- Человеческие жертвоприношения?
Герлоф снова кивнул и уточнил:
- Кости рабов или пленников… Наверно, так местные жители хотели задобрить богов. Как я понял, пленников живыми загоняли в болото при помощи длинных шестов… - Он обвел взглядом торфяник. - Наверно, поэтому угри продолжают приплывать сюда год за годом… Они помнят вкус мяса.
- Прекрати, Герлоф!
Тильда невольно сделала шаг назад, прочь от изгороди.
- Прости, - сказал старик. - Поедем дальше?
Заглушив мотор, Тильда вышла из машины и снова помогла выбраться Герлофу. Опираясь одной рукой на плечо молодой женщины, а другой - на трость, Герлоф подошел к дому и постучал в окно.
Через секунду дверь отворилась.
- Добро пожаловать, - сказал Йоаким Вестин.
Выглядел он еще хуже, чем раньше, но он улыбнулся гостям и даже обменялся с ними рукопожатиями. Видимо, он больше не злился на Тильду за ошибку, которую та допустила.
- Выражаю соболезнования, - проговорил Герлоф.
Вестин коротко кивнул, сказав:
- Спасибо.
- Я сам вдовец, - прибавил старик.
- Да?
- Да, но она долго болела… У моей Эллы был диабет, и потом проблемы с сердцем.
- И давно она скончалась?
- Да, много лет назад. Но воспоминания не отпускают до сих пор… и боль тоже…
Вестин посмотрел на Герлофа и сказал:
- Входите.
Дети играли в саду, и в доме было тихо и пустынно. Тильда поняла, что Йоаким все последние недели занимался ремонтом. Во всех комнатах были наклеены новые обои, и пахло свежей краской. Теперь дом больше напоминал жилое помещение.
- У меня такое ощущение, что я перенеслась в прошлое… в девятнадцатый век, - сказала Тильда, переступив порог гостиной.
- Спасибо, - кивнул Йоаким.
Он воспринял слова Тильды как комплимент, хотя молодая женщина имела в виду только размеры комнаты. Сама она ни за что не согласилась бы жить на хуторе.
- Где вы взяли мебель? - поинтересовался Герлоф.
- Мы объездили все антикварные магазины и барахолки здесь и в Стокгольме. Большие комнаты нужно обставлять крупной мебелью. Такую сейчас не делают. Поэтому мы купли старую и отремонтировали.
- Гениальное решение. В нынешние времена люди перестали ценить старинные вещи. То, что сломалось, они сразу выбрасывают, даже не пытаясь починить. Для них важнее покупать, чем беречь.
Герлофу нравится посещать старые дома, догадалась Тильда. Он ценил красивые вещи, потому что знал, скольких трудов стоило их изготовить. Она сама не раз видела, как он рассматривал свои главные сокровища: морской сундук и стопку льняных полотенец. Видно было, что они связаны с самыми дорогими воспоминаниями.
- К этому легко пристраститься, - заметил Герлоф.
- К чему?
- К ремонту старых домов, - с улыбкой ответил Герлоф.
Йоаким покачал головой:
- Это не зависимость. Просто нам не нужно менять кухню каждый год, как это делают теперь богачи… Это всего лишь второй наш дом. До этого мы жили в квартирах.
- А где был первый?
- На окраине Стокгольма. Красивая вилла, которую мы буквально подняли из руин.
- А почему вы переехали сюда? Вам тот дом не понравился?
Йоаким отвел взгляд.
- Дело не в этом. Тот дом нам очень нравился. Но это выгодно по экономическим причинам - менять жилье время от времени.
- Это как же?
- Берешь кредит и находишь в хорошем районе квартиру в плохом состоянии. Ремонтируешь ее по вечерам и выходным, пока живешь в ней. Потом находишь нужного покупателя и продаешь по гораздо более высокой цене, чем та, за которую ты ее купил. Берешь новый кредит и покупаешь в центре другую квартиру в плохом состоянии…
- И потом продаешь?
Йоаким кивнул:
- Спрос на недвижимость очень большой. Все хотят жить в Стокгольме.
- Я не хочу, - возразил Герлоф.
- Но многие хотят. Цены все время растут.
- Так вам с женой нравилось приводить в порядок дома? - спросила Тильда.
- Мы познакомились во время осмотра квартиры, - рассказал Йоаким. - В той квартире жила старушка с кучей кошек. Прекрасная была квартира, но вонь там стояла невыносимая. Мы единственные выдержали там больше пяти минут. Потом мы пошли в кафе и разговорились. Пили кофе и обсуждали, что бы мы сделали с этой квартирой. Это и был наш первый совместный проект.
Герлоф обвел гостиную взглядом.
- И вы планировали сделать то же самое с Олудденом? - спросил он. - Отремонтировать и продать?
