Образы сновидений
Изумительная черта сновидений заключается в их способности превращать идеи в визуальные образы. Скрытые мысли, нечеткие представления обретают живую конкретную форму в содержании сновидений.
Молодой человек видит во сне своего отца, стоящего на краю бассейна. Он обнажен, у него огромный, невероятных размеров пенис. Возникает совершенно новое видение отца.
Сновидец заявляет: "Теперь я понимаю, что мой отец невероятное ничтожество".
Женщине снится, что она взбирается на трубу своего дома. Она ощущает себя очень высоко над землей и далеко внизу замечает подростков. Они ей знакомы еще со школьных времен. Ей бы очень хотелось до них добраться, но она не может спуститься.
Сновидица, привыкшая описывать свои визуальные образы словами, говорит: "Когда я была в старших классах, я заносилась, чувствовала, что я выше всех остальных, а позже, когда я стала ощущать себя по-другому, я не знала, как это изменить, как выбраться из этой ситуации".
Способность к словесному описанию визуальных образов широко варьирует как у пациентов, так и у терапевтов. Некоторым из них это дается легко. Другие могут найти иные подходы к скрытому смыслу сновидений (мы их обсудим позже). Однако пристальное внимание к воссозданным пациентами картинам способно помочь терапевтам в понимании психологической драмы, разыгрываемой каждым пациентом. Фрейд сравнивал визуальные образы сновидений с египетскими иероглифами, придающими письменному языку динамизм и живость. Когда пациент рассказывает сон, терапевту полезно постараться наглядно представить образы, о которых идет речь, чтобы попытаться оказаться внутри сновидения. Естественно, такая попытка может вызвать ряд вопросов. Если пациент упомянул о дороге, как мы можем узнать, похожа ли та дорога, которую мы себе представляем, на дорогу, которую имел в виду пациент? Несколько позже, после того как пациент изложил материал сновидения, мы в процессе его интерпретации можем задать вопросы, направленные на уточнение его образов. По ходу визуального прояснения рассказ о сновидении расширяется. В какой-то степени сновидения используют и другие модальности ощущений, чтобы выразить замаскированные, скрытые мысли, но визуальная форма все равно преобладает.
Соединение психологического гения Фрейда с его склонностью мыслить при помощи наглядных образов привело к озарению, раскрывшему перед ним жизнь сновидений. Внимательное чтение работ Фрейда дает множество примеров того, как часто он прибегал к визуальным образам для выражения своих мыслей. "Катексис" описывается им как движение армии, в которой часть войска продвигается в авангарде, а все остальные находятся позади и удерживают тыловые позиции. Когда Фрейд дает инструкции для свободных ассоциаций, он предлагает пациенту вообразить себя сидящим у окна в движущемся поезде. Сидящий рядом с ним человек не может видеть панораму, открывающуюся за окном, и его представление о ней зависит исключительно от точности рассказа наблюдателя. Этот визуальный метафорический перевод является основной характеристикой экспрессивной и обманчивой природы сновидений.
Галлюцинаторное качество
Другим важным элементом сновидения является его галлюцинаторное качество, переживание реальности. Оно изменяется с изменением уровня и глубины регрессии во время сна. Некоторые сновидения настолько реальны, что при пробуждении мы бываем сильно удивлены, испытываем чувство изумления (а иногда облегчения), что "это всего лишь сон". В других снах наблюдающее Эго сохраняется, и мы можем следить за собой и за развитием сновидения. Во время сна поток сновидений никогда не прерывается и не включается на полную мощность; он лишь в большей или меньшей степени доступен для бодрствующего Эго. Этим состояние сна отличается от состояния бодрствования. Мы часто не осознаем окружающих нас предметов, например, когда ведем машину, а потом удивляемся, как нам удалось, не заметив, преодолеть такое расстояние.
Галлюцинаторное качество полезно иметь в виду, чтобы уметь отличить ночные сновидения от снов наяву. В снах наяву, несмотря на высвобождение сил бессознательного, человек сохраняет способность сознательно контролировать свои мысли. Более того, сны наяву всегда остаются на психологическом уровне мыслей, а не галлюцинаторных переживаний.
