К сожалению, согласно данным переписи 2002 года в России (в границах Российской Федерации) великороссов среди постоянно проживающих нет вообще, белорусов 807 970 чел., украинцев - 2 942 961 чел., а учтенных помимо них "русских" - 115 889 107 чел. Хорошо хоть дополнительно к ним указаны 140 028 казаков и 6571 помор.
Примечательно, что Д.К. Зеленин в своей фундаментальной работе "Восточнославянская этнография", опубликованной в 1927 году в Германии, обоснованно характеризовал даже классификацию русских на великороссов, белорусов и малороссов как неудовлетворительную, несущую в себе не этнографическое, а историко-политическое значение, и аргументированно выделял четыре восточнославянские народности. При этом южнорусское население (то есть русское население Рязанской, Вятской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Тульской, Орловской и Калужской губерний), по его мнению, "этнографически и диалектологически отличается от северорусского (в Новгородской, Владимирской, Вятской, Вологодской и других губерниях) значительно больше, чем от белорусов".
Проблема осознавалась на уровне профессионалов-этнологов. Только этим можно объяснить попытку ввести категорию "советский народ" как некоей общности, которая, по словам Л.И. Брежнева, "основывается на глубоких объективных изменениях в жизни страны как материального, так и духовного порядка, на возникновении и развитии в нашей стране социалистических наций, между которыми сложились отношения нового типа".
Великие потрясения стали неизбежны, как только Россию отождествили с Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, а с понятием "советский человек", в определенной степени противопоставленном понятию "русский", потерпели социальное фиаско.
Сами названия "Русь", "Русия" были заменены византийским "Россия" в сугубо державных интересах. Титулование русского царя самодержцем "Великия, Малыя и Белыя России", окончательно сложившееся в середине XVII века, пополнилось выражением "и Белыя" в 1655 году, после присоединения к России Вильны. Украиной же назывались юго-восточные русские земли Речи Посполитой, причем это название никогда не было официальным.
В этом контексте совершенно нельзя согласиться с А.Г. Дугиным, выдвигающим на первый план в вопросе обеспечения этнического баланса Евразийской империи русский национализм в культурно-этническом, а не государственном смысле. Русский - это понятие духовно-социальное, это не этническая принадлежность (белорусы, великороссы и украинцы и есть один этнос - русские), а философия, русский человек - тот, кто любит Россию, живет погруженным в ее культуру и язык, кто готов к самопожертвованию ради этого.
Огорчительно, что даже такой внимательный исследователь Российской империи, как А. Рибер, повторяет штамп о русификации как основном политическом инструменте формирования государства, хотя и признает, что "даже после Февральской революции 1917 года почти все окраины (главным исключением была Польша) все еще желали получить автономию в пределах объединенного, поликультурного, но не имперского государства. Под "не имперским" явно понимается не отрицание империи цивилизационной, а отрицание империи как ставшей тормозом социального развития монархической формы государства.
Интегративная роль русского языка огромна, не случайно по переписи 2002 года в Российской Федерации из всего постоянного населения в 145 166 731 чел. заявили, что владеют русским языком 142 573 285 чел., в то время как к русским себя отнесли только 116 000 000 человек.
Опасным заблуждением являются утверждения, что у русского народа нет собственной национальной государственности, приводящие, как и следует предположить, к проектам создания внутри России русской республики. Подобный подход строится на отождествлении русской нации с великорусской частью восточных славян при полном игнорировании духовно-религиозной и всех иных составляющих нации как таковой. Россия и есть воплощение русской национальной государственности.
Многотрудная история отшлифовала многогранный русский национальный идеал.
Политический - самодержавие народа, вверяющего свою судьбу мудрому вождю (государю). Русское народное самодержавие - именно та модель демократии, которую Полибий определял как "такое государство, в котором исконным обычаем установлено почитать богов, лелеять родителей, чтить старших, повиноваться законам, если при том решающая сила принадлежит постановлениям народного большинства". Недостатки конкретного государя - царя, Генерального секретаря ЦК КПСС, президента - приводили к модификациям этой модели, но не к ее замене.
Социальный - общество Справедливости и Процветания с распределением Блага в соответствии с трудом каждого, с уважением индивидуального Успеха при участии каждого в общих делах.
Экономический - коллективный (общинный) труд; солидарное благосостояние и благополучие. Собственность уважается, но не признается в качестве цели человеческого существования. Противоборство стяжателей и нестяжателей имеет характер непрерывно развивающегося диалектического единства.
