И тогда я понял: никто не может мне сказать, "полезна" терапия или нет. Только мне решать, "полезна ли она для меня", и этот ответ годится только для меня (и только сейчас, в данный момент). Теперь я понимал, что большую часть жизни я искал того, кто мне скажет, что хорошо, а что плохо. Искал других, чтобы посмотреть на себя их глазами. Искал вовне то, что всегда было внутри, под плитой на моей собственной кухне.
Теперь стало ясно, что психотерапия - это всего лишь инструмент, чтобы копать в нужном месте и вырыть из земли спрятанный там клад. Психотерапевт - это всего-навсего тот солдат, который по-своему говорит тебе каждый раз, где ты должен искать, и неустанно повторяет, что глупо искать вне тебя.
Путаница прояснилась, и, как Изи, я почувствовал себя счастливым и спокойным, поняв, что клад - у меня, и всегда был у меня, и что невозможно потерять его.
Ради одного кувшина вина
В то время казалось, что каждый сеанс был связан с предыдущим, как звенья одной цепи. Я был так доволен, что даже не мог поверить, что столько всего я понимаю сам.
Я учился переживать свои открытия с радостью или грустью, плача или хохоча, но всегда с удовлетворением от того, что я все ближе к миру в душе, к спокойствию, к максимальной вере в свои собственные силы, к тому, что сегодня я назвал бы счастьем.
Все шло хорошо. Но вдруг я подумал, что бесполезно искать ответы на вопросы, если остальное человечество пребывает в полном неведении и не хочет из него выходить. Я почувствовал полнейшее бессилие и начал злиться. И уже не переставал.
Даже допустив, что я вполне могу жить, ощущая себя марсианином, непохожим на других, какой прок для всех остальных в том, что один человек на свете, или десять, или сто станут понимать чуть больше.
Тогда я вспомнил своего дядю Роберто. Он однажды тоже начал курс психотерапии. По его рассказам, у него все шло хорошо. Очень хорошо. Но через несколько месяцев он сказал своему психотерапевту: "Послушай! Считай, я прошел десять процентов пути. В течение этих месяцев при десятипроцентном духовном росте
я потерял пятьдесят процентов людей, с которыми общался раньше. Приблизительные математические подсчеты показывают, что, когда я пройду тридцать процентов пути, от меня отвернутся девять из каждых десяти моих друзей. По-моему, правда заключается в том, что не стоит так уж печься о своем здоровье, если в результате ты будешь одинок, как Робинзон Крузо без Пятницы. Спасибо за все, и прощай!"
В таком именно состоянии я пришел на прием. Я ставил под сомнение эффективность психотерапии и особенно работу психотерапевта. Речь шла не о Толстяке - его акции на моей бирже шли на повышение. На этот раз я не доверял всем психотерапевтам вообще.
- Сколько времени уходит на подготовку квалифицированного психотерапевта? Возьмем тебя. Не считая начальной и средней школы, ты шесть лет учился на медицинском факультете, пять лет специализации, три года курсов по подготовке психотерапевтов, десять лет в качестве пациента психотерапевта, не знаю, сколько еще обучающей терапии и, как ты говорил, не меньше десяти лет профессиональной деятельности, чтобы подкрепить теоретическую подготовку практическим опытом. Уф! Я устал считать!
- Я не знаю, куда ты клонишь, но имей в виду, что обучение не заканчивается. Оно продолжается бесконечно.
- Это только подтверждает мою правоту. И все это лишь для того, чтобы за все годы своей профессиональной практики ты принял несколько сотен пациентов. Это вполне возможно, поскольку ты проводишь краткие курсы психотерапии. В противном случае речь шла бы уже о двадцати пациентах. Это не имеет смысла, Толстяк. С точки зрения пользы для общества твоя профессия не имеет смысла.
- Несколько из этих "долгих лет учебы и профессиональной подготовки", как ты говоришь, я посвятил тому, чтобы читать сказки, написанные другими, и слушать те, которые традиционно сохранила народная мудрость. Я расскажу тебе лишь одну из этих сказок. Мне кажется, именно сейчас она может принести пользу.
Жил-был… еще один монарх.
Он был повелителем маленькой страны, называвшейся княжество Увиландия. В его княжестве было много виноградников, и все его подданные занимались виноделием. Экспортируя вино в другие страны, все пятнадцать тысяч семей, населявших Увиландию, зарабатывали достаточно денег, чтобы хорошо жить, платить налоги и время от времени позволять себе какую-нибудь роскошь.
Монарх вот уже несколько лет изучал состояние финансов королевства. Он был справедливым и понимающим монархом, и ему не нравилось жить с ощущением, что он запускает руку в карман населению Увиландии. Поэтому он прилагал максимум усилий, чтобы найти способ сократить налоги.