- Нет, мы планировали остаться здесь надолго. Сдавать комнаты дачникам, может быть, открыть небольшой пансион. - Йоаким выглянул в окно и добавил: - У нас не было четкого плана, но мы знали, что здесь нам понравится.
В голосе его снова послышалась усталость. А когда Йоаким умолк, тишина огромной гостиной показалась Тильде давящей.
Осмотрев дом, они устроились в кухне пить кофе.
- Тильда сказала, что вы интересуетесь историей хутора, - произнес Герлоф.
- Да-да, - кивнул Йоаким. - Вы что-нибудь знаете о нем?
- Немного. Вы хотите историй с привидениями?
Йоаким поколебался, словно боясь признаться, но через минуту ответил:
- Я хотел узнать, случались ли здесь раньше необычные вещи… Я чувствовал… Может, это мне только показалось, но я чувствовал присутствие мертвых на Олуддене. На хуторе и на маяке. И другие чувствовали то же самое.
Тильда ничего не сказала, но ей вспомнился тот октябрьский вечер, когда она одна ждала Вестина на хуторе. Тогда ей тоже показалось, что в доме кроме нее кто-то есть.
- Покойные всегда рядом с нами, - сказал Герлоф, сжимая в руках кофейную чашку. - Вы же не верите, что они отдыхают себе на кладбище?
- Но ведь похоронены они там?
- Не всегда. - Герлоф кивнул в сторону полей за домом. - Мертвые на острове повсюду. С этим остается только смириться.
Тут везде старые могилы, могильники каменного века. Захоронения железного и бронзового века. Курганы времен викингов… - Он перевел взгляд на окно, в которое было видно, как в тумане поблескивало море. - И там снаружи тоже кладбище. Все восточное побережье - кладбище для сотен кораблей, налетевших на мель и разбившихся вдребезги о скалы, и для всех утонувших моряков. Многие из них даже не умели плавать.
Йоаким покачал головой.
- Я раньше не верил в привидения. Прежде чем мы сюда переехали, я также не верил, что мертвые возвращаются… Но теперь я сам не знаю, во что верить. Здесь столько всего случилось.
В кухне воцарилась тишина.
- Что бы вы ни чувствовали, что бы вы ни думали, нельзя позволять мертвым управлять вами, - наконец тихо произнес Герлоф.
- Знаю, - кивнул Йоаким.
- И опасно пытаться призывать их… и задавать вопросы.
- Вопросы?
- Никогда не знаешь, какой получишь ответ.
Йоаким опустил взгляд в чашку.
- Я много думал об этих преданиях, в которых говорится о том, что они возвращаются, - признался он.
- Кто они - спросил Герлоф.
- Покойные. Соседи рассказали мне историю о том, что каждое Рождество души умерших людей возвращаются домой. Вы слышали об этом?
- Да, это старая история, - ответил Герлоф. - Я слышал ее в разных местах, не только здесь. Считается, что покойные возвращаются, чтобы отпраздновать Рождество с близкими. И если кто-то пытался им помешать, это заканчивалось всегда плохо.
Йоаким прибавил:
- Некоторые верят, что в это время можно увидеть мертвых… Причем не только в церкви, но и дома тоже.
- На Рождество люди зажигают в окнах свечи, - продолжал Герлоф, - чтобы души умерших людей могли найти дорогу домой.
Йоаким подался вперед.
- Но это только те, кто умер на хуторе, или другие покойные тоже?
- Вы имеете в виду моряков? - спросил Герлоф.
- Да. Или других людей, умерших в другом месте. Они тоже возвращаются?
Герлоф бросил взгляд на Тильду и, покачав головой, сказал:
- Это только народное поверье… С Рождеством связано много преданий. Это ведь самое темное время в году. В народе зима давно ассоциируется со смертью. После Рождества дни становятся длиннее, и жизнь возвращается на остров.
Йоаким помолчал и произнес:
- Я жду этого… Жду, когда тьма сменится светом.
Пятью минутами позже они уже стояли на улице, прощаясь. Йоаким протянул руку.
- У вас тут хорошо, - сказал Герлоф, пожимая ее. - Но будьте осторожны в шторм.
- Шторм? Вы имеете в виду снежную бурю?
Герлоф кивнул:
- Она случается не каждый год, но я чувствую, что этой зимой ее не избежать. Во время бури нельзя выходить из дома, особенно детям.
- А как можно узнать, что она надвигается? - спросил Йоаким. - Как вы, местные, определяете, что приближается буря?
- Смотрим на градусник и слушаем прогноз погоды, - с улыбкой ответил Герлоф. - В этом году рано похолодало, это плохой знак.
- Хорошо, спасибо за предупреждение. Мы будем осторожны.
