В Петрограде в самом городе во время войны было около 2 тысяч членов партии, плативших взносы, а перед Апрельской конференцией - 16 тысяч. В Кронштадте была небольшая подпольная организация, а теперь - 3 тысячи большевиков, в Гельсингфорсе - тоже 3 тысячи, в Выборге - 560. В Москве - 7 тысяч большевиков, а вместе с областью - 13 тысяч, .причем в одном Иваново-Вознесенске 3% тысячи. В Саратове - более 1% тысяч, в Самаре - 2 700, в Казани - 400; на Урале нелегальная работа велась в девяти местах, а перед Апрельской конференцией существовало 43 организации с 16 тысячами большевиков; в Луганске до Февральской революции - 100 большевиков, а сейчас - 1% тысячи.
Вышло уже несколько большевистских газет кроме "Правды". В Москве издавался "Социал-демократ" с тиражом в 60 тысяч, на Урале - "Уральская правда" и "Вперед" (в Уфе), в Гельсингфорсе - "Волна", в Кронштадте - "Голос правды", в Екатеринославе - "Звезда", в Харькове - "Пролетарий", на Кавказе - "Кавказский рабочий", в Поволжье по газете - в Саратове, Самаре и Казани.
Быстро росло влияние большевиков. На Урале они вели за собой почти все советы. Всюду установили восьмичасовой рабочий день и организовали контроль над промышленностью. "В Донбассе, - рассказывал делегат, - сейчас фактически Луганск в руках рабочих. Если будут еще работники, то власть, несомненно, будет в руках большевиков... Шахтеры всюду: в комиссариатах и милиции, в советах рабочих и солдатских депутатов, они занимают даже должности судей. Все организации в руках шахтеров, так что шахтеры - полноправные хозяева рудников"[226].
Большевики вели работу среди военнопленных - немцев, австрийцев, чехословаков. В Луганске еще до революции 1917 года среди военнопленных существовала большевистская организация в количестве 40 человек, после революции в ней стало более ста. На Урале несмотря на приказ военного министра Гучкова о воспрещении военнопленным участвовать в демонстрациях большевики привлекли германцев и австрийцев на празднование 1 мая. Сотни прекрасных организаторов, тысячи преданных революции борцов вышли из военнопленных в результате работы большевиков.
В ряде мест большевики организовали деревенские ячейки. В Пензе крестьянский съезд пошел за большевиками, крестьяне постановили конфисковать помещичьи земли, а весь инвентарь передать в общественное пользование. В Подмосковной области, в Поволжье, на Украине большевикам удалось взять в свои руки руководство некоторыми крестьянскими советами.
Там, где сильно было влияние большевиков, революция ушла дальше, чем в центре. Делегат от Подмосковного района рассказывал: "Вся власть в Орехово-Зуеве в руках рабочих. Носить оружие без разрешения совета нельзя. Крестьяне идут рука об руку с рабочими... Характерна история с торфом. Мы заявили капиталистам, что если они не дадут топлива, не создадут возможности работать, мы фабрику отчуждаем... Тов. Ленин говорит - захват власти в руки совета рабочих и солдатских депутатов, - а нам уже нечего делать"[227].
Ленин на Апрельской конференции подробно остановился на том, что места обгоняют центр: "Материалы, представленные товарищами о деятельности советов, получились хотя и не полные, но замечательно интересные. Может быть, это самый важный материал из сведений, которые дала конференция, материал, который дает возможность проверить наши лозунги действительным ходом жизни. Картина полученного располагает нас к оптимистическим выводам. Движение началось в центрах, там первое время вся энергия пролетариата была направлена на борьбу. Масса энергии убита на борьбу с царизмом. Этой борьбой в Петрограде устранена центральная государственная власть. Сделано гигантское дело...
Из центра революция переходит на места. Это то, что было во Франции, - революция становится муниципальной. На местах движение показывает, что там большинство за крестьян, за рабочих, там меньше всего получилось руководства из буржуазии, там массы не растерялись. Чем больше мы собираем данных, тем более это нам показывает, что чем больше пролетарского состава населения, чем меньше промежуточных элементов, тем лучше революция идет на местах"[228].
Доклады с мест показали, как далеко продвинулась революция вперед там, где большевики руководили рабочими и трудящимися массами. В ряде промышленных областей советы рабочих, и солдатских депутатов стали хозяевами положения. Правительственные органы были безвластны. Они не могли отдавать распоряжения без утверждения совета. Советы организовывали продовольственное дело. Они взяли под свой контроль промышленность, следили за продолжением работ на фабриках и заводах.