Пока однажды его не осенило. Правитель решил отменить налоги. В качестве единственной контрибуции для покрытия расходов государства монарх просил каждого из своих подданных, чтобы один раз в год, во время разлива вина по бутылкам, они пришли в дворцовые сады с литровым кувшином лучшего вина из своего урожая и вылили его в огромную бочку, которая будет сделана специально для этого.
Деньги, вырученные от продажи этих пятнадцати тысяч литров вина, пойдут на содержание королевской семьи, а также на здравоохранение и образование.
Новость сразу облетела всю страну. Указ читали на площадях и расклеивали на главных улицах городов. Радость людей невозможно было описать. Во всех домах прославляли своего правителя и распевали песни в его честь.
Во всех тавернах поднимали бокалы и пили за здоровье и долголетие доброго монарха.
И вот настал день уплаты дани. В течение всей недели в кварталах и на рынках, на площадях и в церкви жители напоминали об этом друг другу и советовали не забыть прийти. Гражданское единение было справедливой наградой за щедрый жест монарха.
С раннего утра со всех концов страны начали прибывать целые семьи виноделов, и каждый глава семьи нес свой кувшин. Один за другим они поднимались по высокой лестнице к верхнему краю княжеской бочки, выливали свой кувшин и спускались по другой лестнице, у подножия которой государственный казначей прикреплял значок с княжеской печатью на лацкан пиджака каждого крестьянина.
Во второй половине дня, когда последний вылил содержимое своего кувшина, стало ясно, что никто не подкачал. Огромная бочка на пятнадцать тысяч литров была полна. Все подданные, от первого до последнего, вовремя пришли в сад и вылили в нее свой кувшин.
Правитель был счастлив и горд. После захода солнца, когда весь народ собрался на площади перед дворцом, монарх вышел на свой балкон под приветственные крики толпы. Все были счастливы. Суверен приказал принести ему на пробу собранное вино в хрустальном бокале, доставшемся ему от предков. Пока вино несли, князь обратился к собравшимся:
- В Увиландии чудесный народ. Как я и думал, все жители страны пришли сегодня ко дворцу. Я хочу разделить с вами радость от того, что преданность народа своему правителю ни в чем не уступает преданности правителя своему народу. И мне не приходит в голову ничего лучшего, чем поднять в вашу честь первый бокал этого вина, бесспорного нектара богов, сделанного лучшими в мире руками из лучшего в мире винограда, политого главным достоянием страны, а именно - любовью народа.
Все плакали и кричали здравицы повелителю.
Один из слуг подал князю бокал. Он его поднял, чтобы выпить за свой народ, который радостно аплодировал. Но его рука от удивления застыла в воздухе: монарх увидел, что жидкость в бокале была прозрачной и бесцветной. Медленно он поднес бокал к носу, привычному к аромату самых лучших вин, и убедился, что жидкость не имеет никакого запаха. Будучи дегустатором, он почти машинально поднес бокал ко рту и сделал глоток.
У вина не было вкуса вина и вообще не было никакого вкуса.
Правитель послал за вторым бокалом вина из бочки, потом за третьим и наконец попросил зачерпнуть вина с самого дна. Но ничего не изменилось. Бесцветная, пресная жидкость без запаха.
Алхимики княжества были срочно призваны, чтобы определить химический состав вина. Их вывод был единодушным: бочка полна воды. Чистейшей, стопроцентной воды.
Монарх приказал немедленно собрать всех мудрецов и волшебников страны, чтобы они срочно нашли объяснение подобному чуду. Какое заклинание, химическая реакция или чары превратили смесь вин в воду?
Старейший княжеский министр подошел и сказал ему на ухо:
- Чудо? Заклинание? Алхимия? Да ничего подобного, мой господин, ничего подобного. Просто ваши подданные - люди, ваше величество.
- Не понимаю, - сказал правитель.
- Возьмем, к примеру, Хуана, - быстро ответил министр. - У Хуана огромный виноградник от горы до реки. Он собирает виноград с лучшей лозы княжества, и его вино раскупается первым, по самой высокой цене.
Этим утром, когда семья готовилась пойти в город, он подумал: а что, если налить воды вместо вина? Кто заметит разницу?
Один кувшин воды на пятнадцать тысяч литров вина. Никто и не заметит! Никто!
И никто бы и не заметил, если бы не одна мелочь, ваше величество, если бы не одна мелочь.
Все подумали об одном и том же!
Одиночка и коллектив
Как удавалось Хорхе точно рассчитать, чтобы конец сеанса совпал с концом сказки? Как он добивался того, что меня всю следующую неделю преследовала какая-нибудь навязчивая мысль?
Иногда это казалось мне чудом. У меня было семь долгих дней, чтобы задуматься над сказкой, истолковать ее по-своему и с головой погрузиться в размышления о пользе, которую я могу из нее извлечь.
