Движения души
Наша работа и то, что выявляется в процессе работы, содержат в себе нечто духовное и религиозное, не важно, что понимать по этим. Я иногда думаю о том, в какой степени последствия моей работы и того, что в процессе этой работы выявляется, отражаются на религиозной позиции. Это побуждает нас признать землю, признать, что мы во всех смыслах вплетены в нечто земное, что движет нами и что нам постичь не дано. Мне представляется, что многие религии направлены на то, чтобы не позволять нам смотреть в глаза реальности.
Только глядя в глаза реальности, мы способны на глубокое смирение, с тем, что стоит за всем этим, объединяет нас, создает доверие и делает в итоге возможным то, что, в сущности, имеет смысл. Меня глубоко впечатляет тот факт, что в процессе семейных расстановок иногда происходит нечто, что само приводит к решению, которое не подвластно никакому человеческому планированию. Эта сила исходит от любви и служит примирению. Приведу пример.
В одном из моих курсов участвовал мужчина, который рассказал, что его жена после автомобильной аварии уже многие годы находится в коме. Будучи в коме, она родила ребенка, дочь. Он попросил меня расставить эту ситуацию. Я расставил заместительниц жены и дочери, заместителя бывшего друга жены и заместителя его самого. Дочь стояла напротив жены, бывший друг поодаль от них, а муж несколько в стороне. Я не вмешивался. Я сел, и процесс стал развиваться сам по себе. Я предоставил каждого из них движению его души и движениям Большой Души.
Сначала бывший друг матери стал медленно приближаться к ней, проявляя глубокую любовь. Он встал за ней, а она упала назад, закрыв при этом глаза. Дочь медленно двигалась к матери. Заместитель мужа, отца ребенка, сначала не проявлял никаких чувств. Я отодвинул его немного назад, чтобы он не мешал разыгравшейся сцене. Дочь подошла к матери, обняла ее, а друг матери обнял сзади обеих.
Затем заместитель мужа подошел сзади к жене и дочери и обнял их, а друг матери медленно отошел назад. Я не испытывал ничего более прекрасного и глубокого, чем такая привязанность, такая любовь, такое единение. Напомню, все происходило само собой.
Существует такая сила, земная сила, которая глубоко воздействует на любовь и на признание каждого. Она воспринимает каждого как равноценного и равноуважаемого, всякий в равной степени важен для нее. Именно она приводит к подобному решению. Для меня это и есть действие души. Насколько она велика? Этого я не знаю. Насколько она богата? Это мне неизвестно. Но это не есть божественное. Это нечто земное. Одновременно в ней действует сила, которая ужасна. Все в одно и то же время. Сила, которая страшна и творит зло. Но кажется, что и она, если дать ей подействовать, приводит к такому единению, которое соединяет разобщенное.
Процесс не мог бы протекать с такой глубиной, если бы мы вмешались в него со своими религиозными представлениями, которые известны нам из христианства разных конфессий и других религий. Все иное, что мы привыкли считать религиозным, разрушило бы религиозное, каким мы его здесь видели.
И еще кое-что необходимо учитывать. Собственно тайна остается недоступной нам навсегда. Нельзя рассматривать это как религиозное движение. Но, уважая это, такое, как есть, уважаешь то, что стоит за ним.
Если в свете данного опыта посмотреть, что происходит с людьми, которые избрали для себя путь духовный в его радикальном варианте, как, например, буддийские монахи, многие святые католической церкви, многие мистики, то, как мне кажется, они ищут очищения и просветления. Аскетизм является зачастую отрицанием реальности настоящего времени, отказом принять обыденное. Часто такой аскетизм связан с чувством превосходства над так называемыми обычными людьми. И это подозрительно. Это противоречит опыту, который призывает нас рассматривать всех на одном уровне: добрых и злых, живущих и умерших.
