Хеллингер (обращаясь к группе): Здесь мы с вами видим, как умершие иногда "цепляются" за живых, не отпуская их. Она тянет дочь за собой в смерть.
Через некоторое время отец садится на пол. Дочь начинает сильно дрожать всем телом. Позднее отец ложится рядом с матерью.
Хеллингер (обращаясь к дочери): Посмотри на мать и скажи ей: "Мама, спасибо, что дала мне жизнь".
Дочь (очень взволнованно, дрожит): Мама, спасибо, что дала мне жизнь.
Хеллингер: Скажи это спокойно и с любовью.
Дочь (дрожит): Мама, спасибо, что дала мне жизнь.
Мать тяжело вздыхает, закрывает глаза и складывает руки на груди.
Хеллингер (обращаясь к группе): Теперь она закрыла глаза и успокоилась.
Обращаясь к дочери: Скажи ей: "Я уважаю тебя".
Дочь: Я уважаю тебя.
Дочь смотрит на мать. Затем Хеллингер отводит ее в сторону. Она тяжело дышит и улыбается Хеллингеру.
Хеллингер: Хорошо.
Обращаясь к матери: Что ты чувствуешь?
Мать: Я спокойна.
Хеллингер (обращаясь к отцу): А ты?
Отец: Я снова могу стать живее.
Хеллингер: Теперь ты можешь встать.
Отец встает. Хеллингер подводит к нему дочь. Они смотрят друг на друга и так стоят некоторое время.
Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.
Обращаясь к группе: В трудных ситуациях нужно дать место благодарности, тогда "спасибо" действует как солнце на снеговика.
Обращаясь к участнице: Хорошо?
Участница: Спасибо тебе большое.
Конец
Я бы хотел немного коснуться одной особой темы. Эта тема звучит так: "Конец". Нет ничего прекраснее конца. Почему? Потому что после конца всегда бывает новое начало. Когда помогаешь, очень важно вовремя закончить.
Иногда я представляю себе художника, который написал прекрасную картину, но не может остановиться и продолжает писать и писать до тех пор, пока картина не станет безнадежно испорчена - ее можно просто выкинуть. Итак, нужно уметь вовремя закончить.
А когда это "вовремя"? Когда всем стало достаточно. И помощнику, и клиенту. Тогда нужно остановиться. Но когда им будет "достаточно"? Когда приходит время закончить? В момент, когда концентрация сил максимальна.
Есть известное изречение: "Вставать из-за стола нужно с чувством легкого голода". Перестать есть нужно тогда, когда тебе вкуснее всего. Это относится и к помощи - своевременное окончание высвобождает силы и делает участников свободными. Клиента - от помощника, а помощника - от клиента.
Наилучшее место
Участница: Я работаю с безработными. У многих из них я сталкиваюсь с яростью и упреками в адрес ведомства по делам труда и консультационных центров.
Хеллингер: Что я должен сделать? Я знаю, что я сделаю. Я расставлю троих - безработного, ведомство по делам труда и тебя.
Хеллингер ставит их в виде треугольника.
Хеллингер (обращаясь к группе): Теперь подумайте, где лучшее место для нее?
Обращаясь к участнице: Знаешь, где наилучшее место для тебя?
Участница: Мне нужно немного отойти назад.
Хеллингер: Точно. А где еще хорошее место?
Хеллингер подводит ее к ведомству по делам труда.
Хеллингер: Как тебе здесь?
Участница: Яснее.
Хеллингер (обращаясь к заместителю безработного): Как тебе здесь, где ты стоишь?
Заместитель безработного: Я немного зажат. Там было немного соблазнительней, но здесь яснее и разумнее.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Стоит нам работать дальше?
Та качает головой.
Хеллингер: Хорошо, это все.
Обращаясь к группе: Она хотела стать лучшей матерью для него.
Обращаясь к участнице: Если ты будешь помогать ему в конфронтации с ведомством по делам труда, ты станешь ему "лучшей матерью". Но если ты будешь стоять рядом с ведомством, ты будешь помогать на уровне взрослого и он будет на уровне взрослого. Его соблазняло то, что ты слишком заботилась о нем. Он мог тебе поплакаться.
Обращаясь к группе: Основной принцип: никому не позволяйте плакаться и жаловаться на кого бы то ни было.
