Да, действительно, подавляющее – во всех смыслах – большинство ну очень авторитетных специалистов в области педагогики вообще и Воспитания в частности глубоко убеждено в том, что названная проблема не только неизбывна, непреодолима, неразрешима, но и полезна для развития.
Людей.
Их сообществ.
Включая человечество.
Дескать, из конфликта поколений в мýках и страданиях рождалось и рождается новое: идеи; слова; вещи.
Да, конечно, существует такое мнение, которое с наибольшей выразительностью сформулировал Бернар ле Бовье де Фонтенель в своей книге "Entretiens sur la pluralit é des mondes" – "Разговоры о множестве миров": "Новая идея – это клин, который входит только толстым концом".
Куда – не уточнил.
И, если бы не злополучное слово "только", то с автором этой экстравагантной идеи можно было бы в принципе согласиться.
Тем не менее, Истории известно множество примеров, когда новые идеи, обретшие – фактически сразу же после их генерирования – удобное и полезное для пользователей материальное воплощение, входили в практику и из нее – в общественное и индивидуальное сознание людей не только не "толстым концом", а – прямо "как нож в масло".
Например, канализация, анестезия, пенициллин, лампочка накаливания.
Без какой бы то ни было реакции их отторжения.
В том числе, и поколениями "отцов".
Более того, некоторые "отцы" и даже "праотцы" работающих и сегодня идей, пребывая в весьма почтенном возрасте, не только не являлись ретроградами – противниками новых, чрезвычайно смелых проектов, но и сами становились их авторами, носителями, выразителями и внедрителями-внедрятелями.
Так, например, создатель первой в мире серийно производимой электрической лампочки накаливания Томас Алва Эдисон изобрел железо-никелевый аккумулятор в 1908-м году, когда ему исполнилось 60 лет от роду.
Лауреат Нобелевской премии (1950-й г.), Бертран Рассел создал Международный трибунал по расследованию военных преступлений во Вьетнаме в 1966-м году.
Годков ему в тот момент было аж девяносто четыре.
В том, что американские войска таки были вынуждены покинуть Индокитайский полуостров, несомненно, есть и заслуга Бертрана Рассела.
Так что, к глубокому прискорбию высоколобых и высокочтимых мужей от педагогики, приходится признать: слухи о том, что новые идеи рождаются из конфликта "отцов" и "детей", оказались значительно преувеличенными.
Отсюда следует со всей неизбывной неизбежностью то, что конфликт "отцов" и "детей" не является необходимым условием генерирования и внедрения новых, прогрессивных идей.
Соответственно, раз настоятельной необходимости для осуществления такой благородной миссии в конфликте поколений нет, а никакой другой пользы от него за, как минимум, пять тысяч лет никто придумать так и не удосужился, то этот конфликт должен быть квалифицирован в качестве болезни.
Социальной.
Наряду с алкоголизмом, наркоманией супружеским мордобоем.
От всего которого пользы тоже ровно столько же.
То есть – нисколько.
Если только не принимать во внимание гипотетическую возможность того, что один мордобойствующий супруг – воинствующий садист, а вторая/второй (сегодня, как известно, возможны варианты), – закоренелый мазохист.
Впрочем, даже в этом, прямо скажем, экстравагантном случае о полном, по крайней мере, психическом здоровье участников гипотетических событий такого рода говорить не приходится.
Любые же болезни или расстройства здоровья, будь-то физические, физиологические, психические или социальные, как известно еще со времен Гиппократа, лучше и легче предотвратить, чем лечить.
Только вот возможно ли это?
А что если конфликт поколений изначален для человеческого сообщества?
Тогда – как?
Так, как говорится: "Против лома нет приема"?
И: "Не тратьте, куме, силы, спускайтесь-ка на дно"?
Так?
Обратимся к Льюису Генри Моргану.
Точнее, к его книге под странноватым названием: "Лига ходеносауни или ирокезов", впервые изданной в 1851-м году и сразу же ставшей мировым бестселлером, по крайней мере, на какое-то время.
О ее главной особенности, отличающей ее от всех работ всех предшественников, трудившихся в области освещения жизни и быта каких бы то ни было аборигенов, в своем предисловии к "Лиге" пишет сам Морган: "Поскольку данная работа не опирается на авторитеты, то у читателя может возникнуть вопрос: откуда взят материал для нее, либо же насколько заслуживают доверия высказанные в ней положения. Поэтому тут уместно будет сообщить, что в ранней молодости обстоятельства жизни автора, о которых тут нет смысла говорить, вызвали не только частое общение его с ирокезами, но и привели к усыновлению его племенем сенека".