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Введение
Жизнь и смерть пронизывают друг друга. Мы можем жить, только если признаем смерть и пребываем в гармонии с ней. Настоящая глава проведет нас по пути к смерти и умершим и по тому же пути в обратном направлении. Умершие делают нашу жизнь богаче.
Собранность и смерть
Собранность означает, что многое собирается вокруг одной цели. Если вы собираете свои силы сначала вокруг того, что направлено к многообразному, а затем направляете их на то, что происходит здесь, тогда вы собираетесь вокруг того, что происходит здесь. Если вы отвлекаетесь на другие мысли, это мешает происходящему. Вы вторгаетесь в происходящее, нарушая его. Происходящее пугает некоторых, поскольку внезапно происходят такие вещи, которые мы исключаем в процессе обычной жизни. Мы сталкиваемся с такими вещами, которые противоречат нашим обыденным представлениям о добре и зле, лишая нас удовлетворенности жизнью.
Особенно трудным для нас является проявление смерти во всей ее силе и величии. Смерть - это именно то, чего мы не хотим видеть, чего мы боимся. Многие воспринимают смерть как конец всего и рассматривают то, что будет после смерти как огромную потерю, а жизнь воспринимают в качестве высшей ценности, которую необходимо хранить так долго, сколько возможно, потому что после смерти все потеряно. Но, насколько мы можем видеть из происходящих здесь движений души, некоторым жизнь не представляется такой уж важной. Это глубокие движения души, на примере которых видно, что представление о жизни как высшей ценности сомнительно. Приходится признать, что жизнь - это нечто проходящее, временное. То, что предшествует жизни, откуда она пришла, это нечто, что больше самой жизни. Иначе жизнь не смогла бы прийти к нам оттуда. Прекращаясь, жизнь погружается туда, откуда она пришла. Таково мое представление об этом. А куда же иначе исчезает жизнь?
Наблюдая за расстановками, мы видим, что умершие не исчезают, они определенным образом влияют на нашу жизнь, мы тесно связаны с ними, у них существуют свои потребности, претензии к нам, ожидания. И наоборот - порой мы сами обращаем к ним свои ожидания и требования. Царство живых и царство мертвых пронизаны друг другом, мы в состоянии и должны научиться участвовать в этой игре жизни и смерти, сменяющих друг друга. Эта иная внутренняя собранность, чем если мы смотрим только на видимое, непосредственное, имеющее смысл и живое. Тогда наши корни намного глубже в земле, мы прочнее связаны с ней.
Это взаимодействие и взаимное проникновение обеих сфер великолепно описывает Рильке в своих "Сонетах к Орфею". Если дать себе вчувствоваться, можно включиться в эту игру жизни и смерти, игру живых и умерших. В своем сокровенном смысле такая сосредоточенность очень глубока и способствует развитию целого.
Живущие и умершие
Я понял кое-что важное об умерших. Многие живущие стремятся уйти к умершим. Но, если уважать умерших, они сами придут к живым и будут доброжелательны по отношению к ним. Они приходят, но держатся на расстоянии, они присутствуют, и они дружелюбны.
Многие думают, что мертвым плохо. Они действительно думают, что мертвым очень плохо. Но можно сказать иначе: умершие покоятся. Трудно только живым, мертвые покоятся.
Кто бежит от смерти, того она догонит. Кто уважает смерть, того она ведет.
Все живое несовершенно. Мертвые совершенны. Стремление к совершенству - это в глубине души стремление к смерти. Чтобы остаться жить, нужно уважать несовершенство.
Аскеты заранее отнимают у жизни нечто, чего она должна лишиться несколько позднее. Странные они, эти аскеты.
Прийти и уйти
Существует широко распространенное мнение, что умершие исчезают. Их хоронят, и их больше нет. На могилу ставят тяжелый могильный камень, чтобы мертвые не смогли подняться из могил. Это изначальный смысл погребения. Он лежит недвижим - его больше нет. Это странное представление, что их уже нет.