Теологический - Пресвятая Богоматерь как олицетворение Божественного начала и одновременно культ замужней женщины, имеющей детей, отдающей всю себя мужу и семье. Чувство Справедливости предполагает осознание Долга и Ответственности, а забвение последних приводит к совершению Греха, искупление которого - священная обязанность каждого. Идея Греха - одна из центральных в русском национальном православном самосознании.
И, наконец, культурно-нравственный - как единение с Богом в праведном подвижничестве, служение Справедливости и Правде. При многовековой проповеди Смирения и Послушания русский человек часто следовал им лишь после нахождения приложения своей страстной тяги к созиданию - созиданию Семьи, созиданию Отечества. Стремление к Красоте и Гармонии всегда сопровождает русского человека - независимо от его национальности, заставляя помнить о них даже в заблуждениях.
Все вместе эти грани национального идеала формируют характер русского человека и его образ жизни. Среди нравственных императивов, формирующих русскую культуру как ключевой элемент цивилизации особого типа, следует выделить идеал подвижничества, аналогичный культу героя-мученика для самосознания британцев, и идею греха как главный критерий человеческого поведения.
Чертами русской цивилизации могут считаться:
- особый, преимущественно общинный тип хозяйства при традиционно многоукладной экономике;
- неповторимая культура, пронизанная соборностью - отношениями духовной общности, социально-психологического, экономического, политико-правового единения самых разных слоев российского общества;
- братское единство восточнославянских народов как историческая основа русской и российской государственности;
- социальная солидарность, соединение коллективной взаимопомощи и индивидуальной благотворительности;
- просвещенное светское общество, при безоговорочно равноправных и равнодостойных взаимоотношениях мировоззрений, религий и вероисповеданий упрочение православия - традиционной основы всей жизни русского народа, государства российского. Подчеркивая православие как основу идеологии, евразийцы с полным основанием называли его высшим, единственным по своей полноте и непорочности исповеданием христианства, вне которого "все - или язычество, или ересь, или раскол";
- поддержка народной и классической традиций в культуре как основы духовного и нравственного здоровья общества;
- утверждение культуры и образования в числе безусловных приоритетов общественной деятельности и государственной политики;
- могучие Вооруженные Силы, не уступающие никому в мире ни вооружением, ни боевой подготовкой и авторитетом;
- защита прав и интересов подвергающихся дискриминации и угнетению народов, исторически тяготеющих к России и российской государственности.
Характеризуя Россию как государственную общность, сложившуюся на определенной территории, особо следует подчеркнуть объединительный фактор православия, имевший ключевое значение на протяжении многих веков. Потому и оптимальной формой русской цивилизации может быть только русская православная империя.
Православие в Российской империи снимало разногласия этнические. Когда человек - выходец с любой территории, будь то из Казанского царства или с католического Запада, приходил на Русь и принимал Православие, никто не интересовался тем, какой он национальности. Говорили: да, это православный. Когда генерал Багратион говорил "Мы, русские офицеры", никто не сомневался ни в его искренности, ни в том, что он родовитый грузинский князь. В ХХ веке вплоть до 1991 года эту интегративную функцию пытался осуществлять марксизм в его советской форме марксизма-ленинизма.
Расшатывание хрупких основ русского общенационального государственного единства будет порождать глубинные, далеко идущие антирусские геополитические последствия. Вспомним, как "полуадминистративно" поступили власти с приходами Русской православной церкви в Эстонии, попытавшись лишить их храмов и всего имущества, или как попытались через судебное вмешательство передать в 1997 году приходы Русской православной церкви в Молдове под управление румынского патриарха.
Только пробудив в русском человеке признание и понимание национальных ценностных ориентиров, можно расшевелить народ, который традиционно безмолвствует, можно защитить русскую культуру, русскую цивилизацию. Требуется осознание современного содержания единой русской духовности, сегодняшний анализ таких понятий, как соборность, общинность. Научно-политическая проработка ценностных категорий, в том числе такой, как "Русская земля", должна способствовать формированию мировоззренчески единого движения за возрождение России. Именно России, а не Российской Федерации.
