Проработка чувственного аффективного стереотипа в отношениях с миром дает ребенку очень четкие, детальные ориентиры в определении, фиксации и узнавании впоследствии таких категорий, как приятное, радостное и страшное . Обычно исследователи аффективного развития уделяют наибольшее внимание трехлетнему возрасту – новому кризисному периоду развития ребенка. Мы же хотим здесь подчеркнуть значимость именно предшествующего периода, создающего основные предпосылки для скачка в развитии индивидуального самосознания ребенка. Впечатления, которые переживает ребенок в этом возрасте, прочно закрепляются в его аффективной памяти и становятся той основой интуитивного понимания смысла происходящего (комфорта или дискомфорта, стабильности, благополучия и опасности, хорошего вкуса и отвращения, брезгливости), которая будет актуальной для него всю жизнь. В этом может убедиться каждый, обратив внимание на яркость узнавания качества впечатления при его совпадении с детскими воспоминаниями.
Впечатления для проработки своего индивидуального стереотипа ребенок набирает уже самостоятельно, но организовать их в систему он может пока только с помощью близких. Он с удовольствием слушает всё более сложные рассказы о себе и обо всём происходящем вокруг, любит, чтобы в них были многократные повторения, часто задает вопросы, провоцирующие их, и радуется, услышав ожидаемый ответ. Наибольшее удовольствие малышу доставляет организованность, упорядоченность жизни его самого? и его дома. Чтобы ребенок чувствовал себя комфортно, должны соблюдаться привычные ритуалы, сопровождающие пробуждение, отход ко сну, прием гостей, сборы на прогулку, в дорогу, саму прогулку и т. д.
С помощью вещи, которая стала чьим-то обязательным атрибутом и оказалась включенной в ритуал взаимодействия, ребенок осваивает новые формы подражания. Если раньше малыш непроизвольно следовал интонации, пластике, жестам близкого, то теперь он начинает с удовольствием выделять маму, папу, себя, других близких, сознательно изображая всех с помощью наиболее характерных для них, значимых атрибутов (очков, туфель, портфеля, галстука и т. д.). Точно так же "отрабатываются" и атрибуты и других значимых для ребенка лиц – доктора, милиционера, шофера и т. п.
Другим эффективным способом организации впечатлений ребенка в это время становятся первые детские книги. Конечно, уже до года малыш начинает слушать первые песенки, потешки, стихи, рассматривать картинки в книге, но впечатление на него производит прежде всего интонация мамы, ритм, задаваемый стихами, некоторые сюжеты картинок, которые мама эмоционально "проигрывает" перед малышом, вовлекая его "в сопереживание" ( "Яичко упало и разбилось. Дед плачет: "А-а", баба плачет: "А-а-а"… ). Стремление к подобной ритмической организации впечатлений сохраняется у ребенка и тогда, когда он становится старше. У детей раннего возраста имеют успех именно те книги, которые задают ритм, повторяемость, перебор и степень детализации впечатлений, подобные заданным в знаменитых "Колобке" и "Теремке". Для малыша ценно, если этот ритм задается не только словами и рифмами, но также и иллюстрациями. На предпочитаемых малышом иллюстрациях ритмически организуются не только события, происходящие по сюжету, но и бережно воспроизведенные наборы тех привычных вещей, которые малышу хорошо знакомы (например, известные иллюстрации Ю.Васнецова, изображающие предметы обихода, связанные с кухней, детской, с огородом, садом, речкой, ближним лесом и т. д.).
Следует отметить, что особый успех в раннем возрасте имеют книги, в которых подобная, ритмически "уютно" организованная структура позволяет малышу пережить включенное в нее впечатление опасности (например, стихи и сказки К.И. Чуковского). Ребенок нуждается в этом. Как уже говорилось выше, разработка аффективного стереотипа состоит не только в накоплении и упорядочении приятных впечатлений, привычек, но также и в обнаружении в нем страшных, опасных моментов. Переживая вместе с взрослым непродолжительные моменты остроты, приключения, причем с обязательной победой над опасностью, малыш получает некоторую закалку и первый опыт выработки устойчивости к страху. Если еще в младенческом возрасте взрослый начал тренировать способность малыша преодолевать физические барьеры, то теперь он начинает тренировать его в преодолении его внутренних страхов. Это тем более актуально потому, что по мере развития умения фиксировать неприятное и пугающее, у малыша в районе двух лет впервые могут возникать и самые реальные страхи (страх собак, глубины, высоты, темноты, машин, страх потеряться, врачей и др.), а также пугающие сновидения.
