Ильин не отрицал необходимости социально-политических преобразований в России на рубеже веков. Но преобразования эти не должны потрясать самих основ государственной жизни, не должны приводить к гражданской войне, к анархии. Как полагал Ильин, реформы царского правительства дали бы возможность развиться в России "среднему сословью", которое является предпосылкой широкого участия граждан в государственной жизни, обеспечения все большей политической свободы. Революционеры в России стремились вовлечь широкие народные массы в разрешение назревших серьезных социальных, политических, экономических проблем. Но русская интеллигенция не сумела "…выдвинуть и провести необходимую новую русскую форму участия народа в осуществлении государственной власти" . Невоспитанность, неорганизованность массового народного правосознания, преобладание индивидуализированного инстинкта, то есть стремление к самостоятельному жизненному устроению, склонности "…человека "быть о себе", стоять на ногах, самому строить свою жизнь, иметь свое мнение и расширять предел своей личной власти над вещами" , – преобладание этого индивидуализированного инстинкта над индивидуализированной духовностью, то есть личным духовным характером, личным правосознанием, личным разумением государственных необходимостей и задач России, – все это, по Ильину, явилось важнейшей причиной революции в России.
Политическая стабильность, в условиях которой, согласно идеям П.А.Столыпина, должны были осуществляться реформы в России, вовсе не означала того, что существовавшие политические структуры, государственный аппарат должны были оставаться неизменными. Наоборот, Ильин как раз и говорил о том, что в условиях интенсивного развития в России на рубеже веков гражданского общества государственная власть должна была вырабатывать новые формы более широкого участия народа в государственной жизни и, содействуя развитию частной собственности, способствовать все большей самостоятельности гражданского общества по отношению к государству. "Словом, – как писал Ильин, – России грозило не "самодержавие трона", а разнуздание народа, над котором работали революционные партии; опасность лежала совсем не в "деспотическом режиме", а в неукрепленности массового правосознания; страшна была не реакция, а революция" .
Ильин подчеркивал значимость исходивших от самодержавия и поддержанных народом реформ. Он неоднократно обращался к реформаторской деятельности российского премьер-министра П.А.Столыпина, наметившего программу социально-экономических и политических реформ в России в условиях сильной, централизованной, единой, авторитарной государственной власти, реформ, лишь частично осуществившихся в России. Как известно, В.И.Ленин высоко оценивал потенциал столыпинских реформ и уверенно высказывался о невозможности революции в России в случае успеха деятельности Столыпина.
В качестве позитивной оценивал Ильин преобразовательную деятельность многих русских государей. Их честное и мудрое служение привели к созданию мощной, процветающей империи. Признавая существовавшие несовершенства в культуре законности и свободы в России начала XX века, Ильин все же считал, что "русский народ имел в основном посильную для него свободу, которую он утратил целиком при Советах. При Николае II народная самодеятельность в России непрерывно крепла и росла: и в расцвете земства и городов, и в трудах Государственной Думы, и в движении за восстановление Православной Соборности, и в личной земельной собственности Столыпина, и в росте кооперации, и в движении за свободные рабочие союзы, и просто в нестесняемой правительством культурной инициативе самого населения на всех поприщах жизни" .
Ильин говорил также о постоянно существовавшей в России социальной напряженности: например, о состоянии народного сознания в Смутное время, после "перебора" Иоанна Грозного, характеризуя его как "…всенародное шатание, запустение и утрату веры в честный труд и в законное хозяйствование" .
Как подчеркивал Ильин, именно стремление огромной части крестьянства получить землю в собственность явилось одной из главных причин революционных настроений. Неудовлетворительным было классовое и социальное положение рабочих, что способствовало распространению в их среде революционной большевистской пропаганды. Свою роль, отмечал Ильин, сыграла в русской революции и определенная часть русской интеллигенции и, по его выражению, "полуинтеллигенции", которая есть отчасти образованный, но хозяйственно неустроенный и радикально настроенный слой общества. Революционно настроенная часть русской интеллигенции, находясь под влиянием западноевропейской социал-демократии, поверила в спасительность и пригодность западно-европейских государственных форм для России, западной демократии, не понимая того, что "западные демократии держатся на многочисленном и организованном "среднем сословии" и на собственническом крестьянстве и что в России нет еще ни того, ни другого" . По Ильину, революционные партии в России не понимали того, что русский народ, не привыкший к политической свободе и не умеющий ею пользоваться, в конце концов продаст ее за обещания лучшей жизни. Программа и тактика этих партий были построены на доктринерстве, они "верили в политический произвол и не видели иррациональной органичности русской истории и жизни" . Среди причин революции он выделял и такую черту характера русского народа, как склонность "противопоставить обременительному закону свой собственный, беззаконный, или противозаконный почин" . Особенно эта черта была свойственна "вольным" людям, жившим на окраинах России (которые иногда все же огосударствлялись, то есть признавали центральную власть и, приобретая имущество, становились оседлыми).