Галлюцинаторное качество сновидений в совокупности с регрессивными элементами является для нас источником важной клинической информации. Сон возвращает человека к его прежней жизни, причем не просто к воспоминаниям, а к сильным переживаниям. Когда сны сочетаются с возвращением к прежним способам мышления, это помогает нам реконструировать влияние прошлого на настоящее.
Женщине приснилось, что она сидит за круглым столом со своими матерью и бабушкой. Сверху на стол просачивается и капает жидкость. Пациентка боится, недоумевает и испытывает сильную тревогу из-за этой жидкости. Она пытается сказать об этом матери и бабушке, но те не обращают на нее внимания и ведут себя так, словно ничего не случилось. Как только она начинает настаивать, они раздражаются. Поэтому ее испуг не проходит и она удерживает свои страхи в себе. Она чувствует себя одинокой и беспомощной.
Сновидение возвращает ее ко времени появления менструаций, которые начались у нее довольно рано. Мать не обращала на нее внимания и к этому ее не подготовила. Поэтому пациентка испугалась и не смогла свыкнуться с этим неприятным физиологическим фактом. То, что мать обращала мало внимания на потребности своей дочери, привело пациентку к серьезным конфликтам, связанным с зависимостью. Эти конфликты поддерживали ее депрессивные тенденции и чувство одиночества.
В процессе терапии этот сон вызвал живые воспоминания о том периоде жизни, о котором она забыла. Глубоко эмоциональный и в высшей степени правдоподобный, он перенес пациентку на двадцать пять лет в прошлое, чтобы она могла почувствовать то, что чувствовала тогда, и ощутить влияние этих чувств на настоящее.
Сгущение, смещение и универсальные символы
Сновидение обладает замечательной способностью сжимать материал. Сильные и сложные жизненные переживания концентрируются в символической форме. Сгущение приводит к тому, что длительность сновидения сильно переоценивается по сравнению с его реальной продолжительностью. Символы используются в сновидениях как бессознательные механизмы, указывающие не только на переживания прошлого, но и на болезненные аффекты. Раскрытие значений символов, с одной стороны, освобождает воспоминания, а с другой – обнажает фрустрированные желания. Пациент проявляет сильное сопротивление полной интерпретации сгущенного символа сновидения. Он обычно способен раскрыть лишь те элементы, которые готово выдержать его Эго. Однако нет необходимости навязывать пациенту полную интерпретацию насильно; обычно это даже невозможно. Только в очень редких случаях при удачном стечении обстоятельств удается за время одного терапевтического сеанса раскрыть чрезвычайно конденсированный смысл одного сновидения.
Женщине приснилось, что она пришла в какую-то квартиру с привлекательным мужчиной. Войдя в помещение, он повернулся к ней и сказал: "Il faut parler français".
Пересказывая этот сон, пациентка была поражена тем смыслом, который заключался для нее в этой фразе. Перевод ее такой: "Нужно говорить по-французски". От французского языка она получала большое удовольствие. Она чувствовала себя свободной, когда жила во Франции. Эта поездка освободила ее от влияния доминирующей матери. Ее эмоциональность впервые проявила себя на французской земле. Более того, она сравнивала терапию у меня с разговором по-французски. Я учил ее языку свободы.
"Il faut" означает "нужно, необходимо". Эта фраза относилась ко всем навязчивым "нужно" ее существа, к ее испуганному и зажатому правилами Я. Слово "faut" звучало так же, как "faux" ("ложный"), и напоминало о фальшивой элегантности ее семьи. Укороченное "Il faut parler" – это "Il faut pa-" "ложный шаг" – нарушение социальных приличий. Чрезвычайно жесткая социальная структура ее семьи мешала ей наслаждаться жизнью, прежде всего любовными отношениями. "Faux pas" напомнил ей оговорку, имевшую гомосексуальное значение, которую она допустила в разговоре с подругой.
Французский язык вызвал у нее мысли о ее франкоговорящей тете, которую она любила больше матери, и о соперничестве с матерью. В связи с этим соперничеством нахлынули воспоминания. От многих мужчин она ожидала заботы, которая должна была заменить недостаток внимания со стороны матери. Мужчина из ее сна давал ей то, чего она не ожидала от матери и что хотела получить от меня в процессе терапии. Мать ненавидела пациентку за то, что она говорила по-французски: это означало независимость и выбор иных моделей жизни.