Мартин Хайдеггер дает этому удивительно красивое описание. Он говорит: "Потаенное появляется на свет, становясь явным, а затем снова погружается в потаенное. Потаенное существует как потаенное. Но оно существует, оно не исчезло. Оно всплывает и снова погружается".
То же самое происходит и с истиной. Что-то появляется из области скрытого и снова погружается обратно. Поэтому мы и не можем познать истину. Истину невозможно сформулировать четко. Многие думают, что истина верна и вечна, что можно обладать ей. Нет, она показывается ненадолго и снова исчезает. Мы можем это наблюдать в процессе расстановок. Она иная при каждом своем новом появлении. У истины много ликов. Истина - свойство тайного, которое на миг становится явным.
Так же и жизнь появляется из небытия, которое мы познать не в состоянии, и снова погружается в небытие. Собственное великое всегда скрыто. Это огромный мир. То, что мы способны воспринять в момент появления, нечто проходящее и ничтожно малое, по сравнению с тем большим.
Умершие покоятся в сфере скрытого. Они влияют на наш мир и если позволить им это, наша жизнь становится движима ими.
Но тот, кто погружается в скрытое до времени, действует против этого процесса. И тот, кто цепляется за жизнь больше отпущенного времени, кто пытается удержать жизнь насильно, также совершает преступление против потока "появление - погружение в непознанное". И то, и другое - против потока. "Слишком ранний уход" - неуважение к тому, что появляется на краткий миг. Так же и "удержание жизни" (страстное желание быть всегда здоровым, хотя и время уже пришло). Если время истекло, уместно отпустить нить жизни и погрузиться в небытие. Поэтому я как терапевт поддерживаю жизнь живущих при помощи умерших, если я вправе, настолько долго, насколько подобает. Но если время прошло, я никого не держу. И это моя позиция. Я не хочу противиться судьбе, идти против потока жизни, не хочу нарушать ее потока.
В такой позиции обретаешь спокойствие и глубину. Можно мысленно входить в одну сферу и в другую. Ты связан с истоками жизни. То, что выявляется, не оторвано от скрытого. Оно существует.
Движение к смерти
В душе человека живет стремление к смерти и умершим. Это очень кроткое и глубокое движение. Все движение жизни - стремление назад, туда, откуда появилась жизнь. Жизнь стремится туда, откуда она пришла. Это глубокое, кроткое движение мы могли наблюдать. Можно было видеть, насколько оно глубже и больше, чем так называемое счастье. Идущий вместе с этим движением находится в гармонии со всем, что ни есть, в полной гармонии.
Иногда в этом движении, в следовании ему возникает восходящий поток, тепловой поток, который поднимает нас. Ведь некоторые слишком рано поддаются движению. Они уходят прежде времени, и это очень плохо.
Принятие жизни и уход из нее
Жизнь приходит к нам издалека, и мы не знаем, откуда она берет свое начало. Она течет издалека и достигает нас. Она берет нас. Не мы ее. Она приходит из своего начала, берет нас, использует нас на своей службе и снова бросает нас к первоистоку, что бы это ни было.
Душе известны и изначальные причины, и происхождение жизни. Она стремится назад к первоистоку через некоторое время. Жизнь берет нас, мы чувствуем себя несомыми ее потоком, зная при этом, что она висит на шелковой нити. Через некоторое время нить обрывается, и мы снова возвращаемся к первоистокам.
Душа не испытывает страха перед этим движением. Иногда "Я> боится его. "Я" в меньшей степени боится возврата в небытие, а в большей степени боли, связанной с переходом в небытие. Тот, кто находится в гармонии с таким движением, ведет себя в соответствии с тем, чему содействует. Ведь жизнь, беря нас, требует от нас согласия с ее движением. Так мы в согласии и с жизнью, и с ее концом, когда приходит время.
