После нашего отъезда, около одиннадцати часов, к воротам "Архангельского" подъехал автобус, в котором сидели люди в камуфляжной форме. Мои ребята стали выяснять, кто такие. Старший представился подполковником ВДВ. Действительно, во время утреннего разговора с Грачевым Борис Николаевич попросил его прислать помощь, хотя бы для охраны дачного поселка. Павел Сергеевич пообещал направить роту из своего личного резерва. Поскольку разговор прослушивали, то под видом "охраны от Грачева" подослали этот автобус. Мой сотрудник Саша Кулеш, дежуривший у ворот, узнал подполковника: тот иногда преподавал на курсах КГБ и служил в "Альфе". А представился обычным десантником, показал новенькое удостоверение офицера, выписанное, наверное, всего лишь час назад.
Саша схитрил.
- Подождите, - говорит, - надо все выяснить.
И позвонил мне в Белый дом. А я с утра, как вызвал своих ребят на машинах, заказал на всякий случай в столовой "Архангельского" обед человек на пятьдесят, Вспомнив об этом, предложил:
- Мы сегодня уже не вернемся, а обед заказан. Сделай так: отведи этих "десантников" в столовую, накорми досыта, чтобы они съели по две-три порции. Мужики ведь здоровые. Сытый человек - добрый, он воевать не будет.
В столовой их действительно закормили. Ребята ели с аппетитом - оказывается, с ночи голодные. После обеда они просидели в автобусе несколько часов с печальными сонными физиономиями, а потом уехали. Мои же сделали вид, будто поверили в их легенду. Приходилось играть друг перед другом.
Пока "альфисты" набивали желудки, мы думали: как эвакуировать семью президента?"
Оставлю этот отрывок из воспоминаний генерала Коржакова без собственных комментариев. Предоставлю слово непосредственному участнику тех событий, сотруднику группы "А", ныне полковнику запаса Сергею Гончарову.
В одном из своих интервью после выхода в свет книги Коржакова он скажет:
"18 августа наше подразделение выезжало на проведение операции по задержанию Бориса Николаевича Ельцина. Если верить Коржакову, то он, опасаясь штурма дачи, как всегда, всех "перехитрил" - налил нам, бедным, щей, горячего супчика… и вывез президента в Москву. Ну что за ерунда! Мы продежурили вокруг "Архангельского" всю ночь, все время переговаривались с охраной. Мы же все друг друга знали. Никакого штурма не потребовалось бы. И Карпухин не кричал: "Почему не арестовали Ельцина?", так как не было приказа от ГКЧП. Просто никто не решился дать "добро" на задержание Бориса Николаевича, вот и все дела… Потом по приказу вернулись на базу, где находились на боевом дежурстве почти пять суток. Поймите, мы - офицеры. Был бы приказ - арестовали бы и президента, но при этом с головы Ельцина волос бы не упал".
…А в Москву уже вошли танки. Город, по существу, находился на военном положении. На Краснопресненской набережной собирались люди, начинали строить баррикады. По радио и телевидению звучали заявления ГКЧП: "Горбачев болен, временно исполнение его обязанностей возложено на вице-президента Янаева".
Ельцин издал свои указы, обратился к гражданам России, назвал действия ГКЧП переворотом.
Что ж, для России заговоры и перевороты не внове. За тысячелетнюю историю их было достаточно.
Дождалось своего "заговора" и нынешнее поколение. Путч продлился три дня и открыл, как писали газеты, новую эпоху. Пожалуй, это действительно так - редкий заговор в истории Отечества имел столь громкие последствия. Рухнул Союз, запретили коммунистическую партию, сократили и реорганизовали армию и КГБ…
Именно армия и КГБ - главные действующие лица переворота. Его станут называть по-разному - и государственным, и кремлевским, и опереточным. И все-таки окончательно он утвердился как военный.
Отчего, например, не вице-президентский? Ведь во главе стоял законный вице-президент. Или не министерский? В ГКЧП входили сплошь министры, во главе со своим премьером.