Сгущение соединяет множество желаний. Мужчина из ее сна был привлекательным (он походил на нескольких мужчин, которые ей нравились), говорил по-французски (как любимая родственница и как она сама) и играл роль, сходную с моей (одобрял ее эмоциональную свободу и сексуальность). Сплав прошлой жизни, жизни настоящей и жизни в терапии становится ощутимым, ярким и реалистичным, когда со сновидения снимается защитное покрывало. В сновидении концентрируются живые переживания наших исключительно сложных чувств по отношению к другим людям. Образ А похож на человека В, говорит, как С, чувствует, как D, и т. д., и все это одновременно. Скрытые мысли сновидения маскируются не только посредством визуализации, галлюцинации и сгущения, но и путем смещения (с заменой одного на другое) и использования универсальных символов.
Женщине снится, что она читает книгу о немецкой дипломатии XVIII века. Она ощущает сексуальное возбуждение, как если бы это был любовный роман.
После возвращения с урока истории ее очень заинтересовал разговор с привлекательным для нее молодым человеком. Ей нравились его легкие, вежливые и тактичные (дипломатичные) манеры. Ее голова была наполнена связанными с ним сексуальными фантазиями. Определенная конфликтность ее сексуальных чувств привела к смещению с молодого человека на замаскированную идею, представленную в сновидении в форме возбуждения от чтения.
Универсальных символов, которые появляются в сновидениях, не так много, и относятся они к типичным житейским переживаниям, общим для всех людей. Эти символы связаны с основными телесными ощущениями и восприятиями, сексуальными чувствами и переживаниями раннего детства. Например, когда мы были еще совсем маленькими, то относились к своим родителям как к гигантам. Точно так же образы королей и королев относятся к отцу и матери. Здания и их внутренняя обстановка – к телесным ощущениям. Протяженные в пространстве образы часто имеют фаллический смысл, тогда как сосуды, кошельки и другие вместилища часто символизируют женские половые органы. Сны о полетах, которые очень часто снятся мальчикам-подросткам, имеют отношение к эрекции. Ритмическая деятельность во сне часто связана с мастурбацией, а восхождение по лестнице – с половым актом. Большие водные пространства, такие, как реки или океаны, обычно относятся к раннему переживанию слияния, чаще всего – к слиянию с матерью.
Эти символы не объясняют сновидений. Они просто являются точками отсчета, отправными пунктами для заполняющих сновидения тем и предрассудков. Пациенту и терапевту они могут служить только намеками. Пациентам остается лишь уложить такие символы в единую канву с остальными ассоциациями, остатками дневных переживаний, темами, прорабатываемыми в данный момент в терапии.
Универсальные символы, наряду со сгущением, смещением, обманчивыми галлюцинаторными переживаниями и визуальной передачей скрытых идей, характеризуют маскирующую природу сновидений. Бесконечные вариации этих процессов создают напряженную таинственность символической драмы. В терапии мы открываем части и фрагменты таких процессов – только и всего. Полная интерпретация многочисленных смыслов сновидения является скорее исключением, чем правилом. Пожалуй, примером такой интерпретации может являться полностью завершенное лечение.
Особая роль аффекта
Первичные процессы образования сновидений (сгущение, смещение, конкретная метафора) обладают безграничными возможностями по преобразованию идей. Редко одна и та же идея существует в одной и той же форме в двух разных сновидениях. Даже в повторяющихся снах можно найти некоторые различия. С аффектами дело обстоит иначе.
Сны не способны полностью маскировать аффект. Он может присутствовать, отсутствовать, возрастать, снижаться или видоизменяться (например, истерическое отвращение вместо сексуального возбуждения). Подобными изменениями ограничиваются возможности сновидения по маскировке аффекта. С клинической точки зрения это исключительно важно: ведь аффект всегда относится к какому-то реальному эмоциональному переживанию! В мрачном таинстве сна аффект становится тем лучом, который приносит в мир фантазии свет реальности.
Женщина рассказывает длинный и чрезвычайно сложный сон, включающий в себя образы еще двух других женщин. Одна из них спала в одной постели со сновидицей, и в сновидении пациентка обнаружила, что эта женщина ласкает руками ее половые органы. Хотя это было приятно, ей не нравилась эта женщина. В этом сновидении были также ее мать и ее мужчина; при этом сюжетная линия сна была очень длинной.