Обращаясь к участнице: Пока ты позволяешь ему жаловаться, ты мать (или отец), а он ребенок. Твоя помощь обречена на провал. Находясь рядом с ведомством по делам труда, ты можешь ему советовать, как добиться чего-то от самого ведомства. А в первой позиции ты этого не сможешь.
Верность
Участница: Речь идет о женщине, которая 16 лет назад (когда еще была стена между востоком и западом) вместе со своим мужем получила разрешение на посещение семьи в Западной Германии. Но вернулась она одна, потому что муж решил остаться в ФРГ. У них двое детей…
Хеллингер перебивает: В чем проблема?
Пауза.
Хеллингер: Знаменитые альпинисты, когда покоряют свои вершины, выбирают direttissima. Знаешь, что такое "direttissima"? Это кратчайший путь к вершине, прямой путь без обходов.
Участница: Ее проблема в том, что она теперь, когда думала, что будет свободна и счастлива в своих отношениях, заболела. Хотя в той ситуации, которую она всегда воспринимала как трудную, она все сделала очень хорошо.
Хеллингер: Я сделаю расстановку: сначала поставим мужа и жену. Давай сделаем это вместе.
Участница выбирает заместителей для мужа и жены и ставит их друг напротив друга.
Хеллингер (обращаясь к участнице): А теперь поставим к ним еще Восточную и Западную Германии.
Та выбирает заместителя для Западной Германии и ставит его за спиной мужа. Для Восточной Германии она выбирает женщину и ставит ее за спиной жены.
Хеллингер (обращаясь к заместительнице жены): Развернись.
Она разворачивается к Восточной Германии.
Хеллингер: Скажи: "Дорогая мама".
Жена: Дорогая мама.
Хеллингер: "Я навсегда останусь с тобой".
Жена: Я навсегда останусь с тобой.
Жена улыбается Восточной Германии - своей матери.
Хеллингер (обращаясь к жене): Снова развернись и прислонись к ней спиной.
Через некоторое время муж делает несколько шагов по направлению к жене. Жена дрожит. Он делает еще два шага к ней.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Знаешь, как это называется? Воссоединение.
Громкий смех в группе.
Хеллингер: Тебе это понятно?
Участница: Да, это понятно.
Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.
Жена подошла к своему мужу, и они крепко обнялись.
Громкий смех в группе.
Хеллингер (обращаясь к участнице): В чем тут тайна?
Участница: Не хватало примирения.
Хеллингер: Ее верность теперь признана и ее любовь теперь признана. Теперь она стала больше.
Место силы
Участница: Речь идет о мальчике 16 лет. Он живет в доме совместного проживания.
Хеллингер: Что такое "дом совместного проживания"?
Участница: Интернат. Родители разошлись. С отцом контакта нет, потому что мать этого не хочет. Мать сказала, что не может воспитывать его, потому что он такой трудный мальчик.
Хеллингер: А ты на чьей стороне?
Участница: Если бы я знала.
Хеллингер: Кому принадлежит твое сочувствие, твое неправильное сочувствие?
Когда участница колеблется с ответом: Я спрошу иначе: где решение?
Участница: У отца.
Хеллингер: Совершенно верно.
Обращаясь к группе: Но кажется, что аргументы матери она сделала своими собственными.
Участница качает головой: Нет.
Хеллингер: Нет? Тогда хорошо. Мы расставим это, чтобы проверить. Нам нужны мать, отец и ребенок.
Хеллингер выбирает заместителей для отца и матери и ставит их друг напротив друга. Заместителя ребенка он ставит к ним, немного в стороне, так что он стоит на некоторой дистанции от родителей.
Мальчик долго смотрит на мать, а потом немного отходит назад.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Он избегает матери, и он прав. Она зла.
Мальчик поворачивается к своему отцу, но время от времени все равно смотрит на мать. Потом он встает за спиной своего отца.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Теперь поставь его интернат, почувствуй сначала, где он должен стоять.
Участница выбирает заместительницу для интерната и ставит ее ближе к матери.
Хеллингер (обращаясь к участнице): А где стоишь ты?
Она сама становится в середину, на одинаковом расстоянии от матери и от отца. В это время интернат отворачивается от матери.
Хеллингер (обращаясь к группе): Она хитрая.
Обращаясь к участнице: А где ты стоишь на самом деле? Ты стоишь здесь.
