Иван Ильин. Монархия и будущее России - Игорь Зернов 14 стр.


За последние двести лет идея формальной демократии не только выдвинута в качестве всемирной политической панацеи, но и принудительно насаждается в зависимых от Запада странах.

Превознесение демократии, на наш взгляд, имеет исторически ограниченный промежуток времени и в настоящее время близится к закату. Народы мира все в большей степени осознают невозможность демократии, как формы власти, способной решить их проблемы. Демократия – не панацея. Как и другие формы власти, она не в состоянии сама по себе решать все возрастающие проблемы государств. Государственная форма власти является воплощением народной жизни. Именно поэтому нелепо говорить о единой форме государственного правления для совершенно разных народов, неповторимых в своей индивидуальности. Об этом же писал К.Н.Леонтьев – идейный предшественник Ильина: "Государственная форма у каждой нации, у каждого общества своя"… .

Многие страны, называя себя демократическими, в решении государственных задач используют возможности других форм власти. И напротив, Англия, Канада, Япония и ряд других государств, официально именуя себя монархиями, в своей государственной жизни далеки от монархического уклада.

Для многих русских эмигрантов того времени демократия заменила религиозную веру, превратилась в высшую цель жизни. Для них демократия была жизненным знаменем, священной догмой, заветным идеалом, который лишь необходимо провозгласить в будущей России для новой прекрасной жизни. Ильин отмечает, что вера в демократию господствовала в Европе в 20-е годы XX века и ничуть не уменьшилась к середине века.

В международном плане Ильин подчеркивал, что другие, прежде всего западные страны, России нe знают, не понимают, боятся и радуются всякому ее ослаблению. Вслед за славянофилами XIX века Ильин в середине XX века вновь заявляет о неизменности и неизбывности вражды Запада к России. М.В. Ломоносов и А.С. Пушкин первыми поняли наши отличия от Европы, а Ф.И. Тютчев, Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский писали о незнании и непонимании Европой русского уклада жизни. Запад всегда боялся России и радовался ее бедам. И в середине XX-го столетия Ильин подтверждает старое наблюдение об отсутствии у России в мире искренних друзей. Ильин прошел тот же путь, что до него прошли многие русские люди, в числе которых в XIX веке были такие выдающиеся личности как Н.М.Карамзин и А.И.Герцен: от преклонения перед Западом до сомнения, разочарования и, наконец, отрицания. Особенно негативным было отношение Ильина к Германии. Анализируя отношение Запада к России, Ильин приходит к выводу, что Европе чужд русский язык и русская православная религиозность, русское созерцание мира, природы и человека. Ильин не возвышает и не унижает русских. Как ученый, он лишь констатирует познанное, добавляя, что время не властно над характером народов. Будущей России нужна трезвость в оценке намерений Запада. Не поддаваться "сентиментальным иллюзиям" характерным для русской души, а стремиться к точному предвидению международной обстановки.

По мнению Ильина, "Запад живет волей и рассудком, мы – сердцем и воображением. У нас свобода духа выше формальной правовой свободы. У нас вся культура – своя, иная. У нас есть дар вчувствования, перевоплощения, а у западников – нет" .

Ильин отторгал западные "ценности". Он резко и решительно отвергал возможность установления демократии в России, считая чисто формальное подражание Западу недопустимым. "Русский человек должен перестать поклоняться чужим идолам и дьяволам. Он должен "вернуться к себе", к живым и драгоценным корням своей национальной культуры. Он должен понять, принять и выговорить свою русскую Идею, с тем чтобы затем осуществить ее во всем – в религии и в науке, в праве и государственной форме, в искусстве и труде, в суде, в медицине и в воспитании" .

Задолго до отечественных "демократов" конца XX столетия Ильин предрекал: "Политические доктринеры скажут нам: "Россия должна сделаться демократическим государством как можно скорее и во что бы то ни стало, любою ценою. Это главное, это самое важное. Если она при этом еще и еще пострадает, то это несущественно. Пусть осуществится демократия, хотя бы ценою всероссийского распада и нового значительного уменьшения народонаселения в России! За науку свободы никакая цена невысока. Надо выбирать. Одно из двух: или тоталитарное рабство – или последовательная демократия. Третьего исхода нет!"

Ильин особо подчеркивал, что если и можно предвидеть наиболее сокрушающий удар по посткоммунистической России, так это и было бы водворение в ней демократических устоев. Нет ничего гибельнее для будущей России, чем насаждение в государстве демократических порядков, к которым страна абсолютно не подготовлена. "Доктринеры от демократии" внушили себе раз навсегда, что демократическая форма государственной жизни есть высшая и самостоятельная ценность, воздух бытия, свет жизни, радость существования, гарантия всяческой справедливости, смысл творчества. Так они ставили вопрос перед началом революции… Казалось бы, опыт 1917 года мог бы их научить" .