Неординарностью ситуации написания этой книги в значительной мере была обусловлена и необычность ее содержания, и нетривиальность формы его изложения.
По своей сути книга "Лига ходеносауни или ирокезов" – это конспект того, что удалось увидеть, услышать и – спровоцировать увиденное и услышанное ее автору.
Непосредственно в процессе его пребывания среди ирокезов в качестве… ирокеза.
То есть, в данном случае цивилизованному Льюису Генри Моргану предоставилась уникальная возможность: соединить в себе качества наблюдателя за жизнью нецивилизованных индейцев-ирокезов племени сенека, и – одновременно – непосредственного участника событий, происходящих в этом племени.
Возможность, которой он сполна воспользовался, написав, кроме "Лиги", еще и "Домá и домашняя жизнь американских туземцев", и "Системы родства и свойства человеческой семьи", и "Древнее общество или исследование линий человеческого прогресса", – наилучшая для достоверного понимания иного, принципиально отличающегося от обычного для человека "индустриальной", а, тем более, – "постиндустриальной" эпохи, уклада жизни.
Такого, который во многом странен нам, и пред которым мы, считающие себя людьми цивилизованными, предстаем дикарями.
Да, да, именно так.
Так, в частности, Льюис Морган пишет о той неловкой ситуации, которую он создал своим вопросом, адресованным к ирокезам: как на их языке звучит слово, соответствующее по своему смыслу английскому слову suicide?
То есть, Морган, составляя свой англо-ирокезский и ирокезо-английский словарь, хотел узнать, каким словом у этих – нецивилизованных, казалось бы, людей выражается то, что мы, люди цивилизованные называем самоубийством.
Вполне нормальный вопрос.
На наш, цивилизованный взгляд.
Не правда ли?
Но, как оказалось, спрошенное вызвало не просто недоумение, но – шок.
Возникла многозначительная и тягостная пауза.
Исследователь, проявив недюжинную настойчивость, попытался объяснить, что именно он хочет узнать, но чем больше он объяснял, тем бóльшее смятение в рядах вопрошенных он вызывал своими объяснениями.
В конце концов один из индейцев, предварив свой встречный вопрос всевозможными извинениями, все же спросил: "А зачем человеку себя убивать?".
Поставьте себя на место Льюиса Моргана, и Вы почувствуете, насколько ему стало стыдно.
И за себя, цивилизованного, и за ту цивилизацию, которую он в данном случае представлял.
На сегодня мы уже доцивилизовывались до того, что Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) – при поддержке и под протекторатом ООН – день 10 сентября, начиная с 2003-го года, провозглашен Всемирным днем предотвращения самоубийств (World Suicide Prevention Day), поскольку дошло, наконец, до мировой общественности, что "с этим что-то делать надо, надо что-то предпринять".
Ведь по данным ВОЗ в третьем тысячелетии от самоубийств ежегодно погибает – по явно заниженным данным – около миллиона людей (более точно цифры указать невозможно из-за практически повсеместного стремления государственных органов и официальных учреждений представлять самоубийства, особенно, среди детей и подростков, как несчастные случаи, ведь даже самым задубелым чиновникам иногда бывает стыдно).
То есть, сейчас гибнет от самоубийств больше людей, чем во всех происходящих ныне войнах, вооруженных конфликтах, террористических актах и от всех насильственных убийств, вместе взятых.
Сколько среди самоубийц наличествует сегодня детей и подростков – продуктов и жертв той или иной системы Воспитания – тайна, покрытая мраком официозной статистики и ее идеологов, прикрывающих срам постыдного фиговым листком официальной статотчетности.
Впрочем, ни вóйны, ни вооруженные конфликты, ни террористические акты, ни насильственные смерти, инициаторами, идеологами, организаторами и исполнителями каждой и каждого из которых обязательно являются, опять-таки, продукты той или иной системы Воспитания, также не делают чести нашей цивилизации.
И – не приносят ей ни доблести, ни славы.
И – ни в коей мере не могут служить предметом гордости.
Наоборот – вполне.
В ситуации, вынуждающей испытывать стыд и срам за всю свою цивилизацию, бедняга Льюис Морган оказывался неоднократно.
Например, спросив, о том, какие наказания ирокезами применяются к детям.
Тут же следовала очередная немая сцена.
В неизбывной глубине которой таился невысказанным все тот же сакраментальный встречный вопрос: "А зачем?".
Действительно, зачем наказывать ребенка, если он ведет себя в полнейшем соответствии с его возрастным статусом?
Да, безусловно, ребенок час от часу шалит.