Тем не менее в благополучных условиях, несмотря на отдельные страхи, которые переживает в большей или меньшей степени каждый ребенок, разработка индивидуального жизненного стереотипа, любовь и поддержка близких, подтверждение ими его достижений и соответствия их ожиданиям позволяют ему в этот возрастной период чувствовать себя надежно, уверенно и быть достаточно активным в самостоятельном освоении нового.
Закономерно, что в норме в этом возрасте ребенок уже уверенно и стабильно использует местоимение первого лица и именно это позволяет ему подойти к новому этапу аффективного развития, связанному с кризисом трех лет и, как известно, характеризующемуся прежде всего появлением выраженного негативизма.
Это закономерный этап развития ребенка, в течение которого вновь происходит временный сбой в его способности и возможностях координировать свои действия с близкими. И снова это явление связано не с какими-либо потерями, а с приобретением новых возможностей. Теперь малыш может самостоятельно ставить цель и достаточно длительно, сопротивляясь сиюминутному влиянию ситуации, удерживать свое намерение. Это как раз то, с чем он не мог справляться в годовалом возрасте, – и тогда ему в этом помогали близкие. Сейчас он пытается научиться производить то или иное действие самостоятельно, но родители, продолжая помогать ему, невольно становятся помехой в отработке нового умения. Это понятно. Упорно отстаивая свою цель, ребенок начинает разрушать устоявшийся к этому времени стереотип совместной жизни. В сущности, он этого не хочет и, отказываясь от привычного хода жизни, сам страдает, переживая разлад с близким. Тем не менее малыш упрямо стремится к выполнению того, что им намечено.
Нельзя пытаться переломить ребенка в его, как часто кажется, "бессмысленном" упрямстве. Надо терпеливо учить его поиску компромисса – возможности совмещения вновь возникающих намерений и уже сложившего стереотипа взаимодействия. В противном случае ребенок не сможет выработать свой индивидуальный механизм экспансии, обеспечивающий возможности самостоятельного выбора, принятия решения, удержания цели, умение сосредоточиться на преодолении препятствий и т. д. Без этих способностей малыш не сможет по-настоящему развиваться интеллектуально, вступать в творческий диалог с меняющимися обстоятельствами, выработать адекватный уровень притязаний в отношениях с миром. В сущности, такая коллизия впервые дает возможность близким вступить в развернутый диалог с ребенком. Если это происходит, негативизм не становится генерализованным, т. е. полностью определяющим поведение малыша. Спокойной адекватной реакцией взрослые должны помогать ребенку выйти из кризиса, и, что чрезвычайно важно, выйти с новыми приобретениями, потому что, как уже упоминалось, именно в этом возрасте ребенок получает мощный толчок в интеллектуальном и речевом развитии. Он начинает задавать вопросы, касающиеся причинно-следственных связей между явлениями, предметами и т. д., появляется и развивается способность к развернутой сюжетной игре.
Мы проследили ход раннего аффективного развития ребенка, стараясь выделить основные этапы формирования механизмов организации его поведения, их "вызревания" во взаимодействии с близкими, сначала в форме общей игры, удовольствия, а затем путем постепенного подключения к "серьезной" работе по регуляции взаимодействия с миром и формирования все более самостоятельной и разумной линии поведения.
Мы видели, что развитие ребенка при этом происходит неровно, и его совершенно "нормальный" ход включает в себя достаточно трудные периоды. Так, развитие и совершенствование дифференцированных механизмов приспособления к устойчивым, регулярным, жизненным условиям, т. е. развитие индивидуального стиля жизни, личных привязанностей, на каком-то этапе обязательно оборачивается возрастанием уязвимости малыша и возникновением у него страхов, связанных с нарушением привычных связей. Поэтому происходит закономерное чередование в развитии способов адаптации к более стабильным ситуациям и к меняющимся, неожиданным обстоятельствам. Активное подключение аффективных механизмов, обеспечивающих приспособление к нестабильным условиям, приводит к возникновению кризисов, связанных с временной потерей ребенком управляемости во взаимодействиях с близкими.
Прохождение ребенком в течение первых лет жизни рассмотренных выше этапов эмоционального развития, отражающих последовательность формирования основных механизмов организации его взаимодействия с окружающим миром, свидетельствует о благополучии его аффективного развития. Задержка формирования какого-либо из этих механизмов, трудность включения его в налаживающуюся систему эмоциональной регуляции поведения, "застревание" на стадиях использования их преимущественно в целях аутостимуляции (самотонизирования и самоуспокоения) без дальнейшего развития в необходимый способ адаптации неизбежно приводит к нарушениям эмоционального развития разной степени тяжести.