Хеллингер ставит ее рядом с матерью.
Участница: Я хочу стоять ближе к интернату.
Хеллингер: Это все равно. Никакой разницы. А где твое настоящее место?
Хеллингер ставит ее рядом с отцом.
Хеллингер (обращаясь к заместителю мальчика): Как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь?
Мальчик: Лучше.
Хеллингер (обращаясь к заместительнице интерната): А как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь?
Интернат: Очень хорошо.
Хеллингер (обращаясь к матери): А как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь?
Мать: У меня меньше власти.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Тебе это понятно?
Участница: Да.
Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.
Обращаясь к группе: Это большое искусство, помогая, найти правильное место - место силы. Тогда не нужно делать много.
Вопросы
Хеллингер обращаясь к группе: Теперь я дам возможность задать вопросы.
Личное, системное, судьбоносное
Участница: В начале расстановки ты говоришь о личном и о системном и говоришь, что ты на это ориентируешься. Мне не совсем понятно, в чем здесь разница: когда речь идет о чем-то системном и когда о чем-то личном?
Хеллингер: Когда, например, кто-то смотрит на пол, мне самому не всегда ясно, идет ли речь о личной вине или о событии, в которое клиент втянут. Если это личное, я должен работать с этим как с личным. Или клиент перенимает что-то, что связано с системой. Тогда нужно работать системно. Но бывают и случаи личной ранней травмы, тогда надо работать с личным, а не с системой. Системный подход здесь не уместен.
И наоборот, если речь идет о системном, нельзя работать с личным. Иначе на клиента падет груз тех вещей, которые не имеют к нему отношения. Это опасно. Поэтому очень важно проводить различие между личным и системным.
Когда начинаешь работать с личным и не можешь двигаться дальше, это значит, нужно работать системно. А если не можешь двигаться дальше, работая системно?
Участница: Тогда это личное.
Хеллингер: Тогда это, возможно, судьбоносное. Тогда нужно учитывать более широкие взаимосвязи. Тогда нужно пойти еще на шаг дальше. Многое из того, что мы здесь видели, не было системным. Это было связано с судьбой. Метод, с помощью которого мы работаем - движения души, приводит нас на уровень судьбы.
Участница: Это то, что ты называешь "большее целое", т. е. более высокий уровень?
Хеллингер: Как ни назови. "Судьбоносное" - это, на мой взгляд, хорошее слово. Это то, что не поддается нашему влиянию, потому что оно слишком большое. Это то, к чему невозможно подойти при помощи определенного метода. Но если движение идет в том направлении, то судьба может иногда дать нам новое пространство. А это всегда пространство благоговения, перед которым мы останавливаемся в удивлении.
Движение продолжается
Участник. Твоя новая манера делать расстановки мне пока совершенно чужда, и я бы хотел спросить, не мог бы ты сказать об этом несколько общих слов, например о необходимости делать расстановки иначе.
Хеллингер: Семейная расстановка - это мощное движение, которое приносит очень много хорошего. Но это до тех пор движение, пока оно идет вперед. Иначе оно застынет. К сожалению, лучшее - враг хорошего.
Нетренированные участники
Участница: Мне часто приходится работать с людьми, которые не имеют опыта заместителей в расстановках. Я могу с ними работать этим методом? Работать с движениями души?
Хеллингер: Наилучшим образом. Серьезно. Потому что такие участники совершенно не подвержены влиянию никаких идей. Ты удивишься, как быстро они втянутся. С совершенно нетренированными участниками я получал наилучший опыт. Но если эти люди - терапевты, то есть опасность, что они будут вести себя как терапевты, так будто они хотят повлиять на что-то. Таких нужно менять. Это можно делать в любой момент.
И такого заместителя, который слишком смотрит в себя и не может расслабиться, такого тоже необходимо заменить.
В начале можно дать им полную свободу, даже если они не совсем собраны. Всегда, когда спокойно ждешь, ты получишь хороший результат. Если картина неполная, кто-то выпадает из нее (а это сразу видно), можно положиться на остальных. Они дадут начало движению к решению.
Свободное пространство
Участник: В твоих книгах я часто читал, что течение жизни и сама судьба человека предопределены и что возможности каждого из нас влиять на это крайне малы. Но когда я наблюдаю за нашей работой, у меня складывается иное впечатление. Как это сопоставить?