Причин тут много. Все, кто оказался 19–21 августа в Москве, видели танки, боевые машины пехоты, солдат с автоматами на улицах столицы.
Три человека попали под гусеницы армейской боевой машины. По существу, то было единственное за три дня и три ночи столкновение армии и защитников Белого дома. Столкновение нелепое и оттого еще более трагическое. Но оно состоялось.
Однако армия армией, а была и другая сила, которой постоянно пугали защитников Белого дома, - спецподразделение "Альфа". Это имя за три дня произносили много раз - громко по радиотрансляционной сети и шепотом между собой, на баррикадах.
"Альфу" ждали. "Альфу" боялись. "Вымпел" тогда еще не знали. В этих чувствах напряженного ожидания и страха было все - слухи о крючковских "головорезах", неизвестность, досужие сплетни и вымыслы.
Но в "Альфе" понедельник 19 августа и последующая ночь прошли спокойно.
Утром следующего дня командира группы вызвал к себе Расщепов, и они вместе прибыли к зампреду КГБ генералу Агееву. На совещании присутствовали начальники всех управлений Комитета. Здесь впервые прозвучал приказ: вместе с частями Советской Армии и МВД осуществить штурм здания российского парламента, интернировать российское правительство, президента в специально оборудованные точки под Москвой.
Командиру "Альфы" дополнительно придавались другие спецподразделения КГБ и МВД, московский ОМОН, дивизия ОМСДОНа. Приказы, как и прежде, отдавались устно. Карпухину вспомнился Вильнюс. Тогда "Альфа" тоже оказалась крайней.
Генерал Агеев, закрывая совещание, предупредил: следующий сбор в 14 часов в Минобороны.
О том совещании в интервью "Известиям" командующий ВДВ, а потом министр обороны России генерал армии П. С. Грачев, вспоминает так:
"20 августа между четырнадцатью и пятнадцатью часами в кабинете заместителя МО СССР по экстремальным ситуациям генерала Ачалова состоялось совещание. Там были генералы Варенников, Калинин, Карпухин, много гражданских, которых я не знал. Обстановка была напряженной… Говорили: правительство России выступило против ГКЧП, переговоры с ними ни к чему не привели… Надо сделать так, чтобы признание состоялось. Была поставлена задача: оцепить здание парламента. Мне было сказано: десантников разместить в районе американского посольства, МВД размещалось на Кутузовском проспекте, а спецподразделение "Альфа" - на набережной. План был такой: МВД оттесняет людей от здания парламента, а в проход входит "Альфа" и штурмует здание".
Далее приводится весьма любопытный вопрос корреспондента: "Как вел себя во время совещания генерал Карпухин?"
"Активности с его стороны не было, - ответил Грачев. - На мой взгляд, он был даже пассивен и подавлен. Ночью перед штурмом парламента позвонил мне. До штурма оставалось два часа. И говорит: "Звоню своему начальству, но никто не отвечает" "Где находишься?" - спросил я его. "В двух километрах от здания парламента России. Оценил обстановку и принял решение… - Карпухин помолчал, я тоже его не торопил. Потом он сказал: - Участвовать в штурме не буду" "Спасибо, - сказал я, - моих тоже нет уже на территории Москвы. И я больше шагу не сделаю…""
Итак, за два часа до времени "Ч" 21 августа командир "Альфы" принял решение: в штурме не участвовать. Между совещанием у Ачалова и звонком Грачеву прошло почти двенадцать часов. Возможно, самых драматичных часов в жизни "Альфы".
Человеку, далекому от армии или спецслужб, трудно представить, что такое приказ. В ту пору в уставах не существовало понятия "преступный приказ", но существовали сами приказы. Отказ же от выполнения даже такого приказа - воинское преступление.
…Маршал Шапошников 20 августа, ближе к ночи, позвонил генерал-полковнику Грачеву:
- Ну, что думаешь делать?
- У меня, - отвечает Грачев, - такое впечатление, что они на мне решили отыграться. Хотят, сволочи, чтобы я давал команды.