Напрасно М. Уоллес, в целом наблюдатель вдумчивый, рассказывая в середине XIX века об организации жизни русского народа, пришел к выводу о всеобщей отсталости русских, когда, встречая у детей предприимчивый, самоуверенный и независимый дух, он видел в них "скорее юных американцев, чем юных русских". Уоллес не понял русского человека. Глубоко прав Н.И. Надеждин, написавший 150 лет назад: "Народ русский велик не только своею физическою силою, в чем не сомневаются даже самые враги наши, но и патриархальными добродетелями, которые созидают и держат его колоссальное существование".
Е. Белозерцев не случайно среди идей, краеугольных в истории и культуре России, первой называет идею русского космизма. Н. Федоров, В. Соловьев, К. Циолковский, В. Вернадский, П. Флоренский - каждый по-своему, опираясь на многовековые русские духовные искания, аргументировали особое вселенское предназначение человека. С этим предназначением, осознаваемым - благодаря православию - российским массовым сознанием, тесно связана идея соборности, наложившая особый отпечаток на русские, а затем российские политико-правовые институты, на экономику и культуру нашего Отечества.
Диакон А. Кураев прав в своем анализе соборности, что А.С. Хомяков наполнил богословский термин "соборность" иным, чем изначально, содержанием, переведя его на язык этнографии и социологии, отождествив с общинностью. Для славянофилов церковное соборное единство есть "единство свободное и органическое, живое начало которого есть Божественная благодать взаимной любви". И уже широко через В.И. Даля пошло понимание, что действовать, творить соборно - значит творить сообща, общими силами, содействием, согласием. И хотя соборность Церкви - это ее онтологический атрибут ("для Востока Церковь соборна по вертикали, ибо "держит собор" с Богом; для Запада - по горизонтали, ибо ее голос слышен повсюду"), в российское политическое сознание она вошла в своей славянофильской интерпретации.
На Руси всегда ценили индивидуальность, но не привечали индивидуализм. И эта особенность (не единственная, но важнейшая) русского человека, ставшая основой национального мировоззрения и национального уклада жизни, определяла судьбу всех реформ за последние столетия.
Попытки построить экономическую или политическую систему России на принципе индивидуализма не приводили и не приведут к успеху. Осуществляя ныне реформу высших органов государственной власти Российской Федерации, критически анализируя опыт западных демократий, мы должны все же в основу государственного строительства закладывать отечественные мировоззренческие и политико-правовые традиции.
От совета при Князе в Киевской Руси, через земские соборы - к съездам народных депутатов совершенствовались формы русской соборности. И съезд народных депутатов Российской Федерации как историко-культурный преемник земского собора явился в конце ХХ века фундаментом для всех ветвей власти.
Именно съезд и в РСФСР, и в СССР учредил институт президентства в системе исполнительной власти. В Российской Федерации это произошло в 1991 году, когда решением III съезда народных депутатов РСФСР был проведен референдум, по результатам которого IV съезд народных депутатов РСФСР внес изменения в Конституцию, закрепив в ней сам институт президентства, президентские права и обязанности. Съезд дал начало и законодательной власти, избрав постоянно действующий парламент - Верховный Совет России. От съезда берет начало судебная ветвь: именно депутаты учредили Конституционный суд Российской Федерации и избрали самих судей.
Рассматривая институты земских соборов, съездов народных депутатов, к России можно отнести слова, которые М. Лернер, автор общепризнанного фундаментального труда "Развитие цивилизации в Америке", сказал о своей стране: она есть совершенно самостоятельная культура с множеством собственных характерных черт, со своим образом мыслей и схемой власти; культура, сопоставимая с Грецией или Римом как одна из великих и независимых цивилизаций в мировой истории.
Великий русский мыслитель конца XIX века В.С. Соловьев напомнил в свое время мятущемуся русскому читателю сказку. Она, эта сказка, настолько глубока и точна своим смыслом, настолько удачно ведет к пониманию идеологии просвещенного традиционализма, что, выступая 25 марта 1995 года на IV съезде Российского общенародного союза с докладом по проекту партийной программы, провозглашая принцип "единая история, единый народ, единая Россия", я привел ее почти полностью.