Среди причин русской революции Ильин называет также культурно-политическую и хозяйственную отсталость России, историческую неустроенность русского крестьянства, общую бедность, а иногда и хозяйственную бесперспективность народной массы, государственную слабость русской интеллигенции.
В целом, взгляды Ильина на причины революции не отличаются оригинальностью. Типично реформаторская позиция, которая разделялась очень многими современниками. Совершенно по-ленински он клеймит интеллигенцию, негодует на революционные партии, которые сеяли ветер и не ожидали бури, сожалеет о недостатке терпения у крестьян, не дождавшихся разделения земли посредством царских указов, говорит о необходимости удержания фронта против немцев. В то же время, сокрушаясь и скорбя по поводу национальной трагедии, как он иногда называл революцию, в известных нам произведениях Ильин лишь однажды вынужден был заметить, что русский народ пошел за большевиками в поисках новой справедливости. Вслед за очень многими противниками революции и Ильин считал виновником Октябрьской революции собственный народ, который, по его словам, "впал в чернь".
В послевоенный период первостепенное значение для Ильина представляли вопросы будущего государственного устройства России. На закате своего жизненного пути он стремился успеть высказать свои заветные мысли в отношение будущего России. Что явилось основанием для столь глубокой проработки вариантов возможных путей русской государственности? Во-первых, это любовь к России и желание принести ей максимальную пользу. Во-вторых, то обстоятельство, что Ильин писал о будущей России на новом историческом материале с учетом опыта событий послереволюционных десятилетий. Кроме того, вероятно, следует отметить тот факт, что Ильин оказался "последним из могикан", той когорты выдающихся отечественных философов: Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, В.И.Вернадского, Н.С.Трубецкого, Г.В.Флоровского, С.Л.Франка, которые к середине столетия либо уже ушли из жизни, либо их научная деятельность касалась других проблем. Можно согласиться с тем, что отдельные положения возможных сценариев будущего ярче и детальнее проработаны другими русскими философами. Главное преимущество Ильина заключается не в отвлеченном теоретизировании по поводу возможных путей будущего, а предметном обсуждении конкретных вариантов грядущих событий так, как будто бы Ильин является нашим современником.
Акцентируя свое внимание на анализе будущей государственности России, Ильин совершенно абстрагируется от современной ему советской России, игнорируя советскую власть. Определенно можно сказать, что после войны Ильин жил только мыслями о будущей России. Иначе ему нечем было бы жить. Действительность не давала ни малейших поводов усомниться во все возрастающей мощи Советского Союза и расширения его влияния на другие регионы и континенты. Он говорит о времени, когда коммунистов у власти в России уже не будет. Когда, как, каким образом произойдет свержение коммунистической власти, Ильин не пишет. Оснований для своего вывода о неминуемой гибели советской власти в России он не оставил. Более того, Ильин прямо заявлял: "Мы не знаем, когда и в каком порядке будет прекращена коммунистическая революция в России" .
У Ильина мы не найдем ни малейших симпатий к Советскому Союзу. Право же, Р.Рейгану и его помощникам в 80-е годы прошлого столетия можно было бы не придумывать гневных эпитетов в адрес СССР. Достаточно было бы обратиться к произведениям Ильина. Научная беспристрастность и присущее Ильину хладнокровие совершенно изменяли ему, когда речь заходила об СССР. Ильин полностью отвергал достижения СССР, называл его виновником холодной войны, подозревал в подготовке войны с Западом в период 1946–1950 годов, объявлял организатором будущего мирового вооруженного восстания в Европе, негодовал на симпатии широких слоев населения Запада к Советскому Союзу.
В произведениях Ильина советский социализм представлен исключительно в негативном виде. Он полагал существование социализма лишь в форме рабского тоталитарного режима, убивающего всякую инициативу и предприимчивость, проповедующего классовую ненависть и уравнивающего всех в нищете. Ильин трактует социализм как стремление к тотальному равенству без справедливости. В известных нам произведениях Ильина мы не найдем ни одного положительного отклика даже на победу СССР над Германией. Вряд ли, однако, можно полностью согласиться с мнением исследователей, придерживающихся социалистической ориентации, которые считают, что Ильин совершенно не понимал сути советской жизни. Суть советской цивилизации и сейчас еще не понята и не осознанна, на что совершенно справедливо сетует, в частности, С.Г.Кара-Мурза. И руководитель советского государства Ю.В.Андропов в далеком 1983 году отмечал, что мы не знаем государства, в котором живем. Говорить о несправедливости взглядов Ильина на Советский Союз не приходится еще и потому, что с каждым годом все больше приходится убеждаться в правоте описаний Ильиным событий в постсоветской России, хотя они и были написаны более полувека назад.