Доклады с мест еще раз подтвердили, что всей своей практическо-политической работой большевики были подготовлены к "апрельским тезисам" Ленина.
В 10 часов утра 24 апреля в одной из аудиторий Стебутовских женских курсов открылась Апрельская всероссийская конференция большевиков. Ленин произнес небольшую вступительную речь. Он говорил, что предвидение великих основателей коммунизма оправдалось: всемирная война неизбежно привела к революции. Великая честь начать революцию выпала на долю российского пролетариата, но он не должен забывать, что русская революция - только часть международной революции.
"Только под этим углом зрения мы и можем определять наши задачи"[229], закончил Ленин свою речь.
Конференция постановила приветствовать первых интернационалистов -Ленина и Карла Либкнехта, которого германские империалисты посадили в тюрьму. Конференция предложила президиуму найти способ передать приветствие большевиков Либкнехту в тюрьму.
После вступительного слова Ленина конференция утвердила порядок дня:
1. Текущий момент (война и Временное правительство и пр.).
2. Мирная конференция.
3. Отношение к советам рабочих и солдатских депутатов.
4. Пересмотр партийной программы.
5. Положение в Интернационале и наши задачи.
6. Объединение социал-демократических интернационалистских организаций.
7. Аграрный вопрос.
8. Национальный вопрос.
9. Учредительное собрание.
10. Организационный вопрос.
11. Доклады по областям.
12. Выборы Центрального комитета.
Центральным пунктом работ конференции были доклады Ленина по текущему моменту и аграрному вопросу, развившие "апрельские тезисы".
Анализ и выводы докладов Ленина в главном сводились к следующему.
Основной признак, по которому марксисты определяют характер революции, - переход власти из рук одного класса в руки другого. В феврале власть перешла из рук крепостников-помещиков в руки буржуазии и капиталистических помещиков, т. е. помещиков, хозяйничающих по-буржуазному. К власти пришел новый класс - буржуазия, и с этой точки зрения Февральская революция была буржуазной.
Но пришедшая к власти буржуазия должна была разрешить три задачи: кончить войну, дать землю крестьянам и вывести страну из хозяйственного кризиса.
Могла ли буржуазия кончить войну? Война - неизбежное следствие капиталистического развития. Пока остается капитализм, неизбежно будут продолжаться и войны. Современная война со стороны обеих групп воюющих держав есть война империалистская, т. е. война, которую ведут капиталисты из-за господства над миром, из-за выгодных рынков, из-за удушения слабых народностей. Переход власти из рук царя Николая Романова в руки правительства помещиков и капиталистов не изменил характера войны со стороны России. Новое правительство продолжает захватную, грабительскую войну. Оно подтвердило все прежние царские договоры, обещающие русским капиталистам ограбление Китая, Турции, Персии и т. д. Новое правительство, отстаивающее интересы капитала, не может отказаться от аннексий, т. е. от завоевания чужих стран, или от насильственного удержания в пределах России каких-либо народностей. В лучшем случае, под давлением масс, буржуазия могла бы кончить данную войну миром. Но это был бы империалистский мир за счет слабых и угнетенных народов. Такой мир неизбежно повел бы к новой войне.
Могла ли буржуазия дать землю крестьянам? Помещичья земля была заложена и перезаложена в буржуазных банках. Отобрать у помещиков землю значило ударить по карману буржуазию. В лучшем случае, если бы низы оказали сильное давление, буржуазия могла бы пожертвовать частью ради спасения целого и отдала бы часть земли крестьянам за выкуп. Но это не решило бы аграрного вопроса. Кроме того война настолько разорила крестьянское хозяйство, что по-старому вести его было нельзя. Требовались орудия, скот, а добыть все это можно только революционным путем, отобрав у буржуазии ее капиталы.
На Петроградской конференции большевиков, которая состоялась накануне Апрельской конференции, Ленин говорил: "С национализацией земли буржуазия может помириться, если крестьяне возьмут землю. Мы, как пролетарская партия, должны сказать, что одна земля еще не накормит. Для обработки ее нужно будет, следовательно, устроить коммуну... Кадеты уже действуют, как чиновники. Говорят крестьянству: "Жди Учредительного собрания". Только наша партия дает лозунги, действительно двигающие революцию вперед"[230].
Буржуазия, разумеется, могла бы попытаться "поправить" хозяйство, но только за счет крестьянской бедноты и рабочих, переложив на их плечи все издержки.
Буржуазия, захватившая власть, не в состоянии была решить ни одной задачи революции. Да она и власть брала для борьбы с революцией. Разрешить же задачи революции мог только новый класс, в руки которого и следует передать власть, т. е. класс рабочих. "Своеобразие текущего момента в России, - говорил Ленин, - состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства"[231].
