Поэтому правильным противоядием, правильной терапией будет показывать матери, что он с ней считается. Например, она ему говорит про новую его избранницу (не важно, жена она уже или еще нет): "Как тебе вообще не стыдно с ней появляться на людях, смотри, как она вульгарно одета, как она оголена, как она держится пошло, как она курит" и т. д. Опять же: представим себе, что это говорит нам не какой-то неприятный, назидательный собеседник, а приятель, и говорит не назидательно. С ним же мы будем обсуждать это по существу? Вот так же по существу надо обсуждать с мамой ее скандальные выпады. И начинается это со слов: "Ты знаешь, мам, ты, наверное, по существу совершенно права. Я понимаю, что она может производить такое впечатление…"
И это не какая-то психотехника, не позолота на пилюле. Ведь если на маму моя избранница производит такое впечатление, значит, она действительно может его производить. Маме действительно это так видится. И прежде всего нужно это признать. Это для мамы будет уже очень терапевтично. А дальше надо сказать то, что мы можем сказать по существу. Например: "Знаешь, меня это не пугает и не отталкивает. Понимаю, что она может производить такое впечатление, но мне кажется, что это ее какой-то очень поверхностный слой. Вообще-то она теплый и лиричный человек". Или: "Да, у нее есть такая проблема. И мне важно помочь ей избавиться от этой проблемы. Я понимаю, что кричащий, эпатажный "прикид" связан с ее неуверенностью в себе".
Для матери, которая ведет себя так, как Вы описали, – ей важно не реально их разлучить, ей важно убедиться, что сын будет делать над собой усилия ради нее, будет считаться с ее воспаленными чувствами. Убедившись в этом, но не один раз, не в рамках единого какого-то разговора, а на протяжении значимого времени, она заметно смягчится, перестанет ставить сына меж двух огней. При этом она может остаться при своем критичном отношении к его избраннице, но обсуждать с ним эту проблему будет гораздо более содержательно, а не скандально.
– Совместное проживание – это заведомо минус для семьи, или, наоборот, может быть, неплохая школа? Как Вы считаете? Нужно ли стараться изо всех сил жить отдельно?
– Действительно, лучше постараться жить отдельно. Хотя здесь есть такая диалектика: пока мы живем вместе, это тяжело, совместный быт провоцирует конфликты, портит отношения, но именно это делает для нас насущной работу по их налаживанию. Если мы живем врозь, напряжение гораздо меньше и дышать легче, но зато и менее очевидна необходимость налаживания хороших отношений. "С глаз долой – из сердца вон". Хорошо бы иметь собственную площадь, квартиру, плацдарм, но не только для того чтобы меньше страдать от этих проблем, а для того чтобы легче было над ними работать.
– Можете ли назвать примеры из своей практики, когда люди приходили с такими трудностями, а потом посредством работы над собой, над отношениями, меняли ситуацию в лучшую сторону? Конкретные примеры, истории.
– Про семейные отношения такой пример. Сорокалетние супруги (сорок с плюсом) живут как раз со свекровью, которой семьдесят с плюсом. И двое детей. Они ежегодно снимают на все лето одну и ту же дачу, перевозят туда детей с бабушкой, а сами туда регулярно наезжают – и по выходным, и иногда на неделе. Обычный сложившийся ритм жизни. Наступает май, они сняли в очередной раз дачу, внесли задаток, перевезли мебель… И вдруг, буквально за несколько дней до переезда, свекровь заявляет: "Не поеду. Мне там скучно, плохо, мне там нечего делать, я останусь в Москве, а вы уж как-нибудь устроитесь".
И это полный паралич для всей деятельности семьи. Во-первых, непонятно, что делать с детьми, где сейчас найдешь няню за несколько дней, как ее проверить. Во-вторых, как эта весьма пожилая бабушка останется на все лето в душной Москве, да еще одна. Они будут разрываться между городом и деревней. Она говорит: "Нет-нет, ничего страшного, у меня есть подружка (ее сверстница!), она будет ко мне раз в неделю заходить, я буду смотреть телевизор – вы обо мне не беспокойтесь". Что является не более чем "позой", которая никого не утешит.
Они пришли конкретно с этим запросом, с этой жалобой. Мы с ними обсудили всю эту проблематику, а именно: за ее демаршем, как и за всяким демаршем, стоит запрос. У нее накопился какой-то дефицит внимания к себе. Как можно показать человеку в такой острой ситуации, что с ним считаются? Только готовностью пойти на реальные потери, на реальные жертвы. Любые остальные попытки останутся для нее не более чем фигурами речи.
