну, там обычно выезжали советники и контингенты небольшие.
Игорь Стрелков: Контингенты часто бывали достаточно большие. Но они непосредственно не воевали.
Максим Калашников: Ну, да. Эфиопия, Ангола. Как правило. То есть, Мозамбик.
Игорь Стрелков: Ну, воевали спецподразделения, воевала немного морская пехота, воевала авиация. Но полноценных общевойсковых операций не проводилось. И ничего для этого у СССР в принципе не было. Хотя были и десантные, большие десантные корабли. Целая эскадра десантных кораблей. Была морская авиация, какая никакая. Но она была. Сейчас у России нету, вот эти вертолетоносцы, кстати говоря, они бы сейчас в Сирии очень пригодились для ведения войны. Вот я когда услышал о войне в Сирии, то есть, о том, что у нас там корпус, я подумал, и вот тут бы единственный способ применения мистралей. Вот единственный вообще. Они не совсем вертолетоносцы. Они скажем так суда-базы.
Калашников – Нету уже тех пароходств, черноморского морского, я не знаю, Ленинградского пароходства.
Игорь Стрелков: То есть, для снабжения, то есть, теоретически, наверное, можно зафрахтовать какое-то количество торговых судов, привлечь какие-то компании. Теоретически можно. Но оно будет во первых а безумно дорогое, что для нашей экономики сейчас вот как то вот совсем.
Максим Калашников: Подарок американцам.
Игорь Стрелков: Да. Подарок, во вторых, сама линия коммуникаций у нас получается только одна. Потому что полноценную группировку снабжать по воздуху мы сейчас не в состоянии. Тем более, обходными путями, когда каждая Болгария стремится нам закрыть воздушное пространство и мы ничего не можем ей ответить.
Максим Калашников: Только по морю, через Черное море.
Игорь Стрелков: Так вот. По морю, через Черное море. У нас все коммуникации проходят не только через Черное море. А через Босфор и Дарданеллы и Мраморное море. То есть, Турция в любой момент может закрыт и ничего мы ей не сделаем. И вся группировка, которая окажется в Сирии, окажется просто в оперативном окружении.
Максим Калашников: Здесь может быть только один политтехнологический момент. Если всерьез воевать, а нам сказали, что серьезных формирований мы туда посылать не будем.
Игорь Стрелков: У меня другая информация.
Максим Калашников: Ну, вот я чисто как.
Игорь Стрелков: Хорошо, а если мы не собираемся серьезно воевать, то как мы предотвратим поражение Сирии. Вот реально сейчас, да. Давайте реально рассматривать ситуацию. За последнее время Асад, войска Асада, правительственные войска Сирии терпят поражение за поражением.
Максим Калашников: Могу сказать да, что в руках ИГИЛа оказались все нефтяные промыслы Сирии, так называемая долина Джазира, которая отрезается Евратом – это северо-восток Сирии, плодородная, кстати, долина. Тоже в их руках. У Асада – это полоска вдоль берега. Прерывистая. Прерывающаяся да. И вот коммуникация некоторые. Дороги там в его руках. Всё.
Игорь Стрелков: У Асада остались более менее места компактного проживания, причем места компактного проживания христиан в значительной степени сданы. Места компактного проживания армян тоже в значительной степени сданы. У него остались те, которые более менее могут сами обороняться. Остались аравийские территории в основном. И всё. И крупные города. И то не полностью. Если города спутники Дамаска контролируются, пригородные поселки контролируются боевыми группировками исламистов, пусть не ИГИЛ, но близких, то в принципе. Асад находился и находится сейчас на данный момент на грани полного поражения. Причем заметьте. Ни вмешательство масштабное корпуса стражей исламской революции, ни масштабное вмешательство которое в критический момент бросило свою пехоту на помощь Асаду. Не изменило соотношение сил. То есть, получилось, что даже широкомасштабная, военная вооруженная помощь Ирана, людьми, в первую очередь пехотой не смогла переломить ситуацию. А теперь получается так, что за счет если ставить вопрос о вообще выигрыше военном. Об уничтожении ИГИЛ. О чем заявлено было широкомасштабной и там заявляется, что мы вступаем там действительно в какую-то некую полномасштабную войну. То одной авиацией, одной артиллерией, одними ЧВК, частными военными компаниями эту войну не выиграть никак. И армия Асада не смотря на всю артиллерийскую и авиационную поддержку всё равно будет проигрывать и отступать. По одной простой причине. За четыре года значительная часть его боеспособной пехоты выбита. Просто выбита. И новой ему взять негде. А если перебрасывать туда полноценный общевойсковой контингент, то он должен быть настолько значительный, чтобы переломить исход боев.
Максим Калашников: Сравнимый по численности с численностью российской армии нынешней.
Стрелков – Ну, не нынешней. Ну, думаю, тысяч сто.
Максим Калашников: А я думаю, Игорь Иванович, что это полит технологическая война. Там тоже никто не ставит задачу победить.
Стрелков: А если полит технологическая война, то мы её проиграем практически неизбежно.
Максим Калашников: смотрите, как хорошо. Во первых, если у нас такие СМИ, никто о поражении не узнает. Мне, какая задача у меня, как у совокупного элитария я сбрасываю моторол, гиви, туда, они мне опасны здесь, пусть они там сложат головы. Пусть они занимают внимание публики. Почтенной. Мы там объявим какую-то войну. Нам победить всё равно не надо. Наша задача не в этом. Наша задача создать информационный повод. И сжечь ненужных пассионариев. И плюс к тому, как они говорят ну мы тут техникой поддержим, а Иран свою пехоту.
Игорь Стрелков: Замечательно, вопрос следующий. А тратить деньги кто будет? Иран с Ливией деньги тратить не будут. Персы очень рациональны.
Максим Калашников: Это немцы Ближнего востока.