В глухом лесу заблудился охотник; усталый, сел он на камне над широким бурливым потоком. Сидит, смотрит в темную глубину и слушает, как дятел все стучит да стучит в кору дерева. И стало охотнику тяжело на душе. "Одинок я в жизни, как в лесу, - думается ему, - и давно уж сбился с пути по разным тропинкам, и нет мне выхода из этих блужданий. Одиночество, томление и гибель! Зачем я родился, зачем пришел в этот лес? Какой мне прок во всех этих перебитых мною зверях и птицах?" Тут кто-то дотронулся до его плеча. Видит: стоит сгорбленная старуха, какие обыкновенно являются в подобных случаях, - худая-худая, глаза угрюмые, на раздвоенном подбородке два пучка седых волос торчат, а одета она в дорогое платье, только совсем ветхое, - одни лохмотья. "Слышь, добрый молодец, есть на той стороне местечко - чистый рай! Туда попадешь - всякое горе забудешь. Одному дороги ни в жизнь не найти, а я прямехонько проведу - сама из тех мест. Только перенеси ты меня на тот берег, а то где мне устоять поперек течения, и так еле ноги двигаю, совсем на ладан дышу, а умирать-то - у-ух как не хочется!" Был охотник малый добросердечный. Хотя словам старухи насчет райского места он совсем не поверил, а вброд идти через раздувшийся ручей было не соблазнительно, да и старуху тащить не слишком лестно, но взглянул он на нее - она закашлялась, вся трясется. "Не пропадать же, - думает, - древнему человеку! Лет за сто ей, наверное, будет, сколько тяготы на своем веку понесла - нужно и для нее понатужиться". Понес он старуху и почувствовал такую страшную тяжесть, точно гроб с покойником на себя взвалил, - едва шагнуть мог. "Ну, - думает, - теперь уж на попятки стыдно!" Ступил в воду, и вдруг как будто не так тяжело, и там с каждым шагом все легче да легче. И чудится ему что-то несодеянное. Только он шагает прямо, смотрит вперед. А как вышел на берег да оглянулся: вместо старухи прижалась к нему красавица неописанная, настоящая царь-девица. И привела она его на свою родину, и уже он больше не жаловался на одиночество, не обижал зверей и птиц и не искал дороги в лесу.
Мудрый русский философ подчеркнул в сказке далеко не сказочный ее смысл, актуальный ныне как никогда. Современный человек, как и сто лет назад, в охоте за беглыми минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни. Тоска и одиночество, а впереди - мрак и гибель. Но за любым человеком, напоминает В.С. Соловьев, стоит священная старина предания, пусть не всегда приятная. Пусть он только подумает о том, чем ей обязан; пусть внутренним сердечным движением почтит ее седину, пусть пожалеет о ее немощах, пусть постыдится отвергнуть ее из-за видимой непривлекательности. Вместо того чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него исход из его блужданий - единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым: не пропадать же древнему человеку!
Опираясь на античные легенды об Энее, вынесшем из горящей Трои на своих плечах престарелого отца, Энее, потомки которого основали Рим и дали династию первых римских императоров Юлиев, В.С. Соловьев завершает свою притчу заветом: "Если ты хочешь быть человеком будущего, современный человек, не забывай в дымящихся развалинах отца Анхиза и родных богов… А наша святыня могущественнее Троянской, и путь наш с нею дальше Италии и всего земного мира. Спасающий спасется. Вот тайна прогресса, - другой нет и не будет".
Именно так: Спасающий спасется. В следовании этому жизненному принципу и кроется прежде всего тайна русского характера.
Вышесказанное претерпит изменения, приобретая эпический смысл, если мы встанем на позиции Г.В. Носовского и А.Т. Фоменко, почувствуем многовековое существование империи, доминировавшей на просторах Евразии. В этом случае не нужны будут аргументы, объясняющие, от какой працивилизации пошла цивилизация Русская и почему у нее столько недругов. Но и их нонконформистская, будоражащая сознание и уже потому перспективная концепция альтернативной мировой истории не изменит изложенных мною оценок и выводов.
Необходим термин, синтезирующий на современном уровне развития общественных наук понятия империи и моноэтнического государства. Ибо, например, Россия, Китай, Индия - это и моноэтническое государства, и многовековые империи. Моноэтнические государства - потому что при всем этническом многообразии существует нация-лидер, язык и культура которой являются общими и объединяющими. Империи - потому что они прежде всего характеризуются огромными территориальными пространствами, различающимися по географическим, социально-экономическим и иным характеристикам. Кроме того, обществам империй присуще историческое развитие конгломерата этносов и нравов, ведущее к формированию особого образа жизни, отличного в своих основных чертах от образа жизни даже ближайших соседей. Впору отметить также характерное объединение многих народов, различных этносов, особые политические признаки (прежде всего жесткую вертикаль исполнительной власти, опирающуюся на традиции нации-лидера), военный потенциал, способный контролировать значительную часть земного шара.