Своеобразие момента, таким образом, заключалось в переходе от буржуазно-демократической революции к социалистической, или, как говорил Ленин, в перерастании буржуазной революции в социалистическую.
Такой переход власти в руки пролетариата отнюдь не требовал немедленного восстания против Временного правительства. Его нужно было свергнуть, но не в данный момент, не прямым штурмом. Страна пользовалась почти полной политической свободой. Правительство не применяло еще против революции насилия, ибо оружие фактически находилось в руках масс. Рабочие и крестьяне в войне заинтересованы не были. Оборонческие настроения у них были только наносным явлением, результатом "добросовестного заблуждения", как выражался Ленин, ввиду чего и нужно было помочь рабочим и "терпеливо" разъяснять им их заблуждение, как рекомендовал Ленин. "Очень широкие массы "революционных оборонцев", - читал Ленин проект резолюции на конференции, - необходимо признать добросовестными, т. е. действительно не желающими аннексий, захватов, насилия над слабыми народами, действительно стремящимися к демократическому, не насильническому миру между всеми воюющими странами. Это необходимо признать потому, что классовое положение пролетариев и полупролетариев города и деревни (т. е. людей, живущих целиком или отчасти продажей своей рабочей силы капиталистам) делает эти классы незаинтересованными в прибыли капиталистов"[232].
Это место резолюции Ленин так пояснял на конференции: "Нет никакого сомнения, что пролетариат и полупролетариат не заинтересованы в войне как класс. Они идут под влиянием традиций и обмана. У них нет еще политического опыта. Отсюда наша задача - длительное разъяснение. Мы не делаем ни малейших принципиальных уступок, но к ним мы не можем подходить, как к социал-шовинистам. Эти элементы населения никогда социалистическими не были, никакого понятия о социализме не имеют, они только просыпаются к политической жизни. Но их сознание растет и ширится с необыкновенной быстротой. К ним надо уметь подойти с разъяснением, и это является самой трудной задачей, в особенности для партии, которая вчера еще находилась в подполье"[233].
Советы объединяли большинство рабочих и трудящихся крестьян. Но руководство советами попало в руки эсеров и меньшевиков, передавших власть Временному правительству. Последнее опиралось на советы, и свергнуть его можно было, только завоевав в советах большинство.
Эти условия создавали крайне редкое явление в революции: власть из рук Временного правительства могла быть мирным путем передана советам. Нужно было только изолировать мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков, вырвав из-под их влияния широкие массы.
"Вся власть советам" - таков был лозунг партии на этом этапе революции.
Под властью советов Ленин вовсе не понимал, что из Временного правительства изгоняются капиталисты, а на их место сажают представителей советов.
Троцкий, совершенно извратив большевистскую линию, в своей статье "Уроки Октября" считал, что его предложение передачи власти 10 Пешехоновым (мелкобуржуазный социалист. - Ред.) вместо 10 министров-капиталистов совпадает с лозунгом Ленина "Вся власть советам". Дело не в замене министров-капиталистов министрами-социалистами. Лозунг Ленина означал слом буржуазного государственного аппарата и замену его новым советским государственным аппаратом.
В советах большинство принадлежало меньшевикам и эсерам, партия большевиков находилась в меньшинстве. Но такие советы, взявшие власть, находились бы под непрерывным давлением масс, члены их свободно избирались бы и переизбирались. В такой обстановке меньшевики и эсеры либо двигались бы вперед, пытаясь разрешать задачи революции, либо, что вероятнее, топтались бы на месте и тем разоблачили бы самих себя. Рабочие и крестьяне пошли бы за большевиками, на деле борющимися за интересы трудящихся, большевики оказались бы в советах в большинстве. Подлинно революционная большевистская партия, получив большинство, приступила бы к выполнению своей программы: заключению демократического мира, конфискации помещичьих земель и наделению трудящихся землей и орудиями ее обработки и к немедленному восстановлению хозяйства за счет капиталистов путем национализации банков и крупнейших предприятий. Эти меры не знаменовали бы собой немедленного перехода к социализму, но в сумме составили бы первые шаги к социалистическому преобразованию России. "Каковы же задачи революционного пролетариата? - спрашивал Ленин на Апрельской конференции большевиков и отвечал: - Главный недостаток и главная ошибка всех рассуждений социалистов в том, что вопрос ставится слишком обще - переход к социализму. Между тем надо говорить о конкретных шагах и мерах. Одни из них назрели, другие еще нет. Сейчас мы переживаем переходный момент. Мы явно выдвинули формы, которые не походят на формы буржуазных государств: советы рабочих и солдатских депутатов - такая форма государства, которой ни в одном государстве нет и не было. Это такая форма, которая представляет первые шаги к социализму и неизбежна в начале социалистического общества. Это факт решающий...