- А ты что? - спрашивает Шапошников.
- А я их пошлю… Команду не дам.
Далее Евгений Иванович приводит такой диалог.
- Ну, хорошо, а сам что будешь делать?
- Подам в отставку.
- Не примут, в период ЧП это сложное дело.
- Ну, - говорит Грачев, - застрелюсь к чертовой матери.
С чего бы это генерал-полковнику, Герою Советского Союза в сорок три года пускать себе пулю в лоб? Павел Сергеевич Грачев не из робкого десятка: десантник, мастер спорта, совершил не одну сотню прыжков с парашютом, дважды был в Афганистане - командовал полком, потом дивизией, и вдруг в мирное время такое заявление.
В том-то и дело, что невыполнение приказа для военного человека - всегда очень тонкая грань между жизнью и смертью.
Да, защитники Белого дома, люди сугубо гражданские, собравшиеся отстоять любой ценой своего президента и правительство, проявили большое мужество. Но у каждого из них был выбор - остаться или уйти. У людей с погонами в августе 1991 года такого выбора не было. Выполни приказ, пойди на штурм - преступник, откажись выполнить - тоже преступник. Представим на минутку: гэкачеписты продержались не три дня, а три недели. Трудно сказать, в каком положении оказались бы Шапошников и Грачев, а также десятки других офицеров армии и КГБ, не поддержавших путч. Возможно, им остался бы единственный выбор: или погибнуть от руки палача, или застрелиться.
Говорю об этом не для того, чтобы просто возвратиться к страшным минутам тех дней, но дабы понял читатель состояние души командира "Альфы" генерала Карпухина.
Сразу после августовских событий много писали о том, что "головорезы Крючкова", без сомнения, готовы были пойти на штурм и потопить в крови зарождающуюся российскую демократию. И только непонятное чудо спасло Белый дом.
Теперь же стали появляться публикации противоположного толка: мол, "Альфа", когда ей был дан приказ о штурме, напрочь отказалась идти. Называются фамилии тех, кто поднял "бунт на корабле", приводятся слова, на едином выдохе произнесенные сотрудниками подразделения: "Мы туда не пойдем!" - и якобы ответ "бунтарей", офицеров Михаила Головатова и Сергея Гончарова: "А мы вас туда и не поведем!".
Совсем как в художественном фильме "Человек из команды "Альфа"", когда несколько десятков одетых в камуфляжку парней смеются над приказом, а потом "сплачиваются" вокруг авторитетного подполковника и дают отпор консерватору-генералу. Дивизия, окружившая их, берет под козырек, отдавая высокие почести героям.
Кабы так просто! Все было значительно сложнее и, я бы сказал, трагичнее.
Действительно, никогда прежде ни один из сотрудников спецподразделения не мог даже в кошмарном сне представить, будто он не выполнил приказ.
Появились такие люди не сразу, не ранним утром 19‑го, а потом, в те трагические часы с 15:00 20‑го примерно до часу ночи 21‑го.
Что же произошло за это время в подразделении?
Если бы кто-то следил за базой "Альфы" в тот период, он, конечно, ничего бы не заметил. Из ворот не выходила военная техника, никуда не спешили вооруженные, закованные в современные латы бронежилетов бойцы. Разве что радиоэлектронная аппаратура группы "пахала" с полной нагрузкой.
Шла напряженная работа - подразделение собирало подробную информацию обо всем, что творится в Москве, оценивало ситуацию.
Ситуация же была крайне запутанной.
Сотрудники слушали заявления и документы ГКЧП и указы президента России, видели трясущиеся руки Янаева на пресс-конференции, видели и Ельцина, выступающего с танка. Оперативные работники, действовавшие в Белом доме, докладывали о скоплении людей у стен здания парламента России, строительстве баррикад, прибытии сюда грузовика с оружием.