Придя домой, они ей сказали: "Знаешь, мы поняли, что действительно тебя забросили. Оставайся в Москве, раз тебе так лучше. Мы, конечно, останемся с тобой – мы не можем тебя бросить. Никакой жертвы здесь нет, ничего страшного, как-нибудь перебьемся, но будем с тобой". И назавтра или послезавтра она сказала: "Ладно, давайте поедем на дачу". Эти два дня они провели не с поджатыми губами, не в атмосфере холодной войны, а по-настоящему сосредоточившись на ней, понимая, что ей реально одиноко, что старуха чувствует себя заброшенной: "Что ты сегодня делала? Что показывали по телевизору? А кому ты звонила? Кто тебе звонил? Выходила на улицу?.."
– Хорошо, очень показательный пример. Хотелось бы еще пример, касающийся отношений между невесткой и свекровью.
– Муж с женой разошлись, и муж уехал к своей матери, бывшей свекрови, которая невестку на дух не переносила. Я не помню, сыграла ли свекровь какую-то значимую роль в их разводе. Но после развода она занимала воинственную, антагонистичную позицию к бывшей невестке, и это сказывалось даже на отношении к ее собственной внучке. Она была неласкова и неприветлива с этой бедной внучкой, которая жила с мамой. А о самой маме (невестке) просто слышать не хотела. Ко мне пришла внучка.
– Сколько же лет внучке было?
– Внучка была уже взрослая, около двадцати на тот момент.
– Сколько они прожили вместе в семье, примерено?
– Я думаю, больше тридцати лет. Потому что у этой девочки, которая пришла, было еще два старших брата. Эти старшие братья уже жили отдельно, и их, внуков, бабушка привечала. А внучку, которая жила с мамой, не любила. Разговаривала с ней очень холодно, сквозь зубы. При встрече только ругалась, маму ругала и т. д.
Внучка без особого труда поняла, что за бабушкиной отстраненностью, агрессией стоит страх; бабушка боится, что это ее считают плохой, считают неправильной матерью, неправильной свекровью; поэтому она, как говорят, торопится обидеть первой, пока не успели обидеть ее.
Месяца через три-четыре эта внучка снова появилась. И рассказала, что за эти три-четыре месяца ситуация изменилась кардинально. Бабушка со всеми помирилась, отношения наладились настолько, что бывшая невестка (мама внучки) ездит к свекрови ее купать.
И внучка стала уже своим человеком в доме бабушки. Бабушка стала сама звонить: "Что ты не приехала на этой неделе?"
– Она рассказывала о том, что она делала для этого? Как это все произошло?
– Она действовала ровно по тому, громко говоря, алгоритму, который мы с Вами обсудили. Она перестала чего бы то ни было ждать от бабушки, а внутренне взяла ее под свое крыло, под опеку, поняла, что бабушка – это недолюбленная девочка-подросток.
– Мы с Вами говорили о двух проблемах: первая – отношения человека со своими родителями, вторая – отношения родителя с избранником своего ребенка. Правильно ли я понял, что проблема № 2 не бывает без проблемы № 1? Т. е. если у человека со своими родителями все хорошо, то со своим избранником проблем не возникает.
– Так можно было бы сказать, если бы не одно "но": эти все формулировки – не более чем "голая" схема, которая, конечно, гораздо беднее реальной жизни. И прежде всего в том отношении, что не бывает все совсем идеально с родителями. И теоретически не может быть. Потому что все родители живые и поэтому неизбежно слабые люди. И они хоть в какой-то мере, но нагружают ребенка своей назидательностью, вселяют в него хоть некоторую неуверенность и с этим выпускают в жизнь.
Не бывает ни на сто процентов сохранных людей, ни на сто процентов успешных супругов. Но бывает разная степень приближения к этим ста процентам. И чем лучше у человека собственные детско-родительские отношения, тем успешнее он будет и в своих супружеских отношениях.
– Можно ли еще напоследок дать совет родителям, у которых взрослые семейные дети? Раз Вы говорите, что они даже чаще приходят с проблемой… Как им себя вести, для того чтобы чувствовать себя комфортно, и чтобы не нанести ущерб семье своего ребенка?
– Общий совет всегда бывает несколько абстрактным… Тем не менее если его давать, то для родителей главное – правильно понять, что самые справедливые претензии, жалобы и упреки действуют на их детей в прямо противоположную сторону. В противоположную ожидаемой. Чем выразительнее родители упрекают ребенка (неважно, какого он возраста), чем убедительнее показывают, что он "плохой" и "неправильный", тем больше ребенок в этом убеждается. Это главное следствие любого такого взаимодействия, любого такого диалога. И ребенок начинает еще больше избегать родителя, ведь тот олицетворяет собой его "неправильность". Как только взрослый ребенок (любого возраста) видит упрекающего родителя или хотя бы только вспоминает его, он сразу вспоминает, какой он "плохой" и "неправильный", и невольно отстраняется.
Поэтому, дорогие родители, как бы ни были справедливы наши претензии, как бы ни были горьки наши переживания, к сожалению, прямолинейное предъявление этих переживаний и претензий ситуацию только усугубляет.