В середине прошлого столетия Ильин предостерегал о "двойном" подходе "демократов" к событиям в России, при которых всякое неугодное Западу действие будет трактоваться в самом превратном для России смысле и, напротив, для самых античеловечных поступков будут требовать "гуманности". Следование советам доктринеров от демократии приведут к развалу российского государства, вымиранию русского народа и гражданским войнам. Демократия во что бы то ни стало, полагал Ильин, в феврале 1917 года уже один раз привела Россию к тоталитарной диктатуре, в будущем это приведет к антикоммунистической диктатуре. К тому же, при отсутствии сильной государственной власти национальные обиды и претензии других народов будут поощряться и разжигаться и врагами России извне и "своими" предателями.

Для государственного устройства требуется возвращение на свой исторический путь с новыми творческими идеями, с продуманными планами и зажигающей энергией. Те идеи, что предлагает нам Запад в наставлениях Ватикана, мировой закулисы, попытках "привязать свой челнок к корме большого корабля" фальшивы, исторически безнадежны, антинациональны и, в конечном счете, преследуют собственные выгоды в ущерб России. Русский народ и государство возродится только собственными силами. В этом для Ильина сомнений никогда не было.

По сравнению со своими предшественниками-славянофилами он гораздо решительнее и резче в оценках. Никто, кроме него, в XX веке не позволял себе столь однозначно и бесповоротно высказываться в отношение недостатков западной формальной демократии и неприемлемость ее для России. Вся послевоенная публицистическая деятельность Ильина буквально пронизана убежденностью неприятия формальной западной демократии. Он пишет: "Мы должны понимать и помнить, что всякое давление с запада, откуда бы оно ни исходило, будет преследовать не русские, а чуждые России цели…"

Ильин твердо отделяет исторически выверенные образцы демократии от современной ему формальной западной демократии. Одновременно он против настоящей демократии в России, ибо считает ее губительной для российского государства, тупиковым путем, который принесет России лишь новые беды. Постсоветская Россия будет не в состоянии усвоить и освоить демократические ценности и традиции, так как весь опыт и история русского народа и государства исходили из другого образа жизни. Если насаждать в России истинные демократические ценности, то и они не приведут Россию к процветанию, так как у русских людей нет ни особого душевного уклада, характерного для республикански мыслящих людей, ни демократических традиций в прошлом: исторических, географических, духовных, религиозных. "Надо совсем не знать или политически не постигать Россию, чтобы быть русским республиканцем", – пишет Ильин. "Провозглашение" республики, – уверен Ильин, – в еще более худшем виде повторит гибельный вариант Временного правительства 1917 года" .

На протяжении всего прошлого столетия господствовал предрассудок, будто защитой от тоталитарного режима является демократия, а всякое отступление от демократии ведет к авторитаризму и тоталитаризму. Однако не следует путать авторитаризм с тоталитаризмом. Авторитаризм нельзя считать предшественником тоталитарной формы, потому что он никогда не стремился к всепоглощающему контролю за человеком. Его государственный ресурс не имел возможности к постоянной властной опеке. Авторитарный строй не претендует на полный, всеохватывающий контроль государственного регулирования. Он не отрицает и народное представительство на разных уровнях власти, но представляет ему лишь совещательные права, так как глава государства, принимая или не принимая мнения других, властвует самостоятельно. Тоталитаризм в истории человечества стал возможен только в XX веке с развитием технических достижений, возможностями контроля и манипуляции сознанием со стороны власти как над отдельным человеком, так и над обществом в целом. Тоталитарный режим в прежние века был невозможен чисто из технических условий, хотя о попытках его установления известно с древнейших времен. При тоталитарном строе государство всецело вмешивается в жизнь граждан, подавляя их самостоятельность и самодеятельность во всех областях жизни, включая и личную жизнь. Тоталитарный режим характеризуется всеохватным объемом и всепроникающим управлением со стороны власти. Ильин не считает его ни правовым, ни государственным, называя "социально-гипнотической машиной" , в котором люди уже не столько граждане своей страны, сколько исполнители диктаторской воли. Причем, по Ильину, важна не столько официально декларируемая форма государственного устройства – федеральная, республиканская, авторитарная – а фактическая организация управления: тотального управления и регулирования от центра до периферии.

События XX века показали, что формальная демократия способна преображаться в тоталитарную форму власти, при которой декларируемые права и свободы отнюдь не мешают тотальному контролю за образом мыслей и поведением человека. Ильин первым в XX веке отметил склонность, тенденцию скатывания, свертывания демократических порядков к тоталитарным. "…тоталитарный строй не случайное явление, он родился из качественного снижения и духовного вырождения демократии…", – пишет философ. Формализация демократии – важнейшая предпосылка тоталитаризма, которая связана с духовным кризисом европейского общества XIX–XX веков. Становлению тоталитарных режимов во многом способствовала европейская социал-демократия, активно проявившая себя уже в XIX веке. Именно в демократическом движении, в демократических устремлениях со времен Великой французской революции увидел Ильин возможности возникновения благоприятных условий для тоталитарных режимов. "В XIX веке никто не предвидел, что декорации демократии вдруг раздвинутся и что из-за них выступит тоталитарный поработитель" , – отмечает Ильин.