Попытки интерпретировать этот длинный сон не имели большого успеха. В конце концов я вернулся к аффекту "это было приятно". Пациентка стала живо и заинтересованно размышлять на эту тему. "Это приятно" – такое чувство она испытывала при мастурбации. Этот аффект вызвал у пациентки еще и чувство фрустрации по отношению к женщинам, первоначально направленное к матери, а сейчас ощущаемое в переносе. Основная волна аффекта теперь вернулась, омыв собой все содержание сновидения и все его образы. На этом аффективном фоне пациентка смогла соотнести женщин в сновидении с материнскими и женскими конфликтами, а также с переносом.
Часто бывает так: пациент отмечает, что видел сон, но при этом не может ничего вспомнить из его содержания. Иногда вопрос о пережитом аффекте обнаруживает, что пациент помнит об этом аспекте сна. Даже если аффект не вспоминается, то вопрос: "Было ли у вас "хорошее" или "плохое" ощущение?" – может помочь в получении какого-то ответа. Затем мы можем сделать следующий шаг: "Когда вам вспоминается это чувство, что при этом приходит в голову?" С клинической точки зрения совершенно несущественно, что содержание сна раскрывается именно таким образом. Нас интересует элемент, оказывающий наибольшее давление на пациента. И аффект является лучшим указателем на это переживание.
Дневные остатки
Как исторический документ сон хранит в себе не только события далекого прошлого, но и скрупулезные, с точностью до минуты, записи текущих событий. Особенно часто он включает в себя события, происходившие в предшествующие двадцать четыре – сорок восемь часов. Мы называем этот материал дневными остатками. Они чрезвычайно важны по нескольким причинам. Во-первых, они позволяют нам увидеть самые актуальные, самые жгучие проблемы пациента. С прагматической точки зрения прошлое важно лишь постольку, поскольку оно объясняет будущее. Пациент обратился к терапевту прежде всего для того, чтобы тот помог ему в повседневной жизни. Дневные остатки фокусируют главные конфликты, затронутые событиями текущего дня. Это клинический магнит, указывающий, какой нам сделать выбор, куда направить наше терапевтическое внимание.
Женщине приснился длинный запутанный сон, действие которого происходит на вечеринке. Она знает, что там находится ее муж, но никак не может там его найти, поэтому порой думает, что на самом деле его там нет. Она расстроена и зла на хозяйку, которая пригласила целую толпу людей, но скрывает свое недовольство, поскольку хозяйка – ее подруга и она не хочет ее обидеть. Пациентка и ее муж действительно были на шумной вечеринке с большим числом приглашенных. Она не потеряла его там физически, но весь вечер чувствовала его отстраненность. Эта проблема была типична для их брака в целом: казалось, что муж психологически то приближается к ней, то отдаляется от нее. Сокрытие ею своих чувств от хозяйки было смещенным сокрытием чувств от мужа. Ей нравился муж как спутник, как друг, но она смертельно боялась обидеть его, сказав о своих сомнениях относительно жизнеспособности их брака.
Разобраться в дневных остатках очень важно с клинической точки зрения. Мы всегда испытываем сильное желание быть на самой грани сознания пациента и его переживания. Когда мы приближаемся к ней, наши комментарии направлены прямо на актуальные проблемы пациента. Мы можем быть одновременно интеллектуально понимающими и эмоционально сочувствующими. Подобно дереву, корни которого скрыты, а источник питания удален на определенное расстояние, в то время как его видимая часть расположена над землей, бессознательные устремления пациента наиболее заметны в дневных остатках. Итоговым результатом нашей прошлой истории является наша жизнь в настоящем. Сон дразнит нас мириадами фактов из повседневной жизни, помещая их в основную канву своей запутанной тематики, чтобы наилучшим образом выразить наши актуальные проблемы.
Среди этих проблем наиболее интересной для терапевта является перенос. Как уже отмечалось в нашем обсуждении, на определенной стадии лечения клинический перенос кристаллизуется. Когда терапевт начинает играть такую важную роль для пациента, очень часто и он сам, и аналитический сеанс становятся основным содержанием дневных остатков. Пациент часто думает о терапевте и терапии. Если вы регулярно встречаетесь с пациентом в процессе интенсивной терапии, то приблизительно по истечении года почти все его сновидения будут так или иначе содержать отношения переноса.