Для улучшения наших родительских отношений со взрослыми детьми надо показывать им не их ошибки и слабости, а то, что мы их в этих ошибках и слабостях принимаем. Да, они ведут себя кое-как, но не потому, что они плохие, а потому, что им плохо. Они нуждаются в сочувствии – так же, как и мы, натворив что угодно по своей же вине. И если мой взрослый сын или моя взрослая дочь кричит на своего супруга, или невнимательна, безответственна к своим детям или хозяйству, ей поможет не подсказка, как надо действовать: "Ну, ты постираешь уже когда-нибудь, наконец?!" – а сочувствие: "Что, замучил тебя этот быт?" И все.
И очень важно помнить, что сочувствие – это законченная вещь в себе, оно не сопровождается никаким "но", никакой интонационной запятой. "Я, конечно, понимаю, что тебе трудно, но ты тоже пойми, что так нельзя". "Но" перечеркивает все, что звучит до него. Если взрослый ребенок видит сочувствие без "но", настоящее присоединение, он все больше разворачивается лицом к этому родителю.
Если же все-таки переживание так сильно и так болезненно, что невозможно его сдержать (притворяться бесполезно, ребенок все равно заметит), – тогда правильно будет его предъявить, не скрывать. Но надо помнить, что для того, чтобы ребенок реально увидел нашу боль, она должна быть ему предъявлена абсолютно обезоруженно.
Если мы говорим ребенку или любому другому собеседнику: "Как тебе не стыдно!", "Как тебе меня не жаль!", "Посмотри, до чего ты меня довел?!" – человек в этом слышит другую, совершенно конкретную информацию – "ты плохой". И все его сознание с непреодолимой для него силой стягивается именно к этой информации. Она объективно является самым сильным внешним раздражителем для психики. И в таком диалоге наш собеседник любого возраста просто информационно не узнает о нашем переживании. Он не может сосредоточиться на том, что за этими словами стоит действительно какое-то мое страдание и что мне как-то плохо, больно и страшно. Для того чтобы ребенок об этом узнал, переживание должно быть ему озвучено, предъявлено безо всякой примеси агрессии, упрека и претензий. "Знаешь, детка, мне так обидно… Я понимаю, что ты не виноват, но просто у меня вот такая слабость есть".
– Насколько правомочно дать такой совет вообще: родителям просто не вмешиваться в семью своих детей. Они же взрослые люди, и пусть живут. Но, если Вы говорите, что есть некоторое переживание, и его надо выражать, то, значит, этот совет неправильный, да?
– Нет, это правильная подсказка – не вмешиваться. Точнее, не вмешиваться без "запроса". Но это вовсе не означает полной отстраненности и дистанцированности. Мы не навязываем своим друзьям наших взглядов на то, как надо себя вести, строить свои семейные отношения или свой бюджет, но это не значит, что мы равнодушны. Мы интересуемся их переживаниями, мы присоединяемся к их обстоятельствам. То же самое надо делать со своими детьми. Просто интересоваться: "Как тебе? Хорошо/плохо/трудно/ легко/весело/скучно?.. Тебе помочь?" Это входит в близкие, хорошие отношения. А предъявление своего переживания вовсе не является вмешательством в чью-то жизнь.
Истории
Родственники мужа – потребители
Меня бросил муж. Прожили не много – всего два года, но я сейчас на 27-й неделе беременности (беременность первая). Два раза отлежала в больнице на сохранении (угроза выкидыша), нервничать совсем нельзя – противопоказано. А я не знаю, как слезы остановить, пью настойку пустырника почти литрами. Родители мои меня поддерживают, как могут, но все равно состояние ужасное. Ребенка вместе хотели, но, по-моему, он не понимает всей ответственности.
Его родители были против детей, мне моя свекровь говорила: "Нечего рожать– работать надо", – а я и так работаю, и должность не плохая – бухгалтер, – "…у меня свои внуки есть" (от дочери). А они со своей дочерью ни дня за всю жизнь не отработали.
Разводимся, потому что муж мнения своего не имеет, родителей слушает. Его родители уговорили кредит на машину взять. Он, конечно, взял. Денег катастрофически не хватает, а он еще по совету отца бросил работу в городе (СПб) и уехал к родителям в Приозерск (за 200 км от СПб). Там ему отец работу обещал хорошую, но почему-то денег платят совсем мало – только на кредит хватает, ну или это они меня обманывают. За три месяца (пока я по больницам лежала) он три тысячи рублей принес на продукты. Зато на рыбалку и охоту ходил и на инвентарь денег не жалел. На выходные обещал обязательно приезжать, но так как работает у отца в фирме, по выходным работы завались – приехать некогда. Мне кажется, родители ко мне не пускали, а он, как грудной, – слова против не скажет, полностью подчиняется, хотя ему 25 лет. А может, другую невестку нашли – не знаю.