- Вот и молодцы, - сказал Герлоф и пошел к машине, опираясь на Тильду. Внезапно он остановился и обернулся.
- Один только вопрос, - обратился он к Йоакиму. - Как ваша жена была одета в день трагедии?
Улыбка пропала с лица Йоакима.
- Простите?
- Вы помните, во что она была тогда одета?
- Ничего особенно. Сапоги, джинсы и зимняя куртка.
- Они сохранились?
Йоаким кивнул. На лице его отразилось страдание.
- Мне вернули одежду из больницы. В пакете.
- Можно мне ее взять? - спросил Герлоф.
- Взять? Вы имеете в виду одолжить?
- Да, одолжить. Я ничего с вещами не сделаю, только посмотрю.
- Хорошо. Я их еще не распаковывал. Сейчас принесу.
Он вернулся в дом.
- Возьми у него пакет, Тильда, - велел Герлоф, усаживаясь в машину.
Когда Тильда вывела машину из ворот, Герлоф откинулся на спинку сиденья и вздохнул:
- Вот и поговорили. Видно, я все-таки старичок с трубкой, но что поделаешь…
У него на коленях лежал коричневый пакет с одеждой Катрин Вестин.
- Зачем тебе ее одежда? - спросила Тильда.
Герлоф опустил взгляд на пакет и сказал:
- Я вспомнил кое-что, когда мы стояли у торфяника. Как приносили людей в жертву.
- Что ты имеешь в виду? Что Катрин Вестин принесли в жертву?
Герлоф некоторое время разглядывал в окно торфяник.
- Я расскажу тебе больше после того, как осмотрю одежду, - наконец ответил он.
Когда они выехали на проселочную дорогу, Тильда сказала:
- Меня встревожил этот разговор.
- Встревожил? - переспросил Герлоф.
- Я тревожусь за Йоакима… И за детей. Такое ощущение, что Вестин верит во все то, о чем мы говорили в кухне.
- Да. Но ему было полезно поговорить. Он все еще горюет по своей жене. Что в этом удивительного?
- То, что он говорит о ней так, как будто она все еще жива… Как будто они скоро встретятся…
20
Прошло две недели с ограбления дома на пасторском хуторе, прежде чем братья Серелиус снова дали о себе знать. Одним темным декабрьским вечером они просто постучались в дверь к Хенрику, причем выбрав для этого самый неподходящий момент.
К тому времени стук в его квартире стал невыносимым, как капающая из крана вода, которую невозможно остановить. Сначала Хенрик думал, что все дело в старинной лампе, и после трех бессонных ночей отнес ее в машину. На следующее утро Хенрик съездил к сараю и оставил лампу там.
Однако наступившей ночью стук продолжился. Теперь он шел из стены в прихожей, но не из одной и той же: казалось, звук постоянно перемещается за обоями.
Значит, дело было не в лампе. Но тогда в чем? Что еще он с собой принес из леса или из того склепа, в который заполз впопыхах?
Или это какой-то дух просочился в квартиру через чертову спиритическую планшетку братьев Серелиус. В те вечера, когда они сидели за кухонным столом, уставившись на идиотский стакан под пальцем Томми, Хенрик явно ощущал в комнате чье-то присутствие.
Но что бы это ни было, оно действовало Хенрику на нервы. Каждый вечер он бродил между прихожей и спальней, не в силах заставить себя выключить свет и лечь спать. Ему было страшно. По-настоящему страшно.
В отчаянии Хенрик даже позвонил своей бывшей девушке Камилле. Они не разговаривали несколько месяцев, но, похоже, она была рада его звонку. Они проговорили целый час.
В последние три дня нервы у Хенрика были на пределе, и появление на пороге Томми и Фредди не улучшило ситуацию. На Томми были солнечные очки. Руки его нервно подергивались, когда он сказал:
- Впусти нас.
Эту встречу нельзя было назвать радостной. Хенрик ждал, что братья Серелиус отдадут ему его долю, но, как оказалось, им не удалось продать ничего из награбленного. Зато они хотели совершить еще один налет, против которого был Хенрик. Более того, он не мог сейчас ничего обсуждать с ними, поскольку был занят, о чем и сказал.
- Да брось ты, - проговорил Томми.
- Кто там? - спросила Камилла из комнаты. Братья вытянули шеи, чтобы разглядеть обладательницу женского голоса.
- Это мои приятели, - сказал через плечо Хенрик. - Из Кальмара. Они ненадолго.
Томми опустил очки и пристально посмотрел на Хенрика. Увидев выражение глаз Томми, Хенрик тут же вышел на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь.
- Поздравляю! - сказал Томми. - Старая или новая?
- Это моя бывшая девушка, Камилла, - тихо произнес Хенрик.
- Она что, снова с тобой?