Возникали вопросы, на которые не было ответов. Карпухин простоял со своими ребятами четыре часа у ворот ельцинской дачи, но приказ арестовать президента так и не поступил. Теперь же, когда Ельцин в парламенте и Белый дом стал символом демократии, их заставляют идти на штурм. Зачем? Позже напишут, что перед "Альфой" стояла главная проблема: как войти в Белый дом? Сложность как раз в другом: как выйти оттуда? Ведь за спиной остались бы десятки трупов.
Разные были мнения. Только никто не орал единой глоткой и с воодушевлением: "Мы туда не пойдем!". Как, впрочем, не орали и обратное. "Альфа" делала выбор между жизнью и смертью не только каждого из бойцов, но всего подразделения как такового.
Возьми они Белый дом - как бы назывался этот акт? Антитеррористический? Но в парламенте России находились не террористы - законно избранный президент, депутаты, Хотя и те, кто посылал их на кровавую бойню, - тоже законно назначенные министры. И председатель КГБ Крючков не был самозванцем, вполне законно сидел в своем кресле.
Кому в "Альфе" оказалось сложнее в те роковые двенадцать часов? Всем было нелегко. Но командиру особенно. Командир - всему голова. Кто знает, какие угрозы и проклятия сыпались на его голову?
Отдавал ли Карпухин приказ о штурме Белого дома? Как ни горько говорить об этом, но, увы, отдавал. Но Язов ведь тоже приказывал Грачеву. Мог ли он отстранить от командования ВДВ Грачева? Хватило бы у министра обороны сил и власти? Безусловно. Так и Карпухин. Задайся он целью арестовать за невыполнение приказа в период чрезвычайного положения Головатова и Гончарова - арестовал бы.
Долго еще можно искать правых и виноватых, рассуждать о нравственных позициях той или другой стороны, но факт остается фактом: "Альфа" на штурм не пошла. Не знаю, спасла ли она демократию или, как принято теперь считать, наоборот - партократию, нарядившуюся в новую, демократическую тогу? Не знаю. Важно иное. "Альфа" спасла просто людей, вне их званий и должностей. Ибо никто не вправе распоряжаться человеческими жизнями.
Уверен, произошло это не случайно, и в этом нет никакого чуда. Подразделение антитеррора всегда защищало людей. Защитило оно их и на сей раз. Не подняв против них оружие, несмотря ни на какие приказы. Это еще один веский аргумент в споре с теми, кто считает сотрудников группы "А" "головорезами" и "убийцами".
…После путча Карпухину позвонил начальник Первого главного управления генерал-лейтенант Шебаршин:
- Крепись, Виктор, ты снят с должности. Группой теперь командует Головатов.
Большего удара генерал Карпухин не ожидал. Двенадцать лет в группе, четыре года ее командиром. Специальные операции в Афганистане, освобождение захваченных самолетов, изолятора в Сухуми, "горячие точки" страны - все это он, Виктор Карпухин. Звание Героя Советского Союза и генеральские лампасы, и вдруг - снят с должности.
За годы пребывания в группе, а тем более командования ею, он пережил многое. В чем его только не обвиняли! Например, в том, что расстрелял своего сотрудника, бойца группы лейтенанта Виктора Шатских. Своими собственными глазами читал этот пасквиль. Некий подлец из Петербурга по имени Игорь Бунич в своем опусе под названием "Кейс президента" писал:
"…Шеф КГБ Крючков принимает решение послать в Вильнюс спецкоманду "Альфа" - по сути, отряд профессиональных убийц".
Откровенно говоря, когда прочел в первый раз - не поверил. Это о нем и его ребятах сказано - профессиональные убийцы.
Но дальше - больше.
"11 января группа "Альфа", переодетая в форму внутренних войск, прибыла на военный аэродром под Вильнюсом. Карпухин объявил задачу: необходимо захватить телецентр, а затем здание парламента.
Карпухин не видит на лицах вымуштрованных исполнителей особого восторга. Мало того, происходит неслыханное - лейтенант Шатских решительно отказывается принимать участие в акции, связанной с убийством людей. Такого еще не бывало за всю историю существования группы "Альфа", хотя инструкции предусматривали эту возможность: единственным выходом из подобной ситуации был расстрел ослушника на месте.