Да, иногда вместе со своими сверстниками всей гурьбой они носятся, как угорелые, и шумят, как оголтелые.
Ну и что?
Это – их прерогатива: шалить, носиться до упаду и – шуметь! – жизнерадостно и жизнеутверждающе.
Да, они – люди.
Но – еще не взрослые.
Которые – тоже люди.
Но – уже не дети.
Всякому возрасту – свое время.
Не-взрослые люди, в обиходе именуемые: "дети", – со временем повзрослеют.
Они остепенятся.
И у них – сами собой – отпадут свойственные юному возрасту желания и стремления.
Как то: проворно лазать по деревьям, оглашая все обозреваемые окрестности победными тарзаньими воплями; или же самозабвенно бегать по лужам, разбрызгивая их содержимое по всем сторонам света.
Не забывая при этом набрызгать на себя и на всех окружающих.
В радиусе досягаемости брызг.
Все – путем.
Естественным.
Ведь все взрослые – это бывшие дети.
И все дети – это потенциально будущие взрослые.
И не следует пытаться преждевременно превращать девочек в бабушек, а мальчиков – в дедушек.
Вот это было бы противоестественно.
То есть, противно Природе.
Природа же не терпит издевательств и надругательств над собой.
За каждое подобное деяние Она воздает.
Соответственно содеянному.
Не безжалостно.
Не беспощадно.
Но – по большому счету – вполне справедливо.
Поскольку Природа не знает жалости и пощады, а вот справедливость как воздаяние, соответствующее содеянному, заложена в самом ее естестве.
Противоестественно отягощенные же преждевременно обрушившейся на них степенностью, чинностью и осанистостью, дети становятся одолеваемыми всевозможными комплексами, маниями и фобиями: ведь они не прошли подобающей их возрасту закалки – с "шишками" на лбу и со ссадинами на локтях и коленках.
Без закалки же нет смекалки.
Отсюда – неизбежные в таких случаях деструктивные для психики и для всей дальнейшей жизни последствия.
Ирокезы же жили в полном согласии с Природой.
По уже упоминавшемуся здесь принципу: всякому возрасту – свое время.
Да, конечно, их взрослые могли порой и шугануть не в меру расшалившихся и расшумевшихся своих "тинейджеров".
Но – беззлобно!
Безугрозно.
Безамбициозно.
Беспретензиозно.
Без нравоучений, наставлений и поучений.
Без возмущений.
Без обобщений.
Без визга, óра и истерик.
Не срывая на детях всю свою – взрослую – злость за свою не-сложившуюся жизнь, за все свои физические немощи и психические расстройства.
Ирокезские же "тинейджеры" к беззлобному их "шуганию" относились с полнейшим пониманием.
Не огрызаясь в ответ, не дерзя, не стремясь действовать по принципу:
"Ах, так?! Ну, мы вам сейчас покажем!!".
Они просто перемещали эпицентр взрыва своих эмоций и выброса своей кипучей и брызжущей во все стороны энергии.
В иное пространство.
Благо, простора для этого у ирокезов в те лучезарные для них времена было предостаточно.
Ну, и где же тут, скажите на милость, конфликт поколений?
Где тут "проблема отцов и детей"??
Не было.
У ирокезов.
Ни того, ни другой.
Как не было у индейцев-ирокезов и наказаний.
Потому что не было и преступлений.
И братоубийств не было.
И – отцеубийств.
И детоубийств.
Вообще – никаких убийств, включая самоубийства.
Не было.
И краж не было.
И – грабежей.
И разбойных нападений.
Все это было привнесено на землю ирокезов носителями цивилизации.
Вместе с: виселицами и электрическими стульями; камерами пыток и камерами предварительного заключения; следственными изоляторами и резервациями; гетто и особыми Воспитательными учреждениями для несовершеннолетних преступников.
Привнесено, привезено, принесено и доставлено.
Вместе с орудиями пыток.
Вместе с "огненной водой" и сифилисом.
То есть, вместе со всем тем "трешем" (от англ. trash – мусор), что, увы, непременно является деструктивным побочным продуктом внедрения нашей – на все лады рекламируемой и пропагандируемой нами же – цивилизации.
По крайней мере, на дико-образном этапе ее проникновения в ту средý, для которой она изначально была инородной.
Вместе с "конфликтом поколений" и "проблемой" "отцов и детей".
Вместе с Системой Воспитания.
Обязательно основанной на таких атрибутах, как – по определению Иммануила Канта – "обетования и угрозы" (см. его "Opus postumum").