- Я позвонил ей, - ответил Хенрик. - Но она сама предложила встретиться.
- Как мило, - сказал Томми без тени улыбки. - И что мы теперь будем делать?
- С чем?
- С нашим сотрудничеством?
- Оно закончено. Осталось только поделить деньги.
- Нет.
- Да.
Они в упор посмотрели друг на друга.
- Мы не можем обсуждать это на лестнице, - сказал Хенрик. - Пусть один из вас зайдет.
Фредди неохотно пошел обратно к фургону. Хенрик втянул Томми в кухню и закрыл за ними дверь. Понизив голос, он проговорил:
- Давай закончим сейчас. И вы сразу уедете.
Но Томми по-прежнему больше интересовала Камилла, чем работа, и он громко спросил:
- Так она снова тут живет? Вот почему у тебя такой чертовски усталый вид?
Хенрик покачал головой:
- Нет, не в этом дело. Я не могу спать.
- Совесть заела, - усмехнулся Томми. - Но старик выживет. Они его подлатали.
- А кто его покалечил, вспомни!
- Ты его и покалечил. Ты пнул его, помнишь?
- Ты спятил? Я же был в прихожей все время.
- Ты ему всю руку расплющил своим сапогом, Хенке. Если нас найдут - всех засадят.
- Заткнись! - Хенрик бросил взгляд на закрытую дверь и, снова понизив голос, сказал: - Я не могу это сейчас обсуждать.
- Ты хочешь деньги или нет?
- Конечно хочу. Но только свою долю. Мне больше не надо.
- Как же не надо? А девчонка? Такие дорого обходятся.
Хенрик со вздохом произнес:
- Дело не в деньгах. Нам нужно срочно избавиться от краденого. Надо все продать.
- Мы и продадим. Но сперва провернем последнее дельце. Съездим на север, на тот хутор.
- Какой еще хутор?
- Хутор с картинами, о котором говорил Алистер.
- Олудден, - тихо сказал Хенрик.
- Вот именно. Какой вечер тебе подходит?
- Погоди… Я был там летом. Там нет никаких картин. И кроме того…
- Что?
Хенрик молчал, вспоминая пустынные комнаты Олуддена. С Катрин Вестин было приятно работать. Она жила там одна с двумя маленькими детьми. Но сам дом производил гнетущее впечатление, несмотря на то что Вестины все там прибрали и перекрасили. Ему не хотелось туда возвращаться, особенно сейчас, в декабре.
- Ничего, - ответил он. - Но я не видел там никаких картин.
- Наверняка они их прячут, - предположил Томми.
В комнате раздался стук. Хенрик дернулся. Но это стучали в дверь. Он открыл. За дверью стояла Камилла. Выражение лица у нее было обеспокоенное.
- Вы закончили? - спросила она. - Если нет, может, лучше я пойду домой, Хенрик?
- Закончили, - кивнул он.
Камилла была невысокой и хрупкой девушкой, почти на две головы ниже мужчин. Томми вежливо улыбнулся ей и протянул руку.
- Привет, я Томми, - произнес он таким любезным тоном, какого Хенрик раньше никогда у него не слышал.
- Камилла. - Девушка пожала протянутую руку.
Кивнув Хенрику, Томми пошел к выходу.
- Созвонимся, - сказал он на прощание.
Заперев дверь за Томми, Хенрик прошел в комнату и сел на диван рядом с Камиллой. Они снова включили фильм, который смотрели до прихода незваных гостей.
- Ты думаешь, мне стоит остаться, Хенрик? - спросила Камилла, когда фильм закончился. Часы показывали одиннадцать.
- Если хочешь, конечно, оставайся.
В полночь они лежали рядом в постели, и Хенрик чувствовал себя так, словно последних шести месяцев не было. Просто чудо, что Камилла вернулась. Теперь все было так, как и должно было быть. Оставалось только решить проблему с братьями Серелиус.
И этим странным стуком в стене.
Хенрик прислушался, но в комнате слышалось только ровное дыхание Камиллы, заснувшей сразу, как только они легли. Тишина. Никакого стука.
Хенрику не хотелось о нем думать. Не хотелось думать ни о стуке, ни о братьях Серелиус, ни об Олуддене.
Камилла вернулась, но по-прежнему было непонятно, какие чувства она к нему испытывает. Хенрик не решался спросить. Но, в любом случае, она больше не жила с ним. А вернувшись с работы следующим утром, Хенрик нашел квартиру пустой. Он позвонил Камилле, но она не взяла трубку.
Вечером он снова лежал один в постели, но стоило ему погасить свет, как из прихожей донесся стук. Он шел прямо из стены. Упорный и раздражающий.
Хенрик приподнял голову с подушки.
- Заткнитесь! - прокричал он в темноту.
Стук прекратился, но через секунду возобновился.