Хеллингер: Определенная свобода действий существует у каждого из нас в пределах движений, которые мы совершаем, и в пределах предназначения каждого из нас. Тому, кто полностью отдается этому движению, полностью согласен с ним, тому внезапно открываются новые возможности. Такое движение внезапно открывает ему даль. Но в общем и целом мы все движемся в определенном направлении, возможно, это направление когда-то станет шире. Одно другому не противоречит. Просто видишь, что то, что сначала казалось совсем узким, становится шире.
Абортированные дети
Участник: У меня вопрос относительно абортированных детей. Мы часто на своем опыте убеждались в том, что абортированные дети прекрасно вписываются в ряд детей. Т. е. не так, как ты раньше говорил, что абортированные дети принадлежат исключительно родителям. Братьям и сестрам становится хорошо, когда таких детей принимают в семью, и им самим тоже хорошо. Аборты зачастую становятся тайной матери или тайной родителей. Вопрос вот в чем: должны ли дети в семье знать об абортах или это может быть опасно или вредно для них?
Хеллингер: Это очень важный вопрос. Раньше я защищал такое убеждение: аборты касаются только родителей и детям об этом знать нельзя. Но опыт многих моих коллег и мой собственный показал, что абортированные дети относятся к системе и что аборт оказывает большое влияние на других детей. Поэтому остальные дети должны об этом знать. Но как сказать им об этом? Вот в чем следующий вопрос.
Если один из родителей, например мать, увидела в процессе расстановки, какое влияние имеют абортированные дети на остальных детей, пришла домой и говорит: "Я сделала два аборта", что она тем самым сделает? Она переложит этот груз на плечи своих детей.
Но если она, оставаясь наедине с собой, почувствует боль и даст абортированным детям место в своем сердце, тогда она сможет однажды поставить на стол на два прибора больше, чем обычно и сказать своим детям: "В нашей семье должно быть еще двое членов. Я их абортировала. Но теперь они получили место в моем сердце и в нашей семье", то это совершенно иное.
Заключительное слово
Хеллингер (обращаясь к группе): Я обращаю внимание на энергию, которая присутствует здесь, она начинает уставать. Я думаю, пришло время, когда мы можем сказать: "Конец", в хорошем смысле. Мы закруглились. Мы исполнены и теперь расходимся. Мы свободны и радостно смотрим на грядущее большое счастье.
Обучающий курс в Зальцбурге, май 2003
Обучение
Хеллингер: Я рад вас всех сердечно приветствовать на нашем обучающем курсе. Что значит в нашем случае "обучение"? Прежде всего это обучение восприятию, точному восприятию. Это значит, что когда кто-то будет представлять случай из своей практики, мы будем учиться восприятию следующего: где главное - то, о чем собственно идет речь. Кто привносит больше энергии и кто ее отнимает? Я буду указывать на то, что мы будем вместе проверять, и таким образом учиться сосредотачивать внимание на главном.
Это обучение помощи. Помогать легко, с одной стороны. Каждый не прочь помочь, если видит нуждающегося в помощи. Если кто-то, например, спрашивает нас, как пройти, мы охотно указываем ему дорогу, верное направление. Что такое помощь, мы все узнаем от родителей. А раз уж мы сами узнали, то хотим передавать это дальше. Потому что человеческие отношения процветают за счет обмена давать-брать.
В нашем случае речь идет о профессиональной помощи, особой помощи - помощи, ставшей профессией. Что же это значит? Что в нашей профессии значит "помогать"? Прежде всего это значит помогать развиваться и расти. Подумайте, в результате вашей помощи сколько ваших клиентов стали сильными и в результате каких интервенций? И сколько клиентов остановились в своем росте, потому что они, возможно, слишком положились на вас? Когда кто-то полностью полагается на помощника, он перестает расти. Помощь, при которой клиент сам открывается своей жизни и своей судьбе, несмотря на то, что они порой бывают весьма жестоки, и есть правильная профессиональная помощь.
Когда кто-то нуждается в помощи, мы с легкостью переходим в позицию отца или матери для него. С этого момента клиент становится ребенком и больше не может сам открыться собственной судьбе. Такая помощь приятна для помощника и ужасна для того, кому эту помощь предлагают.
Здесь в процессе работы я хочу показать и продемонстрировать, что происходит, когда помощь идет не просто от сердца, но и является искусством.