Иными словами, непременно зиждущейся на "кнуте" и "прянике", только представленных в иной, нежели у Канта, последовательности.
То есть, на средствах, в определенной мере пригодных для дрессировки животных, но ни в коей мере не приемлемых – в силу своей в силу унизительности и оскорбительности – для отношений между людьми.
Весь этот историко-географический экскурс в этносферу современных Льюису Генри Моргану индейцев-ирокезов потребовался здесь отнюдь не для возбуждения у Вас, уважаемый Читатель острого приступа ностальгии по "ранешним" временам и идиллическим местам, не тронутым благами цивилизации: что было, то прошло, и к прошлому возврата нет.
Сей экзерсис призван лишь предоставить необходимую и, как надеется автор, достаточную информацию и аргументацию.
Для обоснования простого и незатейливого, как вигвам ирокеза, тезиса, гласящего, что проблема: "Отцы и дети", – не была ни изначально, ни имманентно присущей всем человеческим сообществам.
То есть, она имеет свое начало.
Как возникновение существования.
В пространстве.
И – во времени.
Значит, должна иметь и свой конец.
Как прекращение существования.
Но, как прозорливо заметил в свое время Марк Аврелий Августин Философ, пожалуй, единственный в Истории добро/совестный римский император, в Мире нет прекращения, а есть только превращения.
Соответственно, и проблема: "Отцы и дети", – появившись не из ниоткуда, не может исчезнуть в никуда.
В нее, надуманную, была преобразована действительно существующая вот уже, по меньшей мере, 5000 лет – судя по надписям на гробницах-горшках-черепках – ПРОБЛЕМА.
Только – не "отцов и детей".
Эту-то "проблему" как раз и "изобрели" "отцы".
Для того чтобы замаскировать полную свою неспособность справиться с инфицированной ими самими ПРОБЛЕМОЙ.
То есть, с той хворью, которой страдают сами "отцы".
Они же и стремятся не столько разделить с "детьми", но переложить с "больной головы на здоровую" ответственность за нее именно на "детей", фактически "заражая" ею их.
Хворь эта, выдаваемая "отцами" за проблему: "Отцы и дети", – на самом-то деле является ПРОБЛЕМОЙ ДУРНОВАТЫХ "ОТЦОВ" (последнее слово – в кавычках, поскольку в эту категорию, увы, попадают и матери), от которых хронически страдают бедняги-дети (слово "дети" здесь выделено курсивом потому что: см. эпиграф, предваряющий предисловие).
Из которых впоследствии вырастают дурноватые "отцы", от которых… – да, да, Вы не ошиблись в своем предположении – страдают их бедняги-дети!
В точности по схеме:
"У попá была собака, он ее любил.
Она съела кусок мяса, он ее убил.
И, убивши, закопал.
И на камне написáл,
Что…
У попа была собака, он ее любил…"
И так – до бесконечности.
Говоря словами Иммануила Канта, – до "дурной бесконечности геенических мучений" (см. его "Критику чистого разума").
Так что же делать?
Как быть?
Чтобы разорвать-таки порочный круг этой дурной бесконечности?
Да так, чтобы без каких бы то ни было суицидальных потуг, без издевательств и надругательств человека над человеком?
В том числе – и над самим собой.
Как?
Во что же преобразуется проблема дурноватых "отцов", когда ее ослиные уши уже не удастся скрывать в изрядно поношенном, обтрепанном и дырявом мешке под названием Воспитание?
Вопрос, конечно же, интересный, но – преждевременный.
Не разберемся мы с ним, пока не узнаем, откуда же взялась дурь под названиемВоспитание?
Ведь у индейцев-ирокезов ее не было и в помине!
Не было ее и у папуасов, обитавших на острове Маилу и на островах Тробриан.
Что, собственно и засвидетельствовал в своих трактатах британский антрополог и этнограф польского происхождения Бронислав Каспер Малиновский, долгое время живший, по примеру Льюиса Генри Моргана, среди туземцев (курсив обусловлен уничижительным смыслом, вкладываемым обычно в это слово, служащее для означивания нецивилизованных людей).
У "соседей" "тробрианцев" – балийцев – тоже не было Системы Воспитания, судя по тому, что написал о них американский антрополог и социолог Клиффорд Гиртц, также черпавший необходимую информацию непосредственно из своих собственных наблюдений.
На какие же размышления наводят, и к каким, собственно говоря, выводам приводят сведения, почерпнутые из трудов Бронислава Каспера Малиновского, Льюиса Генри Моргана и Клиффорда Гиртца?
Предлагается взять глобус.
На глобусе же – посмотреть.