Тоталитарный строй – общемировое явление XX века, связанное с духовной и культурной деградацией человечества. Ильин остается верен себе, когда в числе предпосылок тоталитаризма называет неразвитость народного правосознания. В условиях широкого вовлечения людей в демократические процедуры, развития средств массовой информации и коммуникаций у власти появляются огромные возможности для манипулирования сознанием масс. "Есть два различных понимания государства и политики: механическое и органическое. Механическое – отстаивает человеческую инстинктивную особь и ее частные интересы; оно измеряет жизнь количественно и формально. Органическое исходит от человеческого духа и восходит к национальному единству и его общим интересам; оно качественно и ищет духовных корней и решений" , – пишет Ильин в статье "О формальной демократии". Говоря о кризисе демократии, республиканизма, Ильин не мог не видеть и кризиса монархического начала, который также связан с общим духовным и политическим кризисом. В XIX–XX веках большинство европейских династий было отстранено от государственной власти, в некоторых же монархических государствах монархия сохранила только лишь свою форму, власть монарха перестала обладать реальной силой, превратившись лишь в некую исторически-традиционную декорацию. "Однако этим, – пишет Ильин, – принцип единовластия отнюдь не устранен из политической истории. Он, правда, утратил свою религиозную санкцию, характер законности и дух ответственности; он перестал быть источником мирного порядка, нравственной основы государства, явлением права и правосознания. Но зато он появился в новом обличии, в обличии произвола и разврата, партийной монополии, революционного заговора и террора; он стал источником бесправия, угнетения и культурного разложения. Законные государи низлагаются, и на их место становятся диктаторы и тираны" . Ильин говорит о том, что исторически осуществившаяся демократия, как правило, пыталась игнорировать принцип единой и сильной государственной власти, предполагающей начала авторитета, субординации. А это ведет к дестабилизации государства как единого, целого организма. Между тем, полагает философ, в современную эпоху различные сферы жизни народа становятся все более сложными и дифференцированными, что требует единой и сильной государственной власти.

Однако Ильин вовсе не относится отрицательно к демократии вообще. Его критика имеет своим предметом большинство форм исторически осуществившейся демократии, а также принцип формально понятой демократии. Ведь и Сократ тоже критиковал демократические институты Афин, но "…человеку, который критикует демократию и демократические институты, нет нужды быть их врагом" . Дело в том, что идея демократии стала одной из политических доктрин современности; согласно этой доктрине, "…везде и повсюду, при всех условиях – есть только одно политическое спасение, а именно водворение демократического строя" , при этом игнорируются необходимые для осуществления демократии предпосылки и условия. Главное же – это формальный подход к пониманию и осуществлению свободы. Свободолюбие, стремление реализовать себя в частной сфере не должно противоречить коренным интересам народа и государства. Этот "…безответственный человеческий атом и его лично заинтересованное и некомпетентное изволение" не есть личность, обладающая духовной волей, развитым автономным правосознанием, пониманием общенародных и общегосударственных целей и задач, которая является важнейшей предпосылкой осуществления демократии.

На фоне современных политических событий, в том числе в России, очень многое из того, что писал Ильин о демократии, оказывается справедливым. Он совершенно точно уловил сущность формальной демократии, формальных демократических выборов. Его предостережение против бездумного введения демократических форм, вне учета реального состояния народного правосознания, исторических традиций и конкретно-исторических условий страны, в немалой степени оправдывается. Мы не хотим вовсе этим сказать, что из идей Ильина следует вывод о том, что если нет соответствующих условий, то нечего и думать ни о какой демократии. Наоборот, понимая ценность самих по себе демократических институтов, как способствующих на практике реализации идеи государства как народного самоуправления, он всячески подчеркивал, что одной из важнейших задач государственной власти является создание, организация благоприятных для этого условий. Но процесс этот – постепенный, ибо важнейшая составляющая политической жизни – народное правосознание – весьма нелегко поддается воспитанию. Ильин всегда живо чувствовал противоречие между идеалом и действительностью, более того, он считал, что в человеческой истории противоречие это полностью разрешено быть не может. Государство и есть то идеальное (духовное) и одновременно реальное (земное, эмпирическое) образование, которое способно в условиях реальной, земной жизни людей стать той силой, которая организует общественное устройство в соответствии с идеалом, с должным, разумеется, в меру вместимости этого идеала в конкретно-исторические условия бытия народа и страны.

Ильин подчеркивал, что слабая государственная власть, нарушение субординации в обществе, хотя они сами по себе и противоположны организации тоталитарной власти, тем не менее могут явиться ее предпосылками, когда общество находится в состоянии анархии. Анархию как крайнюю степень расшатывания, дестабилизации государственных структур Ильин считает чрезвычайно благоприятной почвой для возникновения тоталитарного режима, поскольку во время анархии общественное сознание легко поддается манипуляциям, а также открывается возможность реорганизации бывших государственных структур в соответствии с новым политическим режимом. Ильин говорит о трех возможных путях выхода из анархии: гибели государства, национальной диктатуре или же тоталитаризме. При осуществлении последнего государство сохраняется, но уже как только лишь силовая, внешне-принудительная по отношению к гражданам структура.

Назад Дальше