Выполнив инструкцию, Карпухин в душе остался даже доволен - труп лейтенанта Шатских решено было подкинуть к зданию телецентра в качестве доказательства существования вооруженных боевиков".
Что тут скажешь? Клевета. Во-первых, в январе 1991 года он вообще не был в Вильнюсе, команду из 67 сотрудников возглавлял совсем другой офицер - Евгений Чудеснов.
Во-вторых, выходит, что он "расстрелял на месте" сына своего друга. Давнего друга, еще с лейтенантских времен, с тех лет, когда они вместе служили в пограничном училище, дружили семьями.
Маленький Витя Шатских, сидя на коленях у "дяди Вити", именно в его доме впервые услышал это загадочное слово "Альфа". А когда подрос, иной мечты у него не было, как попасть служить в группу. Признаться, он тогда помог сыну друга, после окончания погранучилища взял к себе в подразделение. Только ведь не пыль с пирогов взял сдувать, не на теплое устроил местечко, а в группу антитеррора.
На первых порах придерживал горячего парня, на операции не пускал, оставлял "на хозяйстве", пока Виктор сам не пришел к нему в кабинет. Он как сейчас помнит тот разговор, слова Шатских: "Виктор Федорович! Я пришел в группу работать. Если мои родители попросили меня беречь, то так не пойдет".
Пришлось уступить. Лейтенант был прав. И после всего, каково читать подобный бред, растиражированный в тысячах экземпляров. Но это еще полбеды, а вот то, что произошло теперь, не укладывалось в голове, не умещалось в сердце.
За что? За то, что он не арестовал Ельцина, за то, что не взял Белый дом? Нет, тут какая-то ошибка.
Карпухин поехал на Лубянку, теперь уже к новому, только что назначенному председателю КГБ Бакатину. Уж он-то поймет.
Надежды оказались напрасными. Прошел час, другой… Генерал ждал. Опять вспомнился Андропов. В первый раз Карпухин переступил порог этого кабинета не известным никому майором, рядовым бойцом группы "А". Неужто теперь боевому генералу, Герою не откроют дверь? Пусть не восстановят в должности, пусть уволят из Комитета, но хоть выслушают. Не выслушали.
Ветеран "Альфы" Сергей Гончаров рассказывает об этом так:
"Сразу после "кончины" ГКЧП Виктора Федоровича вызвали в КГБ СССР, во главе которого уже стоял небезызвестный Бакатин. Не знаю, как его назвать… Бакатин поступил по-скотски, он даже не принял Карпухина. С офицером такого уровня никто никогда не позволял себе вести подобным образом, Карпухин - это вам не "паркетный" генерал: Героя Советского Союза получил за штурм дворца Амина, освобождал заложников в Сухуми, провел массу боевых операций. В 42 стал полковником, командиром группы. А его сорок минут продержали в приемной. Потом вышел молоденький капитан, адъютант Бакатина, и начал отчитывать его, как нашкодившего пацана. Карпухин не выдержал: "Ты с кем разговариваешь? Малек, ты что, опух от сидения в высоких кабинетах?". И ушел. Вернулся к себе и сразу написал рапорт об отставке".
Так закончился его третий бой. Карпухин ушел. Но "Альфа" осталась жить. Ее взял под свое крыло президент СССР Михаил Горбачев. Взял, чтобы тут же забыть. Не был определен правовой статус группы, неясно было, чем ей предстояло заниматься. Охранять президента? У него и своей охраны достаточно.
А пресса - левая и правая - нагнетала страсти. Газеты пестрели заголовками: "Почему Крючков, сказав "А", не сказал "Б"?", "Кому светит "Альфа"?", ""Альфа" как она есть", ""Альфа" после путча"…
В тот период часто удавалось бывать в группе. Подразделение переживало критические дни. Уже второй месяц не платили зарплату. Но ведь у каждого сотрудника семья, дети.