Случалось, что я вел себя глупо. Выйдя из кабинета, я пытался понять, что мне хотел сказать Толстяк этой сказкой. Дальнейшее было неизбежно: я приходил на следующий сеанс, чтобы разобраться вместе с Хорхе, угадал ли я смысл сказки.
И тут, как и следовало ожидать, Толстяк просто выходил из себя:
- Какая разница, что я хотел сказать? Самое главное - это какую пользу извлек ты, если извлек хоть какую-нибудь. Это не урок в школе, а я не ставлю оценок за правильный или неправильный ответ на вопрос: что это значит? Черт возьми! Я хотел сказать именно то, что сказал, ни больше ни меньше. Если бы я хотел сказать что-то другое, я бы так и сделал. Когда ты так себя ведешь, Демиан, сказка служит только как испытание для твоего "я", удовлетворяя твое тщеславие. Ты думаешь: "Ага, я понял смысл. Ага, до меня дошло. Ага, я разгадал тайну сказки. Ага, я идиот".
После истории о вине, превратившемся в воду, со мной произошла масса всего. Сначала я понял почти с облегчением, что моя точка зрения была ошибочной. Что на самом деле задача психотерапевта не заканчивалась ни на мне, ни на любом другом пациенте. Говоря словами, которые я позже услышал от Толстяка, "каждый человек, переживший личностное развитие, мог бы стать репетитором, маленьким учителем, детонатором цепной реакции, могущей изменить мир".
И, размышляя об этом, я понял еще кое-что: сколько раз мы, я и другие люди вроде меня, не решаемся сделать шаг, думая, что бесполезно даже пытаться, что ничего не получится. Потому что кто заметил бы разницу, если бы я поступил так, как в сказке? Если бы я поступил также…
И, возможно, хоть один человек осмелился бы подумать, как я, захотел вести себя как я, или, может быть, кто-то просто обратил бы внимание на иное отношение к жизни и понял бы, что можно быть другим. Если бы я вел себя не так, как всегда, не так, как все, то, наверное, со временем все бы изменилось.
И я понял, что так бывает всегда:
Люди не платят налогов, ведь что от этого изменится?
Люди невежливы, ведь кто это заметит?
Люди забыли об уважении, потому что никто не хочет быть последним идиотом.
Люди не веселятся,
ведь нелепо смеяться в одиночестве.
Люди выходят танцевать на праздниках только после других.
…Мы не глупее других только потому,
что у нас нет на это времени.
Если бы мне удалось быть верным самому себе, искренне и неизменно верным, насколько более воспитанным, сердечным, щедрым и любезным был бы я.
Обо всем этом я говорил тогда с Хорхе, и в процессе наших разговоров и моих размышлений на эту тему все чаще мелькала незваная мысль о том, чтобы быть одиночкой, одиночкой, на которого все показывают пальцем…
Или, в худшем случае, на которого даже пальцем не показывают…
- Несколько лег назад, - начал Толстяк, - я написал эссе, начинавшееся так "Родовой канал и гроб - это два места, спроектированных для одного и того же тела".
И это, Демиан, означает для меня, что мы рождаемся в одиночестве и умираем в одиночестве. Эта мысль, такая ужасная, с моей точки зрения, - это, возможно, самая тяжелая наука, которую мне пришлось постичь в процессе моего собственного личностного развития.
Но я также понял, к счастью, что у нас есть попутчики: попутчики ненадолго, попутчики на более длительное время. А еще есть друзья, любимые, братья, то есть - попутчики на всю жизнь.
- Знаешь, Толстяк? Это напоминает одну вещь, которую я как-то прочел о паре: "Не иди впереди меня, я не смогу идти за тобой. Не иди позади меня, я могу тебя потерять. Не иди подо мной, я могу на тебя наступить. Не иди надо мной, ты можешь давить на меня. Иди рядом со мной, потому что ты такой же, как и я".
- Вот именно, Демиан. Главное - это понимать, что никто не может пройти за тебя твой путь. Но также нужно помнить, что дорогу легче осилить вместе.
Понимать, кто ты, и знать, что ты уникален, не такой как все и отделен от всех границей своей кожи, совсем не обязательно означает жить в изоляции или в отчаянии или даже быть самодостаточным.
- Значит, в жизни нельзя обойтись без других людей?
- Это зависит от твоих взглядов на жизнь в каждый конкретный момент и от того, кто эти другие люди в каждый конкретный момент.