Для чего мы хотим, чтобы власть перешла в руки советов рабочих и солдатских депутатов?
Первой мерой, которую они должны осуществить, является национализация земли... Надо отменить частную собственность на землю. Это та задача, которая перед нами стоит, потому что большинство народа за это стоит. Для этого нам нужны советы. Эту меру провести со старым государственным чиновничеством невозможно.
Вторая мера. Мы не можем стоять за то, чтобы социализм "вводить" - это было бы величайшей нелепостью. Мы должны социализм проповедывать. Большинство населения в России - крестьяне, мелкие хозяева, которые о социализме не могут и думать. Но что они могут сказать против того, чтобы в каждой деревне был банк, который дал бы им возможность улучшить хозяйство. Против этого они ничего сказать не могут. Мы должны эти практические меры крестьянам пропагандировать и укреплять в них сознание необходимости их.
Другое дело - синдикат сахарозаводчиков, это есть факт. Здесь наше предложение должно быть непосредственно практическим: вот эти уже созревшие синдикаты должны быть переданы в собственность государству. Бели советы хотят брать власть, то только для таких целей. Больше ее не для чего им брать. Вопрос стоит так: либо дальнейшее развитие этих советов, либо они умрут бесславной смертью, как было в Парижскую коммуну. Если нужна буржуазная республика, то это могут сделать и кадеты"[234].
Выдвинув лозунг "Вся власть советам" для переходного периода, Ленин указал, какова должна быть конкретная программа советов, получивших всю власть.
Лозунг "Вся власть советам" означал, как говорит Сталин, "разрыв блока меньшевиков и эсеров с кадетами, образование советского правительства из меньшевиков и эсеров (ибо советы были тогда эсеро-меньшевистскими), право свободной агитации для оппозиции (т. е. для большевиков) и свободную борьбу партий внутри советов в расчете, что путем такой борьбы удастся большевикам завоевать советы и изменить состав советского правительства в порядке мирного развития революции. Этот план не означал, конечно, диктатуры пролетариата. Но он, несомненно, облегчал подготовку условий, необходимых для обеспечения диктатуры, ибо он, ставя у власти меньшевиков и эсеров и вынуждая их провести на деле свою антиреволюционную платформу, ускорял разоблачение подлинной природы этих партий, ускорял их изоляцию, их отрыв от масс"[235].
Исходя из оценки текущего момента, Ленин предлагали соответствующую тактику: разъяснять массам на каждом шагу, что Временное правительство контрреволюционно и не способно дать ни мира, ни земли; доказывать, что меньшевики и эсеры - лишь прислужники буржуазии, что власть у капиталистов можно отнять, только вскрыв предательскую сущность соглашательских меньшевистско-эсеровских партий. В период подготовки пролетарской революции наибольшую опасность для нее представляют мелкобуржуазные соглашательские партии. Отвлекая массы от борьбы с врагами своей проповедью соглашения с буржуазией, они размагничивают волю к борьбе, демобилизуют рабочих и других трудящихся. Нельзя готовить массы к решительной схватке с буржуазией без разоблачения и изоляции соглашательских партий. Нужно было сплотить вокруг партии все подлинно революционные элементы, способные идти до конца, и изолировать оборонцев, сторонников "войны до победы".
Эту тактику большевиков, рассчитанную на мирный переход всей власти к советам, Ленин так объяснял на Апрельской конференции: "У некоторых является мысль, не отреклись ли мы от себя: ведь мы пропагандировали превращение империалистской войны в гражданскую, а теперь мы говорим против нас самих. Но в России первая гражданская война кончилась, мы теперь переходим ко второй войне - между империализмом и вооруженным народом, и в этот переходный период, пока вооруженная сила у солдат, пока Милюков и Гучков еще не применили насилия, эта гражданская война превращается для нас в мирную, длительную и терпеливую классовую пропаганду. Если мы говорим о гражданской войне прежде, чем люди поняли ее необходимость, тогда мы, несомненно, впадаем в бланкизм. Мы за гражданскую войну, но только тогда, когда она ведется сознательным классом. Можно свергать того, кто известен народу, как насильник. Теперь же насильников никаких нет, пушки и ружья у солдат, а не у капиталистов, капиталисты не насилием берут сейчас, а обманом, и кричать сейчас о насилии нельзя - это бессмыслица"[236].