Одним из наиболее тяжелых и сложных нарушений, прежде всего раннего аффективного развития, является ранний детский аутизм.
Особенности раннего аффективного развития при раннем детском аутизме
Как известно, синдром раннего детского аутизма оформляется окончательно к 2,5–3-м годам. В этом возрасте психическое развитие аутичного ребенка имеет уже выраженные черты искаженности (Лебединский В.В.,1985), нарушения носят всепроникающий характер и проявляются в особенностях моторного, речевого, интеллектуального развития. В настоящее время становится все более понятно, что искажение психического развития связано с общим нарушением возможности ребенка вступать в активное взаимодействие с окружающим. Как уже упоминалось выше, такое нарушение может быть следствием трудностей становления аффективных механизмов, формирующих как поведение, так и само мироощущение ребенка. У такого ребенка они развиваются скорее в целях защиты и ограждения его от контактов с миром.
Традиционно наиболее явные черты уже сложившегося синдрома детского аутизма определяются следующим образом:
– нарушение способности к установлению эмоционального контакта;
– стереотипность в поведении, которая проявляется как выраженное стремление сохранить постоянство условий существования; непереносимость малейших его изменений;
– наличие в поведении ребенка однообразных действий: моторных (раскачивание, прыжки, постукивания и т. д.), речевых (произнесение одних и тех же звуков, слов или фраз), стереотипных манипуляций каким-либо предметом; однообразных игр; пристрастий к одним и тем же объектам; стереотипных интересов, которые отражаются в разговорах на одну и ту же тему, в одних и тех же рисунках;
– совершенно особые нарушения речевого развития (отсутствие речи, эхолалии – воспроизведение услышанных слов и фраз в неизмененном виде, речевые штампы, стереотипные монологи, отсутствие в речи первого лица), сутью которых является нарушение возможности использовать речь в целях коммуникации.
Всеми исследователями подчеркивается, что детский аутизм – это прежде всего вызванное особыми биологическими причинами нарушение психического развития, которое проявляется очень рано.
Мнение специалистов о специфике поведения таких детей в раннем возрасте подтверждается не только воспоминаниями их близких, но и ставшими сейчас не редкостью домашними видеозаписями, которые ясно показывают, что особенности аффективного развития аутичных детей можно было обнаружить уже на первом году их жизни.
В чем же состоит качественное своеобразие эмоционального развития при раннем детском аутизме?
1. Повышенная чувствительность (сензитивность) к сенсорным стимулам отмечается у ребенка с таким типом развития уже в раннем возрасте. Она может выражаться в непереносимости бытовых шумов обычной интенсивности (звука кофемолки, пылесоса, телефонного звонка и т. д.); в нелюбви к тактильному контакту, как брезгливость при кормлении, и даже, например, при попадании на кожу капель воды; в непереносимости одежды; в неприятии ярких игрушек и т. д. Следует отметить, что неприятные впечатления у такого ребенка не только легко возникают, но и надолго фиксируются в его памяти.
Особенность реакций на сенсорные впечатления проявляется одновременно и в другой, очень характерной, тенденции развития, проявляющейся у детей уже в первые месяцы жизни: при недостаточной активности, направленной на обследование окружающего мира, и ограничении разнообразного сенсорного контакта с ним наблюдается выраженная "захваченность", "очарованность" отдельными определенными впечатлениями (тактильными, зрительными, слуховыми, вестибулярными), которые ребенок стремится получать вновь и вновь. Часто отмечается очень длительный период увлечения каким-то одним впечатлением, которое через какое-то время сменяется другим, но столь же устойчивым. Например, любимым занятием ребенка на протяжении полугода и более может быть шуршание целлофановым пакетом, перелистывание (книги, журнала), игра с пальчиками, наблюдение за движением тени на стене или отражением в стеклянной дверце, созерцание орнамента обоев. Создается впечатление, что ребенок не может оторваться от очаровывающих его впечатлений, даже если он уже устал.
Как было показано выше, "захваченность" ритмическими повторяющимися впечатлениями вообще характерна для раннего возраста и в норме. В поведении ребенка до года доминируют "циркулирующие реакции", когда малыш повторяет многократно одни и те же действия ради воспроизведения определенного сенсорного эффекта, – стучит игрушкой, ложкой, прыгает, лепечет и т. д. Однако, как уже говорилось, ребенок с благополучным аффективным развитием с удовольствием включает взрослого в свою активность. Если взрослый помогает, эмоционально реагирует на действия ребенка, подыгрывает ему, малыш получает больше радости и занимается подобными манипуляциями гораздо дольше. Так, он скорее предпочтет прыгать на коленях у мамы, чем в одиночестве в манеже. В присутствии взрослого, привлекая его внимание, он с бо?льшим удовольствием будет гулить, повторять звуки, манипулировать какой-либо игрушкой или предметом.