Движению к жизни и обратно к смерти присущи определенное время и определенный порядок. Некоторые расстаются с жизнью преждевременно, прежде чем завершено движение. Они делают это, подчиняясь внутреннему движению. Оно самонадеянно. Если, например, ребенок рано потерял своих родителей, его охватывает стремление уйти за матерью или за отцом, за братом или сестрой, которые умерли прежде времени. Ребенок полагает, что сможет их обрести вновь, так говорит ему его жизненный опыт.
Это детское представление. Часто ребенок также считает, что он будет рад и что умершие будут рады, если он соединится с ними, т. е. что они встретятся всей семьей. При этом мы забываем о том, что умершие не живут больше, они ушли обратно, туда, откуда пришла жизнь.
В "Тристане и Изольде" Вагнер называет это генетическим забвением. Там не существует отношений в том смысле, который известен нам из жизни. Тот, кто думает, что сможет снова увидеть умерших, тот не понимает глубины и окончательности этого движения.
Многие думают, что могут своим уходом из жизни не только обрадовать умерших, но и спасти их. Такое представление часто является одной из значимых причин тяжелой болезни. Решением будет - вернуться к взаимосвязям на более высоком уровне, снова отдаться потоку жизни и жить, сколько угодно жизни и сколько она позволит. Так человек обретает гармонию. Это может пробудить в болезни целительные силы, и время, которое осталось, удлинится.
Это одна сторона. Но существует и другая. Некоторые держатся за жизнь сверх отпущенного времени, когда отпущенное время уже прошло. Тем самым они нарушают движение души. Усиленные реанимационные мероприятия - это попытка остановить движение, несмотря на то, что в принципе все уже случилось. Многие врачи и терапевты даже обязаны это делать, так они вторгаются извне в движение к смерти, нарушая его ход.
Смерть и завершение
Но как умершие воздействуют на нас? Умершие лишь медленно уходят от нас, оставаясь какое-то время поблизости. Некоторые остаются рядом с нами особенно долго. Это те, о ком не скорбели, или не уважали, или исключили, или забыли. Особенно долго остаются те, о ком мы ничего не хотим знать или кого боимся. Скорбь возможна, если предаться боли и, проходя через боль, уважать и почитать умерших. Если по умершим скорбели, их почитают, они уходят. Тогда жизнь для них - в прошлом, они могут покоиться с миром.
У Рильке есть стихотворение об Орфее, Эвридике и Гермесе: "Своею переполнена кончиной, она в себе замкнулась". Смерть - это завершение. С таким представлением о смерти мы иначе относимся к ней. В том числе к тем, кто умер слишком рано, в том числе к мертворожденным детям. Нам часто кажется, что такие дети лишились чего-то. Но чего они могли лишиться? Самое важное есть и остается за пределами жизни, до нее и после нее. Это то, откуда мы приходим в жизнь, и то, куда уходим после.
Если мы отпускаем умерших от себя, они благотворно влияют на нас из царства мертвых, они не тяготят нас и не требуют от нас никаких усилий. А тот, кто долго скорбит об умерших, удерживает их около себя, несмотря на то, что умершие хотят уйти. Это плохо как для умерших, так и для живых. Скорбь бывает долгой, когда мы в чем-то виноваты перед умершим или не признаем этого.
Живущие скорбят не слишком долго. Фрейд наблюдал это в случае с президентом Вильсоном. Когда через год после смерти жены он женился вновь, Фрейд написал: "Это признак того, что он очень любил свою жену. Если любил и скорбел, жизнь продолжается и любимые умершие соглашаются с этим".
Уважение к умершим
Большая душа не делает различий между живущими и умершими. Все они - жители одного царства. Когда страх перед умершими проявляется в попытке отграничиться от них, это имеет плохие последствия. И наоборот: если еврей, который выжил, говорит своим погибшим родственникам: "Я тоже иду", он сможет жить еще столько, сколько ему отпущено. Он не боится. С умершими и от умерших в нашу жизнь приходит доброжелательность. Это можно увидеть в процессе расстановок. Уважение к умершим оказывает миротворческое и жизнеутверждающее воздействие.