Отношения выясняли по телефону с мужем. Так его отец на заднем фоне что скажет, то мне мой муж в трубку повторяет. Что я только не делала, чтобы семью сохранить: и на электричке в Приозерск беременная ездила, и пыталась поговорить. Но все без толку, слушает только своих родственников. А они хотели, чтобы я всем подчинялась, за всеми ухаживала, работала на их кредиты, детей не рожала, для них жила, ничего не просила.
У меня очень сильная обида на них на всех, смерти им желаю, ненавижу каждого в отдельности и всех вместе взятых. Понимаю, что беременная и думать плохо нехорошо, но ничего с собой поделать не могу – так мне обидно и больно, душу разрывает на части. Не могу понять: как он так может и почему так получилось, что в самый сложный период моей жизни меня предает любимый человек? Может, мне кто-нибудь посоветует что-нибудь, чтобы преодолеть эту боль, добрым словом поможет, потому что совсем сил нет, жить не хочется.
Анна, 21 год
Отклики
Привет, тезка! Веришь, случайно зашла на сайт, открыла первую попавшуюся статью на тему "Как пережить развод" и обалдела от того, насколько у нас с тобой похожие истории. Я уже даже задаюсь вопросом: не в твоей ли семье я жила? Настолько похожие у нас истории. Буквально неделю назад мой муж предложил мне развестись. Расскажу тебе мою историю, а ты попробуй поучиться на моих и на своих ошибках и сделать для себя вывод.
До 32 лет я жила одна с ребенком (девочка, девять лет). У меня была хорошая, прибыльная работа, стабильный заработок. Жила для себя и ребенка. Но настал в жизни момент, когда захотелось сильного плеча. Это "сильное" плечо появилось в моей жизни в виде молодого человека 29 лет, очень порядочного и ответственного. Он работал не покладая рук до 17–00 на основной работе и до поздней ночи на дополнительных заработках. Неженатый, без детей, с двухэтажным домом. Но один нюанс: с ним в доме жили его родители, два брата, две сестры и муж сестры.
Четыре месяца назад мы сыграли свадьбу, и муж настоял, чтобы я с ребенком переехала к нему в дом. Я самоотверженно бросила работу, услышав от коллег в ответ, что с такого места уходят по собственному желанию только дуры. Стала искать квартирантов, чтобы сдать квартиру и иметь дополнительный заработок на время, пока найду работу в другом городе. К счастью, ума хватило не поторопиться с этим.
Меня сильно настораживало то, что в доме никто не работал, все были в постоянном поиске работы, но не находилась ни одна работа, достойная их. Так как у моего мужа, как я уже говорила ранее, повышенное чувство ответственности, он безропотно взялся их содержать. До брака я знала, что у моего мужа два кредита и долг, но, зная свои возможности и огромное желание жить с ним, я сказала, что помогу ему побыстрее рассчитаться с долгами, и мы начнем вместе строить наше светлое будущее. Безработное состояние его родственников я восприняла как временные трудности и окунулась в поток домашних дел. Дом мужа хоть и большой, но недостроенный, не все удобства есть. И вот я, привыкшая жить всегда только для себя, стоя на бетонном полу и возле старой облезлой печки, начинала свое утро с того, что готовила ведерную кастрюлю борща, ведерную кастрюлю супа, второе, компоты и прочие "кренделя" – хотелось угодить свекрови и показать, какая я замечательная хозяйка. В обед вся его родня-саранча собиралась дружно за столом, оставляя мне гору посуды после еды. Когда я ее перемывала, наступало время готовить ужин. Это повторялось изо дня в день, и когда я предложила мужу поставить отдельный холодильник, чтобы я могла вести отдельный бюджет и готовить на троих, на меня как-то странно посмотрели и сказали, что это невозможно, что вся семья должна питаться вместе. Я не могла понять, почему, покупая десять апельсинов, я должна один отдать своему ребенку, а остальные девять должны сожрать чужие мне люди. В этой семье родители вполне работоспособного возраста, но они спихнули на меня и мужа содержание двух своих несовершеннолетних детей.
Постепенно меня стало "накрывать". Попытки что-то отложить "на черный день" не увенчались успехом. Я не могла купить ребенку даже конфет, не купив таких же конфет другим членам семьи. Ребенка начинали стыдить и говорить, что нельзя есть одной, нужно делиться. Доходило до абсурда: дочка брала мандарин и делила его по долькам на десять частей и раздавала всем.
Особый разговор о ребенке. Анечка, будь готова к тому, что, если ты решишь родить ребенка (а ты должна это сделать, другого варианта и быть не может), это будет только твой ребенок. Никакому другому мужчине, ни его родне твой ребенок нужен не будет – он будет только раздражать и вызывать агрессию.