В житейском смысле слова, его определенно нельзя назвать добрым человеком. Это человек больших дарований, посвятивший всю жизнь служению России. Революции 1917 года поломали ему жизнь, заставили уехать на чужбину, закалили волю и характер. Он умел и любить, и ненавидеть, и сила этих чувств была велика.
Если бы не было бурных событий 1917 года, Ильина в полной мере можно было бы представить "неогегельянцем", каким он проявил себя в диссертации о Гегеле, правоведом, ибо большинство его трудов того периода посвящено проблемам права, русским преемником идей Гуссерля, которые много значили в методике его исследований. Но жизнь распорядилась по-своему, и Ильин стал политическим философом, направляющим свои помыслы и дела на благо России.
В 1920-е годы значительная часть русской эмиграции состояла из монархистов, причем многие из них стали ее ценить, лишь потеряв монархическую Россию. В 1921 году был создан Высший Монархический Совет – главная монархическая структура эмиграции, на первом съезде которого было заявлено, что восстановление российского государства возможно только при воссоздании монархии без старых недостатков, но на старом фундаменте. В довоенный период возник еще целый ряд монархических организаций, видевших свою цель в установлении в России монархии. В годы войны монархизм, как политическая сила, не мог проявить себя, ибо ни западные демократии, ни германский фашизм не симпатизировали монархии. После войны число монархистов было еще велико, так как монархические тенденции не были чужды и второй эмиграции, но их работа уже наталкивалась на противодействие США, поощрявших республиканско-демократические круги русской эмиграции. Тем не менее, в 50-70-е годы еще работало несколько монархических организаций. Самыми крупными из них были: Корпус Императорских Армии и Флота, Союз Андреевского Флага, Российский Имперский Союз-Орден, Общероссийский Монархический Фронт. В 70-80-е годы в результате естественного старения и демократической стратегии США монархическое движение стало маргинальным. Это обьяснялось также и тем, что выходцы "третьей волны" эмиграции уже не имели никакого понятия о монархии и послушно западной советологии отождествляли монархический строй с реакционностью и тоталитаризмом.
В эмиграции Ильин очень активно участвовал в идеологической борьбе против СССР. В то время монархизм был занят осмыслением своей сущности, приобрел новые черты, отличавшие его от дореволюционного. В числе выводов выделим отличие русской монархии от западной. На Западе монархическая власть склонялась к неограниченному абсолютизму. Со временем стремление к ограничению развилось в прагматическую демократию, превратившую монархию в декоративную. Недоверие человеку, как и недоверие монарху привело к принципу разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, тогда как в российской империи верховная власть должна быть едина и в своем служении зависима от единой истины.
Ильин доказывал, что лишь наивные русские монархисты по незнанию или явные сознательные враги монархии смешивают самодержавие с абсолютизмом. Это совсем не одно и то же, так как власть законного монарха никогда не может быть абсолютною. Абсолютизм утверждает, что власть монарха не знает границ и стоит выше закона, когда на самом деле самодержавный монарх является высшим правовым органом государства. Власть самодержавного монарха принадлежит ему в силу закона, а не в силу голосования, референдума, финансовых влияний, симпатий дворянства или армии. Закон присваивает ему законодательные, исполнительные, воинские, судебные полномочия, и в этом суть его "самодержавия". Самодержавие осуждает и отвергает абсолютизм. Абсолютизм отрицает самодержавного монарха как верховного субъекта права, он стремится к разложению и компрометации этой правовой формы монархии, а звание самодержавного монарха понижает до звания тирана.
Другой отличительный компонент – форма союза монархии с церковью. На Западе этот союз вел либо к обмирщению церкви, когда она выполняет функции монарха, либо к превращению церкви в одно из "министерств" государства. В Российской монархии действовал принцип гармоничного созвучия. Если в Византии, откуда берет свое начало российская монархия, этот принцип часто нарушался, то в России, как писал Л.А.Тихомиров "не столько подражали действительной Византии, сколько идеализировали ее, и в общей сложности, создавали монархическую власть в гораздо более чистой и более строго выдержанной форме, нежели в самой Византии. Отношение двух властей напоминает отношения души и тела" .
Таким образом, русское самодержавие отличается от западных абсолютизмов в той же мере, как и русская идея отличается от западных государственных идей. "Политическая сущность бытия русского народа состоит в том, что он создал свою особую концепцию государственности, которая ставит выше всего, выше юридических отношений, начало этическое. Этим создана русская монархия, как верховенство национального нравственного идеала" , – заключает Л.А.Тихомиров.