Влияние умерших на живущих и живущих на умерших взаимно. Живущие воздействуют на умерших, уважая их. Тогда для умерших, так мне кажется, смерть легче. Тогда и умершие относятся к живущим благосклонно.
Широко распространено убеждение, что умерших больше нет. Но они есть. Они присутствуют. Они присутствуют и в нашем теле, ведь наши предки продолжают жить в нас. Подобным же образом умершие представлены и в семейной душе. На уровне того, что я называю Большой Душой, между умершими и живыми не существует никаких различий.
Когда мы боимся мертвых, нас тянет к ним. Если поддаться этому влечению с любовью податься в сторону умерших, иногда можно пережить удивительное: умершие поворачиваются лицом к живущим и дают им свое благословение. Мы могли здесь это видеть. Умершие приходят к нам со своим благословением.
Многие думают, что жизнь - это высшая ценность, и стараются продлить жизнь любой ценой. Они думают, чем дольше живешь, тем лучше. Но мы на самом деле не знаем, лучше это или нет. Потому что с позиции большего жизнь мала. Откуда она приходит, мы не знаем. То, откуда она приходит, больше самой жизни. Когда жизнь кончается, мы попадаем в сферу того большего, которого не знаем.
Мне кажется, это разумное предположение. С философской точки зрения удержание жизни любой ценой - это нечто очень странное. Нечто иррациональное.
В своих рассуждениях я опираюсь только на то, что дает мне опыт моих расстановок. Они показывают, что умершие влияют на нас. Прежде всего это исключенные умершие. Не больше. Я не строю на этом никаких теорий. Мы ничего не знаем о царстве мертвых. Для меня это остается тайной. Но многие люди также глубоко убеждены, что царство мертвых и царство живых едины. Рильке великолепно описал это в "Дуинских элегиях". Возможно, состояние смерти существует не в единственном проявлении. Практически все культуры обладают знанием о том, что умершие уходят медленно, только по прошествии времени они уходят совсем. Они не исчезают в одночасье, на протяжении некоторого времени они продолжают влиять на нас.
Основой царства живых является царство мертвых. Все наши предки представлены в нашем теле и действуют на нас на физическом уровне. Они воздействуют на нас и на уровне духовном. Они с нами. Это нужно признать. Если проводить слишком четкую границу между царством живых и царством мертвых, многое теряешь. В согласии с умершими легче жить. Тогда появляется то, что нас несет. От этого согласия и мне передается движение. Тогда я нахожусь не только на службе жизни, но и в некотором смысле на службе умерших. Это привносит в мою работу определенное спокойствие.
Рано умершие
Мы не знаем, насколько рано умершие лишаются чего-то. Чего они, в сущности, могут лишиться, если находятся на высшем уровне по сравнению с нами. Если смотреть с такой точки зрения, то рано умершие едва ли заслуживают сострадания в смысле "Ах, бедные!"
Рано умершие иногда оставляют за собой более глубокий след, нежели те, кто в своей жизни многого добился.
Недавно со мной произошел такой случай. Во время одного конгресса я сделал несколько расстановок. Среди участников была одна супружеская пара, у которой был двухлетний ребенок, страдавший тяжелым пороком сердца. Родители очень беспокоились о нем. Тогда я поставил родителей рядом друг с другом, а заместителя ребенка попросил прислониться к ним спиной. Родители обняли ребенка и сказали: "Мы будем удерживать тебя, сколько нам будет позволено. Мы будем заботиться о тебе, сколько нам будет позволено. С любовью".
Забота о ребенке скорее могла бы привести к отчуждению между ними. Но во время этой расстановки они стояли очень тесно, как пара, и были тесно связаны с ребенком.