Напротив – и это является принципиальным отличием, – при аутистическом типе развития ребенка близкому практически не удается подключиться к действиям, поглощающим ребенка. Чем больше ребенок выглядит "захваченным" ими, тем сильнее он противостоит попыткам взрослого вмешаться в его особые занятия, предложить свою помощь, а тем более, переключить его на что-либо другое. Малыш может выдержать лишь пассивное присутствие кого-то из близких (а в некоторых случаях и настоятельно этого требует), но активное вмешательство в его действия, очевидно, портит ему удовольствие от совершаемых манипуляций, от получаемых ощущений. Часто в подобных случаях родители начинают думать, что они действительно мешают своему малышу, что предлагаемые ими занятия интересны ему не так, как его собственные – не всегда понятные, однообразные манипуляции. Так, многие внимательные и заботливые близкие ребенка, не получая от него необходимого отклика в своих попытках наладить с ним взаимодействие – положительного эмоционального отклика на их вмешательство, – становятся менее активными и чаще оставляют ребенка в покое. Таким образом, если при нормальном эмоциональном развитии погружение ребенка в сенсорную стимуляцию и контакт с близким взрослым идут в одном направлении, причем доминирует второе, то в случае раннего нарушения этого развития сенсорные увлечения малыша начинают отгораживать его от взаимодействия с близкими и, как следствие, от развития и усложнения связей с окружающим миром.
2. Особенности взаимодействия аутичного малыша с близкими людьми и прежде всего с матерью обнаруживаются уже на инстинктивном уровне. Признаки аффективного неблагополучия видны в ряде наиболее ранних, значимых для адаптации, реакций младенца. Остановимся на них подробнее.
а) одной из первых адаптивно необходимых форм реагирования маленького ребенка является приспособление к рукам матери. По воспоминаниям многих матерей аутичных детей, с этим у них бывали проблемы. Трудно было найти какую-то взаимоудобную как для матери, так и для ребенка позицию при кормлении, укачивании, при ласке, поскольку в руках матери малыш не был способен принять естественную, комфортную позу. Он мог быть аморфным, т. е. как бы "растекался" на руках, либо, наоборот, чрезмерно напряженным, негибким, неподатливым – "как столбик". Напряженность могла быть настолько велика, что, по словам одной мамы, после держания малыша на руках у нее "болело все тело";
б) другая форма наиболее раннего приспособительного поведения младенца – фиксация взгляда на лице матери. В норме у младенца очень рано обнаруживается интерес к человеческому лицу; как известно, это самый сильный раздражитель. Ребенок уже на первом месяце жизни может проводить бо?льшую часть времени бодрствования в зрительном контакте с матерью. Общение с помощью взгляда является, как уже было сказано выше, основой для развития последующих форм коммуникативного поведения.
При признаках аутистического развития избегание взгляда в глаза либо его непродолжительность отмечаются достаточно рано. По многочисленным воспоминаниям близких, трудно было поймать взгляд аутичного ребенка не потому, что он вообще его не фиксировал, а потому, что смотрел как бы "сквозь", мимо. Однако иногда можно было поймать на себе мимолетный, но острый взгляд ребенка. Как показали экспериментальные исследования аутичных детей старшего возраста, человеческое лицо является самым притягательным объектом и для аутичного ребенка, но он не может надолго фиксировать на нем свое внимание, поэтому, как правило, наблюдается чередование фаз быстрого взгляда в лицо и его отвода;
в) в норме естественной приспособительной реакцией младенца является также принятие антиципирующей (предвосхищающей) позы: малыш протягивает ручки к взрослому, когда тот наклоняется к нему. Выяснилось, что у многих аутичных детей эта поза была невыраженной, что свидетельствовало об отсутствии у них стремления оказаться на руках матери, о дискомфорте от пребывания на руках;
г) признаком благополучности аффективного развития ребенка традиционно считается своевременное появление улыбки и ее адресованность близкому. У всех детей с аутизмом она по срокам появляется практически вовремя. Однако качество ее может быть очень своеобразным. По наблюдениям родителей, улыбка могла возникать скорее не от присутствия близкого человека и его обращения к малышу, а от ряда других приятных ребенку сенсорных впечатлений (тормошения, музыки, света лампы, красивого узора на халате матери и т. д.).