Тот человек много путешествовал. В течение жизни он побывал в сотне реальных и придуманных стран…
Одной из самых запомнившихся поездок стало его недолгое пребывание в стране Длинных Ложек. Он оказался на ее границе случайно, по дороге из Увиландии в Параис. Стрелка указывала на боковую дорогу, ведущую к этой стране. А поскольку он любил все новое и неисследованное, он туда и направился. Извилистое шоссе привело к огромному, одиноко стоящему дому. Подъехав поближе, он заметил, что особняк словно делился на две пристройки: Восточное крыло и Западное крыло. Он припарковал свой автомобиль и подошел к дому. На двери висела такая табличка:
Страна длинных ложек
"Эта маленькая страна состоит всего из двух комнат: ЧЕРНОЙ и БЕЛОЙ. Чтобы обойти эту страну, нужно идти по коридору до развилки и повернуть направо, если вы хотите посетить ЧЕРНУЮ комнату, и налево, если вы намереваетесь осмотреть БЕЛУЮ комнату".
Человек прошел весь коридор и невольно повернул направо. Он очутился в другом коридоре около пятидесяти метров длиной, в конце которого была огромная дверь. С первых шагов до его ушей долетели жалобные стоны, доносившиеся из черной комнаты.
Услышав эти крики боли и страдания, он на миг замер в нерешительности, но затем все же продолжил свой путь. Он добрался до двери, открыл ее и вошел.
Там были сотни людей, сидящих вокруг огромного стола. В его центре стояли самые изысканные кушанья, которые только можно вообразить, но сидящие умирали от голода, хотя у всех были ложки, достающие до центра стола. Ведь ложки были вдвое длиннее их рук и к тому же намертво прикреплены к кистям. Таким образом, все могли положить себе еду, но никто не мог донести ее до рта.
Положение было таким отчаянным, а крики столь душераздирающими, что человек отвернулся и убежал из комнаты.
- Он возвратился в центр здания и пошел налево по коридору, ведущему в белую комнату. Этот коридор, как две капли воды похожий на предыдущий, заканчивался такой же дверью. Единственное отличие заключалось в том, что по дороге не слышалось никаких жалоб и стонов. Подойдя к двери, путешественник повернул ручку и вошел в комнату.
Сотни людей также сидели вокруг стола, похожего на стол черной комнаты, и у всех длинная ложка была прикреплена к руке. В центре тоже стояли изысканные яства.
Но в этой комнате никто не жаловался, никто не умирал с голода, потому что все кормили друг друга!
Человек улыбнулся, повернулся и вышел из белой комнаты. Когда он услышал щелчок закрывшейся двери, он вдруг таинственным образом оказался в своем автомобиле на дороге в Параис.
Глухая жена
Я начал говорить, как только уселся. В тот день я хорошо знал, о чем поведу разговор: о спорах со своей девушкой.
- Мне кажется, у Габриэлы не все дома.
- Не все где?
- Дома… Ну, чокнутая, полоумная, крыша у нее поехала.
- Почему?
- Мы всю неделю спорим по поводу каникул. Дело в том, что Габриэла зовет меня на весь месяц поехать к ее родителям в Уругвай, они нас приглашали. А мне ехать туда не хочется. Я бы предпочел провести каникулы в Аргентине, с друзьями по клубу. Я даже знаю, что ей бы гораздо больше понравилось в Аргентине, но она настаивает на поездке в Уругвай. Если меня что-то и выводит из себя, так это упрямство Габриэлы. И чем дольше она себя так ведет, тем настойчивее становлюсь я. Даже наступает такой момент, когда я не могу продолжать говорить с ней, у меня складывается впечатление, что ее ум закрыт и не способен воспринимать никакие другие мнения.
- А почему она предпочитает поездку в Уругвай?
- Да нипочему. Это просто ее каприз.
- Но она ведь не говорит, что это каприз. Или говорит?
- Нет, она говорит, что хочет ехать в Уругвай.
- А ты не спрашивал у нее почему?
- Да, разумеется, спрашивал, но я уже не помню, какую глупость она сказала дне в ответ.
- Прости, Демиан Если ты не знаешь, что она тебе ответила, как ты можешь говорить, что это глупость?
- Просто, когда Габриэле что-то втемяшится в голову, она несет что попало и не прислушивается к разумным доводам. Она отметает все сказанное другими и слышит только свои аргументы.
- Отметает все твои аргументы.
- Да.
- Говорит, например, что ты несешь чушь или что ты упрямец.
- Именно так
- Или что ты капризный.
- Да, тоже. Откуда ты зна..?
- Вчера мне рассказали анекдот.
Один человек звонит семейному доктору.
- Рикардо, это я, Хулиан.
- А, привет! Что скажешь, Хулиан?
- Знаешь, я звоню, потому что меня очень беспокоит Мария.
- А что с ней?
- Она понемногу глохнет.
- Как это глохнет?
- Вот так. Мне нужно, чтобы ты пришел и осмотрел ее.
- Знаешь, глухота обычно не бывает внезапной, поэтому привози ее ко мне в кабинет в понедельник, и я осмотрю ее.